Но даже это не помогло поднять цену галицкой нефти. Поставки из России продолжались. И не из благотворительности. Дело в том, что химические установки чем мощнее, тем рентабельнее. Поэтому производительности любого советского нефтехимкомбината хватает на снабжение каким-нибудь видом нефтепродуктов по крайней мере половины страны.
И на Украину нефть поступала в переработку. Готовые продукты вывозились обратно владельцам нефти. Но часть оставалась – в уплату за работу. Часть весьма солидная – в нефтехимии цена переработки практически равна цене исходного сырья. Так что нефти, полученной в качестве натуроплаты, Украине вполне хватало.
В октябре 1992-го премьер-министром Украины стал директор ракетостроительного завода «Южмаш» Леонид Данилович Кучма. И через неделю на новом рабочем столе обнаружил обширную докладную записку. Подписанную людьми весьма уважаемыми. Продиктованную, судя по всему, нефтяниками Галичины. Записка возмущённо сообщала: нефтепродуктов Украине катастрофически не хватает, а изрядную их часть вывозят. И изрядно на этом наживаются.
В экономике новый премьер разбирался лишь настолько, насколько положено советскому производственнику. Проникшись патриотическим духом докладной, велел вывоз нефтепродуктов немедленно прекратить. После чего прекратился ввоз: кто же отдаст сырьё в переработку, если ничего из продуктов не получит?
В премьерах Леонид Данилович проявил весьма похвальную способность очень быстро обучаться (за что потом и стал президентом). Запрет на вывоз нефтепродуктов он отменил, как только разобрался в ситуации. Но было поздно. Россия раскрутила на полную мощность собственные предприятия. И на долю украинских нефтехимиков осталось уже немногое.
С тех самых пор Украина не вылезает из жесточайшего энергетического кризиса. Останавливаются предприятия, работающие на экспорт – так что оплачивать импорт уже нечем. Города мёрзнут. По нескольку часов в сутки отключается свет: независимость – это советская власть минус электрификация всей страны. Топлива не хватает даже на сельхозработы. Зато галицкие нефтепромыслы рентабельны…
Раз бесплатного топлива Украине не хватает, приходится покупать. А не на что.
Украинские чёрные металлы пользуются спросом не за качество – оно по мировым меркам фантастически низкое – но только за низкую цену. А её обеспечивала как раз дешёвая энергия. Цветных металлов не хватает даже на нынешнее сокращённое производство. С другими видами сырья дело не лучше.
А из наукоёмкой продукции конкурентоспособны на Западе разве что сварочные автоматы Патона и самолёты Антонова. И то и другое более чем наполовину состоит из комплектующих с других концов Союза. Прочие же товары, выпускаемые независимой промышленностью, приемлемы разве что на внутрисоюзном рынке.
И то не всегда. Производство падает – значит, меньше спрос на оборудование и комплектующие. А если уж что-нибудь покупают – то высококачественное, впервые ставшее доступным. И денег даже на отечественные энергоресурсы Украина не имеет.
Первой это ощутила Туркмения. И поставки газа прекратила – хотя бы до оплаты уже отданного. К счастью, кроме Туркмении, газом богата ещё и Россия. Она с лёгкостью покрыла возникший под чутким киевским руководством дефицит. И по сей день снабжает Украину газом и нефтью. В кредит, естественно. Как и все остальные свои, обделённые энергией регионы.
Так что независимость Украины держится только тем, что Россия в эту независимость не верит…
Впрочем, независимая Россия тоже немало позаботилась о тех, кому нефть – кормушка. Прежде всего о чиновниках. Квота на экспорт нефти обеспечила стабильный поток взяток любому причастному к распределению этой квоты.
Есть чиновник – будет и способ его обойти. Потоки нефти хлынули в Грозный. На переработку. Ведь Чечня – часть России, так что никакого экспорта. А куда нефть пойдёт дальше – проверяли уже «независимые» чеченские таможенники. Которые даже вместе с вождём Дудаевым съедали куда меньше московских квотораспределителей.
Но с 1995.01.01 квоты на экспорт нефти отменены. Надобность в чеченском транзите – значит, и в чеченской независимости – отпала. Можно было с нею кончать.
И не только можно, но и нужно. За три года нелегального экспорта дальновидный генерал скопил компромат на всех, к этому экспорту причастных. И на посту суверенного лидера представлял немалую угрозу.
Попытки убрать его без особого шума провалились. Вероятно, после очередного провала он принял меры, чтобы после его смерти лавина разоблачений сорвалась на головы всех заинтересованных лиц.
Оставался один способ. Война. Настолько долгая, чтобы Дудаев успел подготовить побольше пропагандистских материалов. Настолько грязная, чтобы он обязательно этой пропагандой занялся. Только тогда удастся любые документы, исходящие из Грозного, объявить пропагандистской фальшивкой, подготовленной в ходе войны.
Кроме того, грязная война должна произвести максимально отталкивающее впечатление на другие республики СНГ. Ведь многие из них – если не правители, то народы – уже сыты независимостью по горло. А нефтяникам не нужен рост внутреннего рынка, пока цены на нём заметно отстают от мировых.
И нефтяников братских республик желательно припугнуть. Коридор для транзита нефти из Прикаспия будет обеспечен любой ценой – значит, транзита по другим коридорам никто не допустит.
Сейчас все эти цели достигнуты. И войну пытаются свернуть. Увы, она имеет собственную логику и затянется ещё надолго. Но кого это волнует? Нефть важнее крови. Ведь нефть – кровь политики…[67]
Прусские орденоносцы и российский рынок
[68]
Большинство черт нашего представления о немецком национальном характере фактически присуще далеко не всем немцам (не говоря уж о народах, отпочковавшихся от немецкого сравнительно недавно – как нидерландцы – или всё ещё, невзирая на все политические превратности, остающихся его частями – как австрийцы и люксембуржцы). Говоря о типичном немце, мы чаще всего воображаем представителя одного из множества княжеств и королевств, сформировавших когда-то Германский Союз – Пруссии.
Пруссия действительно во многом типична. Ведь именно вокруг неё сформировалась в 1870-м Вторая Германская империя.
До того веками лидировала Австрия, чей правящий род Хабсбург (от названия родового замка Habichtsburg – ястребиное гнездо) не только дал Священной Римской империи германской нации множество императоров, но заодно и возглавил несколько других держав (так, в XVI–XVII веках Хабсбурги правили Испанией – величайшей в ту пору империей). Но в 1866-м Австрия проиграла Пруссии войну – и осталась вне новой империи.
А после поражения в Первой мировой войне Австрии запрещено воссоединение с остальной Германией, и после Второй мировой запрет подтверждён.
Вдобавок Россия долгое время была знакома в основном с остзейскими немцами – с земель, нынче именуемых прибалтийскими республиками. Это в основном потомки рыцарей из тех же религиозных орденов, кои создали прусское государство. После завоевания Прибалтики Петром Великим остзейцы верно служили новой державе. Русские сталкивались с ними постоянно – и привыкли считать их манеры самыми немецкими.
Многие прусские порядки – предельное выражение каких-то общегерманских черт. Многие распространились на империю в силу законодательной преемственности. Но по меньшей мере один обычай, не закреплённый законом, стал общегерманским просто благодаря своей логичности. Как только в Пруссии – а потом в Германии – кто-то получал все высшие награды, немедленно учреждалась новая – или хотя бы придумывались дополнительные отличия к существующей (вроде дубовых листьев к железному кресту) – дабы каждому, включая и только что награждённого, и впредь было ради чего стараться.
Советский Союз пару раз попадал в ловушки, объявляя какую-нибудь государственную награду высшей из возможных. Правда, наша смекалка позволяла выбраться из собственноручно созданного тупика.
Первый наш орден – Красного Знамени РСФСР – стал основой почётного революционного оружия – то есть его крепили к эфесу шашки либо рукоятке пистолета. А при создании Союза в статут соответствующего союзного ордена просто не включили оговорку о верховенстве.
Высшим был и орден Ленина. Поэтому, учреждая звание Героя Советского Союза, решили вручать героям именно его – вместе с соответствующей грамотой. Золотая Звезда появилась позже – но и её тоже вручали вместе с орденом Ленина, и носили вместе с орденом (или хотя бы орденской лентой).
Орден Победы объявили не высшим в стране, а высшим полководческим. Благодаря этому награждение (за арест Антонеску и объявление войны немцам) румынского короля Михая фон Хохенцоллерн-Зигмаринен не вызвало конфуза: на груди монарха орден Ленина был бы явно неуместен.
Высшим был и орден Ленина. Поэтому, учреждая звание Героя Советского Союза, решили вручать героям именно его – вместе с соответствующей грамотой. Золотая Звезда появилась позже – но и её тоже вручали вместе с орденом Ленина, и носили вместе с орденом (или хотя бы орденской лентой).
Орден Победы объявили не высшим в стране, а высшим полководческим. Благодаря этому награждение (за арест Антонеску и объявление войны немцам) румынского короля Михая фон Хохенцоллерн-Зигмаринен не вызвало конфуза: на груди монарха орден Ленина был бы явно неуместен.
«Даже самая красивая девушка Франции не может дать больше, чем имеет – но может повторить». Нашими орденами можно было награждать многократно. Орденом Победы трое – Василевский, Джугашвили, Жуков – награждены дважды (в первый раз – за Курскую дугу). Для дважды Героев Советского Союза и Социалистического Труда (а также для кавалеров обеих наград) установлено дополнительное отличие – бронзовый бюст на родине. Среди кавалеров орденов Красного Знамени и Ленина были и восьмикратные.
Исключение составил орден Славы. Им награждали только солдат – от рядового до старшины (в авиации – ещё и младших лейтенантов). Кавалер всех степеней ордена автоматически производился в офицерский чин, так что в дальнейшем мог получать награды из другой линейки.
Надстройке наградной лестницы мешает ещё и традиция давать высшей степени награды номер 1. В этом смысле остроумнее поступили масоны: в их внутренней иерархии первая степень – низшая, так что высшие можно вводить по мере надобности. Говорят, сегодня высшая – 33-я. Российские народовольцы, приняв ради конспирации сходную систему обозначений, до такой высоты властной пирамиды не дошли: члены исполнительного комитета – то есть высшие руководители – именовались агентами третьей степени доверия.
Впрочем, масоны свою деятельность не афишируют. А вот среди систем публичных наград прусская – а потом германская – продумана лучше советской. В целом же обе соответствовали главной цели – максимально мобилизовать людей на выполнение задач, поставленных государством.
Но общество – даже социалистическое – не сводится к государству. Потому и стимулами в нём должны быть не только казённые награды.
Правда, и они до некоторой степени котируются во внегосударственных делах. Российское звание поставщика двора его императорского величества не только давало стабильный госзаказ, но и привлекало множество клиентов, ибо удостоверяло качество продукции. СССР учредил множество специальных наград за труд – от медали «За трудовую доблесть» до звания Героя Социалистического Труда. Люди, удостоенные таких наград, пользовались искренним уважением (а заодно обретали дополнительный вес в советской системе распределения материальных благ и услуг).
Как видно из приведенных примеров, награды за труд полезны ещё и тем, что обретают некое материальное выражение. А уж главная оценка труда – деньги – и подавно нужна для превращения в житейские блага.
Потребление же благ физически ограничено: попробуйте-ка съесть пару кило чёрной икры в один присест! Если работаешь только ради достатка – рано или поздно дойдёшь до предела, где материальный стимул просто исчезает.
Правда, деньги образуют ещё и капитал – инструмент зарабатывания денег. Но далеко не каждого увлекает сам процесс использования капитала.
Человеку зачастую приятен заслуженный отдых на приемлемом для него уровне благосостояния. Но для экономики в целом уход самых активных и удачливых (а другие редко получают возможность приостановить работу до официальной пенсии) несомненно вреден. При всей моей личной нелюбви ко многим изделиям Microsoft я не думаю, что их качество заметно улучшится после ухода Уильяма Генри Гейтса Третьего от активного руководства фирмой.
Чем хорош рынок – он в значительной степени самоуправляется. Зачастую решения возникающих в нём проблем формируются сами собою ещё задолго до того, как проблема в полной мере осознана.
Практически вся писаная история полна обличениями роскоши. Время от времени случались даже прямые гонения на неё. Римские цензоры высматривали любые проявления морального разложения – включая мужские стрижки в греческом стиле (длинные и потому требующие ухода) или слишком широкие цветные полосы на белой тоге (в ту пору натуральные краски были недёшевы). Религиозный фанатик Джироламо Савонарола довёл богатейшую Флоренцию до массового демонстративного аскетизма. Пуритане – чья протестантская этика породила в конечном счёте нынешнее общество демонстративного потребления – начинали с отлучения от церкви за неподобающе дорогую одежду или обувь (не говоря уж о женских украшениях).
И сегодня хватает рьяных речей против роскоши. Добрая половина Африки вымирает с голоду – а в Западной Европе и Северной Америке охотно покупают сверхкомфортные лимузины «Майбах» и бюстгальтеры из сплошного слоя бриллиантов. В Сочи гостиницы пустуют – а олигархи с шикарными девицами в Куршавель ездят. Да и умные дома, активно пропагандируемые тем же Гейтсом, не только весьма недёшевы, но ещё и оставляют без куска хлеба многих, кто может пристойно зарабатывать в качестве домашней прислуги.
Но даже куршавельские девичьи забавы оплачены кем-нибудь более умелым и ловким. А уж сами деловые люди – а заодно и организаторы производственных процессов, и изобретатели, и актёры с художниками – должны знать: сколько бы они ни нажили, им всё равно есть чего желать – и значит, есть ради чего и впредь напрягать все свои творческие силы.
Рынок стихийно выстроил систему стимулов в прусском духе.
Ватерлоо Ротшильда: информационно-финансовое творчество
[69]
Наполеон Карлович Бонапарт, вернувшись во Францию, честно попытался договориться с коалицией враждебных держав о взаимном ненападении. Страна устала от непрерывных войн с 1792-го по 1814-й год, обескровилась, была готова ещё много лет зализывать раны в мире с соседями. Так что император, успевший, помимо военных подвигов, дать стране новое, чисто буржуазное, законодательство, был склонен не столько творить новые чудеса, сколько пожинать плоды былых посевов.
Но поверить скоропостижному миролюбию былой грозы Европы было практически невозможно. Да и французская промышленность, взращённая в тепличных условиях континентальной блокады, могла зачахнуть под вольным ветром торговли с Британией – следовательно, могла в любой момент потребовать новой конфронтации. Независимо от воли крестьянского большинства французов самые богатые и влиятельные из них объективно нуждались если не в войне, то по меньшей мере во вражде с богатым островным соседом. Британские же промышленники, давно уже занявшие ключевые позиции в структурах власти, намеревались воспользоваться всеми властными возможностями, чтобы предотвратить появление на континенте серьёзного конкурента.
Война, мало кому выгодная, была тем не менее всеми признана неизбежной. И действительно разразилась через считаные недели после того, как император вернулся с острова Эльба и на плечах восторженных солдат был внесён в свой дворец.
Довольно быстро выяснилось, что за год изгнания «маленький капрал» не растерял военные навыки. Прежде всего, разумеется, тот навык, который полководцы революционной Франции успели за десятилетия противостояния всей Европе отточить до совершенства. Немыслимому численному превосходству противника можно было противопоставить только умение разделять его, добившись хотя бы временного перевеса, бить по частям. Сам генерал Бонапарт потому и стал императором, что применил ту же технологию во внутриполитических битвах. В 1799-м он расколол лидеров республики так, что без особого труда преодолел сопротивление каждого.
Вот и теперь Наполеон блистал тем же искусством. По непролазной осенней нидерландской грязи его армии носились, как по учебному плацу. Войска вражеской коалиции не успевали соединиться и разлетались от французских ударов во все стороны. Наконец, изгнав с поля боя пруссаков под командованием фельдмаршала Блюхера, император отрядил маршала Грушина преследовать отступающих и отправился на охоту за последним в этой кампании противником – британцами, которыми руководил герцог Веллингтон.
Встреча самой блистательной армии с самой упрямой разразилась близ нидерландского (ныне бельгийского) городка Ватерлоо. Веллингтон, как всегда, выбрал самую удобную для обороны позицию. В осенней грязи его войска, как всегда, держались до последней возможности – даже когда сопротивление выглядело совершенно безнадёжным. Чтобы прорвать британскую оборону, Наполеон бросил в бой последние резервы. Гром пушек даже сквозь туман разносился на десятки новомодных в ту пору, именно революцией введенных, километров.
Эту канонаду слышали Блюхер и Груши. Но выводы сделали разные.