Однако не все было так просто, и в этом проявился непоследовательный и слабый характер цесаревича. Дело в том что после возвращения из Германии в 1839 г. «его любовь к Ольге Калиновской снова разгорелась жарким пламенем. Несколько раз заявлял он о том, что из-за нее согласен отказаться от всего… Папа был очень недоволен слабостью Саши. Еще в марте он говорил о том, что согласен жениться на принцессе Дармштадтской, а теперь, после четырех месяцев, уже хотел порвать с нею. Это были тяжелые дни. Решили, что Ольга должна покинуть Двор»137.
Николай I счел необходимым лично переговорить с фрейлиной, объяснив ей «в простых словах, что не только два сердца, но будущность целого государства поставлена на карту»138. В результате Ольга Калиновская была удалена от императорского двора и вскоре вышла замуж за графа Огинского.
Родителей это история совсем не радовала, хотя они понимали, что для 20-летнего юноши подобные увлечения совершенно нормальны. О том, насколько родители опасались «варианта Калиновской», говорит красноречивая реплика в письме Николая Павловича 1841 г.: «…его тоска по польке, чего оборони Боже!»139. Но родители не оказывали прямого давления на сына. Хотя в обыденном сознании Николай I считался солдафоном, в отношениях к своим детям он был бережен и довольно тонок.
После удаления фрейлины и нескольких тяжелых разговоров с отцом цесаревич Александр Николаевич весной 1840 г. уехал в Германию, где 4 марта в Дармштадте было объявлено о его помолвке. Летом цесаревич представил невесту родителям. 8 августа 1840 г. состоялся торжественный въезд гессенской принцессы в Санкт-Петербург. 5 декабря 1840 г. она приняла в православии имя Марии Александровны, а на другой день – 6 декабря 1840 г., в день именин Николая I, молодых обручили. Бракосочетание состоялось в апреле 1841 г.
Ровно через год после торжественного въезда Марии Александровны в Петербург Николай I вспомнил, скольких нервов ему стоило «дело Калиновской», поэтому в письме к генерал-адъютанту А. А. Кавелину от 8 августа 1841 г. Николай Павлович писал: «Не могла уйти от моих глаз его склонность к Ольге Калиновской; не обратив на сие больше внимания, чем следовало, я объяснил, однако, сыну, что сколь ни естественно в его летах предпочитать одно лицо женского пола другому, не должно, однако, давать волю мечтам или склонности, когда они не приличны ни по званию, ни по положению лиц»140. Хотелось бы отметить, что Николай I лично разрешил эту коллизию, поговорив и с сыном, и с Калиновской, и аргументы у него были весьма серьезные.
Примечательно, что многодетный отец Николай I очень по-доброму относился ко всем женам своих сыновей. Но особенно по-доброму он относился к старшей невестке – великой княгине Марии Александровне: «Папа с радостью следил за проявлением силы этого молодого характера и восхищался способностью Мари владеть собой. Это, по его мнению, уравновешивало недостаток энергии в Саше, что его постоянно заботило»141.
Семья цесаревича быстро увеличивалась. С 1842 по 1860 г. Мария Александровна родила восьмерых детей – двух девочек и шестерых мальчиков. Однако Александр II, «войдя в возраст», приобрел прочную репутацию «жизнелюба». Он всегда очень внимательно относился к женщинам, и в его жизни было множество мимолетных любовных приключений. По традиции, на «забавы» монарха смотрели сквозь пальцы, поскольку это также было одной из традиций императорского двора. На быстроменяющихся возлюбленных мужа Мария Александровна внешне старалась не реагировать.
На отношениях супружеской пары сказались и объективные обстоятельства. Императрица была болезненна и худа. Однако ситуация коренным образом изменилась в 1860 г. после рождения последнего ребенка – Павла Александровича. Врачи заявили, что следующая беременность убьет императрицу, и супружеские отношения между Александром II и Марией Александровной полностью прекратились142.
После этого рядом с Александром II немедленно появилась новая пассия. Ею стала фрейлина императрицы – молоденькая княжна Екатерина Михайловна Долгорукая. То, что фрейлин использовали при дворе для адюльтеров, было привычным делом. Во второй половине XIX в. их заменили балерины. На фрейлинах, как и на балеринах, не женились. Но фрейлина Е. М. Долгорукая стала единственной, закончившей свою историю законным браком с императором. Эта была последняя любовь стареющего императора к женщине моложе его на 29 лет. Связь продолжалась 14 лет, и во второй семье императора Александра II родилось четверо детей.
Между тем, Александр II и Мария Александровна очень скромно отметили в 1866 г. свою серебряную свадьбу. Скромно потому, что едва закончился годичный траур по умершему старшему сыну. Это трагическое событие буквально сломило императрицу. В это время она постоянно носила глубокий траур. Ей было совершенно не до традиционных семейных торжеств. Тем не менее Александр II 16 апреля подарил жене «кольцо, подобное обручальному, с цифрою XXV из бриллиантов и золотое пасхальное яичко с двойным числом помолвки и ее 25-летней годовщины; то же число было изображено на браслете с крупной жемчужиной и на портрете государя в полной парадной форме лейб-гвардии Преображенского полка (в этой форме он просил ее руки)». Были и другие подарки. Мария Александровна получила вазу из ляпис-лазури Петергофской гранильной фабрики, а каждому из детей досталось по пасхальному яйцу из твердого камня. Кроме этого, младшие сыновья, Сергей и Павел, получили «корзины с живыми мопсами для пополнения их коллекции»143.
Были и неизбежные, но сведенные к минимуму торжественные публичные мероприятия. На семейное торжество прибыла сестра Александра II – королева Вюртембергская Ольга Николаевна. Из посторонних лиц на семейном торжестве был только князь А. И. Барятинский, приглашенный царем как его шафер на свадьбе 1841 г. 16 апреля 1866 г. к 11 часам утра в Зимнем дворце собрались все члены императорской фамилии, и великий князь Николай Николаевич (старший) от имени всего царского дома поднес императорской чете икону трех святителей, которую Александр II сам отнес в Малую церковь Зимнего дворца, где она и была помещена. Вслед за этим была обедня с благодарственным молебном. В 2 часа вся императорская фамилия поехала в Петропавловскую крепость, где была отслужена панихида по цесаревичу Николаю Александровичу. На этом завершились семейные торжества. Через два дня, 18 апреля 1866 г. в Николаевском зале Зимнего дворца состоялся большой бал на тысячу человек, которым, собственно, и закончились торжества в Петербурге144.
К этому времени Александр II уже имел определенную репутацию среди прекрасной половины высшего света. Современники, которые подмечали мельчайшие нюансы в поведении императора (например, граф С. Д. Шереметев упоминал, что «всем было уже известно движение его руки, когда он вынимал носовой платок, и по этому движению судили о настроении его духа»145), отмечали, что, «не поддаваясь влиянию мужчин, Александр II имел необыкновенную слабость к женщинам. Близкие ему люди, искренно его любившие, говорили, что в присутствии женщины он делается совершенно другим человеком»146.
Несмотря на то что семья практически распалась и наличие второй семьи у Александра II было секретом полишинеля, на официальном уровне все было очень пристойно. Семейные юбилеи регулярно отмечались. Так, 13 марта 1874 г. в кругу близких было отмечено 35-летие первой встречи Александра II и Марии Александровны. На так называемом охотничьем ужине были розы и первая земляника147. В 1876 г. прошел еще один семейный юбилей, связанный с 35-летием со дня свадьбы Александра II и Марии Александровны. 16 апреля Александр II подарил жене браслет с большим диамантом, который можно было носить и как брошку. На браслете были выгравированы памятные даты «1841–1876». По этому случаю состоялся большой фамильный обед148.
К этому времени «маленькая Катенька Долгорукая» давно и жестко держала гражданского мужа в своих руках. Александр II действительно любил свою «дусю», хотя уже хорошо представлял себе все ее недостатки. В 1868 г. он писал149 своей Катеньке: «Я знаю мою гадкую шалунью до самого донышка и люблю мою дусю до безумия со всеми ее недостатками, как Бог ее сотворил».
Они любили друг друга. Об этом свидетельствует вся их переписка. У них был свой «язык». На своих фотографиях, подаренных Е. Долгорукой, Александр II на французском языке писал: «Твой отвратительный Мунька, который тебя обожает» (1868); «От твоего Муньки, который тебя любит больше, чем душу» (1878). Сама Долгорукая была не менее откровенна: «Я люблю тебя со страстью, как безумная… очутиться в твоих объятиях и забыть весь мир» (1868); «Итак, до сегодняшнего вечера, до %, и вопьемся, как кошки. Это то, к чему у меня ужасная страсть. Целую тебя всего страстно» (1870)150.
Однако он был императором огромной страны, а она происходила из обедневшей княжеской семьи. Поэтому в любви Е. Долгорукой присутствовал и откровенный практицизм. Вся обширная переписка Е. Долгорукой и Александра II проникнута также беспокойством княжны за свое положение, за будущее своих детей. Е. Долгорукая сделала так, что император в начале их связи поклялся перед иконой, что он женится на ней, когда станет «свободен». Долгорукая писала в мемуарах: «Он поклялся мне перед образом, что предан мне навсегда и что единственная его мечта – жениться на мне, если когда-нибудь он будет свободен». Александр II, как мог, успокаивал «дусю» и в завещании, составленном 8\20 сентября 1876 г., обеспечил ее и будущее их детей материально.
Однако он был императором огромной страны, а она происходила из обедневшей княжеской семьи. Поэтому в любви Е. Долгорукой присутствовал и откровенный практицизм. Вся обширная переписка Е. Долгорукой и Александра II проникнута также беспокойством княжны за свое положение, за будущее своих детей. Е. Долгорукая сделала так, что император в начале их связи поклялся перед иконой, что он женится на ней, когда станет «свободен». Долгорукая писала в мемуарах: «Он поклялся мне перед образом, что предан мне навсегда и что единственная его мечта – жениться на мне, если когда-нибудь он будет свободен». Александр II, как мог, успокаивал «дусю» и в завещании, составленном 8\20 сентября 1876 г., обеспечил ее и будущее их детей материально.
Александр II, не особенно скрываясь, жил на две семьи. Когда «официальная» царская семья переезжала в Царское Село, туда же переезжала и Е. М. Долгорукая с детьми. До 1877 г. она жила в доме коменданта императорской главной квартиры А. М. Рылеева. Этот холостой и бездетный генерал занимался воспитанием детей Долгорукой, а после смерти Александра II стал их опекуном.
В 1877 г. начались ремонтные работы в Зубовском флигеле Екатерининского дворца в Царском Селе на половине Александра II. Несколько комнат, которые ранее использовались как служебные помещения (Рейнкнехтская и Штандартная), были превращены в жилые покои. Вполне возможно, что в этих комнатах и поселилась Е. Долгорукая. Точно известно, что в 1877 г. Е. М. Долгорукой были выделены комнаты рядом с апартаментами Александра II в Большом Царскосельском дворце.
Для взрослых детей Александра II факт наличия у отца второй семьи не был секретом. При этом все держали себя так, как будто никакой Катеньки в природе не существовало. Однако Екатерина Долгорукая не упускала случая обозначить свое присутствие рядом с императором. В основном – скандалами. Так, в августе 1877 г. она в анонимном письме к начальнику Царскосельского дворцового управления Ребиндеру потребовала «выслать в квартиру генерал-адъютанта Рылеева ту долю фруктов, которая назначается самому государю в его здесь пребывание». Ребиндер письмо проигнорировал и продолжал отсылать лучшие фрукты из Царскосельских оранжерей императрице Марии Александровне. Тогда Катенька написала жалобу Александру II, который в это время находился в Дунайской армии, осаждавшей Плевну. В результате этой переписки с берегов Дуная Ребиндер получил телеграмму с высочайшим повелением послать Долгорукой «фрукты, предназначаемые для самого государя»151.
Александр II, Е. Долгорукая и их дети
В 1879 г., после серии покушений на Александра II, император перевез свою вторую семью в Зимний дворец. Екатерину Долгорукую поселили на третьем этаже юго-западного ризалита императорской резиденции. По свидетельству мемуаристов, смех и крики маленьких детей были отчетливо слышны в гостиной Марии Александровны, которая находилась этажом ниже. Однако императрица ни словом, ни взглядом не упрекнула своего мужа.
С этого времени Екатерина Долгорукая начала вмешиваться в государственные дела. Судя по мемуарам Е. Долгорукой, ее влияние распространялось даже на охрану императора. Так, после апрельского покушения 1879 г. на Дворцовой площади Александр II, по просьбе Е. Долгорукой, отказался от ежедневных утренних прогулок вокруг своей резиденции и вместо этого совершал утренние прогулки по большим залам Зимнего дворца «в обществе своих троих детей, рожденных от его брака с княгиней Юрьевской»152. Она постоянно консультировалась по вопросам охраны с графом Лорис-Меликовым и А. Рылеевым, обсуждала эти вопросы и с Александром II. По ее словам, «за такими сведениями она обычно обращалась, руководимая заботами, вдохновляемыми ее искренней привязанностью»153. Ее энергию можно понять. Молодая, 33-летняя женщина с тремя детьми (один ребенок умер) понимала, что все ее благополучие держится на жизни и здоровье Александра II, которому шел 63-й год и на которого беспрерывно совершались покушения.
Некоторые из придворных немедленно «поменяли ориентацию», уделяя Е. Долгорукой самое пристальное внимание. Начали крутиться вокруг Катеньки и разного рода дельцы, хорошо представлявшие степень ее влияния на стареющего Александра II. Так, С. Ю. Витте упоминал, что Катенька не брезговала добычей в пользу этих дельцов «различных концессий и льгот»154. И, конечно, не бескорыстно.
20 мая 1880 г. императрица Мария Александровна, после длительной болезни, в одиночестве угасла в Зимнем дворце. Александр II в это время жил со своей «дусей» в Зубовском флигеле Большого Екатерининского дворца. С 20 мая для Катеньки Долгорукой начались горячие дни, во время которых она проявила бешеную энергию и железную волю. Она буквально ковала, пока горячо…
О том, как развивались отношения Александра II с Екатериной Долгорукой в мае – июне 1880 г., дает представление их переписка. В день смерти жены, 20 мая 1880 г., Александр II писал Долгорукой: «Ты знаешь. что я исполню мой долг, лишь обстоятельства мне это позволят». На следующий день Александр II сообщил министру императорского двора А. В. Адлербергу о своем желании вступить в законный брак с Екатериной Долгорукой. Результаты этого разговора царь зафиксировал в дневнике 22 мая 1880 г.: «Адлерберг, представив множество возражений, не советует мне вступать в новый брак. Должен признать, что в некотором отношении он прав, но я не мог с ним говорить с полной откровенностью. Я дал слово чести и должен сдержать его, даже если Россия и История мне этого не простят»155.
Только после смерти Александра II министр императорского двора А. В. Адлерберг поделился с близкими людьми своими впечатлениями от этого разговора. Он подчеркивал, что «покойный государь был совершенно в руках княгини Юрьевской, которая довела бы государя до самых крайних безрассудств, до позора». По словам министра, он был крайне возмущен намерением царя жениться, когда тело его жены, матери его детей, еще не было предано земле. Адлерберг был категорически против этого брака, Александр II настаивал на своем желании: «Государь, со своей стороны, доказывал необходимость предположенного брака, считая себя обязанным к этому чувством чести, совести и религии. Он горячился, волновался, и горячий наш спор продолжался более часа»156. Наконец, Адлербергу удалось убедить царя соблюсти минимальные приличия и отложить брак.
Для Катеньки эта отсрочка была катастрофой. Она стала жестко давить на Александра II, требуя немедленного выполнения обещания жениться. Царь не отказывался от своего обещания, но хотел соблюсти элементарные приличия, настойчивость «дуси» стала вызвать у него раздражение. В письме от 27 мая 1880 г. Александр II убеждал ее: «Но ты должна понимать, милая дуся, что мне неприятно касаться подобного предмета, когда тело усопшей еще не предано земле. Поэтому не будем говорить об этом, ибо ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы не сомневаться в моем слове»157.
Александр II действительно сдержал свое слово. Когда миновал сороковой день после смерти императрицы Марии Александровны, он решительно объявил А. В. Адлербергу о своем желании жениться: «Государь при одном из моих докладов снова поразил меня, объявив свое решение не отлагать долее исполнение намерения и совершить обряд немедленно, секретным образом. Я снова пытался отклонить его, представив все неприличие такого поступка до истечения годичного срока после кончины императрицы. Во все время, что я говорил, государь сидел молча, бледный, смущенный, руки дрожали, вдруг встает и, не сказав ни слова, выходит в другую комнату. Я в полном недоумении соображаю, что остается мне делать, и намеревался также уйти, как вдруг отворяется снова дверь и входит женщина; за нею вижу фигуру государя, который, впустив княжну в кабинет, затворяет за нею дверь. Странное было мое положение – очутиться лицом к лицу с женщиной, с которою приходилось мне говорить в первый раз и которая напустилась на меня с резкими упреками за то, что я отговариваю государя от исполнения долга чести. Я вынужден был возражать ей, так что между нами произошла бурная сцена, продолжавшаяся довольно долго. Среди горячего нашего спора дверь в кабинет полураскрылась, и показалась голова государя, который кротко спросил, пора ли ему войти. На это княжна с горячностью ответила: «нет, оставь нас докончить разговор». Государь захлопнул снова дверь и только несколько времени спустя вошел в кабинет, когда сама княжна, излив всю злобу на меня, вышла из кабинета»158.
Эта сцена поразила министра императорского двора. Он первый раз видел и слышал, как выставляли из собственного кабинета самодержавного хозяина многомиллионной империи! В этот миг он, видимо, совершенно отчетливо понял, кто будет управлять этой империей.
Венчание Александра II и Екатерины Долгорукой состоялось 6 июля 1880 г. в Екатерининском дворце Царского Села перед походным алтарем Александра I. Несмотря на секретность, факт венчания стал немедленно широко известен. Императорская фамилия и петербургский бомонд были шокированы поступком Александра II. Осенью 1880 г. в крымской Ливадии новая жена была официально представлена детям Александра II от первого брака.