Но – чтоб связаны вечной судьбой
Были наши навек имена.
Этот мир так отравлен людьми,
Эта жизнь так скучна и темна…
О, пойми, – о, пойми, – о, пойми,
В целом свете всегда я одна.
Я не знаю, где правда, где ложь,
Я затеряна в мертвой глуши.
Что мне жизнь, если ты оттолкнешь
Этот крик наболевшей души?
Пусть другие бросают цветы
И мешают их с прахом земным,
Но не ты, – но не ты, – но не ты,
О властитель над сердцем моим!
И навеки я буду твоей,
Буду кроткой, покорной рабой,
Без упреков, без слез, без затей.
Я хочу быть любимой тобой.
Не убивайте голубей
Не убивайте голубей!
Их оперенье белоснежно;
Их воркование так нежно
Звучит во мгле земных скорбей,
Где всё – иль тускло, иль мятежно.
Не убивайте голубей!
Не обрывайте васильков!
Не будьте алчны и ревнивы;
Свое зерно дадут вам нивы,
И хватит места для гробов.
Мы не единым хлебом живы, —
Не обрывайте васильков!
Не отрекайтесь красоты!
Она бессмертна без курений.
К чему ей слава песнопений,
И ваши гимны, и цветы?
Но без нее бессилен гений, —
Не отрекайтесь красоты!
Я – жрица тайных откровений…
Я – жрица тайных откровений,
Во тьме веков мне брезжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лестнице рождений —
Я помню каждую ступень.
Я – жрица откровений тайных,
Слежу за цепью роковой
Моих путей необычайных,
Не мимолетных, не случайных,
Но предначертанных Судьбой.
Я – откровений тайных жрица.
И мир – пустыня для меня,
Где стонут жертва и убийца,
Где страждущих белеют лица
В геенне крови и огня.
Мне душно в хижине моей!.
Мне душно в хижине моей!
Мне тяжела моя неволя.
О, дай вернуть отраду поля
И зацветающих степей!
Мне душно в хижине моей.
О, будь огнем моих созвучий,
Моей звездой, моей судьбой!
Веди меня в простор могучий,
Где туча гонится за тучей
И смерч вздымает за собой.
Веди меня на жизнь и бой!
Твои уста – два лепестка граната…
Твои уста – два лепестка граната,
Но в них пчела услады не найдет.
Я жадно выпила когда-то
Их пряный хмель, их крепкий мед.
Твои ресницы – крылья черной ночи,
Но до утра их не смыкает сон.
Я заглянула в эти очи —
И в них мой образ отражен.
Твоя душа – восточная загадка.
В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь.
И весь ты – мой, весь без остатка,
Доколе дышишь и живешь.
Белые розы
Приди! Испей из чаши сладостной.
Свой дух усталый обнови.
Я буду светлой, буду радостной,
Я буду гением любви.
Я дам лазурные мгновения.
Приди – и сердце обнови
Полетом вольного забвения
Меж белых роз моей любви.
Уходящая
С ее опущенными веждами
И целомудренным лицом —
Она идет, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди —
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
«Взгляни, помедли, подожди!»
В скорби моей
В скорби моей никого не виню.
В скорби – стремлюсь к незакатному дню.
К свету нетленному пламенно рвусь.
Мрака земли не боюсь, не боюсь.
Счастья ли миг предо мной промелькнет,
Злого безволья почувствую ль гнет, —
Так же душою горю, как свеча,
Так же молитва моя горяча.
Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»
Среди цветов
Вчера, гуляя у ручья,
Я думала: вся жизнь моя —
Лишь шалости да шутки.
И под журчание струи
Я в косы длинные свои
Вплетала незабудки.
Был тихий вечер, и кругом,
Как бы в дремоте перед сном,
Чуть трепетали ивы, —
И реяли среди цветов
Стада стрекоз и мотыльков,
Беспечно-шаловливы.
Вдруг слышу шорох за спиной…
Я оглянулась… Предо мной,
И стройный, и высокий,
Стоит и смотрит на меня
Очами, полными огня,
Красавец черноокий.
«Дитя, зачем ты здесь одна?
Смотри, взошла уже луна,
Огни погасли в селах…»
А я в ответ: «Среди цветов
Пасу я пестрых мотыльков,
Пасу стрекоз веселых». —
И рассмеялся он тогда:
«Дитя, оставь свои стада
Пасти самой природе;
Пойдем со мной в прохладный грот…
Ты слышишь? – Соловей поет
О счастье и свободе…
Под вечный лепет звонких струй
Там слаще будет поцелуй,
Отраднее молчанье;
И не сомнется твой венок,
И не сотрется бархат щек
От нежного лобзанья!»
Мне странен был язык страстей, —
Не тронули души моей
Мольбы и заклинанья;
Как лань пустилась я домой,
Стараясь страх умерить мой
И груди трепетанье…
С тех пор потерян мой покой! —
Уж не брожу я над рекой
В венке из незабудок,
Борюсь с желанием своим, —
И спорит с сердцем молодым
Неопытный рассудок…
Мой тайный мир – ристалище созвучий…
Мой тайный мир – ристалище созвучий
На высотах свободной красоты.
Гудит их спор, то – властный и могучий,
То – чуть звенящий, сладостно-певучий,
То – как щиты, что бьются о щиты.
Мои мечты – лучистые виденья,
Стряхнувшие земной тяжелый прах.
Как фимиам небесного кажденья —
Они парят к вершинам возрожденья
На розовых и голубых крылах.
Моя душа – живое отраженье
О небесах тоскующей земли.
В ней – ярких звезд лучистые вторженья,
В ней – чистых жертв благие всесожженья,
В ней лавр и мирт победно расцвели.
Ты изменил мне, мой светлый гений…
Ты изменил мне, мой светлый гений,
В полете ярком в живой эфир.
Моих восторгов, моих стремлений
Унес с собою блаженный мир.
Нет больше звуков, нет больше песен.
Померкло солнце над тьмой земной:
По острым скалам – угрюм и тесен —
Змеится путь мой – передо мной.
Хочу я грезить о счастье новом,
Хочу я вспомнить о дне былом, —
Но кто-то, скорбный, в венце терновом,
Мне веет в душу могильным сном.
Гимн возлюбленному
Пальмы листьями перистыми
Чуть колеблют в вышине;
Этот вечер снами чистыми
Опьяняет душу мне.
За горами темно-синими
Гаснет радужный закат;
Ветер, веющий пустынями,
Льет миндальный аромат.
Грозный там, в стране загубленной,
Он притих на склоне дня…
Мой желанный, мой возлюбленный,
Где ты?.. Слышишь ли меня?
Помня клятвы незабытые —
Быть твоею иль ничьей,
Я спешу к тебе, залитая
Блеском розовых лучей.
Тороплюсь сорвать запястия,
Ожерелье отстегнуть…
Неизведанного счастия
Жаждет трепетная грудь, —
Сбросить бремя жизни тягостной,
Прах тернистого пути.
О мой светлый, о мой радостный,
Утомленную впусти!
Я войду в чертог сияющий,
Где, на ложе мирт и роз,
Ты покоишься, внимающий
Лепетанью райских грез.
Выну масти благовонные,
Умащу твою главу,
Поцелую очи сонные,
Грезы райские прерву.
Я войду в твой храм таинственный.
Ласки брачные готовь.
Мой прекрасный, мой единственный,
Утоли мою любовь!
Люблю тебя со всем мучением…
Люблю тебя со всем мучением
Всеискушающей любви! —
С самозабвеньем, с отречением,
Поверь, пойми, благослови.
Не отступала, не роптала я.
Что смерти страх? Что жизни гнет?
Люблю! – пока душа усталая
Огнем любви не изойдет.
Моя любовь
В венке цветущем вечных былей
Бессмертный лавр – любовь моя!
То – белизна саронских лилий,
То – отблеск ангельских воскрылий,
То – блеск нагорного ручья.
Она пройдет свой путь кремнистый
Непобедима и верна —
Как шорох нивы золотистой,
Как вздох волны, живой и чистой,
Как снов полночных тишина.
Во тьме незнанья и сомненья
Алмазный луч – любовь моя!
То – белых горлиц оперенье,
То – звезд серебряное пенье
О довершенье бытия.
Я жажду наслаждений знойных…
Я жажду наслаждений знойных
Во тьме потушенных свечей,
Утех блаженно-беспокойных,
Из вздохов сотканных ночей.
Я жажду знойных наслаждений,
Нездешних ласк, бессмертных слов,
Неописуемых видений,
Неповторяемых часов.
Я наслаждений знойных жажду,
Я наслаждений знойных жажду,
Я жду божественного сна,
Зову, ищу, сгораю, стражду,
Проходит жизнь, – и я одна!
Мой сад
Юный мой сад и цветущ, и богат,
Розы струят в нем живой аромат,
Яркие – будто раскрытые жадно уста,
Матово-бледные, – девственных плеч красота,
Чуть розоватые, – щек заалевшихся цвет,
Есть и другие, – которым сравнения нет.
Нет им сравненья, но дышат они и цветут,
В зное томятся – и бури, как счастия, ждут.
. . . . . . . . . .
Вихри, сомните махровые венчики роз!
Тучи, несите им громы сверкающих гроз!.
Жгите их, молнии, чистым небесным огнем, —
Пусть отживают весенним ликующим днем! —
В полном расцвете, без жалких утрат,
Пусть умирает и гибнет мой сад!
В полевых цветах
Мне донесся в час заката
Аромат твоих кудрей;
Ты меня любовью брата
Оживи и отогрей.
Приходи на луг цветистый,
Где бесшумно под ногой
Дрок струится золотистый
Благовонной пеленой.
Где меж крестиков гвоздики
Блекнет, сломленный борьбой,
В цепких листьях павилики
Колокольчик голубой.
Там, над ложем красной кашки,
С гулким звоном вьется шмель,
Желто-белые ромашки
Стелют мягкую постель.
Там зыбучим покрывалом
Травы сонные цветут,
Там печальным, там усталым
Зреет ласковый приют.
Будь мне другом иль влюбленным,
Но безмолвствуй о любви,
Поцелуем исступленным
Светлых снов не отрави.
Дай забыться в грезах чистых
И, проснувшись поутру.
Разбуди в цветах росистых —
Не подругу, а сестру.
В саду над бездной
Был труден путь. Был зноен день.
До полдня длилось восхождение,
И, вот, обещанная сень
Пред нами встала, как видение,
И мы вошли в нагорный сад,
Где, разрастаясь в изобилии,
Жасмины пряные кадят,
Меж роз и мирт сияют лилии.
Врата златые заперты.
Нам сладко млеть в благоухании.
Под нами – травы и цветы.
Над нами – лавры и латании.
Но полдень пышет здесь огнем, —
В саду, повиснувшем над бездною.
Богиня властная есть в нем, —
Земной кумир – с короной звездною.
Мы служим ей – как божеству,
Несем ей гимны и каждения
В горячих снах и наяву —
В стихийных бурях наслаждения.
Мы ей поем, мы ей кадим,
Светло-блаженные, как гении.
И наши души, будто дым,
Исходят в медленном томлении.
Мы служим ей – как божеству.
Нам снятся жуткие видения.
И львы, желтея сквозь листву,
Лежат на страже пробуждения…
В вальсе
Огонь созвучий,
Аккордов пенье,
О, вальс певучий,
Мое забвенье.
Ты льнешь украдкой
Мечтою ложной,
Ты – отдых сладкий
Души тревожной.
Кольцом неверным
Сомкнуты звенья,
В движенье мерном
Покой забвенья.
В огне созвучий,
В живом стремленье —
И трепет жгучий,
И утоленье.
Союз магов
1. Жрец Солнца
Великий Маг стоял на львиных шкурах,
Весь пламенем заката озаренный,
Одетый пышно в пурпур и виссон;
На голове священная тиара,
Златой убор египетских царей,
Венчала смоль и серебро кудрей;
Гирлянды лавра, царственно спадая
С могучих плеч, спускались до земли;
В руке его блистал, как луч полдневный.
Магический несокрушимый жезл;
А на руке, как символ высшей власти,
Горел огнями перстень Соломона,
Алел рубин в оправе золотой.
Над ним легко, из перьев ястребиных,
Незримою вращаемы рукой,
По воздуху качались опахала.
Так он стоял. И жертвенник пред ним
Струил благоуханье кинамона
И ладана, и красного сандала.
Так он стоял, – служителем добра,
Пред алтарем всерадостного Солнца, —
И светел был, и дивен лик его!
2. Жрица Луны
Но в час, когда слабеет дня влиянье,
К нему вошла я жрицею Луны,
Как дым мое белело одеянье…
Был бледен лик… Шаги – едва слышны.
Тройной змеей сверкало ожерелье:
Всё – лунный камень, жемчуг и алмаз.
Я принесла ему на новоселье
Земную грусть, небесное веселье, —
Полынь и дрок, расцветшие для нас.
Благоуханьем сладостным алоэ
Его мечты я властно вознесла
В мой мир, где слито доброе и злое,
Где вечно-сущим кажется былое —
Вне времени, как вне добра и зла.
Открыв чела жемчужное убранство,
Я подняла туманную фату.
В моих очах нашел он постоянство,
В улыбке – вечность, в мыслях – чистоту.
И, вот, запели арфы в отдаленье,
Как будто сильф провеял по струнам.
Двух гордых душ – желанье и томленье,
Двух чуждых сил – воззванье и стремленье
Слились в один бессмертный фимиам.
И гимны Солнцу были позабыты…
О, свет неверный! Женственные сны!
К нему вошла я жрицею Таниты —
И он познал могущество Луны.
Завет Дьявола
Ты хочешь власти? – Будет власть.
Лишь надо клад тебе украсть.
Ты руку мертвую зажги —
И мертвым сном уснут враги.
Пока твой факел будет тлеть,
Иди, обшарь чужую клеть,
Для чародея нет преград, —
Пой гримуар, найдется клад!
Ты другом в сердце уязвлен?
Тебя страдать заставил он?
Ты плачешь кровью, потому —
Что отомстить нельзя ему?
Но Я с тобой. Ночной порой
Ты книгу черную открой,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар – твой друг умрет!
Жена чужая хороша?
О ней болит твоя душа?
Ты не заспишь, ты не запьешь
Ее пленительную ложь?
Но пусть другой скорбит о ней,
Влачит до гроба тягость дней,
Для чародея нет забот,
Пой гримуар – она придет!
Ляг, усни. Забудь о счастии…
Ляг, усни. Забудь о счастии.
Кто безмолвен – тот забыт.
День уходит без участия,
Ночь забвеньем подарит.
Под окном в ночном молчании
Ходит сторож, не стуча.
Жизнь угаснет в ожидании,
Догорит твоя свеча.
Верь, не дремлет Провидение,
Крепко спят твои враги.
За окном, как символ бдения,
Слышны тихие шаги.
Да в груди твоей измученной
Не смолкает мерный стук.
Долей тесною наученный.
Сжатый холодом разлук.
Это – сердце неустанное
Трепет жизни сторожит.
Спи, дитя мое желанное,
Кто безмолвен – тот забыт.
Материнский завет
Дитя мое, грядущее туманно,
Но всё в тебе, от самых юных лет,
Неодолимо, властно, непрестанно
Мне говорит, что будешь ты – поэт.
Дитя мое, узка моя дорога,
Но пред тобой свободный ляжет путь.
Иди, иди в сады живого бога
От аромата вечного вдохнуть!
Там, высоко, на девственной вершине,
Где, чуть дымясь, почили облака,
Растет цветок, нетронутый доныне,
Взыскуемый, как в прежние века.
Пусть говорят, что путь твой – путь безумных,
От вечных звезд лица не отврати.
Для пестрой лжи услад и оргий шумных
Не отступай от гордого пути.
Пусть говорят, что сны твои обманны.
Дитя мое, и жизнь, и смерть – обман.
Иди, иди в лазурные туманы!
За ним, за ним, цветком небесных стран!
Найдешь его – и узришь мир безбрежный
У ног своих! – Но помни и внемли:
Тогда, мой сын, сойдя с вершины снежной,
Неси твой дар в святую скорбь земли.
Утренний гимн
Слышишь, как птицы щебечут в саду? —
Мчится на розовых крыльях рассвет.
В тихом саду я блаженство найду,
Влажных ветвей ароматный привет.
Слышишь дрожанье пурпуровых струн? —
Алой зари колесница плывет.
День возрожденный прекрасен и юн,
Грез обновленных воздушен полет.
Властно ликующий гимн зазвучал.
Властному зову душою внемли.
Это – мгновенье великих начал!
Это слиянье небес и земли!
Осенний закат
О свет прощальный, о свет прекрасный,
Зажженный в высях пустыни снежной,
Ты греешь душу мечтой напрасной,
Тоской тревожной, печалью нежной.
Тобой цветятся поля эфира.
Где пышут маки небесных кущей.
В тебе слиянье огня и мира,
В тебе молчанье зимы грядущей.
Вверяясь ночи, ты тихо дремлешь
В тумане алом, в дали неясной.
Молитвам детским устало внемлешь, —
О свет прощальный, о свет прекрасный!
Восточные облака
Идут, идут небесные верблюды,
По синеве вздымая дымный прах.
Жемчужин-слез сверкающие груды
Несут они на белых раменах.
В вечерний час, по розовой пустыне,