Утром прибыла в Турий, небольшой городок по пути в Нерис. Прогулялась по площади, гостиницу приметила, таверну посетила. А кто еще кроме хозяина таверны может все местные сплетни рассказать? Вот я к нему и пристала.
— Хороший у вас городок. Тихий, спокойный. Неплохо было бы здесь поселиться, — закинула я удочку.
— Отчего ж не поселиться? У нас здесь тихо. Конечно, случаются кражи и убийства, но только по пьяни.
— Да этого везде хватает. А посерьезней чего? Преступники, душегубы?
— Не, такого нет.
— Значит, власти здесь хорошие.
— Хорошие, — согласился хозяин, — Да и наемников полно. Уж коли душегуб забредет, так его сразу схватят.
— И куда поместят?
— Так никуда. Прямо в клетках и держат у площади. Там постоялый двор для таких, как они.
— Спасибо за информацию, — проговорила я и протянула серебряную монетку. А потом медленно и степенно направилась к выходу, поглубже натягивая капюшон.
Постоялый двор для наемников нашла сразу. А вот с телегами повозиться пришлось. Там дозорный стоял и клетушек шесть штук. Пришлось затаиться. Судя по колыханию, две были пустыми, в двух других мужчины сидели. Нет, лежали. Пьяные вусмерть. Дальше женщина. И еще в одной, но только к последней подошел высокий, широкоплечий, сильный шкаф — наемник то есть. Протянул кружку с напитком и миску супа. Ух ты, какой заботливый, аж прослезиться можно.
Я решила, что Мира там. Да даже если и не так… Впрочем, не знаю, что будет, если она не в клетке. Может, я не права и эта дуреха сейчас по лесу блуждает. А я тут ее ищу.
Караульный сменился, а мне удалось приблизиться еще немного, да так, что я разговор услышала. Фух, точно Мира. Ее голос, а вот второй.
— Тебе удобно? Не холодно? Может, шаль принести?
— Ничего не нужно. Спасибо.
— Как знаешь, — ответил он, а потом как шандарахнет по клетке, даже я подскочила, и один пьянчужка проснулся. Пока он стонал и кряхтел, я весь разговор прослушала. Вот надо же.
— Уходи.
— Это мой долг.
— Уходи.
И наемник ушел. Повздыхал немного, посжимал кулаки, да свалил обратно в таверну. Я уж было обрадовалась, но не тут-то было. Этот ненормальный шаль приволок и протянул Мире, а потом уселся возле клетки, да так и просидел всю ночь, не смыкая глаз. А она плакала. И ведь этот гад слышал. Только кулаки свои пудовые сжимал, да желваки по щекам ходили. Но молчал, скотина. И ведь видно же. Любит. Только на суд тащит. Непонятно все. Глупо как-то. И неудобно. Я, в отличие от некоторых, черт-те где спать не привыкла, и мне сон нужен. Здоровый.
Проснулась от толчка.
— И что это мы здесь делаем, барышня? — меня чуть ли не за шкирку схватили и подняли над землей. Но не тот скотина Миры. Другой. Не менее внушительных размеров.
Так, нужно подумать. Барышня, значит. Будет вам барышня.
— Отпустите, дяденька.
Отпустили, но все так же подозрительно пялились.
— Я милого своего высматривала. Пропал он, понимаете. Два дня уже нету. Думала, может здесь. Мне бы только одним глазком глянуть. И успокоиться. Я тогда домой пойду. А как вернется, разведусь. Вот те крест, — выдала я и для наглядности осенила его ясным знамением.
Наемник икнул, похлопал глазами, но поверил вроде.
Повел к клеткам с глухим причитанием.
— И везет же некоторым на таких красавиц.
И не говорите. А уж как мне везет!
От первого амбре я едва не скончалась на месте, от второго чуть не сдох уже наемник. На третьем мы уже принюхались, а я все твердила: «Не он». На четвертом я присмотрелась получше. Никак понять не могла, то ли он избит так сильно, то ли с перепоя. Уже хотела отойти, но тут узник зашевелился, застонал и глянул на меня единственным, не заплывшим глазом. И столько страданий в нем было. Меня проняло. А еще убедил его красный дракон на предплечье.
— Твою мать! — О, видимо у меня это новое любимое ругательство, вместо «Охренеть».
Наемник подскочил, а я заголосила.
— Миленький, родненький! Это кто ж тебя так, это как же тебя… И в клетке… Ах, ты кобель! С Васькой по бабам ходил! Да я тебя сейчас, да ты у меня…
Я вцепилась в клетку, и заголосила еще громче:
— Ох, люди добрые, и зачем я за тебя вышла, да на кой ты мне сдался? Права была мама, когда говорила: «Не пара он тебе, доча», а я, дура, не слушала.
В общем, собрала я немало народа. К концу представления две грузные тетки костерили мужиков и меня защищали, а другие, той же комплекции костерили уже меня. Но, что радует — дело сделано. Не то, конечно, за которым пришла, но что делать? Снова случайная встреча со старым другом. Это судьба так играет, чтоб ей икалось.
Глава 13
Филиппа отпустили. А вот Миру упустила. Увез ее этот странный наемник еще до рассвета. Но ничего. Вот разберусь с одним и рвану за другой. Лишь бы только поздно не было.
Когда я его раздевала, ни одной живой клеточки не видела. Это кто же его так? Да и какого… он вообще тут делает? А кто Эльнисом правит? Кто Милу поддерживает? Что за хрень вообще творится? Вопрос на вопросе. А этот только стонет и сжимается, когда я к синякам марлю с настойками прикладываю.
— Терпи, дорогой, еще немного осталось. А потом полежишь, и как новенький будешь. Ты только потерпи. А сейчас больно будет. Но ты ведь не станешь кричать, ведь не станешь. Ты сильный, будущий король.
Он разлепил сухие губы и все выдыхал: «Аура».
Да знаю я. Это имя мое. Меня сейчас так только Азраэль и зовет. Вот еще ты. Друг из прошлого.
К утру ему полегчало. Но не могла сейчас оставить одного. И за Миру страшно было. Как она там? Где она? То, что этот гад защитит, не сомневалась. По крайней мере, в дороге. А вот что потом?
К обеду следующего дня он, наконец, открыл глаза. Поел даже. И все пялился, словно я призрак. Впрочем, для него, может, так и есть. Видела по глазам, что спросить хочет, но только шикала, когда рот открывал. Не время еще. Да и не место. А тем временем за другом из прошлого погоня началась.
И узнала я о ней совершенно случайно. Спустилась однажды вниз, а тут хозяин меня подзывает, да на трех господ в плащах глазом косит.
— Кто такие?
— А кто ж его знает? Не наши точно. Про тебя спрашивали. Я не сказал, но уходить вам надо.
— Он едва садится, не то чтобы встать, — пробормотала я.
— Ладно, пришлю к тебе вечером кое-кого. Только заплатить придется за постой, да за помощь. Я согласно кивнула и попыталась кошель вытащить, но хозяин перехватил руку и отрицательно покачал головой.
— Да не мне. Им отдашь. И… спасибо тебе, за сына.
Я кивнула. Не могла сказать ничего, да и не нужно было нам обоим слов. Просто везет мне на хороших людей и на неприятности тоже. Все как всегда. Засиделась я как-то допоздна. Хозяин вышел куда-то, оставив своего младшего сына за хозяйством присматривать. А тут гости шумные появились, целая компания наемников. И чего их в нашу таверну занесло? Своя же есть. А когда градус выпитого зашкалил все мыслимые пределы, им развлечений захотелось. Вот они и привязались к девчонке-подавальщице. А парень за нее заступился. Пришлось вмешаться, пока эти пьяные подонки всю таверну не разнесли. Вытолкали совместными усилиями за дверь, а заодно стражей вызвали. И как в воду глядели. Эта пьяная компания за подмогой пошла, а уж когда вернулись, ждал их сюрприз в лице семнадцати стражей и хмурого хозяина таверны. Так наемники превратились в преступников, которых сами же и ловили. Вот что вино с мужскими мозгами делает, впрочем, и женщины от них недалеко ушли, могут не только таверну, весь город разнести, особенно если магией наделены.
Вечером за нами пришли двое хмурых мужчин бандитского вида. Помогли мне Филиппа в экипаж перенести, и мы перебрались в частную квартиру, где очень милая девушка-служанка помогала мне за ним ухаживать.
— Как тебя зовут? — спросила я, стаскивая со слабо стонущего Филиппа сапоги.
— Аника, — смущенно ответила девушка.
— Вот что, Аника. Нам бы воды немного, а еще мыло и полотенце. Он уже два дня не мытый, а может, и больше. Одна я не могла, а вдвоем, глядишь, управимся.
Девушка неуверенно кивнула и убежала исполнять поручение, а я принялась его раздевать. Синяки были повсюду, некоторые уже успели поджить и пожелтеть, другие оставались фиолетовыми. Жаль, я достаточными знаниями не обладала, чтобы понять, сломаны ли кости. Мое дело болячки разной степени сложности, а вот кости срастить, мышцы, сухожилия и сосуды, это у нас Мила могла, правда, какой ценой? Врагу не пожелаешь.
Когда Аника вернулась, мы вместе обмыли мужчину, переодели в чистое, и все это время девушка смущенно отводила взгляд и краснела, как помидор. Да, было время, сама такой же была и так же краснела, особенно когда на меня один невыносимый анвар смотрел, вызывая табуны мурашек по телу. Ну да ладно, не будем о грустном. Меня сейчас судьба Миры намного больше беспокоила.
Прошло три дня. Я знала, что не успею, но надеялась. Он достаточно окреп, чтобы встать. Не совсем, но можно было его оставить. Я засобиралась.
Наказала Анике, чтобы присматривала за ним, настойки, да травы на столик выставила, расписала, как и что принимать нужно и уже собралась уходить, как он очнулся от своего жадного разглядывания меня и выдал:
— Медди тоже жива.
Я так и села. Прямо на пол. Промахнулась мимо кровати и уставилась в пустоту. Это невозможно. Я ведь видела. Там были только я и Азраэль. Этого просто не может быть. Когда Мила ушла, я была совершенно точно уверена, что на поле никого из нас не осталось. Нет. Он ошибается. Бред. Просто бред. А потом меня колотить начало. Да так, что ему пришлось меня держать и успокаивать. А я все смотрела в пустоту и не понимала. Ничего не понимала. И тогда впервые, без всякого голода перешла по связи к своему халфу.
* * *Он сидел за столом в своем кабинете и что-то сосредоточенно писал. Потом дернулся и посмотрел на меня.
— Аура?! Я ничего не чувствовал. Что-то случилось?
И здесь меня колотило. Он встревожился еще больше, сформировал сгусток, но я даже подойти не могла. И слезы. Глупые слезы лились по щекам. А я ведь думала, что предать сильнее меня уже нельзя. Ведь поняла же, что не сама Медди все это устроила. Не могла она.
— Пожалуйста, просто скажи, что случилось.
— Как ты узнал, что мы там? Как?
Я закричала, почти оглушив его, но и себя тоже.
— Нам сообщили.
— Кто?
— Я не знаю.
— Ты лжешь! Ты всегда лжешь. Ненавижу тебя, ненавижу! Сволочь! Все вы сволочи!
— Если бы мог, я бы сейчас тебя ударил, — рявкнул он, — Что за сопли, за истерики. Ты знаешь, кто я. Другим не стану. Да, я прошу прощения, каждый раз, когда приходишь. Да, меня выворачивает наизнанку вместе с тобой. Но если бы ты не была моим халфом… Если бы я не… — он простонал, вцепился пальцами в волосы и заходил по комнате, а потом остановился и заговорил, — Если бы не было всего этого, нашей связи, не сожалел бы. Ни минуты. Потому что верил тогда, что твое устранение спасет Адеон.
А я закрыла уши руками, но все равно его слова словно яд, разъедали душу.
— Может, ты веришь, что исправишь меня. Да, я могу казаться добрым, милым, ласковым и пушистым. Исправившимся. Для тебя. Но это не я. На самом деле я сволочь. Ты правильно сказала. И людей не люблю, и брату завидую. О, бездна! Как же я ему завидую! Не трону этому чертовому, пусть себе забирает, а тому, что тебе стоит увидеть его и… Ты светишься вся. Словно солнышко. Так ярко. А со мной гаснешь.
Я встала. Утерла слезы, или что там текло в этом странном призрачном теле и посмотрела на него.
— Знаю, ненавидишь. И есть за что. Только ты решить должна. Сможешь смириться, что я такой? Если нет, делай, что задумала.
— И что по-твоему я задумала?
— Разорвать связь. Только глупо это. Не выживают после такого. Но если хочешь… Без тебя будет все равно.
— Замолчи.
— Я правду говорю. Вот в этом ты можешь быть уверена. Я никогда тебе не лгал. Ни тогда, ни сейчас.
Я смотрела на него и хотела спросить о Гвинерве, но не спросила. Не тот час, не тот случай.
— Уходишь?
— Значит, ты не знаешь, кто нас предал?
— Ты у подружки своей можешь спросить, — ответил он.
— У которой?
— Не у Милавы.
Я долго на него смотрела, пыталась понять, как в таком человеке, то есть анваре, может сочетаться бесконечная нежность ко мне и жестокость. Откуда все это, почему? Смогу ли я принять его таким? Смогу ли принять вообще? Он мой враг, моя заноза в сердце, которое другому принадлежит. Он — все, что я в себе ненавижу. И в то же время…
— Ты о ней знаешь что-то, о Миле?
— Приезжала. Давно. Помощи просила. Я помог. Насколько это вообще в моей власти. Сейчас ей тоже помощь нужна. Она замуж выходит.
Эх, ноженьки мои. Вы даже в этом невесомом теле совсем не держите. И язык не подчиняется совсем своей хозяйке. Вот и приходится только мычать и глупо хлопать глазами.
Наконец, я совладала с голосом.
— За кого?
— За мужчину.
— Я бы удивилась, если б за женщину, — хмыкнула я.
— Вижу, чувство юмора к тебе возвращается. Может, и до здравого смысла дойдет?
— Ты ответишь, или острить будешь?
— Его Лестар зовут. Будущий король Мории.
— А куда Артур подевался?
— Вот если б не изображала из себя труп, знала бы.
— Можно подумать, тебя это не устраивает.
— Меня устраивает твоя безопасность. Неважно где, конечно, желательно рядом.
— Так что там с Милой? — решила я не развивать тему.
— Она хотела, чтобы Адеон на ее сторону встал, если война будет.
— Война с кем?
— Мория, Легория, эльфийские земли.
— Против Элении?
— Наследник отказал.
— Как?
— А ты что думала, он из-за твоей подружки с первородными воевать станет? Адеоном рисковать? Они всего лишь люди.
— Если бы могла, я бы тебя ударила, — вернула я его же слова, — Я тоже человек.
— Нет. И никогда не была.
— И ты думаешь, этот факт меня радует? Уж лучше бы я осталась человеком. И не встречать ни тебя, ни…
— Кого? Рейвена? Договаривай.
— Иди ты к черту.
— Только из-за тебя он мирился с людьми. Только ради тебя. А теперь смотри, что происходит. Думаешь, он святой? Думаешь, не сделал бы тот же выбор, оказавшись на моем месте?
И снова сложные вопросы. Снова эти намеки.
— Иногда я тебя ненавижу.
— Лишь только иногда? — усмехнулся он, — интересно, а что ты чувствуешь в остальное время?
— Жалость, — ответила я.
— И ты думаешь, это разозлит меня? Выведет из равновесия? И я с криками, «мне не нужна твоя жалость» оттолкну?
Признаюсь, именно так я и думала, но снова ошиблась. Это часто с ним было. Надеешься на одну реакцию, а видишь другую. Выбивает из колеи.
— Уж лучше это, чем равнодушие. Что ж… Ненависть мы уже преодолели. Еще года два, и до любви дойдем.
— Сволочь ты.
— Ага, — улыбнулся он, — Но признайся, я тебе нравлюсь. Всегда нравился, когда ты не шарахалась от меня, как от прокаженного.
— Покормишь? — спросила я. А то эти эмоции через край здорово изматывают.
— Держи, прожора, — ответил он и сформировал на руке сгусток энергии.
* * *Очнулась почему-то на кровати. Оглядела глазами комнату, но Филиппа не обнаружила. Вскочила. Еще один потеряшка на мою голову. И где теперь искать? И чего в комнате не сиделось? Ведь болен же, и не игрушки все это. Но нет, он же мужчина. И плевать, что шатает во все стороны, что не знаешь куда идти и что делать, но он все равно придет и сделает. Идиот. Вот и этот, оказывается, вниз ходил, за лекарем. Пришел, виновато поглядел, и устало привалился прямо на пол. Говорю же, идиот.
— И что все это значит? — спросила я.
Он дооолго думал. Да и я тоже. Не тот вопрос задала, да и не так. Ладно. Хватит в гляделки играть. У меня на это времени совсем нет. Надо выяснить главное и бежать как можно скорее.
— Почему ты здесь?
— А ты? — послышалось в ответ.
— Фил. Не зли меня. И кольцо твое куда подевалось? Неуж пропил?
— Можно и так сказать, — вздохнул он, — Мила забрала.
— За дело?
— За дело, — согласился он.
— Как ты узнал про Медди?
— Несколько месяцев назад видел ее здесь. В Свере. Думал, пьяный бред. Думал, совсем свихнулся. А она увидела, испугалась. Сбежала. Я ее тогда полночи искал, а утром всю подноготную вытряс из мужика, что был с ней. Оказалось, она сама к нему пристала. У Медди было это. Эмоции иногда через край били, а вместе с ними энергия. Она нестабильной была. Поэтому нужно было найти способ выплескивать энергию без вреда для окружающих.
— Мы знали ее восемь лет, и я готова поклясться, что она не была нестабильной.
— Предательство меняет людей. Особенно если совесть не дает покоя. Тебя она не мучает?
— Меня мучает чувство вины. За то, что не спасла, не разглядела в Медди этого, чего-то не успела.
Он кивнул и продолжил.
— В последнее время мы часто ссорились. Она стала нервной. Дерганой какой-то. Мы не успевали помириться, а она набрасывалась. Постель нам заменяли разговоры. Я не понимал. Думал, все хорошо. Даже не пытался с ней поговорить об этом. Да меня все устраивало. Идиот. А потом случилось все это. Меня тогда словно перемолотили всего. Душу вывернули. Я есть не мог, спать, дышать. Пил много и часто. Дрался. Знал, что опускаюсь на самое дно, но не мог остановиться. Дракон перестал шевелиться. Зато у Милы активизировался. Я понял тогда, что это конец. Даже рад был немного. Потом Мила отняла кольцо. А я уехал в эльфийские земли. Но там все напоминало о ней. Перебрался сюда. В первый же день по приезду ее встретил. Вот теперь тебя. Что с тобой случилось, Аура?
— История длинная и не к месту сейчас, — отмахнулась я, — Скажи, ты знаешь, что Мила замуж выходит?