– Дело в том, что швы можно снимать уже завтра-послезавтра…
– Не понял, – удивленно вытаращился я, – как так завтра?!
– А так. Заживление идет быстро. Если бы я сам позавчера его не резал, не поверил бы, ей-Богу. Мысли по этому поводу разные возникают. Неизвестный вирус, которым все заражены, очень активен, зараза такая. Он, как ты знаешь, борется с любой заразой, которая угрожает жизни носителя.
– Я заметил. Знаешь, таких носителей полный город! Не тяни!
– Да не тяну. Просто интересная вещь получается. Робби получил тяжелое ранение. В любом другом случае он бы умер, ещё до дороге. Внутреннее кровоизлияние – и адью, пишите письма. Он выжил, хотя, не буду скрывать, был при смерти. Вирус, внутри него сильно активизировался, скорость регенерации тканей потрясающая!
– Погоди, Док, – оборвал я его рассказ, – ты что, хочешь сказать, что Робби превратился в морфа?!
– Самое удивительное, что нет. Подумав и проведя некоторые анализы, я понял одну вещь. Если человек тяжело ранен… На самом деле тяжело, а не просто царапина какая-нибудь, то вирус усиливает воздействие на организм, но не превращает человека в нежить.
– Стоп! Но ведь куча людей погибла от простых царапин, которые нанесли им зомби.
– Вот именно, зомби… А если человек, как бы тебе попроще объяснить, с чистой раной, то вирус вытягивает его, помогает быстрее восстановится.
– А почему на других раненых мы такого не замечали? – подал голос Линас
– А много у нас раненых было? Причём серьёзно раненых, но не смертельно – спросил Док. – Ведь как было – если ранен и без сознания, то никто не ждёт, сразу пулю в лоб, чтобы не обратился, и всё. Получается, что есть очень тонкая грань – или умрет, превратившись в зомби, или быстро выздоровеет, если вовремя сделали операцию или хотя бы перевязали вовремя. Сечёшь разницу?
– Ну да, – я задумчиво потер лоб, – слушай, а последствий каких-нибудь отрицательных не может быть? Вдруг он ни с того, ни с чего на нас бросится?
– Нет, не думаю; все-таки температура у него нормальная, человеческая. Остановок сердца не было, тоже немаловажный фактор. А зомби холоднокровные, если ты помнишь. Скорее всего, мы нечаянно наткнулись на истинную природу вируса – бороться с болезнями и травмами. Просто что-то пошло не так и… Имеем то, что имеем. Но за Робертом ты всё же понаблюдай, мало ли что…
Айвар 18 апреля, четыре часа дня
Хорош, нечего сказать. Мордашку нашему герою хорошо разукрасили, любо-дорого посмотреть. Один сломанный нос чего стоит. Остальные части тела, судя по Юркиным движениям, тоже свою порцию получили – двигалось оно, тело то есть, скособочась и прихрамывая. Бывает… Пусть радуется, что не пристрелили под горячую руку. Бить этого гадёныша не стал; его сейчас трогать – только в крови и соплях пачкаться. Уже собрался уезжать, когда Линас предложил меня проводить – мало ли что, да и Доку надо бы на Роберта взглянуть, как он там. В общем, тронулись – Линас, Док, два охранника и я. Ну и герой дня, без галстука, но зато с разбитой мордой. Кстати, оружия не только я лишился. Стволы, отобранные у Юрки, Линас оставил себе. На мой вопросительный взгляд спокойно ответил, что это их законный трофей – крыс надо учить. Резонно. У меня даже мысли возбухать не было; в нашем коллективе оружие – вещь личная, и его сохранность – дело, можно сказать, интимное. Пусть теперь сам перед своим тестем оправдывается, где стволы оставил и по какой причине. Правда мои вещи и карабин вернули. Если честно, я рад, что этого придурка в Рамучяй перехватили. Еще неизвестно, где ему было больше шансов уцелеть – у бандитов или дома, вернись он в одиночку.
Когда проезжали поворот на ракетную базу, я вспомнил про Виду с Каролисом. Если бы не сопровождение, рванул бы к ним – проверить. Но выдавать запасную точку не хотелось, поэтому пришлось плестись в центре колоны, поглядывая на окрестности. Всё-таки зомби – твари стайные. За городом их днём с огнём не найдешь, разве что случайный беглец погиб, восстал и бродит по окрестностям, как всем известный призрак, по Европе. А вот в Кармелаве – да, появились. Немного потеплело – и вылезли, твари, добавив жизни мёртвому городку. Хотя какой там жизни – одно лишь мерное движение мёртвых тел. У поворота в аэропорт даже притормозить пришлось, чтобы машины не испачкать.
Изредка ловлю себя на мысли, что начинаю забывать прошлое, и тогда начинает казаться, что так было всегда. Зомби уже стали привычной деталью пейзажа, и внимание на них обращаешь, лишь оценивая степень опасности. Привыкаю? Наверное. Особенно когда в себе не копаюсь. В мыслях, чувствах, воспоминаниях. Не знаю, может, так и лучше – не думать. Жить, как живется, не останавливая взгляд на вещах, способных вывернуть душу наизнанку. Внутри меня словно два разных человека поселилось. Один, несмотря на возраст, способный мечтать, и другой, равнодушно взирающий на эти мёртвые огрызки людей…
Аста 18 апреля, четыре часа дня
Если когда-нибудь меня спросят, какой день в моей жизни был самым ужасным, я назову не раздумывая. Вечер. 17 апреля… Началось всё с того, что из города не вернулись Айвар и Юра. Я знаю, что такое может случиться, но мне страшно. Очень, очень страшно. Пришёл Альгис, пытался меня успокоить, говорил, что такое уже бывало не раз, что мужчины просто увлеклись и теперь где-нибудь спокойно отдыхают, но мне тревожно. Сердце не обманешь; давит, словно беду чувствует. Альгис – он хороший, добрый, но знаете… Смирившийся… Как будто согласился с тем, что с нами произошло, и продолжает жить не потому, что есть цель, а потому, что так надо. Ну принято так – жить…
Вчера днём приезжал Алексей, долго осматривал Роберта, взял кровь на анализ и почему-то всё время недовольно хмурился, хотя раны заживают прекрасно! Во время осмотра я посмотрела на Роберта и вдруг увидела, что он открыл глаза и смотрит на нас! Господи, как я испугалась… Дурёха, мне бы радоваться, что наконец пришёл в себя, пусть слабый, пусть раненый, но живой! А испугалась, глупая, оттого, что смотрел он на нас спокойно, как-то отстраненно, словно не понимал, что мы тут делаем. А взгляд… Просто мороз по коже. Робби попросил пить, удивленный Док задал ему несколько стандартных в таких случаях вопросов и удовлетворенно кивнул, выслушав ответы. Сделал несколько уколов, а когда Робби опять заснул, мы вышли на веранду. Я пыталась разговорить Алексея, но он только улыбнулся, потрепал меня по голове, словно маленькую, и уехал. Позже несколько раз заходила, но старалась не задерживаться там надолго, чтобы не тревожить. Садилась на краешек кровати, сжимала пальцы Робби, гладила по щеке. Принесла коту свежей воды и блюдце с кормом, он впервые, после случившегося отошёл от Роберта, словно они вместе болеют. Лёвка выглядит ужасно – шерсть клочьями, будто жизнями своими кошачьим делился, держа своего хозяина на этом свете.
Иногда у меня такое чувство, что схожу с ума. Что мы все сходим или уже сошли с ума, и эта жизнь – лишь сон, кошмар, фикция. А сны – это наша настоящая, реальная жизнь. Если так, я не хочу просыпаться! Правда, последнее время мне редко снятся сны – так устаешь за день, что, едва добравшись до постели, сразу же проваливаешься в спасительную темноту. А может, оно и к лучшему… Раньше почти каждую ночь снилась мирная жизнь – дом, родители, друзья. Наш двухэтажный дом, стоящий в старом яблоневом саду; все окна открыты и прямо в комнату заглядывают спелые яблоки. Моя комната была на втором этаже, как раз вровень с яблонями. И мама, такая родная… удивительное ощущение тепла и покоя! Нездешнего тепла и покоя. И все бы хорошо, только просыпаться после таких снов было слишком больно…
Роберт 18 апреля, вечер.
Темнота, сполохи света, обрывки фраз, слова, мысли, мысли, мысли… Гул, разламывающий голову на части, будто сваи вколачивают прямо в мозги. Дайте попить… Воды… Много, холодной, чтобы залить пожар, который бьётся внутри меня толчками, выжигая изнутри душу. И чьи-то голоса… «сказал этот святой, вопрошавшему… видение о ежедневной жертве… и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы? – На две тысячи триста вечеров… и тогда святилище очистится…» Пить, дайте мне пить…
Открыл глаза – прямо в лицо светило вечернее солнце. В кресле, свернувшись клубком, спит Лёвка. Сколько же я спал? И что случилось? Голова раскалывается… Попытался встать, но в глазах потемнело, и грохот в голове такой, словно в железную бочку бросают лопатами мелкие камни и они там крутятся, крутятся. Или это шумит море? Что же здесь произошло? Последнее, что помню – это погоня, машина. Мы вляпались в засаду. Откуда-то всплывает крик – уходим, а-а чо-орт! – выстрелы, выстрелы. Надо будет Айву за жабры взять, чтобы рассказал, что случилось. По ощущениям, ещё и контузило слегка. Ну это потом. Переживем, вытянем, не впервой… Спать. Наверное, надо спать. Уже засыпая, вижу рядом стоящего Айвара, который что-то пытается сказать, но я уже не слышу, словно смотрю черно-белое кино. Не слышу, не кричи, не надо. Всё потом. Сейчас спать…
Роберт
19 апреля, утро.
– Чудак ты на букву «м»!
– Чё сразу чудак-то? – Айвар вскинулся, как конёк-горбунок. – Ты видел, какую я машину нашёл? Песня! Мечта поэта! Или ты пешком ходить собрался? У нас ещё, на минуточку, если тебе мозги не окончательно отшибло, дел по гланды.
– Подождать с машиной не мог? – в голове шумело, словно пил несколько дней, а не отлёживался в постели. – Ещё этого придурка с собой потащил. Я же тебе говорил, что боец из этого тихони, как из дерьма пуля. Погиб бы не за грош, а теперь ещё с Николаем напряжёнка из-за этих стволов, которые Линас забрал.
– Считаешь, что надо было потребовать вернуть?
– Нет, всё правильно. Что Коля сказал?
– А чего он может сейчас сказать? – ухмыльнулся Айвар. – Молчит, хмурится. Сначала – да, кинулся, весь такой из себя, важный. Кипел негодованием, как чайник, но ему быстро объяснили, «кто и почему», и он затих, сдулся, как воздушный шарик. Ведь если рассудить, он ещё благодарить должен, что Линас его зятя не пристрелил. А мог, вполне мог.
– Это да, – сказал я. Ранним утром меня напичкали какой-то дрянью, и наконец боль начинала уходить. Понемногу, словно вода в паводок. – Что ещё хорошего случилось?
– Да нет, ничего особенного.
– Неужто? А ствол кто мародёрам подарил? – попытался улыбнуться я.
– Получилось так, понимаешь, – нахмурился Айвар.
– Хорошо, что живой остался. А ствол – херня, дело наживное. Слушай, давай-ка меня на воздух транспортируем, а? Надоело лежать, до одури.
– Думаешь, уже можно? Док сказал, чтобы ты ещё недельку повалялся, на всякий случай.
– Да нет, нормально всё. Кстати, как Док объяснил такое быстрое заживление?
– Вирус, – пробурчал Айвар и, отведя взгляд, добавил: – Сказал, что за тобой понаблюдать надо. Мол, если что, сразу на опыты пустим…
– Ну-ну, коновалы-испытатели…
Анализы крови, по словам Айвара, делал Док, и результаты нормальные, так что я не морф и не полу-зомби. Ну и на этом спасибо. А вирус… Да хрен с ним, с вирусом, так и так все заражены, так что не я первый и не последний.
Обсудили дела наши скорбные, подышал свежим воздухом… Айвар рассказал последние сплетни по посёлку. Ничего нового, увы… Кто-то пытается выжить, налаживая на остатках прошлого новую жизнь, а кто-то плюнул на всё. Спиваются и понемногу опускаются на дно. Сначала перестают следить за одеждой, потом бриться и мыться… А потом подыхают где-нибудь под забором или их стреляют другие соседи поймав на краже. Бог мой, ничего не изменилось в этом мире. Просто к нежити добавили возможность поступать так, как подсказывает тебе твоя совесть, а не так, как указывает правящая кучка извращенцев.
Пока мы с Айваров, в классическом стиле мужчин «среднего возраста», ругали мир, пришёл Николай. Напряжённый, слегка на взводе, но готовый к серьёзному разговору, что уже хорошо. Вздохнул, видно, тема разговора была больным местом, и перешёл к делу:
– Мужики, я вот о чём хотел поговорить…
Мы его не прерывали, понимали, что разговор для него тяжёлый, и не торопили.
– В общем, во-первых, хотел извиниться за этого ублюдка, зятя своего. По-другому его назвать не могу. Извините, если сможете. Я жизнь прожил, своих никогда не бросал, не думал, что из-за членов моей семьи на старости лет краснеть придётся. Оправдывать не буду, скорее на себя часть вины приму – расслабился, забыл, что оружие в руках – это не всё. Что тренировать надо было, до кровавых мозолей. Виноват, что с Айваром в тот день не поехал, подставил его под пули. Вот…
Мы с Айваром переглянулись, он уже рот открыл, но я опередил:
– Ладно, Николай, считай, забыли. Тем более что все обошлось, а Юрка свою порцию уже получил. Когда ты его тренировать начнёшь?
– Вот, по поводу тренировок хотел поговорить. Робби, ты же ещё неделю, а то и больше будешь не в форме, так? Может, займёшься? А мы с Айваром будем заниматься другими, более нужными вещами. Кстати, Альгис за вашу новую машину взялся. Говорит, что через неделю будет как новая и даже лучше.
Айвар немного подумал и, соглашаясь, кивнул. Ну, если он не против…
– Ладно, завтра с утра едете к Виде. Боюсь, правда, трупы там найдёте, но всё же. А я займусь тренировкой Юрки и Асты. Хватит им прохлаждаться…
На том и порешили. Хорошо, что Николай пришёл; не люблю я камень за пазухой держать, нам ещё жить и жить рядом. А потом к нам приехал Линас, причём не один. На пяти машинах, с охраной «прибыл», по-другому не скажешь, Эдгар. Вот это удивил так удивил…
Эдгар приехал не просто так, раненого в жопу бойца проведать – по делу приехал. Ну, это сразу было понятно, что из-за меня он сюда не поедет. Как я понял, Эдгар вообще не любит куда-нибудь из своей крепости выезжать. Новостей и информации привёз – за неделю не обсудить, не обдумать. Но это и хорошо, физической работой мне рано ещё заниматься, так что остается лечебная гимнастика и умственная. Для контуженных, говорят, полезно. Думать, думать и ещё раз думать. Как завещал кто-то там в прошлом. Или он по другому поводу говорил?
А информация, если не растекаться мыслью по древу, была в следующем. Я уж не знаю, кого из своих выживших корешей Эдгар напряг на поиск информации, но разузнали они достаточно, чтобы устроить небольшой локальный конфликт на отдельно взятой, исключительно независимой территории. Причем не просто так, без причины, а по поводу…
Итак, тюрьма ЦРУ была. Ну, это мы и без них знали. Ещё в мирное время было понятно. Объект, проверенный разными комиссиями, о котором трубили во всех газетах, сыграл роль отвлекающего маневра. Тоже не новость. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять очевидное. А вот то, что есть ещё и третья, нас слегка удивило.
За вояками следили усердно. Перед нами, на столе лежала пухлая папка с указанием наиболее частых маршрутов, патрулей, графики смены постов, вооружения и прочего. Даже несколько радиоперехватов было, что меня вообще удивило. Плотно их обложили. Кстати, по поводу перехватов. Закралось у меня подозрение, что без полиции здесь не обошлось. У Эдгара там связи есть, вполне могли помочь. Особенно если вспомнить слова Александра, комиссара нашего знакомого – «нет уже ни бандитов, ни ментов.» Видно, что после нашего последнего разговора люди хорошо поработали. Интересно, как Эдгар интерес к воякам объяснил; не думаю, что он всю информацию про вирус им слил. Такой информацией не делятся, слишком дорого досталась…
– И ещё, – Эдгар поблагодарил Асту, которая принесла нам кофе, и продолжил: – Я считаю, что вам необходима дополнительная защита. Знаю, что в Рамучяй вы переезжать не захотите, и это понятно. Но я предлагаю, и даже настаиваю, чтобы неподалёку от вас находились мои люди. Немного, человек десять. Далее… Мы привезли хорошую рацию, так что связь будет постоянная. Доктор сказал, что Вы, Роберт, ещё неделю-две будете в форму приходить. Думаю, времени на обдумывание необходимых действий достаточно. И ещё… Полагаю, уже не стоит прятать этого выжившего бойца.
Да, он прав. Если Каролис жив, надо перетаскивать его сюда. Да и Виду заодно тоже. Главное, чтобы были живы…
Айвар 19 апреля, вечер.
До завтра решили не тянуть, поехали на хутор вечером. Во-первых, едем до поворота на ракетную базу одним конвоем с Эдгаром, всё же спокойнее, а во-вторых… А во-вторых, ни я, ни Робби не верили, что найдём живых, так что можно было не бояться выдать местоположение нашей запасной базы. В самом лучшем случае Вида. И то вряд ли. Кстати, как мы поняли, в Рамучяй серьёзное прибавление в людях, если Эдгар собирается поселить рядом с нами десяток своих бойцов. Наверное, ещё какой-нибудь «фартовый» присоединился. Фартовые, деловые, менты и художники… Что уж тут душой кривить – компания Эдгара для нас не враги. Времена изменились, прав был Сашка: «нет ни ментов, ни бандитов». И дизайнеров тоже нет. И экономистов с политиками. Никого нет, новые времена. Мир начинается заново. С нуля.
Хутор выглядел опустевшим. Распахнутые настежь ворота, брошенные на середине двора вёдра. Плохая это примета, пустые вёдра. По-моему, мы опоздали. Сильно опоздали. Николай остановился у ворот, словно не решался войти без приглашения. Ну тогда я один. Кивнул Николаю на окрестности, мол, наблюдай, и вскинув к плечу AR-15, двинулся к дому. Дверь нараспашку, внутри всё вверх дном… Краем глаза замечаю движение, разворот! А чёрт! Это же кот! Как его там по имени – Райнис вроде. Надо бы поймать – некрасиво живую тварь здесь бросать. Да и Лёвке лишний приятель не помешает. Оглядываюсь вокруг и, присев, подзываю кота. Смотри ты мне, пришёл. Потёрся о берцы, что-то муркнул. Иди-ка сюда, полосатый – беру кота на руки и возвращаюсь к воротам.
– Ну и куда ты моего кота понёс? – слышу ехидный голос у себя за спиной и от удивления чуть не роняю животину на землю.
– Вида? Вы живы?