– Что за лядство?! – рядом плюхнулся Егорыч. – Чего палишь?!
Ответом ему послужил короткий вскрик кого-то из бойцов взвода.
– Ложись, я сказал! – кое-как оглядываясь, заорал Ярцев. – Огонь!
– Да куда палить-то?! – Егорыч завозился в снегу, стягивая с плеча абордажный дробовик.
– Прямо! По снегу с той стороны наста! – пытаясь перекрыть грохот «носорога», крикнул сержант. – И по самому насту! Там они, суки, под ним прячутся!
Ярцев для наглядности понизил прицел и влепил пару зарядов в середину твердого участка. Наст буквально взорвался, брызнув двумя фонтанами осколков, больше напоминающих обломки пластика, чем ледышки.
– Мы ж, получается, прямо по ним прошли! – изумился Егорыч. – Вот, артисты! Толково зашхерились!
Слева запричитал еще один боец, а через пару секунд охнул третий. До Ярцева, наконец, дошло, откуда бьет противник, и он перевел прицел далеко влево, на заросли обледеневшего кустарника, едва ли не на фланг собственного взвода. Снайпер прятался умело. Залег на неудобной, казалось бы, позиции – никогда не подумаешь, что оттуда вообще можно в кого-нибудь попасть – и спокойно отстреливал ополченцев, поднявших голову выше уровня снега.
– Слышь, сосед, ты мне нос не подпали, – Егорыч попытался отползти назад и потому почти встал на четвереньки.
Сержант был вынужден повременить со снайперской дуэлью и, приподнявшись на локте, крепко врезать заместителю по шее.
– Лежи!
Старый матрос уткнулся в талый снег, но лишь на секунду.
– Ты чего! – сплевывая набившийся в рот снег, возмутился Егорыч.
Ярцев вдруг дернулся и рухнул рядом, так же, как только что заместитель, уткнувшись в снег лицом.
– Ты чего?! – повторил Егорыч, пытаясь заглянуть в лицо командиру.
– Ничего, – сквозь зубы процедил сержант. – Башку твою дурную спасал!
– Не, а по шее зачем костылять?!
– Разминал, – Ярцев тяжело перевалился на правый бок. – Сейчас ее вместо упора буду использовать. Лег быстро! Мордой в снег!
– Да зачем! – Егорыч перевел удивленный взгляд на плечо командира. Куртка была порвана и ткань быстро пропитывалась кровью. – Ты ранен, что ли? Это из-за меня?!
– Ложись, старый хрен, иначе этот сучий снайпер всех перестреляет!
Егорыч поднял воротник и покорно растянулся на снегу. Ярцев положил «носорога» ему на спину, кое-как устроился, стараясь не задеть раненое плечо, и тщательно прицелился. Дистанция была приличной, но для такой «пушки» посильной, а картечь прощала погрешности прицеливания. Сержант выстрелил дважды, оценил на глаз результат (мерзлый кустарник как сбрило!), пальнул для верности еще разок и устало откинулся на спину.
– Всё? – Егорыч приподнялся и потряс головой. – Оглох! Ей богу, оглох!
– Поделом, – тихо выдохнул Ярцев. – Отправь народ, пусть проверят, вышибли мы этих гадов или нет. Только осторожно, ползком!
– Командир! – вдруг крикнул кто-то с правого фланга. – Командир, тут немец раненый! Во, еще один! Дохлый!
– Что? – Ярцев поднял голову. – Кто?! Какой?
– И тут! – двое ополченцев выбрались на центр твердого участка и заглянули под «пластиковый наст». – Фу-у, месиво!
– Раненого фрица сюда! – приказал сержант. – И доктора позовите.
Убедившись, что бой окончен, ополченцы начали подниматься и собираться в кучки поблизости от вражеских трупов.
– Да пусть он, сука, кровью истечет! – заметил кто-то из толпы.
– Мне доктора позовите, – утонил Ярцев.
– И мне, – встрял Егорыч. – Мне от контузии сто грамм спирту полагается. Эй, а ну, всем отойти от фрица! Шукенов, я тебе пну! Слышали, что командир сказал, тащите его сюда! Да не за ноги!
– Сейчас перевяжу, – рядом с Ярцевым присела симпатичная докторша. – Какой кошмар!
– Что, серьезная рана? – Ярцев покосился на плечо. – А не сказать, что сильно болит.
– Рана сквозная, заживет, – успокоила женщина. – Двое наших убиты: Горобец и этот, новенький, на Песчаной жил. Так жалко!
– А фрицы?
– После вашего «носорога»… – она покачала головой. – Их по кусочкам собирать придется. Только один и выжил, в которого не вы стреляли.
– Погодите, – Ярцева вдруг осенило. – Что же получается, их не отбросило на Эйзен?! Защита больше не работает?! Надо комбату… срочно…
Сержант отстранил докторшу и торопливо включил комп.
– Алло! Господин майор! Ярцев, четвертый взвод третьей роты. Тут у нас такое дело, господин майор…
– Что за канонада, Ярцев?!
– Группу накрыли! Семь… – сержант встретился взглядом с Егорычем. Тот кивнул. – Семь человек.
– Потери есть?
– Двое убитых и двое раненых, я…
– Плохо, Ярцев, – недовольно сказал комбат. – Пополнения не жди.
– Я не о том, господин майор! У нас еще шесть трупов имеются.
– Еще?! Гражданские?!
– Нет, фрицы! Шестеро в виде фарша и один целый, даже живой пока. Защита у них не сработала! Уж не знаю, временно или как, только все тут, в наличии.
– Та-ак, – майор оживился. – Ждите на месте, сейчас прилечу! Если всё, как ты говоришь, мы им устроим! Оцепи там всё и жди меня, понял? Ярцев, алло! Куда пропал?
– Это Егорыч, замком, – ответил вместо сержанта заместитель. – Мы поняли, оцепим, и будем ждать.
– А что с Ярцевым?
– Да все нормально, господин майор, его же зацепило слегка, вот сознание и потерял. Докторица сказала – выживет. Раз дело на лад пошло, теперь грех не выжить.
* * *Военная удача переменчива, как и сама война. Одно отличие от удачи обыденной, бытовой – улыбается она только тем, кто умеет стоять до конца. Тем, кто не теряет присутствия духа и хладнокровно, методично бьет в цель. Бывает, конечно, что развязка наступает раньше, чем приходит удача, по независящим от человека обстоятельствам, и все же грамотное, продуманное движение к победе – это больше половины успеха. А еще у военной удачи есть привычка приходить внезапно, без видимых предвестников и спецэффектов. Просто пять минут назад ты еще проигрывал, отгоняя черные мыслишки о трибунале и последнем патроне «для себя» и вдруг – раз! – все изменилось с точностью до наоборот. Трибунал идет обедать, а последний патрон используется в качестве салюта.
На первый взгляд, по этой схеме развивались события и сейчас. Но в действительности всё складывалось далеко не так замечательно. Хотелось бы, но не так. Именно об этом по пути на очередную «экзекуцию» и говорил князь Преображенский командующему полицейской армией «Беркут». Звонок генерала Бертье застал Преображенского, когда он шел по длинному коридору главного корпуса Генштаба, направляясь к Верховному для дачи объяснений по теме очередного провала контрразведки.
– Поздравляю, ваша светлость, – по привычке потирая лысину, сказал Бертье. – Диверсии временно прекратились, хотя диверсанты никуда не исчезли, только расползлись по щелям. Думаю, у них на этот случай есть свои инструкции. Мы захватили нескольких пленных, но пока пользы от них мало. В большинстве – молчат, а кто говорит – ничего толком не знает. Но дело сдвинулось с мертвой точки, факт. Теперь мы можем сосредоточиться на орбитальной группировке противника. Флот нашей армии уже начал операцию. Противник отходит на дальнюю орбиту и выводит тылы за орбиту Луны.
– Перехватили инициативу? – заключил Преображенский и слабо улыбнулся. – Это хорошие новости, генерал.
– Но вы, я смотрю, не особенно рады? Разве это не ваш агент испортил немецкую «гиперпушку»?
– Скорее всего, он. Однако операция «Буревестник» – это лишь половина моей боевой задачи. Да и непонятно, насколько серьезно мой агент преуспел в выполнении задания. То, что Установка «зависла», хорошо, но неясно – надолго ли?
– Даже если не надолго, мы успеем разгромить орбитальную группировку, а значит, оставим тактическую инициативу за собой.
– Не хотелось бы вас разочаровывать, мсье генерал, но данные Службы дальнего обнаружения и анализ событий в ледяном поясе ставят под сомнение нашу способность удержать инициативу. Теперь ясно, как день, что немцы собираются ударить по обеим метрополиям всей своей мощью. Из ледяного пояса, используя маскировку, как у наших «Невидимок», и новейшее оружие, подошел флот Рура. Подошел, заметьте, попутно уничтожив флот марсианских резервистов, что, безусловно, говорит о его мощи. Теперь на орбите Плутона формируется тяжелый кулак из трех флотов: Эйзена, Юнкера и Рура, а ближе к Нептуну разворачивается объединенный флот Марты-Гефеста. И это лишь одна сторона медали, которой нас хотят «наградить» эйзенские генералы. Другая сторона – силы прямого вторжения. Установку немцы обязательно починят и диверсии на Земле возобновятся. Плюс мы имеем проблемы с диверсантами на Марсе и части Колоний. Вот и посчитайте, на сколько фронтов нам предстоит сражаться. Даже если считать атакующую Землю с орбиты армию и объединенную немецкую армаду первым фронтом, диверсионные силы, проникающие прямиком на планету, – вторым, а марсианские и колониальные участки объединить в условный третий фронт, положение скверное. До сих пор мы с огромным трудом вели боевые действия на двух направлениях, не считая очень условной блокады Железяки, а уж война на три фронта, да еще с колониальной Экспедицией, разорвет нашу армию, как взрыв гранаты.
– Да уж, картина безрадостная, – приуныл Бертье. – И что мы можем сделать? Нанести встречный удар?
– Опередить и блокировать Рур, как во время Пятой космической, не удастся. Нет сил и времени. Мы можем только отойти для перегруппировки и пополнения сил к Земле, а дальше… как получится. Либо уйти в глухую защиту, либо контратаковать.
– Марсиане наверняка начнут юлить и отойдут к Марсу, – предположил генерал. – А колонисты… эти тоже найдут причину вернуться по домам и затаиться.
– Я и говорю – рано праздновать победу. Даже временным успехом это не назовешь. Вот если бы мы внезапно ударили по плацдарму и уничтожили немецкий кулак, пока он еще не слишком крепко «сжат», как фрицы это сделали с базой марсианского спасательного флота… но для этого потребуются значительные силы. Которых, повторяю, у нас нет и взять их неоткуда. Да еще «крот» этот… наверняка «сольет» данные, не успеем глазом моргнуть. Вот так-то, генерал. Впрочем, это не первые и не последние трудности в жизни. Справлялись раньше, справимся и сейчас.
– Вот это верно, – согласился Бертье. – Такой настрой мне нравится больше.
– Хорошо, генерал, спасибо за информацию, держите меня в курсе.
– Да, конечно. Честь имею, ваша светлость.
Преображенский выключил комп. Бертье был прав, унывать не следовало. У дверей в приемную Гордеева Павел Петрович остановился, автоматически одернул китель и сделал глубокий вдох-выдох. Разговор предстоял тяжелый, он понимал это вполне четко. Развал коалиции – не шуточки, и ответственность за него почти полностью лежит на совести князя Преображенского, в прошлом толкового военачальника, но в настоящем – что уж скрывать? – весьма посредственного начальника разведуправления.
Князь уже почти шагнул через порог, когда комп сообщил о получении сообщения наивысшего приоритета. Преображенский торопливо прочитал послание и снова выдохнул; шумно и с немалым облегчением. Информация по-прежнему не решала основных проблем, но все-таки это была ложка меда для поднятия настроения. Агент с Эйзена передавал довольно ценные сведения, но в первую очередь Павла обрадовал сам факт его выхода на связь. Своевременная нейтрализация Установки, плюс ценные разведданные – это было уже что-то, хотя бы не так стыдно появляться на глаза Великому Князю.
– Всё читаешь? – дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился сам Гордеев. – Читатель… Самому-то написать в рапорте что-нибудь интересное слабо? Или нечего?
– Вот, как раз материал для опуса, – Преображенский указал на экранчик компа. – И от Бертье новости имеются.
– Это я уже знаю, – Гордеев мотнул головой. – Заходи. Что там у тебя за «материал»? Надеюсь, не доски для известных ящиков?
– Агент вышел на связь. Данные, конечно, надо бы через аналитиков прогнать, но главное и без них понятно. Сутки назад на Эйзен под видом конвоя с продуктами и сырьем прибыл караван судов с Марты и Гефеста. Швартовались поочередно, с разными интервалами, но агент уверен, что это единый конвой, а «рваная» схема подхода к причалам использована для конспирации.
– Из чего сие следует?
– Все суда грузопассажирские, крупного тоннажа и все привезли примерно равное количество людей и груза. По три тысячи пассажиров на каждом борту и примерно по полтораста тонн багажа.
– Погоди-ка… Считай по мобильной дивизии в немецком формате, со снаряжением и легким оружием в трюме?
– Так точно, ваша светлость!
– Ну-ну, – Гордеев потер подбородок. – И сколько судов прибыло, если на круг?
– Больше пяти десятков.
– Целая армия. Занятно. Что еще?
– А сегодня портовая служба начала подготовку к приему нового конвоя. Судя по масштабам работ, он будет раз в десять больше первого.
– Ого! Куда им столько? Пушка-то зависла, как собираются они всю эту орду доставлять по назначению? На бортах?
– Вряд ли. Думаю, немцы рассчитывают починить Установку до подхода нового конвоя.
– А дальше? Ты говори, говори, реабилитируйся. Иначе я говорить начну, и ласковых слов не жди.
– Если все так, можно сделать вывод, что немцы готовятся нанести главный удар. «Вторая волна» прямого вторжения будет поддержана крупным наступлением на космическом фронте и… – Преображенский замялся.
– И нам крышка, – закончил Великий Князь. – Караван доставит десант на Эйзен, и пока объединенная немецкая армада будет мочить коалицию в космосе, новая, усиленная волна прямого десанта выполнит главную задачу. Не пойму, что ж они сразу так не сделали?
– Думаю, всё просто: союзники до конца не верили в замысел Эйзена. Когда же убедились, что войну можно выиграть, причем с минимальными потерями, решили поддержать арийских братьев не только словом, но и делом.
– Логично, – согласился Гордеев. – Что предлагаешь?
– Перехватить конвой, что же еще? Армаду с наскока нам не взять, разве что уполовинить, а караван вполне возможно. Для срыва большого наступления немцев второе даже предпочтительнее. Разгромить наши флоты в космосе они могут и половиной армады, а вот захватить планеты «не числом, но уменьем» им будет трудно.
– Лихой ты, Павел Петрович, как гусар, – Верховный поморщился и раздраженно махнул рукой. – Перехватить! Это кошке мышку «вполне возможно» слопать, а нам конвой из пяти сотен вооруженных кораблей и еще сотни, как минимум, рейдеров охранения не по зубам.
– Если собрать достаточно мощную корабельную группу и ударить внезапно, наша «кошка» запросто сможет эту «мышку» съесть.
– «Съесть-то она съесть, да кто ж ей дасть?» – Гордеев махнул уже двумя руками. – Прожектерство! Мы не можем бросить на перехват значительные силы, их просто нет. Марсиане-то надулись, как эта самая мышь на крупу. Куда мы без их флота, пусть и пощипанного? И вообще…
Великий Князь почему-то замолчал. Впрочем, Павел понял его без слов. «И вообще тебе, Павел Петрович, полагается вставить по самое «не хочу»! Больше проблем от тебя, чем пользы. Мало того, что союзники по твоей милости разбежались, так еще и время отнимаешь прожектами своими!» Возможно, Гордеев сказал бы всё другими словами, но смысл был бы тот же, Преображенский не сомневался.
– Заодно мы могли бы решить другие проблемы, – осторожно произнес Преображенский. – Внутренние.
– Сам нарвался, – хмурясь, сказал Верховный. – Хорошо, перейдем к внутренним проблемам. Ну, давай, выкладывай. Что сделано, что планируешь и до каких пор это безобразие будет продолжаться?!
– До перехвата каравана, не дольше.
– И рыбку хочешь съесть, и… – Гордеев покашлял. – Так не бывает, Павел Петрович. Сорвет тебе все планы «крот» зловредный, как пить дать сорвет. Раньше его надо сцапать, раньше!
– Значит, в принципе перехват возможен?
– Ты меня на словах-то не лови! – Гордеев прошелся по кабинету, заложив руки за спину. – Ловец нашелся… Шпиона поймать слабо, так он за начальство взялся. Ладно, излагай, чего удумал?
– Игру, ваша светлость. Игру в Контрудар с целью одновременно задержать караван, разгромить армаду и организовать прорыв к Эйзену.
– О, как! А пупки не развяжутся? – Гордеев хмыкнул. – А если серьезно… Этакая триединая задача потребует утроенной сплоченности, тройной отдачи сил и троекратного повышения бдительности, ведь «крот» по-прежнему неизвестен. Пока у нас по всем пунктам полный завал.
– Вот я и предлагаю решить все проблемы одним махом. Выслушайте, ваша светлость, это реально, уверен на все сто! Надо сыграть в открытую: показать немцам часть правды. Поскольку сообщение о караване агент передал по открытым каналам, нет сомнений, они знают, что их план раскрыт, и значит, следует поступить так, как фрицы ожидают: «сделать вид», что двинулись драться с армадой, а самим якобы пойти на перехват каравана, причем реальными крупными силами.
– Стоп, я не понял. А на самом-то деле, что?
– А в действительности надо тайно, без ведома Генштаба, собрать флот из «пустышек», гражданских судов, присвоить им цифровые коды реальных фрегатов, загрузить «шайбами» и отправить «на перехват» каравана. То есть, по тому же маршруту, по которому официально «уйдет» Ударный флот.
– И в чем будет фокус?
– Фокус в том, что координаты и время выхода из прыжка настоящих боевых кораблей будут изменены в последний момент по гиперсвязи. Лично вами, без посредников и согласований. «Крот», а значит, и немцы будут думать, что коалиция пытается обмануть армаду и перехватить караван. Эту иллюзию подкрепит «атака» на караван «пустышек», с одной эскадрильей истребителей и одной абордажной бригадой на бортах. «Макетный флот» устроит заварушку, заставит стянуть в точку все силы, а реальный флот ударит армаде в тыл. Ну, а уничтожив караван и армаду, можно будет сосредоточиться на самом Эйзене. Правда, тут встанет вопрос – как пробить защиту Эйзена, но это дело техники. Без поддержки кораблей защита долго не выдержит.