— Проклятье! Если б не эта подкова, я б проскочил мёртвый город, — разочарованно сказал купец, — Жаль, всё как в жизни. Нельзя знать, где найдёшь, а где потеряешь.
Прозор встал из-за стола, но не ушёл, так и остался стоять по левую руку от Евстафия.
— Это игра, тут всякое бывает. Мне тут давеча случай один рассказали, — Евстафий сгрёб жетоны проигравшего в ящичек и поведал про Игоря Васильевича, — Так что, уважаемый Прозор, лучше всё же знать.
— Да, в Дерпте такое возможно, — поддержал разговор купец из Риги. — Сколько раз я говорил, что судить купцов надо только по месту их жительства? Слава Пресвятой Деве, теперь, ноги моей там никогда не будет.
Игральные кости стучали в стаканчике, катились по карте, раздавались звуки восхищения и разочарования, в зависимости от удачного приобретения или наоборот, несвоевременной продажи. Вскоре, кто-то заметил, что подобная игра азартная, и не ровён час, вместо жетонов появятся настоящие деньги.
— Евстафий, а что это за монеты новые в Смоленске появились? — Поинтересовался Ульманас, товарищ рижского купца.
— Да как сказать, они ещё не появились. Монетный двор только строится, это первые экземпляры. Кстати, для чеканки, я буду покупать золотой песок, так что, имейте в виду.
— Лучше бы ты купил мой янтарь. А золото…, его удобно хранить, но неудобно тратить. Вот если бы придумать какой-нибудь заменитель золота?
Купец после своих слов покрутил пальцами жетон и отложил его в сторону, не решаясь выкупить право эксплуатации моста, уж слишком дорогой ему показалась цена.
— Зачем придумывать то, что уже создано, Ульманас? Вот, например Беньямин из Оломоуца. Он для торговли использует вот такие именные чеки. — Евстафий отстегнул кнопку на сумочке, подвешенной к поясу, и вытащил на всеобщее обозрение пластинку с гравировкой, размером с кредитную карточку. — Пять фунтов серебра.
— Ты меня не понял, я имел в виду, чтобы не только ты, или Беньямин имел возможность расплачиваться подобными штуками, а все люди. Я, к примеру, был недавно в Сверковых Луках, так там не то, что золота, серебра нет у людей. А на что мне их горшки? Вот я о чём.
Поездка Ульманаса и вправду вышла неудачной. Всеволод Мстиславович вытряс всё наличное серебро как раз перед прибытием купца, и опереди он князя на три дня, этого разговора даже и не случилось.
— Допустим, у тебя появилась такая возможность, вместо золота и серебра изготовить заменитель, по которому любой человек сможет купить необходимый ему товар, даже то же золото. Как бы это выглядело?
— Как? А вот как, смотри, — Ульманас разровнял горку своих жетонов, взял один из них и отложил в сторону, — Вот на этом, не знаю, из чего он сделан, но явно не серебро я бы нацарапал кружку с пивом. У нас, в Риге кружка пива стоит одну монетку, это пятидесятая часть лота*серебра. На этой, миска каши с мясом — это двадцать пятая часть, а на этой дюжину яиц и так далее.
(Лот — старорусская дометрическая единица измерения массы, равная 1/32 фунта или трём золотникам или 12,797 251 191 395 300 граммам, 1/50 лота = 0,255945 грамм).*
— Глупость! Серебро есть серебро. — Вмешался в разговор Прозор. — Не зря, ещё в давние времена его придумали как средство оплаты, а тогда…, поверь мне, люди были ничуть не глупее. Просто здесь, этого металла мало. Может, когда-нибудь, так и будет, как говорит Ульманас. А Беньямина я знаю, уважаемый купец. Раз он согласился на этот заменитель — значит, выгода есть, и немалая. Вот если бы и в Бремене можно было обменивать твои именные чеки на серебро, было бы здорово.
Купцы до десяти ночи обсуждали экономические и политические вопросы, прервавшись на ужин. Успели посмотреть короткое представление кукольного театра и разошлись по домам.
Из переданного мне разговора стало ясно — пока процветает весовая торговля, на монетах надо чеканить их вес. Буквенные обозначения цифр: аз — единица, веди — двойка, люди — тридцать, — весьма неудобно, но арабских цифр, тут просто не поймут. С этими мыслями я и уснул, а в воскресенье, не успев даже позавтракать, был срочно вызван к епископу.
— Пора Алексий, готовь литвинов в поход, — сообщил мне Иннокентий, встретивший меня у церкви, — Его Преосвященство сейчас беседует с гонцом, а как закончит, всё сам тебе и расскажет.
Гонец прискакал на рассвете. Худющий, метр с кепкой, но необычайно подвижный, с грацией хищного зверя отрок, имел взгляд старца, сразу же, изменившийся на безобидный детский взор при моём появлении. Пахом Ильич, непременно бы опознал в нём служку, которого он пытался обучить искусству шитья на машинке.
— Расслабься, это друг, — тихим голосом сказал Ермоген отроку, — поведай ему то, что рассказал мне.
— Караван в Регенсбурге разделился. Двенадцать подвод ушли в Любек, где собрались погрузиться на корабль. В составе трёх ладей они дойдут до Рюгена, а оттуда, в сопровождении данов отправляются в Ригу. Доподлинно известно, что судно из Риги пойдёт в устье реки Перона. Сколько будет охраны — неизвестно. Остальные десять повозок пошли в Гнезно. Охрана из двух десятков лигурийских* арбалетчиков и десяти сыновей знатных родов. Они поклялись на кресте, что скорее умрут, чем оставят караван без защиты. В Гнезно, с пятнадцатого по шестнадцатое сентября к ним присоединятся три рыцаря со своими оруженосцами. Конечная точка маршрута — Дерпт. Это всё.
(Имеется в виду генуэзцы)*
— Нет не всё. Самое ценное, реликвии, каким путём будет отправлено? — Спросил я.
— Думаю, морем. Дож настоял на разделении, так безопаснее.
— Надо вернуть хоть что-то. Иначе, варвары переплавят святыни. Алексий, времени мало, — Ермоген привстал с кресла, — Помни, что никто не должен знать кто вы и откуда.
— Помню, Ваше Преосвященство. Никто не узнает.
— Ступай Алексий, ступай, — подумал про себя епископ, — Наличие в Смоленске Православных святынь, украденных венецианцами и возвращённых им, Ермогеном, прямой путь в митрополиты. Единственный конкурент на этот пост Кирилл, вынужден будет согласиться с его назначением. Его покровителю, Даниилу сейчас несладко, да и не поддержит его никто. Часть золота, конечно, придётся переправить в Никею, но так, даже и лучше. Задержки с рукоположением не будет.
Ермоген ещё крестил мне спину, а мне не давало покоя название реки Перона. Я уже принял решение атаковать два каравана, но где находится это загадочное устье? Уж, не Пряну ли имелось в виду. Тогда действительно надо спешить, готовить кеч к морскому переходу, а Свиртила отсылать в Самолву, дабы он при поддержке Трюггви устроил засаду на пути следования каравана. Эх, как я жалел, что в Орешке только начали строительство яхты для перевозки серебра. На новом судне, команда даже из десяти человек, могла бросать вызов любой флотилии на Балтике. Естественно, мои переживания были не о количестве охраны, море есть море, а в Балтийской акватории и в моём настоящем суда тонут, несмотря на современнейшее оборудование и стальной корпус.
Последние распоряжения Евстафию, я уже отдавал сидя в седле.
— Табун, что степняки пригнали, экипировать сбруей и пусть срочно гонят к Свиртилу. Приказчика своего с ними отправь, я ему серебро передам, а он рассчитается. Сегодня же направь в Ольшу и Касплю Якова, пусть приготовит овёс и провиант для прокорма полторы сотен лошадей и пятидесяти человек на сутки. У тебя гонец вроде есть?
— А как же, Алгыром звать. Восемь десятков вёрст за день скачет.
— В Торопце знакомые найдутся?
— Найдутся.
— Шли своего Алгыра в Торопец, там тоже надо сделать запас для людей Свиртила.
— На постоялых дворах всё приготовят. Сделаю Лексей, только пусть говорят, что от меня.
Вечером я был уже дома. Тайная дверь, быстрый набор кода и во дворе отдельными кучками лежали белые плащи, похожие на двойной фартук сюрко, и щиты. Вся амуниция со знаками Тевтонского ордена. Всего пятьдесят комплектов. Во вторник, мы уже были готовы к походу и пред выходом, я заперся в кабинете со Свиртилом.
— Ты отправляешься в Самолву, к Гюнтеру. Разведка донесла, что к концу сентября, начало октября по этой дороге, других там нет, они будут идти вдоль реки Перия, выйдут к озерцу и, оставляя реку Ора по правую руку, направятся к Дерпту. Рядышком есть селение, — я показал на карте населённый пункт, отмеченный кружком, — Мамасты, наверняка там будет последний привал. До Дерпта оттуда тридцать пять вёрст, охрана расслабится. Вот там ты и нападёшь. В живых никого не оставлять, но перед местными, ты должен засветиться в одеждах тевтонцев.
— Ну, наконец-то стоящее дело. А то после похода с Савелием, мы тут как пни сидим, только тренируемся.
— Теперь, что касаемо груза, который везут венецианцы. Это церковное золото, принадлежащее Православной церкви. Перегрузите его на приводных лошадей и быстро отходите к Самолве через Изменку. Там мы и встретимся.
— Лексей, а как мы пройдём к Самолве? Путь не близкий, шесть сотен вёрст.
— Отсюда, через Ольшу, Торопец, Великие Луки, там, на Псков, а до Самолвы, рукой подать. В картах ты разбираешься, не зря столько времени на обучение потратили, пока по Моравии и Польше ехали. Обоза с собой не берите, у каждого три лошади, провиант нагрузите на них. Всё необходимое я приготовил. Здесь, в сумках сто гривен серебряными монетами. Начиная от Пскова, тратьте только немецкие пфенниги. На счёт скрытности, думаю, объяснять не надо. Главное успеть вовремя. Трюггви на месте поможет. И ещё, дело это весьма тайное, на особом контроле у епископа, так что, постарайся всё сделать правильно. Если всё закончится плохо, оставайся в Самолве, Милку я вытащу.
Мы еще с час проговорили со Свиртилом. Я рассказал о заготовленных припасах на пути следования по землям Смоленского княжества, обсудили засаду, рекогносцировку, возможные пути отхода и различные военные хитрости. Учить, полжизни прожившего в лесу Свиртила, помогавшего своему дядьке щипать купеческие караваны — было нечему. Литвин сам рассказал мне, как они рыли вдоль дороги волчьи ямы и лишь счастливая случайность, тогда, под Борисовым, уберегла людей Беньямина от смерти. Количество охраны Свиртила не смутило, по его мнению, десятка его лучников должно было хватить, если придётся атаковать в светлое время суток. Остальное сделает конница.
Отряд Свиртила двигался с невероятной скоростью, шестьдесят вёрст в сутки, пересаживаясь на приводных коней по три раза на день. Вечер шестого дня они уже встретили в Торопце. Город располагался на берегах озера Соломино. По краям искусственно стёсанного холма почти с отвесной крутизной был насыпан вал высотой до четырёх аршин, на котором возвышались деревянные стены крепости. Вся прилегающая к холму территория была утыкана домами без какого-либо порядка. Лишь только у пристани, четыре вытянутые, как изготовившиеся к старту лодки, избы стояли в линию, обращённые своими фасадами к озеру. При приближении отряда, на воротной башне забили тревогу. Поднялся невообразимый людской гул, вперемежку с рёвом недовольной скотины, только что вернувшейся с пастбищ. И лишь только узрев развевающееся красное знамя над головной лошадью, тревога была отменена. Случись набег взаправду, жители окрестных домов, непременно попали бы в рабство.
Литвины остановились на вытоптанной площадке в ста шагах от самой крайней усадьбы городка. Вызывающе расположившееся на невысоком холме, обнесённое дубовым частоколом здание, само напоминало маленький замок. С левой стороны, примыкая тыльной стеной к озеру, располагалась конюшня, совмещённая с хлевом, из распахнутых ворот которой уже выходил хозяин. Это был постоялый двор Торопца.
Встретивший Свиртила мужчина был одет в просторную, на локтях заштопанную рубаху вишнёвого цвета, доходившую ему до середины бедра, сшитую, видимо из привозного материала. Никакого пояса или даже верёвки не было, зато на обоих запястьях проглядывали напульсники с железными вставками. Черного цвета штаны, собравшиеся гармошкой ниже колена, были заправлены в широкие голенища жёлтых сапог, носок и подошва которых, казалось, изготовлены из дерева. В левой руке хозяина постоялого двора был готовый к применению топор, а в правой — откормленный гусь, уныло свесивший голову. Сам же хозяин приветливо улыбался в густые рыжие усы, торчавшие загнутыми кончиками как стрелки лука. Окладистая, собранная книзу на шнурочек борода доходила до живота и скрадывала недостатки в фигуре, связанные с неумеренным потреблением пищи, иначе говоря, 'пивной животик' был прикрыт.
— Мы от Евстафия, — охрипшим голосом сказал Свиртил.
В этот момент из сарая вышел ещё один мужичок. Тоже с топором, только уже с окровавленным лезвием.
— Гуннар, ты долго там?
— Только что про вас говорили, рановато приехали, — сказал Гуннар Свиртилу, и, обернувшись на голос своего товарища, крикнул, — Гонцу своему, слышишь, Рагнхильд, шею, как этому гусю скрути. Гости уже приехали.
Рагнхильд был поверенным Миленко в Торопце. Отсюда начинался волок и хитрый свей поставил постоялый двор, дабы не тратить волоковы куны. Пряности из Смоленска привозили сюда, а уже отсюда, на телегах доставляли на ладью. К нему-то и послал Евстафий гонца, да только Алгыр скакал строго вдоль рек, а Свиртил в нескольких местах прошёл напрямик, вот и получилось, что посыльный опередил отряд всего на один день.
Литвины разместились прямо в поле, поставив палатки напротив постоялого двора. Пять десятков людей, даже при желании не смогли бы поместиться в доме, хотя Гуннар настаивал и обещал каждому найти место. Как только лагерь был разбит, из крепости прибыли трое дружинников с целью ознакомиться с обстановкой и узнать причину прибытия войска. У страха как всегда глаза велики и сосчитав гостей, выяснив при этом, кто такие и откуда, торопчане удалились. Единственной их просьбой было поскорее покинуть гостеприимный город и не нервировать местное население, что Свиртил с утра и выполнил, оставив после себя травяной ёжик, на соседнем со стоянкой лужку.
'Меркурьевцы' без каких-либо происшествий через неделю добрались до окрестностей Пскова. Выданный в дорогу провиант подошёл к концу, накормить ораву в пятьдесят ртов была не в состоянии никакая деревня, попадавшаяся на пути следования. Спасали охота и большая сеть, с помощью которой литвины, однажды наловили около четырёх пудов рыбы, за каких-нибудь сорок минут. Ещё хуже пришлось лошадям, животные просто вымотались от бесконечной скачки и требовали отдыха. В итоге, длина дневного перехода после десяти дней пути сократилась до сорока пяти вёрст, но Свиртил успел вовремя. Третьего сентября он уже был в Самолве, затратив на весь маршрут ровно пятнадцать дней.
— Три дня отдыха. Отсыпайтесь, отъедайтесь, можете упиться, но чтобы к назначенному сроку, были как тот дуб; крепки, стройны и здоровы. — Отдал распоряжение Свиртил.
Литвины с радостью принялись выполнять команду. У Гюнтера волшебным образом оказалась пузатая, литров на пятьдесят бочка с вином, да не одна, как потом выяснилось, в огромном количестве почему-то мороженое мясо, срочно перерабатывавшееся на тушёнку и много хлеба. Только на следующий день он узнал, что опоздал всего на пару дней и не застал Лексея, убывшего на корабле. Значения этому событию Свиртил не придал, посчитав, что купленный в этом году чудо-конь, естественно опередил бы его лошадок в скачке до Самолвы. А дело было не так.
Как только отряд Свиртила выехал из крепости у камня, я очутился на острове. Первым делом, спустив на воду надувную лодку, и поставив парус, я взял курс на Самолву. Не пройдя и двух миль, я встретил долблёнку с рыбаками. Игнат с сыновьями ловил рыбу и чуть не выпрыгнул из неё, когда увидел меня с солнцезащитными очками на глазах. Поприветствовав тружеников озера, я пристроился рядышком.
— Игнат, завтра кеч должен быть на острове. Я тебе напишу записку для княжны, передашь ей.
— Конечно, передам, — ответил рыбак, — Лексей, а где ты пропадал всё это время? Мы часто подходили к башне, кричали тебе. Только птиц распугали.
— В отъезде был. Не могу же я всё время на острове, как бобыль сидеть. В Смоленск ездил.
— И как там?
— Шумный город. Народ снуёт, все куда-то торопятся. В общем, как в любом большом городе.
— А правда, что Смоленск больше чем Псков?
— Правда. Как война закончится, я тебя с сыновьями к себе приглашу.
— Какая война? Ах, да. Совсем забыл. — Посетовал Игнат.
На следующий день Снорри привёл кеч к острову. Соорудив причал на косе, мы установили в трюме 'Марты' (так окрестила судно Нюра) ёмкости с питьевой водой. Помимо этого, на корме был закреплён контейнер со спасательным плотом, а в рубке появился барометр, закрытый от посторонних глаз дверками шкафчика. После этого обновления, кеч совершил несколько рейсов до Самолвы, перевозя провиант, арматуру и цемент, а за два дня до похода, я и сам навестил Гюнтера.
Замок за время моего отсутствия немного подрос. Была практически выстроена башня, отрыт ров и завершена задняя часть стены. Не хватало извести. Бочки с ней привозили даже из-под Ремды и Пскова, но этого было недостаточно. Выручил цемент. Мастера быстро освоили новую технологию скрепления камня, и мастерки застучали с удвоенной скоростью. Гюнтер был недоволен и пообещал посадить каменщиков на хлеб и воду, если они не успеют в срок, то есть, до первых заморозков. Строители угрозе вняли и работали даже при свете факелов. Ещё один человек, с которым мне надо было встретиться, это спасённый из дерптских застенков псковский купец. Игорь Васильевич в родном городе больше не показывался, лишь тайком, с помощью Трюггви перевёз семью на новое место жительства и маялся от временного безделья. Разговор с ним состоялся долгий и весьма продуктивный. Я предложил Игорю отправиться в Любек, обосноваться там и открыть торговую лавку со складом. Там он будет ждать караваны с моравским серебром, и готовить к отправке в Орешек.