— Ну ты и мастер мутить воду, Агеев. Фрейд отдыхает. Ладно. Как бы то ни было, главное — что она согласилась. Когда приступаете?
— Как это — когда? Сегодня и приступаем. Сразу после планерки поеду к ней с аппаратурой. Ну и начнем вызванивать Шустова.
— Дай-то бог, — сказал Денис. — Ладно. Идем дальше. Встретился я вчера с нашим уважаемым господином Зелеком.
— Ну и как? — поинтересовался Сева Голованов. — Так ли он шустр, как следует из фамилии?
— Еще шустрее, — кивнул Денис. — Господин Шустов заявил, что Доли Гордина была его ближайшим другом, выразил горячее желание содействовать выяснению обстоятельств ее смерти, но не пожелал отвечать на вопросы, связанные с фирмой «Гималаи».
— Это значит, — подытожил Филя, — что мы на верном пути.
— Я тоже так думаю, — сказал Денис.
— А чем объяснил свой отказ шустрый Зелек Александрович? поинтересовался Кротов.
— Конкурентной борьбой, — с усмешкой ответил коллеге Денис. — Он заподозрил наше агентство в финансовом шпионаже.
— Ого! — воскликнул Филя. — Вот было бы хорошо. А то шпионаж есть, а финансов — никаких! Разве это жизнь?
— Не прибедняйся, — осадил его Володя Демидов. — С финансами у нас пока полный порядок.
— Да? — усмехнулся Филя. — А где же тогда дорогие лимузины? Где любовницы актрисы? Где книжный шкаф из черепахового панциря, личный самолет и кровать с золотыми ножками? Где это все, я тебя спрашиваю?
— Жируешь, — покачал огромной головой Демидыч. — А ты знаешь, как люди в провинции живут? У меня родная тетка в Уссурийске, так у нее зарплата восемьсот рублей в месяц. Притом что она медсестра с тридцатилетним стажем.
— Восемьсот, говоришь? — Филя прикинул что-то в уме и выдал: — Хватит, чтобы один раз погулять в ресторане. Не самый худший вариант. По уссурийским меркам, конечно.
Демидыч безнадежно махнул рукой и отвернулся от Фили.
— Володя, — обратился к нему Денис, — не стоит принимать все всерьез. Я полагаю, Филя просто пошутил.
— Ладно тебе, Демидыч, — окликнул друга Филя. И, улыбнувшись, покачал головой: — Воистину большой ребенок.
— Итак, — вернулся к теме планерки Денис, — один положительный результат есть. Елена Озерова согласилась нам помочь.
— А если она передаст разговор с Филей своему Шустову? — усомнился Сева Голованов.
— Ну и что? — пожал плечами Денис. — Мы ничего не теряем. Эти господа давно уже догадались, что на них объявлена охота. Со дня на день должны начаться эксцессы.
— Точно, — кивнул головой Сева. — Они не будут просто так сидеть и ждать, в смысле — с опущенными руками. Эти ребята привыкли бороться за свое место под лампочкой.
Денис вынул из стаканчика карандаш и принялся задумчиво вертеть его в пальцах.
— Надеюсь, — сказал он, — что ничего страшного не случится… Кстати, встретил в офисе радиостанции двух забавных парней. Вроде ребята хорошие. Может, стоит попытаться привлечь их на свою сторону?
— Кто такие? — поинтересовался Филя.
— Они братья. Один — спортивный обозреватель, второй… Что-то вроде Капицы. Знаете, вел «Очевидное-невероятное»?
— Что, такой же умный, старый и заслуженный? — спросил ехидный Макс.
— Нет. Заслуги здесь ни при чем. Просто ведет похожую передачу. Посвящена науке и новостям Интернета.
— А-а, — протянул Макс. — Если так, то можно попытаться…
Денис повернулся к Кротову и спросил:
— А вы как думаете, Алексей Петрович?
— Я бы, — ответил старый разведчик, — так не рисковал. Хватит того, что мы привлекаем Озерову. Черт его знает, как все обернется, и ребята могут потерять из-за нас работу. А то и жизнь.
— Что ж, — резюмировал Денис, — значит, с этим пока спешить не будем. Алексей Петрович, вам удалось узнать что-нибудь новое?
Кротов достал из кармана пачку сигарет, вспомнил, что здесь не курят, и со вздохом убрал обратно.
Глава двадцать девятая
— Ну, — начал он, — во-первых, я узнал настоящие имена друзей Фили Лома и Чалого.
Филя весь подался вперед:
— Да ну? И кем же оказались эти веселые ребята?
— Настоящее имя Лома — Сергей Иванович Переверзев. Чалого — Алексей Игоревич Пивоваров. Оба работают… то есть работали, на Мазаева. Полагаю, кто такой Мазаев, здесь знают все.
— Все, да не все, — подал голос Макс. — Что касается меня, то единственный Мазай, которого я знаю, это тот, кто сажал зайцев в лодку.
— Ну этот Мазай никого не сажает, — с улыбкой сказал Денис. — К сожалению, его пока тоже.
— Такого попробуй посади, — поддакнул Филя. — У него все схвачено. Сам он нигде не светится. А каштаны из огня таскает исключительно чужими руками.
Макс понимающе кивнул.
— Значит, этот самый Мазаев обеспечивает Шустову и иже с ним «крышу», — сказал Макс. — А что, если нам попробовать раскрутить кого-нибудь из его людей?
— Это каким же образом? — поинтересовался Кротов.
— Ну можно, к примеру, посулить деньги. Насколько я понял, сестры Гордины скупиться не намерены.
— Ну ты тоже совесть знай, — прорычал на него Демидыч. — Всему есть предел. Мы же не шкуродеры какие-нибудь.
Макс обиженно пожал плечами: мол, как хотите, мое дело — предложить.
— А вообще-то, — задумчиво сказал Денис, — побеседовать с кем-нибудь из людей Мазая — это хорошая идея. Филя, у тебя, кажется, обширные связи в преступном мире Москвы?
— Кое-какие имеются, — самодовольно сообщил Агеев.
— Наверняка есть и свои осведомители, — предположил Денис. — Ты вот что. Попробуй узнать, каким образом связаны Сац, Шустов и Мазаев. Может, выяснится что-нибудь, что поможет нам прижать эту веселую компанию к ногтю.
— Заметано, — кивнул Филя. — У меня есть кое-кто, кто поможет мне внедриться в нестройные ряды мазаевцев. Но Макс прав — без финансовых вливаний мои жалкие потуги обречены на неудачу.
Денис поморщился как от зубной боли:
— Ладно. Будут тебе вливания. Только в разумных пределах.
— Ну, разум разуму рознь, — как бы между прочим заметил Филя. Хотелось бы услышать конкретную цифру.
— Ты сначала войди в доверие к преступному элементу. А о деньгах мы поговорим потом.
— Ясно, — со вздохом сказал Филя. — Утром деньги — вечером стулья. Вечером деньги — утром стулья. Обычное дело… Ладно. В общем, так, господа частники. Обещать ничего не обещаю, но я подумаю, что я смогу для вас сделать.
— Ты сама любезность, — небрежно обронил Голованов. — Алексей Петрович, Мазай был во-первых. А это значит, что за этим последует и во-вторых?
Кротов усмехнулся:
— Разумеется. Во-вторых, мне удалось побывать в квартире у Доли Гординой.
— Незаконное проникновение? — насупился честный Демидыч.
— Можно, конечно, и так сказать, — кивнул головой Кротов. — Но я бы поостерегся столь однозначных формулировок. Жизнь слишком сложна, чтобы впихнуть ее в рамки закона. Тем более что закон и справедливость — понятия не совсем равнозначные. Однако я не настроен на дискуссию. Если вы позволите, Владимир Афанасьевич, я продолжу. А нашу дискуссию мы отложим до более благоприятных времен.
Демидыч молча кивнул, но, судя по упрямому блеску в глазах, он остался при своем мнении.
— Итак, — продолжил Кротов, — я побывал в квартире Гординой. Не буду утомлять подробностями моего похода, скажу только, что мне удалось найти нечто интересное.
С этими словами Алексей Петрович извлек из кармана маленькую аудио-кассету и положил ее на стол к Денису.
— Это кассета из автоответчика, — пояснил он. — Телефонный аппарат разбит вдребезги. То ли сама Гордина в запале смахнула его на пол, то ли кто-то другой его разбил. Дело в том, что автоответчик Гординой был устроен весьма интересным образом. Он не только отвечал на звонки, но и мог записывать саму беседу. Весьма полезная штука для журналиста.
— Ничего не понимаю, — потер переносицу Денис. — Как же так вышло, что никто не обнаружил эту кассету? Ведь достаточно было перетрясти остатки телефона.
— Все дело в том, — сказал Кротов, — что при падении откололась верхняя панель телефона — и кассета отлетела далеко в сторону. Там в полу, рядом с ножкой дивана, откололся кусок паркетины. Вот в эту выбоину кассета и закатилась. При осмотре квартиры диван передвигали, поэтому кассета была сильно повреждена. Мне пришлось склеить пленку и заменить пластиковый корпус. От записи мало что осталось, однако несколько слов разобрать можно.
Кротов улыбнулся, достал из кармана маленький диктофон, вставил в него кассету и нажал на «пуск».
Сначала раздался шум, похожий на чей-то горестный, протяжный вздох.
— Дефект пленки, — тихо пояснил Алексей Петрович. — Вот сейчас.
«Да… — раздался строгий женский голос. — Ты меня знаешь, я церемониться не стану…»
«Подожди, — ответил ей мужской. — Давай не будем пороть горячку».
«Насчет „пороть“ — это ты к своим потаскушкам. Я на твои масленые глазки не клюну».
«Но…»
«Никаких „но“. В общем, так, душа моя, либо ты возвращаешь, что мне причитается, либо завтра же заявление ляжет на стол прокурору. Вместе с записью этого разговора».
«Подожди. — Мужской голос зазвучал слегка ошарашенно. — Ты что, записала наш разговор на пленку?»
«Поразительная догадливость! И какая быстрота мысли!»
«Хм… Ну что ж, это меняет дело».
«Рада, что ты пришел к такому выводу. Я…»
Тут опять послышались какие-то шорохи, и Кротов выключил диктофон.
— Это все? — озадаченно спросил Филя.
— Все, — кивнул Алексей Петрович. — И это-то удалось восстановить с большим трудом.
— Да-а, — протянул Филя. — Негусто.
— И что это доказывает? — вмешался в разговор Голованов.
— Многое, — уверенно сказал Кротов. — И прежде всего — мотив. Доказать, что на пленке записаны голоса Шустова и Гординой, не составит труда. Правда, Гордина мертва, но ведь на радио наверняка сохранились архивные записи ее передач.
— Но ведь он ей даже не угрожал, — возразил Филя. — Наоборот, это она ему угрожала!
— Мотив на лицо, — четко сказал Денис. — Шустов опасался, что Гордина отправится к прокурору с неким заявлением. То, что в этом заявлении содержалась информация, компрометирующая Шустова, не вызывает никаких сомнений. Так что… — Денис посмотрел на Филю, — мотив на лицо.
— Все равно, — пожал плечами Агеев, — мотив мотивом, но доказательств-то нет. Можно, конечно, прокрутить эту пленку для Озеровой. Так сказать, для пущей убедительности…
— Между прочим, на этой пленке имеется еще одна запись, — с лукавой улыбкой сообщил Кротов.
Все уставились на него, открыв рты. А Филя покачал головой и с укоризной сказал:
— Ну, Алексей Петрович, такого коварства я от тебя не ожидал. Говорили мне, что работа в спецслужбах плохо влияет на характер людей, но я не думал, что до такой степени.
— В самом деле, Алексей Петрович, — пробасил Володя Демидов. — Сейчас как-то не время для дешевых эффектов.
Кротов усмехнулся.
— Эффекты, Володя, здесь ни при чем. Просто я дал вам время, чтоб вы смогли переварить первое блюдо. А на второе у меня припасено кое-что поинтереснее. Я могу приступить?
— Давайте, — кивнул Денис.
Кротов нажал на «пуск» и положил диктофон на стол.
В диктофоне немного пошуршало, затем сиплый мужской голос произнес:
«Шустов — мой клиент. Я не могу наехать на него просто так, без причины».
«А я вам этого и не предлагаю. Если Шустов ваш клиент, значит, он должен как-то с вами расплачиваться за оказываемые ему услуги. Так?»
«Хм. Само собой. Попробовал бы он не расплатиться».
«А что делают с клиентом, если он отказывается платить? Либо если заплатил гораздо меньше, чем может?»
Пауза.
«Куда это ты клонишь?»
«Ну, допустим, пришел он к вам и поплакался в жилетку. Мол, простите меня, господа разбойнички, рад бы заплатить больше, да не могу — дела идут из рук вон плохо».
«Плакать он умеет, — согласился сиплый голос. — И что?»
«Как — что? Разбойнички ведь тоже люди. Подумали, подумали — и пожалели сиротинушку. „Черт с тобой, — говорят. — Давай копеечку и иди себе с Богом. До лучших времен“».
«Ты это… Насчет разбойничков-то полегче…»
«Не думала, что вы такой чувствительный, господин Мазай. Вроде при вашей работе обращать внимание на такие мелочи не с руки».
«А ты в мою работу не лезь. Много вас таких, советчиков. Короче, говори, чего хочешь. И давай без предисловий».
«По-моему, я понятно выражаюсь. Я хочу вернуть свои деньги. Без вашей помощи мне не обойтись. За помощь я готова щедро заплатить. Вы сказали, что без причины не можете наехать на своего клиента. Вот вам причина: „Гималаи“ принесли Шустову многомиллионную прибыль. Наверняка вам достались лишь жалкие крохи с этого богатого стола. И теперь вы вправе потребовать свою часть. А заодно и мою. Со своей стороны, я готова отдать вам десять процентов от…»
«Подожди, не гони. — Владелец сиплого голоса задумчиво откашлялся. — Ты это наверняка знаешь — про навар?»
«Разумеется. Иначе я не стала бы затевать с вами этот разговор».
«Понимаешь, подруга, не все так просто. Навар наваром, но за спиной твоего Шустова стоят органы. Эта „крыша“ посильнее моей. Куда бы он ни сунулся, для него везде зеленый свет. Надавить бы на него, конечно, не мешало. Но одной силы тут мало».
«Я прекрасно это понимаю. У вас есть сила. А у меня есть чем на него надавить, так сказать, подручный инструмент, орудие».
«Что ты имеешь в виду? Ты что-то на него нарыла?»
«Нарыла, Мазаюшка, нарыла».
Гордина замолчала.
Вновь послышалось какое-то шипение. Кротов нажал на «стоп».
— Ну, — сказал он, — вот, собственно, и все.
— Что же это получается? — Карандаш вновь завертелся в пальцах у Дениса. — Выходит, Гордина пыталась выбить из Шустова деньги с помощью Мазаева? Но, судя по тому, что на Филю напали его люди, он остался с Шустовым в добрых отношениях. Стало быть, вся эта хитроумная операция обернулась против самой Гординой?
— Точно, — кивнул Голованов. — Мазай ее просто сдал Шустову. Не понятно только зачем. Ведь Гордина наверняка предлагала ему неплохие деньги.
— Не захотел связываться с фээсбэшниками? — предположил молчавший до сих пор Макс. — А кстати, как эта запись оказалась на пленке? Они что, обсуждали такие важные дела по телефону?
Кротов махнул рукой:
— Нет, конечно. Эта запись сделана при личной встрече. Слышал, как на заднем фоне позвякивают бокалы? А пару раз раздаются другие голоса.
— Точно, — согласился Макс. — Я что-то такое слышал, помню, еще подумал, что это дефект пленки. — Он взъерошил бороду. — Какой-нибудь ресторан?
— Наверное, — пожал плечами Кротов. — В принципе это и неважно. Главное — теперь мы знаем, что Мазай имеет отношение к убийству Гординой. Вполне вероятно, что это его люди Гордину и завалили.
— Вот что, — сказал Денис и посмотрел на Филю, — сейчас работаешь с Озеровой. Этого мы отменять не станем. Но как только закончишь — поработай со своими осведомителями.
— А как насчет… — начал было Филя.
— Деньги я тебе выдам, — перебил его Денис. — Но это не значит, что ими можно разбрасываться. Будь поэкономней.
Голованов усмехнулся:
— Что, Агеев, подфартило наконец? — Повернулся к Денису и, показывая глазами на Филю, сказал: — Я б, Денисыч, на твоем месте деньги Агееву не давал. Ненадежный он человек. Просадит их в каком-нибудь кабаке, а потом скажет, что блатные его кинули.
— Эх, — вздохнул Филя, — до чего бывает народ до чужого добра жадный. Но не расстраивайся, Голованов, я тебя ни в чем не виню. Ты же не виноват, что у тебя натура такая.
— И какая же, интересно, у меня натура? — с усмешкой поинтересовался Сева.
— Известно какая — скупердяйская, — просто ответил Филя.
Коллеги дружно рассмеялись.
— Ладно, — с улыбкой сказал Денис, — пора за работу. Сева, продолжай наблюдать за Сацем. Он должен как-то себя проявить. А ты, Макс, ковыряй файлы «Гималаев». Кстати, как там у тебя, продвигается?
Макс безнадежно махнул рукой:
— Пока ничего нового. Но к вечеру, надеюсь, взломаю пару замочков.
— Давай-давай. — Филя похлопал бородатого гения по плечу. — На тебя теперь вся надежда.
— Ну, — Денис встал из-за стола, — планерка закончена. Разбежались.
Глава тридцатая
«…В общем, так, душа моя, либо ты возвращаешь, что мне причитается, либо завтра же заявление ляжет на стол прокурору. Вместе с записью этого разговора».
«Подожди. Ты что, записала наш разговор на пленку?»
«Поразительная догадливость! И какая быстрота мысли!»
«Хм… Ну что ж, это меняет дело».
«Рада, что ты пришел к такому выводу…»
Филя нажал на «стоп» и уставился на Лену Озерову проницательным взглядом.
«Интересно, какая буря сейчас происходит в ее душе? — подумал он. Эх, жаль, что не придумали еще такого аппарата, чтобы смог записывать мысли людей. Для психологической науки это было бы неоценимое приобретение!»
На столе перед оперативником дымилась чашка крепкого черного кофе. Физиономия у него была благостная и довольная. Филя отхлебывал кофе и не сводил голубых глаз с Прекрасной Елены (так он ее мысленно называл). Девушка была чудо как хороша. Огромные, очень живые карие глаза, нежный овал лица, капризные губки и, главное, руки. Они у Лены были большие, но правильной формы, пальцы длинные и гибкие…
«Повезло же старому мерзавцу, — подумал Филя. — Да ради такой девушки можно отказаться от всех своих миллионов, послать к черту старых дружков и начать честную трудовую жизнь!»