– Есть кто? – повернувшись, снова переспросил я мужика.
Тот не ответил, лишь закачал головой, как болванчик. Вздохнув, я наклонился к краю, заглядывая туда. Уж очень не хотелось туда лезть, при одной только мысли страхом противно тянуло.
Вдруг увидел снизу шевеление и сразу же протянул руку, помогая выбраться буквально выпавшему из темноты пострадавшему.
– Аргх… – выдохнул тот, оказавшись наверху, и тяжело завалился на бок. Только присмотревшись к нему, я узнал нашего гида.
И почти сразу, стоило мне только услышать хрипящий голос снизу, я замер, не в силах пошевелиться.
– Помоги! Помоги же, что смотришь! – требовательно крикнул мне Гашников, тщетно пытаясь выбраться.
Можно ли наказать человека за преступление, если он его не совершал? Если он просто может его совершить? Или все-таки совершал?
Он же… а что он же? Хоть пытай его сейчас, ведь не вспомнит того, что с ним происходило за последние несколько дней. Дней, которых не было.
– Руку! Дай руку, что же ты застыл?!! – крикнул мне Гашников, уже закинув локоть на край, требовательно потянувшись ко мне.
Я, будто зачарованный, шагнул вперед, но тут поверхность под ногами снова ухнула вниз, просев. Ненамного, едва ли даже на полметра, а вот в том месте, где только что в рваном проеме был Гашников, лишь одна кисть теперь торчала. Пришедший в себя мужичок подбежал и ухватил ладонь Гашникова, потянув ее на себя. Рука вышла удивительно легко. Одна рука – все остальное там осталось.
Тут же ухнуло еще раз. Увидев мелькнувшую тень перед глазами, я отскочил в сторону, неведомо каким образом пробежал, не переломав себе ноги, по развалинам и, оттолкнувшись что было сил, прыгнул.
Приземлившись на мягкую землю, покатился и, вскочив на ноги, сразу обернулся. Как раз успел увидеть, как вторая половина здания начинает складываться карточным домиком. Последнее что осознал – мелькание темного и взорвавшиеся перед взором красные искры – отголосок мощного удара в голову.
19 июня, день
Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения
Во рту пересохло настолько, что при попытке сглотнуть поперхнулся и даже приподнялся на кровати, пытаясь обуздать рвотный рефлекс. Посидев немного, держась за грудь чуть ниже шеи, я наконец сглотнул и с трудом, пытаясь сморгнуть пелену перед глазами, осмотрелся. Ничего не понятно, мутно все.
Сморгнув, сильно зажмурившись, снова осмотрелся. Нет, не показалось – окружающие меня стены колыхались.
«Палатка», – мелькнула догадка. Большая, похожая на шатер брезентовая палатка. Еще раз напрягшись, безуспешно пытаясь сглотнуть сухость в горле, осмотрелся. Рядом в подвешенных на специальных держателях в два яруса носилках лежали люди, и вроде все без сознания. Хотя нет – один из них поднял голову и, глядя на меня, что-то сказал.
– Что? – переспросил я, удивившись звуку своего голоса, и тут же сразу даже голову в плечи втянул, когда на меня обрушилась какофония звуков. Поодаль кто-то истошно кричал, рычали моторы, гудели вдалеке шелестом вертолетные винты, слышались резкие выкрики команд. В этот момент полог входа откинулся и внутрь палатки зашли два солдата в армейском камуфляже, которые занесли еще носилки.
Осмотревшись, бойцы – совсем молодые парни – поставили носилки на один из ярусов и быстро вышли.
Тот раненый, который смотрел на меня, опять что-то произнес, но я опять не расслышал.
– Пить есть? – хрипло спросил я, не отреагировав на вопрос. Но привставший на своем ложе парень понял и показал пальцем куда-то мне за плечо. Обернувшись, я увидел сразу несколько упаковок с пятилитровыми бутылками воды.
Хэкнув от натуги, поднялся и, сделав несколько шагов, жестко приземлился на колени рядом с ними. Негнущимися от слабости руками в несколько приемов разорвал полиэтилен упаковки и, свинтив неподатливую пробку, наклонился, приникнув к широкому горлышку мягкой бутылки. Держать ее было тяжело, руки от напряжения дрожали, жидкость проливалась на грудь, но бутылку я не отпускал.
Выпитая вода мне сразу сил придала, и ясность в голове появилась. Уже уверенней поднявшись на ноги, бросил взгляд по сторонам. А после вниз, осматривая себя. Ботинки, штаны, куртка – все мое. Похлопал себя по карманам машинально – документы на месте. Покачав головой, чтобы удостовериться, что уже получается фокус взгляда ловить, откинул полог палатки.
– Эй, земеля! – раздался вслед окрик, но я не обратил внимания, выходя на улицу. Сразу же интуитивно пригнулся, закрываясь рукой, – как раз в этот момент надо мной низко прошел вертолет, чей большой силуэт мелькнул тенью на фоне яркого солнца.
Вертушка, выполнив пологий разворот, начала заходить на посадку неподалеку, а я сделал еще несколько шагов, осматриваясь. Лагерь напоминал встревоженный муравейник – везде сновали солдаты, притом зеленые общевойсковые камуфляжи нашей армии мешались со светлой ооновской формой, один за другим пролетали над головой вертолеты, пронеслась мимо пара грузовиков, поднимая за собой шлейфы пыли.
Неподалеку слаженно работала группа бойцов, возводя длинный тамбур временного госпиталя, к которому примыкали палатки по типу той, из которой я только что вышел. Что это госпиталь, ясно было по тому, что на каждом шатре присутствовал большой красный крест.
Вдалеке виднелся ряд однотипных палаток кричащих цветов. Туда я и направился, с каждым шагом расхаживаясь все больше. Сумбур и тяжесть в голове понемногу проходили, хотя немного еще меня покручивало. Обернувшись чуть погодя, заметил, кстати, что в ту палатку, из которой я только что вышел, зашли несколько человек, и кое-кто их них был в одеждах медиков. Но возвращаться не стал, отправившись к жилой зоне, – чувствовал себя все же вполне нормально, и мне не терпелось узнать, что же произошло после того, как меня что-то вырубило, в голову прилетев.
Пройдя по укатанной земле ровного поля, присматриваясь к суете, обошел несколько больших грузовиков на высоких рубчатых колесах и наткнулся на длинную шеренгу трупов, возле которых расхаживали несколько человек в глухих оранжевых комбинезонах. Хорошо костюмы у них были приметные, яркие, и у меня получилось на них взглядом сосредоточиться, а не продолжать смотреть на изорванных Зоной людей. Хотя и так меня едва не вывернуло – как раз вместе с ветром дохнуло отвратным смрадом разлагающихся тел.
Попятившись, с трудом удерживая дыхание, снова зайдя за грузовики, я едва не столкнулся с парой солдат, которые пронесли мимо меня носилки с очередной жертвой. Невольно бросил взгляд вниз, впрочем тут же пожалев об этом, – все тело на носилках было будто коричневым лишаем покрыто, пористым, но жестким на вид. Отшатнувшись, я по широкой дуге обошел грузовики, только сейчас поняв их предназначение, обратив внимания на характерные фургоны-рефрижераторы.
Обойдя страшное место по широкой дуге, направился к палаткам, которые напоминали лагеря беженцев, как их в новостях показывают. Только приблизившись, разглядел знакомые лица – в плотной группе, обступившей военного в немалых чинах, я заметил Руслана и Велика. Чуточку полегчало – ну хоть эти живы.
В тот момент, когда я подошел, военный что-то произнес и, жестом оборвав последовавшие вопросы, широким шагом отправился прочь в сопровождении нескольких солдат. Стоило ему отойти на некоторое расстояние, как слаженно раздался возмущенный гомон.
– Что случилось? – поинтересовался я, сбоку подходя к Руслану.
– О, Вадик! – с нотками радости в голосе повернулся ко мне сталкер. – Очнулся! А этот, – тут же посерьезнел он и кивнул вслед удаляющемуся военному, – поставил нас в известность о том, что мы под страхом уголовки не имеем права покидать территорию лагеря. Карантин.
– И, если что, они оставляют за собой право стрелять на поражение! И огородят нас здесь, как в загоне! – возмущенно произнес кто-то рядом. Незнакомое лицо, обычная гражданская одежда.
Не обращая внимания на дальнейшие возмущенные комментарии, я повернулся к парням:
– Все наши живы?
– Паша тут где-то, – кивнул Макс, – Алла и Вика тоже в лагере должны быть, с ними все нормально. А вообще, народа много погибло, – нахмурился он.
Ничего не говоря, я кивнул, выдохнув. А если бы…
Да, мне теперь и с этим жить. И как ни уговаривай себя, что никто бы не поверил, но…
19 июня, поздний вечер
Нилов Вадим, временный лагерь
– Расскажи, что было-то?
Мы с Великом сидели сейчас на отшибе палаточного городка. Пару минут назад я его вылепил, позвав за собой, чтобы без суеты пообщаться и узнать, что же произошло после того, как у меня воспоминания заканчиваются.
– Тебе с какого момента?
– Когда корпус, к которому мы сразу подошли, разрушился.
– Когда дом обрушился, еще несколько человек под завалами оказались, – кивнул Велик. – Но люди еще подошли – несколько патрулей вернулись, два взвода почти полностью выжили в начале – их с другой стороны базы командир вывел организованно, как катавасия началась вся… Проходы на территории более-менее отгородили, начали раненых собирать – тебя как раз подобрали, еще пару человек рядом. Те говорили, что ты их вытащил. А после начали пытаться завалы разобрать, а там «ведьмин студень» оказался уже. Он же коллоидный газ. Нескольким пришлось… помощь оказывать, первую, – нахмурился Велик при воспоминаниях.
Ну да, ясно, что за помощь, – тоже передернул я плечами, вспомнив лежащую в траве хрупкую кисть Аллы, превращенную в желе зеленоватым газом.
– А меня как? Нашли, в смысле.
– Да так и нашли – тебе по голове балкой заехало, рядом валялась. Руслан тебя вытащил, – ответил на мой вопросительный взгляд Лёха.
– Ясно…
– В общем, выносили раненых за забор, – продолжал между тем Лёха, – а через какое-то время смотрим – неподалеку дымовые шашки палят. Оказывается, мы почти на самой границе Зоны были. Еще бы полкилометра дальше база стояла, и не зацепило бы нас, прикинь? – поджав губы, покачал головой Велик.
– М-да, дела… – протянул я.
– Да, – произнес Лёха, – дела… Сначала к нам разведка подошла, путь вешками обозначили – сюда армейские дивизии кинули, а после организованно всех эвакуировали по коридору. Тебя вон в госпиталь определили, но ты в себя пришел почти сразу же, так что остальное знаешь.
– Сколько нам здесь куковать? – задумавшись, спросил я, просто чтобы не молчать.
– Говорят, несколько дней, но, думаю, обманулово. Вряд ли меньше двух недель получится, иначе какой это карантин?
– Ну да… – машинально кивнул я.
– Ух ты, вот они! – вдруг раздался позади негромкий возглас.
Одновременно обернувшись, мы с Великом увидели знакомые лица. Подошедшие Алла и Вика стояли в нескольких шагах, и на фоне закатного солнца их фигуры необычно ярко выделялись.
– Привет, – почти в один голос поздоровались мы с Лёхой. Девушек за сегодняшний день так и не видели – лагерь разделили на две половины – мужскую и женскую, и свободное перемещение днем было запрещено. А тот утренний проход по лагерю, когда меня никто не задержал, можно было счесть удивительной случайностью. Ну или списать на то, что лагерь только-только возводили, вот и неразбериха была. Сейчас же вокруг было полно солдат, периметр по широкому кругу уже огорожен, везде ходили караулы, и нас уже несколько раз прогнали через временные шатры «вошебойки», проводя санитарную обработку, после чего еще всех придирчиво осматривали работники Института и медики.
– А вы как сюда попали? – удивленно спросил Велик.
– Уметь надо, – произнесла Алла, а Вика промолчала, но усмехнулась слегка. – У вас телефоны остались?
Я не ответил, пытаясь поймать взгляд Вики, а Лёха только головой покачал отрицательно.
– Черт, – скривилась расстроенная Алла, – козлы… Я не хочу здесь две недели куковать! – взмахнула рукой девушка. Вторая рука у нее была в стягивающем корсете, прижатая к плечу, как я только сейчас заметил.
– Почему две недели? – попытался успокоить Аллу Лёха. – Может быть, всего несколько дней – карантин, ты же понимаешь…
– Ага, ага, – покивала Алла, – давай ты мне еще в уши повливай. Есть варианты позвонить? Не хочу я здесь сидеть!
– Нас отсюда просто так не выпустят, – возразил ей Велик, – ты же понимаешь…
– Лёша, – поджала губки Алла, – я же и не подружке звонить собралась, а папе. Давай, ты же шаристый, придумаешь что-нибудь?
Велик задумался, почесал затылок, а после глянул на Аллу, дернув подбородком. Она поняла и быстро продиктовала прямой номер, очень простой и легко запоминающийся. Такие еще золотыми называют.
– Подойду скоро, – Велик кивнул и, развернувшись, быстрым шагом двинулся в сторону госпиталя.
– Вадим, – вдруг произнесли обе девушки одновременно, стоило только Лёхе удалиться немного. И сразу, удивившись, переглянулись, после чего Алла кивнула: говори, мол.
– А ты чего хотела? – спросила ее Вика, слегка нахмурившись.
– Ладно, поговори, потом просто спрошу кое-что у него, – усмехнулась Алла и, даже не посмотрев на меня, развернулась и быстро пошагала за Великом.
Вика не подошла. Пока Лёха и догнавшая его Алла уходили, она просто стояла и смотрела куда-то в сторону. Через некоторое время девушка обернулась, удостоверившись, что рядом теперь никого нет, и, наконец, посмотрела мне в глаза:
– Вадим.
Не отвечая, я смотрел на нее. На душе было тяжело, и внутри давило предчувствие сложного разговора.
– Ты знал.
Без вопросительных интонаций – просто констатация факта. Говорить я ничего не стал, а глубоко вздохнул и медленно выдохнул, отведя взгляд в сторону.
– Вадим, скажи, ты знал?
И что ей ответить?
– Ответь, пожалуйста.
Наклонив голову, я посмотрел Вике в глаза. И покачал головой.
– Не знал? Как? Ты же мне сказал спать не раздеваясь! И ты самым первым поднял тревогу, ты же чувствовал, что происходит! – Произнося последние фразы, Вика почти кричала.
– Предполагал, – наконец выдавил я из себя с усилием.
– Почему? – широко открытыми глазами посмотрела на меня девушка. – Почему ты молчал?
Почему? Да потому, что люди глухи к предупреждениям, вот почему! Потому что о том, что Зона расширится, предупреждают не просто хрен с горы, а группа ученых, и никто их слова не воспринимает всерьез! Потому что я был не готов прекратить существование ради того, чтобы сыграть в лотерею «поверят не поверят»! Потому что надеялся, что расширение Зоны не достанет до территории базы патрульных, где мы были! Потому что не был готов умирать рядом с Золотым Шаром, зная, что все те, с кем я был вместе, уже погибли… и Алла тоже, которой досталась самая страшная участь…
Потому что не был готов умереть ради других. Ради тех, кого не знаю, а хотел сделать так, чтобы все вы остались живы!
Внутренний голос истошно заходился оправданиями, но я все так же молчал.
– Вадим, если ты не знал – предполагал, почему ты промолчал?
– Вика, я не могу тебе сказать, почему, – ответил я на вопросительный, полный тоски взгляд девушки. – Это будет… все непросто на самом деле… – замялся я, подыскивая слова.
– Вадим, столько людей погибло! Ты о чем?! Что непросто? Сказать всем вокруг, что ты чувствуешь, что может произойти? Я не могу поверить в то, что, зная, ты промолчал… так не должно быть! Ты… ты понимаешь?
– Вика… – перебил я девушку. – Вика… – произнес машинально ей вслед, когда она, развернувшись, только хвост волос взметнулся, пошагала прочь. – Вика, подожди! – Опомнившись, я бросился следом и, в пару быстрых шагов догнав девушку, прикоснулся к ее плечу.
– Не трогай меня! – ожгла она взглядом, резко откинув мою руку. И, снова развернувшись, пошла, почти побежала прочь. Поникшая.
В этот раз догонять ее не стал. Просто стоял и смотрел вслед, пока она уходила. Ее фигура еще некоторое время четко виднелась на багряном закатном фоне, а после Вика свернула в сторону, скрывшись за одной из палаток.
Вздохнув, я не сдержался и выругался. А потом еще раз выругался. И еще раз.
Стоял довольно долго, после чего развернулся и пошел вдоль периметра, стараясь найти уединенное место. В палатку, где нас поселили вместе с Русланом, Великом и Пашей, возвращаться не хотелось.
Мне надо было побыть одному.
20 июня, очень раннее утро
Нилов Вадим, временный лагерь
– Сталкер?
Не ответив, я смотрел в прозрачные серые глаза лейтенанта.
– Ты сталкер? – повторил вопрос военный, еще раз окинув меня взглядом. Голос его звучал очень гулко в тишине раннего утра, еще ночи почти.
– Можно и так сказать, – наконец ответил я, пожав плечами, – а что?
– Пойдем, – бросил военный и, развернувшись, широко пошагал к выходу из палаточного городка. Оба сопровождающих его бойца вперили в меня взгляды и не двинулись с места, пока я не последовал за лейтенантом.
Миновав заграждение, мы вышли из лагеря и вдоль колонны колесной бронетехники направились к виднеющемуся неподалеку штабу. В том, что это штаб, сомнений не возникало: большая зеленая палатка, караул рядом, бойцы снуют, несколько кунгов в камуфляжной раскраске с антеннами неподалеку, слышно тарахтенье генераторов поодаль.
Обойдя командно-штабную машину у входа – БТР без башни, предназначенный для перемещения командного состава, – вошли в небольшой предбанник, и лейтенант жестом пригласил меня в большое помещение. Под тканевым потолком несколько ярких фонарей давали достаточно света, и я различил в углу несколько компактных рабочих мест – зеленые стойки с экранами компьютеров, за которыми расположились операторы в форме, рядом несколько человек склонились над картой. В центре длинный стол, почти все стулья заняты. А нормально – удивился я, увидев за столом Руслана, Сергея – второго сталкера из сопровождения туристической группы, и Велика. Еще за столом сидели человек десять, но больше знакомых лиц я не заметил.
– Еще один? – тут же спросил сухопарый военный с коротким ежиком седых волос, привстав.
– Так точно, – подтвердил лейтенант и вышел почти сразу после кивка подошедшего ко мне командира.
Полковник – наконец присмотрелся я к плохо видимым здесь звездам на полевых погонах.
– Петр Вячеславович, из ваших? – обернулся седой, обращаясь к внимательно глядевшему на меня мужчине средних лет. Этот был единственный в гражданской одежде здесь и с ходу напомнил мне директора СБ в организации, в которой я давным-давно работал.