Внутри было темно, сыро, холодно. На столе, сколоченном из толстых, гладко оструганных досок, стояла керосиновая лампа – то ли забытая, то ли нарочно оставленная на случай появления загадочного Степаныча. Возле печки лежала горка дров. Да, оставили нарочно, подумал Дикулов, чтобы можно было и обогреться, и без света не сидеть…
Он заглянул в крошечную комнатку, явно служившую спальней, потом через заднюю дверь вышел в огород. Черная земля аккуратных грядок выглядела так, словно только вчера чьи-то заботливые руки рыхлили ее, выпалывали сорняки, удобряли… Сергей Пафнутьевич покачал головой. Матери ведь уже за семьдесят, как же она тут справлялась? Может, помогал кто? Но кто? Степаныч?
Обогнув дом, господин Дикулов направился к вертолету, не замечая уже луж под ногами. Как же так получилось, что он столько лет не видел мать? Да просто не замечал бега времени, все казалось, что совсем недавно уехал он из совхоза, все собирался навестить старушку, ну, может быть, не этим летом, так уж следующим обязательно…
– Давай в Завойское, – распорядился он, вернувшись к вертолету. – Знаешь, где это?
– Найдем, – пожал плечами пилот. – Для чего-то же карты существуют. Впрочем, я лучше спрошу сначала.
Он некоторое время вел переговоры по рации – на странном языке, половина слов которого была совершенно непонятна Сергею Пафнутьевичу, потом достал из-под сиденья карту, разложил на коленях, всмотрелся.
– Меньше часа лету, – сообщил он наконец пассажиру. – Что, погнали?
– Да, – кивнул господин Дикулов.
Вертолет важно опустился на окраине поселка, прямо на дорогу, бежавшую между черными голыми полями. Сверху Сергей Пафнутьевич увидел знакомую ему товарную станцию, элеватор, длинные низкие строения – коровники… Да, тут все выглядело почти как прежде. Только теперь крыши на домах поселка сверкали свежей краской либо новенькой черепицей, да дорогу укрыл асфальт, да еще появилось в центре двухэтажное здание, которого не было прежде.
– Ну а теперь что? – поинтересовался пилот, завершив посадку.
– Теперь я тут останусь на некоторое время, – сказал господин Дикулов. – На день, может, на два.
– И когда же мне за вами являться?
– Я позвоню вашему руководству, сообщу. Давайте мою сумку.
Медсестра всполошилась:
– Погодите-ка! Вы что же, собираетесь вот так взять и остаться здесь, в черт знает какой глуши? А вы уверены, что тут есть хотя бы медпункт?
– Не знаю. Но ты можешь тоже здесь остаться, если так беспокоишься, – с усмешкой сказал господин Дикулов.
– Меня с вами отпустили на сутки… – растерялась медсестра. – Я не знаю, как быть.
– Очень просто. Твоему начальству тоже позвонить можно, так?
Сергей Пафнутьевич взялся за сотовый телефон, однако оказалось, что «Мегафон» до этих краев пока что не добрался. Связи не было. Но поскольку в поселке была почта, то и обычный телефон тоже должен был присутствовать.
– Сама позвонишь, – решил господин Дикулов. – Почта у них в центре, это я помню. Позвонишь, договоришься.
– Но я ничего с собой не взяла…
– Купишь.
– А где же я…
Дикулов рассердился:
– Так, хватит! Или садись в летучку и уматывай к чертовой бабушке, или бери деньги и иди устраивайся. Я бы предпочел, чтобы ты улетела. Надоело, честное слово.
Медсестра растерялась. С одной стороны, долг перед больным, с другой – больной уж настолько бесцеремонен, чтобы не сказать хамоват…
Но тут к вертолету подъехал старенький «уазик». Из него вышел крепкий дядька лет шестидесяти – седой, с обветренным лицом и мощной шеей.
– С чем гости пожаловали? – спросил он.
– По личному делу, – небрежно бросил господин Дикулов.
А медсестра, воспрянув духом, поспешила выяснить:
– У вас тут есть врачи? Больничка какая-нибудь?
– Что, плохо кому-то? – обеспокоился седой.
– Нет-нет, – замахала руками медсестра. – Я просто так, на всякий случай спросила…
– Странно как-то, – покачал головой дядька. – Но больничка есть, конечно. Только не врач у нас, фельдшер. Настоящего врача пока только обещают прислать.
– Все ясно. – Сергей Пафнутьевич обернулся к медсестре и приказал: – Забирайся в кабину – и вперед. Счастливого полета.
– Сергей Пафнутьевич, вы уверены?..
– Я уверен. Дуй отсюда. А вы, – обратился он к седому, – не скажете мне, как найти Наталью Ивановну Дикулову? Она сюда на днях переехала, я ее сын.
– Сын? – Седой всмотрелся в лицо Сергея Пафнутьевича. – Который же?.. Ба! Серега!
– Ну да, только я вас что-то не помню…
– Идем-ка в машину, я тебя отвезу к Наталье. Бери сумку. Ты что же так-то налегке? Зима как-никак.
– Я не собирался здесь задерживаться, хотел только с матерью поговорить кое о чем.
Они уже уселись в «уазик». Машина, угрожающе рявкнув, тронулась с места. Седой оглянулся на вертолет, покачал головой, но ничего не сказал. Однако господину Дикулову в этом жесте почудилось осуждение, и он сразу напрягся, ожидая, что седой начнет рассуждать о дурных сыновьях, не помнящих своих матерей. Но седой не сказал ни слова, пока они не доехали до центральной площади поселка, да и тогда лишь мимоходом сообщил:
– Вон там больничка. Я так понял, что девочка за тебя беспокоилась?
– Не твое дело, – огрызнулся Дикулов. – Далеко еще ехать?
– Пять минут.
И действительно, не больше чем через пять минут он остановил «уазик» перед нарядным желтым домиком.
– Приехали, выходи.
А когда Сергей Пафнутьевич, взяв сумку, уже собирался захлопнуть дверцу, добавил:
– Мы с тобой в одном классе учились.
И грохочущий рыдван тут же умчался прочь.
Утром Наталья Ивановна и Марина продолжили труды по устройству на новом месте. Нужно было прикупить еще кое-что необходимое по хозяйству. С занавесками, ковриками, полотенцами и посудой они уже разобрались, а теперь Марина решила, что в новой бабушкиной спальне обязательно должен стоять хороший комод, и она внесла его в список необходимой мебели. Мебельного магазина в поселке не имелось, так что нужно было снаряжать экспедицию в город. А на первое время были стараниями и хлопотами Нины Павловны построены два топчана вместо кроватей. Стол в кухне оставили прежние хозяева дома, вместе с небольшим шкафчиком для посуды и парой табуретов. И еще в наследство от них достался древний обеденный круглый стол, который теперь красовался в центральной комнате. Его накрыли вышитой льняной скатертью, тоже не молоденькой, и он приобрел почти благородный вид. Но Марина предполагала пустить его на дрова, как только купит новые предметы обстановки.
Марина еще раз перебрала старые, пожелтевшие простыни и пододеяльники, проредившиеся от бесчисленных стирок.
– Бабуль, когда ты в последний раз простынки покупала? – спросила Марина.
– Да когда еще тут жила, в совхозе, – откликнулась Наталья Ивановна, внимательно изучавшая в этот момент клубок серых шерстяных ниток. – Вот как раз тебе на носки хватит. Сегодня же начну вязать.
– Ой, бабуль! – отмахнулась Марина. – Еще чего не хватало, будешь время убивать на носки! Проще в магазине купить.
– В магазинных радости нет. А чего тебе мои простыни не нравятся?
– Старые очень. Сбегаю сейчас в ваш магазин, куплю два-три комплекта. Я вчера видела там постельное белье. Не лучшего качества, правда…
– Хватит тебе тратиться! – прикрикнула на нее Наталья Ивановна. – С чего вообще ты все это затеяла? – сердито продолжила она. – Знаешь ведь теперь, что я тебе не родная.
– Ты мне роднее всех на свете, – серьезно ответила Марина, подходя к бабушке и осторожно обнимая ее. – Ты у меня единственная. Больше у меня никого нет. Ты меня вырастила, только ты одна меня любишь.
Немного помолчав, Наталья Ивановна негромко произнесла:
– Лет тебе немало, красавица, уж двадцать второй пошел. Замуж пора бы.
– Да кому я нужна без денег! – отмахнулась Марина.
– Хорошему человеку, – твердо сказала бабушка. – Настоящему.
– Где бы его найти…
– С подружками посоветуйся. Они городские, знают, куда пойти, с кем познакомиться.
– Нет у меня подруг.
– Как это – нет? – не поверила Наталья Ивановна. – Так не бывает, Мариночка. У каждого человека есть друзья.
– А у меня вот нет. То есть я думала, что есть… а теперь…
После долгой, очень долгой паузы Наталья Ивановна негромко заговорила:
– Понятно. Что ж, значит, то были не настоящие люди. И забудь про них. Найдешь других.
– Где их искать-то… Ладно, бабуль, пойду-ка я лучше в магазин.
– Не надо мне ничего!
– Надо!
И Марина пулей выскочила в прихожую, чтобы не слышать бабушкиных возражений. Быстро надела сапожки, набросила куртку и, схватив сумочку, поспешила в магазин.
– Где их искать-то… Ладно, бабуль, пойду-ка я лучше в магазин.
– Не надо мне ничего!
– Надо!
И Марина пулей выскочила в прихожую, чтобы не слышать бабушкиных возражений. Быстро надела сапожки, набросила куртку и, схватив сумочку, поспешила в магазин.
Обе продавщицы, едва увидев Марину, заулыбались:
– Мариночка! Что, снова для бабушки что-то нужно?
– Конечно, нужно, – весело подтвердила Марина. Ей очень нравились эти русоволосые краснощекие девушки, так не похожие на ее питерских знакомых. Зато они были похожи между собой, только глаза разные: у одной карие, у другой ярко-голубые. – Постельное белье у нее ну вообще никуда не годится, да и полотенец кухонных еще бы надо штук шесть.
– Сейчас подберем! Наталье Ивановне какой цвет больше нравится?
– Ой, не знаю…
– А вот у нас с подсолнушками есть комплект, а есть с васильками, – засуетились девушки, раскладывая на прилавке перед Мариной постельное белье. – Или лучше с розочками, как ты думаешь?
Странно, подумала Марина, перебирая комплекты, почему здесь ей совсем не хочется хамить продавщицам, хотя они преспокойно обращаются к ней на ты и вообще ведут себя так, будто они сто лет знакомы? А в Питере дня не проходило, чтобы она не наорала на кого-нибудь…
– Я думаю, лучше все три сразу, – решила она. – А вон там что такое лежит? Вон там, на самом верху, зеленое?
– О! – выдохнула голубоглазая. – Это у нас индийский комплект, тонкий-претонкий лен, дорогой. Там пододеяльник весь шелком вышитый.
– А ну-ка покажи! – потребовала Марина.
Голубоглазая ловко вскарабкалась на маленькую деревянную стремянку и сняла с верхней полки прозрачный пакет с чем-то бледно-зеленым внутри.
Когда она развернула пододеяльник – даже Марина ахнула от восторга.
– Как красиво!
– Да, вещь чудесная, – согласились продавщицы.
– Беру! – решила Марина. – Пусть бабуля порадуется.
– Всем бы таких внучек, – с легкой завистью в голосе сказала кареглазая.
– Каких вырастим – таких и получим, – благодушно бросила вторая девушка.
И обе они весело рассмеялись. Марина с удовольствием присоединилась к ним.
Потом она отобрала дюжину льняных кухонных полотенец, добавила к ним небольшую сковороду… И, чуть-чуть подумав, сообщила:
– А еще мне надо большое ведро, вон то, наверное, красное… и корзинку.
– Корзинка-то зачем? – удивилась голубоглазая. – Неужто Наталья Ивановна будет по грибы ходить? У нас до леса далеко.
– Может, я сама буду летом ходить. Приеду вот к ней отдыхать, да и пойду в лес, – засмеялась Марина. – А пока в ведро и в корзинку складывайте все остальное.
И тут ее озарило. Она же может расспросить вот этих девушек… Вот только с чего начать?
Придумала!
– Может, мне и для себя что-нибудь купить? – изобразив задумчивость, сказала она. – Свитерок какой-нибудь, например. Есть у вас вещи для таких, как я?
Девушки снова засмеялись.
– Да, на тебя нелегко подобрать, – сказала голубоглазая. – Уж очень ты яркая уродилась.
– Как солнышко, – согласилась вторая продавщица.
– Ой, как будто у вас в поселке рыжих нет! – отмахнулась Марина.
– Как не быть, конечно, есть, – сказала голубоглазая, чуть скривившись. – Только… Ну, понимаешь, деваха одна имеется, только она придурочная. И батя у нее тоже не шибко умен… да к тому же калека. Они оба рыжие.
– Калека? – Марина вопросительно посмотрела на продавщицу.
– Да, он когда-то давно спину повредил, теперь в коляске катается.
– Надо же! – покачала головой Марина. – Как человеку не повезло! А что случилось-то?
– Да кто ж знает? – пожала плечами голубоглазая. – Это ведь сто лет назад было! А он не больно-то разговорчив, никому ничего не рассказывает.
– Странно, – удивилась Марина. – Обычно инвалиды любят о своих несчастьях поговорить, пожаловаться.
– Ну, поговаривают, что был он в молодости дядька сильно подлый, так что, наверное, получил за дело, вот и молчит, – усмехнулась кареглазая.
– Это может быть, – согласилась Марина. – А где же он живет-то? Я что-то пока не видела никого в колясках, да еще и рыжих.
– Да он аж на Горской улице, так что в центр редко выбирается, – сообщила голубоглазая. – Обычно соседей просит ему продуктов купить.
– А дочь?
– Да она совсем дурочка.
– Не повезло людям, – подвела итог Марина. – Ладно, девочки, спасибо за все, пойду. Себе завтра что-нибудь выберу.
Марина возвращалась в новый бабушкин дом, вполне довольная покупками и проведенной разведкой. Но когда она повернула с главной улицы, то сразу увидела стоявший перед желтеньким домом «уазик». И почему-то ее вмиг охватила тревога.
Что это за машина? Кто приехал, зачем? Может, с бабушкой что-то случилось, пока Марина гуляла?..
Но не успела она сделать и десятка шагов, как «уазик», чихнув мотором, умчался в противоположную от Марины сторону. Наверное, из правления к бабушке кто-то заезжал, решила Марина, что-нибудь еще оформить нужно…
Однако эта мысль почему-то не показалась ей убедительной. И Марина, внутренне сжавшись в комок, быстро подошла к дому и поднялась на крыльцо.
Уже из сеней, через неплотно прикрытую дверь в прихожую, она услышала резкий голос Дикулова, говорившего:
– Но ты должна мне это сказать!
– Ничего я тебе не должна, сынок, – спокойно ответила Наталья Ивановна. – Я тебя родила, вырастила, и на том мои долги перед природой и перед тобой кончились. Все.
– Извини, я не хотел… – явно смутился Дикулов. – То есть я не имел в виду… Да пойми же ты наконец! – внезапно закричал он. – Я хочу знать, кто этот мерзавец! Кто сумел ее совратить? Это ведь здесь произошло, больше просто негде! В городе она с охраной ходила!
– С охраной, вот как, – горько произнесла Наталья Ивановна. – А чего ж ты сюда-то с ней охрану не отправлял, сынок? Или хоть пистолет бы давал ей.
– Она не умела стрелять, – растерянно сказал Дикулов.
Марине показалось, что он начал понимать, что именно случилось с его женой…
С шумом распахнув дверь, она вошла в прихожую, грохнула на пол корзину и ведро с покупками и, снимая обувь, позвала Наталью Ивановну:
– Бабуль, ты где? Я тебе тут еще кое-какие мелочи купила, давай разберем!
Но в прихожую вместо Натальи Ивановны выскочил господин Дикулов и уставился на Марину бешеными глазами.
– А ты что здесь делаешь?
– Да так, ничего, – демонстративно пожала плечами Марина. – Вот, понимаешь, решила бабушку вытащить из диких лесов. В благодарность за ее любовь и заботу. Продала те дурацкие часики, что ты мне на восемнадцать лет подарил, купила ей домик. Неплохой, правда? Немножко еще беспорядок после ремонта, но это ерунда.
И она, аккуратно повесив куртку на гвоздик, временно изображавший собой вешалку для одежды, подхватила ведро и корзину и отправилась в кухню, пройдя мимо Дикулова, как мимо пустого места. А пускай знает, что не везде он главный.
Какого черта он сюда приперся, урод?
Если он тут намерен остаться надолго – Марина сегодня же уедет. Сейчас же! Ни на день не задержится!
Она посмотрела на запястье… но часов на нем не было. Ну и ладно. Она и так знает: последний автобус в город идет в шесть вечера. А там можно сесть на ночную электричку и доехать до Москвы. А уж из Москвы любым поездом – домой, в Питер.
А с рыжим гадом она потом разберется. Никуда он не денется. В инвалидной коляске далеко не укатишь.
Но Дикулов, как выяснилось, не собирался задерживаться в доме матери. Через несколько минут Наталья Ивановна вышла в кухню и спросила:
– Ну чего сидишь тут, как сыч? Поговорила бы с ним.
– Еще чего! – вскинулась Марина. – Он меня из дома выкинул, как приблудную собачонку, а я с ним говорить буду? Он что, тут гостить собирается, у тебя? Я тогда уеду сейчас же!
– Нет, успокойся. – Бабушка погладила Марину по руке, и у той сразу отступило от сердца. – Говорит, приехал, чтобы меня из леса забрать, да припоздал малость, ты уж без него справилась. Ну а раз уж тут очутился, хочет посмотреть, нельзя ли в наших местах купить земли под конный завод. Вишь ты, – покачала она головой, – коней разводить задумал! Легкое ли дело!
– Да пусть хоть крыс разводит, лишь бы ко мне не лез больше, – огрызнулась Марина. – А жить где будет?
– В правлении, где комнаты для командированных. Нина уже побежала договариваться.
– А… Ну, это еще куда ни шло. Я тут подожду, пока он уйдет. Или погулять пойду.
– Какие прогулки по слякоти? – возразила Наталья Ивановна. – И так, поди, ноги промочила, пока по магазинам бегала.
– Магазин тут у вас всего один, – усмехнулась Марина.
Бабушка легко, молодо засмеялась:
– Ишь ты, городская умница! На любое слово свой ответ! Ладно, сиди в кухне, коли хочешь, только покушай хотя бы. Вон в кастрюле на плите борщок кипит, уже готов должен быть. Хотя, конечно, борщ настояться должен, ну да ничего, ты сметанки побольше положи. Я с фасолью сварила.