– Вы опасаетесь судебного процесса, который решил бы теперь судьбу дочери?
Надин нахмурилась, отвела взгляд в сторону.
– Селма – неглупая девочка, она кое-что понимает. Но заставить ее давать свидетельские показания – жестокое испытание для ребенка. Тем более нельзя допускать, чтобы Уолтер выиграл процесс и добился частичной опеки над дочерью.
– Что ж, – заключил я, – надо встретиться с Тимканом.
– Пожалуйста, не заботьтесь о расходах, – сказала Надин. – Тратьте столько, сколько вам потребуется. Все это очень важно для меня. С деньгами, конечно, надо уметь обращаться аккуратно, но…
– Я понял.
– Не хотите ли сейчас познакомиться с мистером Хармли?
– Никаких возражений.
Надин поднялась со стула. Хармли внимательно смотрел на нас, когда мы пересекали дворик. Я отметил про себя оригинальную внешность этого человека. Мужчина лет тридцати пяти. Обилие темных волос, высокий лоб, горделивая посадка головы, проницательные глаза в глубоких глазницах, ироничность во взгляде.
– Я представлю вас как друга семьи, – сказала миссис Крой, понизив голос. – Будем называть друг друга по имени, так удобней… Тетя Колетта тоже так считает.
– Пусть будет так, – одобрил я.
Надин представила нас друг другу. Я ощутил теплое, дружеское пожатие Хармли. У него был сильный, красивый голос.
– Если вы были близко знакомы с доктором Деварестом, то не могли не заметить, какой это замечательный человек! – заявил Хармли.
– Да, конечно, – вежливо согласился я.
– Он перевернул мою жизнь! – Мой собеседник собрался было продолжать свою речь, но вовремя остановился, почувствовав, что дальнейшие выражения признательности можно счесть и неуместными, поскольку они связаны с упоминанием собственной персоны.
– Пойду посмотрю, что делает моя дочь, – сказала миссис Крой. – Дональд, так я рассчитываю, что вы поговорите с тем, о ком я упоминала?
– Обязательно.
Надин улыбнулась нам обоим и ушла.
Хармли проследил за ней взглядом.
– Знаете, Лэм, у меня странное чувство, будто я где-то видел эту женщину, но не могу вспомнить – где. – В голосе, которым он владел превосходно, прозвучала досада. – Черт возьми! Я убежден, что мы уже встречались!
– Это часто бывает. Иногда я тоже испытываю подобные ощущения…
– Неужели?
– В этом нет ничего удивительного, – сказал я. – Может быть, вы случайно встретились с ней в трамвае, обратили внимание на ее внешность. Или выходили из ресторана вместе с доктором Деварестом, а Надин ждала его в машине…
– Возможно, возможно.
– У нее чудесная малышка…
– Разве? Она, кажется, не живет с мужем.
– Разведена.
– Скверно, скверно. – Голос звучал теперь сочувственно-тихо.
– Вы, по-видимому, часто встречались с доктором Деварестом?
– Иногда чуть ли не каждый день, а потом не виделись месяцами.
– У вас общие друзья, интересы?
– Да, конечно. Мы были членами одного и того же клуба. Потом я вышел из этого клуба, но, когда бывал в городе, приходил туда в качестве гостя. Гостя доктора Девареста… Последний раз я был там шесть или восемь месяцев назад.
– Любопытное совпадение, – сказал я. – Как раз тогда кто-то рассказал доктору Деваресту о поступках одного его родственника, да таких, что доктор был потрясен.
Хармли усмехнулся.
– Вы говорите загадками, Лэм.
– Это не для вас загадки, Хармли.
Он рассмеялся.
– Я далек от критики, но, согласитесь, с первого нашего разговора…
– Жена этого «одного родственника» хочет знать, кто мог информировать доктора Девареста.
– А вы сами не догадываетесь?
– Нет.
– Вы не знаете, кто этот парень, которого мы здесь обсуждаем?
– Нет. Я расспрашиваю знакомых доктора. Потому спрашиваю и у вас… Вы ведь встречались с доктором – шесть или восемь месяцев тому назад?
– Точней – около семи месяцев, – поправил меня Хармли.
– И это, кажется, был период ваших частых встреч?
– Да как сказать? Скорее нет, – возразил Хармли. – Два дня подряд мы завтракали вместе, а в другой раз встретились после обеда у него в клинике. Доктор рассказал мне, чем он бывает занят в своем домашнем кабинете. – Хармли с усмешкой взглянул на меня. – А вас он посвятил в свои тайны?
– Устаревшая аппаратура, – засмеялся я.
– Вместилище для спиртного и детективов, – подхватил Хармли, тоже смеясь. – О, Хилтон умел хранить свои тайны. Но, думаю, немногим, самым близким друзьям он доверял.
– Разговаривая с вами, он упоминал о сейфе?
Хармли молчал в течение нескольких секунд. Глядел на фонтан, потом спокойно ответил:
– Что-то такое было. Подождите-ка… Мы завтракали вместе… Доктор сказал, что выбрал для себя сейф, самую лучшую модель. Да! В тот же день он его заказал.
– Послушайте, Хармли, я буду откровенен с вами: мне весьма важно знать, какие темы до последней вашей встречи вы обсуждали с доктором Деварестом.
– Зачем? Господи, неужели вы думаете, что это я сообщил ему сведения об «одном родственнике»?
– Да, я так думал.
В голосе Хармли появились сердитые нотки:
– Но я же не помню, о чем мы говорили на давних наших встречах.
– Прошу вас, постарайтесь вспомнить.
– Нелегкое дело, – проворчал Хармли. – Но постараюсь, если вам так это важно.
– Я был бы вам очень признателен, Хармли.
– Вот что я сделаю. Сегодня вечером попытаюсь восстановить в памяти все наши беседы с Хилтоном и записать, какие темы обсуждались. Потом эти записи отдам вам. Надеюсь, вы не будете раздражаться по поводу всяких глупостей, но ведь наши встречи носили личный и непреднамеренный характер, так что…
– Не упускайте ни одной детали. Может быть, вы упоминали о ком-нибудь или показывали доктору чьи-либо фотографии?
– Да, конечно же! – воскликнул Хармли. – Я как раз побывал в Южной Америке, сфотографировался там кое с кем и привез снимки. Был снимок, над которым мы еще хохотали… Снимок – по секрету, Лэм, – сделан в увеселительном заведении. Я припоминаю, что Хилтон попросил у меня копию этой фотографии. Я удовлетворил его просьбу… А почему вы спросили меня о фотографиях, Лэм?
– Я просто задаю вопросы. Самые разные. И вразброд.
– Но вы спросили о фотографиях…
– Они ведь всегда могут о чем-нибудь поведать, навести на мысль.
– Фотографии, которые я показал Хилтону, ни о чем не могут поведать, – сказал, став серьезным, Хармли. – Во всяком случае, они не связаны с той задачей, которой вы заняты. На фотографиях изображены преимущественно землевладельцы, южноамериканцы. Хилтон заинтересовался ими лишь потому, что Южная Америка много значила для меня, для моего бизнеса. Я вложил деньги в нефтяные промыслы.
– Доктор Деварест вкладывал деньги в ваше предприятие? – спросил я небрежно.
– Нет, – откликнулся Хармли. – К сожалению, доктор этого не сделал… А вы здорово продвигаетесь со своими «вопросами вразброд».
– Стараюсь.
Тон Хармли не смягчил, остался серьезным, появился в голосе и холод:
– Счастлив был познакомиться с вами, мистер Лэм. Возможно, мы еще встретимся.
– Непременно увидимся, – ответил я как можно более сердечно. – Я буду часто бывать здесь.
Хармли откланялся. В дверях едва не столкнулся с Надин Крой.
– Узнали что-нибудь? – напрямик спросила она.
– Почти ничего… Хармли показывал доктору фотографии, подарил пару снимков. На них изображены люди, вложившие деньги в южноамериканские предприятия.
– Не понимаю, при чем тут наши проблемы…
– Он тоже не понимает… Но утверждает, что уже видел вас где-то.
– Тогда это тот самый человек, который приходил к Уолтеру. Вы ему намекнули, где он мог видеть меня?
– Нет.
– Почему?
– Пусть сам вспоминает. Я должен собирать сведения, а не разглашать их.
– Может быть, мне удастся растопить лед, намекнув, что мне знакомо его лицо и…
– Нет, оставим все как есть.
– Вы, кажется, обидели его, мистер… э-э-э… Дональд?
– Обидел.
– Каким образом?
– Я спросил его, не вкладывал ли доктор Деварест свои капиталы в нефтепромыслы.
– Что же здесь обидного?
– Если доктор Деварест вкладывал деньги в предприятия Хармли, то значит… вышеупомянутый Хармли утаил этот факт от миссис Деварест.
– Не понимаю.
– Допустим, доктор дал ему двести пятьдесят долларов – вложи, мол, в дело от меня. Нефтеразработки принесли высокие прибыли. А Хармли приезжает и возвращает – двести пятьдесят долларов.
– Эта сумма должна быть где-то зафиксирована.
– А если она не была зафиксирована?
Миссис Крой встревожилась:
– Вы не очень-то доверяете людям.
– Не особенно, – согласился я. – Вы не могли бы уговорить вашего бывшего мужа встретиться с мистером Тимканом?
– Только если Уолтер решит, что встреча выгодна для него.
– Хорошо бы устроить так, чтобы встретились Хармли и мистер Крой и при этом присутствовал бы еще кто-нибудь, способный оценить значение их реплик.
– То есть мистер Тимкан?
– То есть мистер Тимкан?
– Умный адвокат способен многое узнать и понять из разговора.
– Попытаюсь устроить. Только я бы хотела… чтобы вы, мистер Лэм, держали себя… как мой близкий друг, даже поклонник.
– Буду рад. В присутствии посторонних…
– Да, я просила бы только при посторонних!
– Ладно… Кто это подходил к дому?
– Руфус Бейли, шофер.
Тот самый тип, которого я увидел из гаража в дверях мастерской в день гибели доктора.
– Хотел бы поглядеть на него.
– Руфус! – окликнула шофера миссис Крой.
Парень обернулся на зов. Лицо его при виде Надин просветлело, но тотчас приняло бесстрастное выражение – он заметил меня. Крупные черты, спокойный, добродушный взгляд. Видно, неиспорченная натура.
– Да, миссис Крой?
– Вы вчера смазали мою машину?
– Конечно.
– Ну как, вам достаточно? – поинтересовалась у меня Надин.
Тут же из дома вышел Джим Тимли, племянник миссис Деварест.
– Достаточно, достаточно, – пробормотал я, и Надин отпустила шофера, с улыбкой помахав ему рукой.
Джим Тимли шествовал к нам с видом человека прямого и решительного. Его глаза остановились на мне.
– Я только что разговаривал с тетей Колеттой. Вас хотят выдать за друга семьи, так?
Я кивнул.
– Это вызовет насмешки!
– Почему вы так думаете?
– Друг семьи! – с презрением повторил Тимли.
– Выкладывайте, что у вас на уме!
– Друзья доктора Девареста никогда не слышали о вас. Они вообразят себе бог знает что! И появляетесь вы сразу после смерти доктора, входите в узкий семейный круг… Друг семьи… А может, не семьи, а Колетты? Гораздо пристойней будет представиться приятелем Надин. Тетя Колетта согласна со мной.
– Я терпеть не могу причинять кому-либо неприятности. – Я старался быть как можно более вежливым. – И знаете, миссис Крой уже объявила мне о перемене курса на тот самый, о котором вы сказали… Не хотелось бы только мне сбиться с него.
– И перейти границы… – поддразнила меня Надин, улыбаясь.
– Так что вы скажете о моих метаморфозах? – спросил я у Тимли.
– Они – побочное явление. При всех настоящих и последующих превращениях все полномочия ваши по главному делу сохраняются.
– Благодарю вас, – с чувством произнес я.
Глава 7
– Нет, Дональд, ее целый день не было, и она никуда не звонила.
Я сел, предложил Элси Бранд сигарету.
Она отказалась:
– Берта здесь не разрешает курить.
– Я разрешаю. Я теперь ее партнер. Мы оба руководим агентством.
– Уже знаю об этом.
Поколебавшись немного, Элси взяла сигарету.
Мы курили некоторое время, не произнося ни слова.
– Думаю, неплохо бы повысить тебе заработную плату, Элси, – сказал я.
– Я не против.
– Ты ведь всегда так усердно барабанишь на машинке!
– У Берты подскочит давление! В прошлом месяце я просила ее о прибавке, и она так отбила мою атаку, что я отлетела, как мячик.
– А сколько ты просила?
– Десять долларов.
– Твоя заработная плата повышается на десять долларов, – торжественно объявил я.
– Нельзя так поступать.
– Почему?
– Это силовой прием. Не по закону!
– Все – по закону. С сегодняшнего дня вводится новая оплата. Для тебя. Решено! – Помолчав, я спросил Элси: – А что слышно про велосипед – жертву столкновения с машиной?
– Ничего не слышно. Утром я звонила в автоклуб. Эта девица нас перехитрила.
– Попробуй позвонить еще раз.
Элси положила сигарету на край пепельницы, набрала номер.
– Это мисс Бранд. Я повредила чужой велосипед. Кто-нибудь справлялся о нем? – Выражение лица Элси изменилось. Она схватила карандаш. – Одну секунду… Нолли Старр. Ист-Бендон-стрит, шестьсот восемьдесят один. Сколько она хочет?.. Да, это моя вина… Очень сожалею… Большое спасибо. – Элси повесила трубку, вырвала страничку из блокнота. – Вот ее настоящий адрес. Она хотела сначала починить велосипед, а потом подать жалобу. Автоклуб оплатил ремонт и послал ей чек по этому адресу.
Я убрал листок в карман.
– Надо убедиться, что чек действительно отослан, – сказал я Элси. – Тебе придется это проверить. Не в наших интересах, чтобы мисс Старр разыскала тебя и установила, где ты работаешь. Она может сменить квартиру.
– О’кей, я позвоню им завтра. Я…
Входная дверь с грохотом распахнулась, явилась Берта Кул.
Элси торопливо потушила сигарету, склонилась над машинкой. Не глядя на нее, Берта направилась в кабинет, но я остановил ее вопросом:
– Где ты пропадала целый день?
– Ловила рыбу, – отчеканила она. Ее маленькие глазки сверкнули. – Великолепно себя чувствую, и не пытайся устраивать мне партнерские сцены. Я тебя предупреждала, что буду распоряжаться своим временем, как мне угодно. И не толкайте меня на то, чтобы я испортила вам настроение. Что тут у вас? Небольшой тет-а-тет, а? Заговор? Я знаю, Дональд, ты – мой партнер. По бизнесу! А Элси? Она получает зарплату. Надеюсь, не требует партнерских полномочий для себя, а?
– Не требует. Но говорили мы с Элси о деле.
Воинственный пыл у Берты еще не иссяк, но любопытство одержало верх.
– О велосипеде, да? Есть какие-нибудь новости?
– Кое-что новенькое есть. Но мы обсуждали не только текущие дела.
– А что еще?
– Элси сказала мне, что цены растут, а ее материальное положение ухудшается.
Берта насупилась:
– Она напрасно тратит время. В прошлом месяце она и мне жаловалась на растущие цены.
– У меня она не выжимала сочувствия… Я просто повысил ей зарплату. На десять долларов.
Берта открыла рот. От неожиданности она потеряла дар речи. И тут же набросилась на меня:
– Нахал! Распоряжаюсь здесь я! Ты можешь быть моим компаньоном, но не имеешь права повышать зарплату моим служащим без моего согласия!
– Не лучше ли перенести нашу ссору в кабинет? – вежливо обратился я к Берте.
Кипя от возмущения, Берта ринулась в кабинет. Я вошел следом. Взять себя в руки – это Берте удавалось плохо. Слова сыпались как горох:
– Десять долларов! Скоро она потребует, чтобы ее на работу доставлял шофер. Элси получает столько же, сколько и любые другие стенографистки. Она…
– Делает вдвое больше, чем любая другая стенографистка, – перебил я.
– Ну и что?! – Берта снова повысила голос. – Она искала работу. Я взяла ее к себе. Выбрала из дюжины, понятно, я предпочла ту, которая согласна работать много, а не мало.
– Тогда была трудная пора, – сказал я. – Безработица. Можно было выбирать. Теперь иные времена.
Берта дернула на себя ящик письменного стола, выхватила оттуда мундштук и с такой силой воткнула в мундштук сигарету, что сломала ее. Она чуть не выбросила сигарету, но, остывая, передумала, отломила сломавшийся кончик, а оставшуюся часть бережно вставила в мундштук.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что я могу расторгнуть наш договор в любое время?
– И я могу это сделать, разве нет?
– Ах вот как! – вспылила Берта. – Ты пришел ко мне без единого цента, умирая от голода. И ты расторгнешь договор, который принесет тебе больше денег, чем когда-либо у тебя водилось? Не смеши, ради бога!
– Элси Бранд получит свои десять долларов. В противном случае будем считать наш договор расторгнутым.
Берта никак не могла справиться с зажигалкой. Она отшвырнула сигарету, поднялась и встала у окна, повернувшись ко мне спиной.
Когда она снова заговорила, лицо ее выглядело невозмутимым, а голос звучал даже ласково:
– Хорошо, дорогой, сделаем так, как ты хочешь. Только помни: ты больше не получаешь жалованья. Тебе причитается половина чистой прибыли – половина того, что остается за вычетом всех расходов… Легко быть щедрым за чужой счет! Десять долларов прибавки для Элси – это пять долларов из моего кармана, а пять – из твоего… Так что нового в семействе Деварест?
– Я должен повидаться с адвокатом Надин Крой. Его фамилия Тимкан. Слышала о таком?
– Нет. Зачем он тебе?
– Возможно, он что-нибудь мне сообщит…
– Когда ты с ним встретишься?
– Завтра утром. Надин Крой собирается привести к нему одного типа, как она полагает, связанного с ее бывшим мужем.
– Кто это?
– Некий Хармли. Миссис Крой считает, что именно Хармли проинформировал доктора Девареста о ее семейных конфликтах. Доктор каким-то образом воздействовал на Уолтера Кроя, – а средством воздействия было, по-видимому, то, что лежало в сейфе и впоследствии было украдено.
– Одновременно с драгоценностями?
– Нет, раньше. Доктор Деварест сам разыграл комедию с драгоценностями, чтобы получить повод обратиться в полицию.
– А где же драгоценности?
– Пока не обнаружены. Найдено только одно кольцо в автомобильном ящичке для перчаток. В машине доктора.
– Я знаю об этом. Но если доктор Деварест сам забрал драгоценности, то куда же он их дел?
– Неизвестно.
– Она должна выплатить нам премиальные.
– Кто?
– Миссис Деварест.
– За что?
– За то, что мы вернем ей драгоценности.
– Я даже не знаю, где они.