Сердце девочки запрыгало в груди:
– А если там уже и Мика мой?
– Кто? – недовольно переспросил Рыська.
Юсинь жалостливо посмотрела в смешные круглые глаза мальчика-кота:
– Рысенька, милый, а как у вас здесь время течёт – так же как у нас или по-другому? Может, мой пёс Мика уже состариться успел и… умер?
– Да не умел пока никто! У нас для всех новоплибывших жулнал специальный заведён, – Рыська двинулся навстречу Деду Трофиму. – А ты пло задания Улсы совсем забыла, что ли?
– Не забыла, – соврала Юсинь и тут же с ужасом припомнила, что у неё и впрямь осталась невыполненной причудливая навязанная ведьмой работа.
Первое поручение из трёх она сделала. Расстаралась! Не только названия ягод переписала, но ещё и картинками текст снабдила.
Второе – разглядеть в тумане пять духов и подробно описать их – она начнёт выполнять сегодня.
Обстоятельства для этого как раз подходящие.
А вот третье поручение… Что же там было?
– Как дойдёшь до тлетьего задания – плочитать жулнал мёлтвых от колки до колки – так и поймёшь, что без нашего ведома в Стлану Туманов никакой Мика не плошмыгнет.
Рыська тянул Юсю за руку и шёл вперед.
– А почему же тогда Ырка сюда пробрался?
От возмущения мальчик-кот чуть не выронил мешочек с заговорённым тестом:
– Ну и воплосы у тебя! Ты зачем вообще пло этого чёлного духа вспомнила?
Юсинь пожала плечами и хотела было заметить, что раз уж она сюда попала, то и знать должна всё и обо всех, но тут выяснилось, что они с Рыськой уже стоят у скамейки, на которой, как ни в чем не бывало, сидит самая настоящая живая душа.
Ночью Юся представляла себе эту встречу. Размышляла, как именно выглядит заблудившаяся душа человека. Прозрачна ли она, как часто показывают в кино? Есть ли у неё черты лица? Веет ли от неё таким же неприятным холодом, как от Урсулы?
– С добром ко мне пожаловали? – спросил Дед Трофим и улыбнулся. Даже через густые пушистые усы и бороду было заметно – это улыбка мужчины, который, кем бы он ни был при жизни, доволен тем, кто он есть сейчас.
Юся почувствовала, что в эту секунду она переступила черту, после которой нельзя будет вернуться домой.
Однажды Юсинь с подружками гадали на Пиковую даму. И хотя никакой призрак девчонкам так и не явился, всё же Юся (ей сделалось невыносимо страшно – настолько, что она начала задыхаться) уяснила для себя: Миры Живых и Мёртвых не должны соприкасаться.
Она окончательно осмыслила, что больше никогда не увидит маму с папой, не скажет им, что любит, несмотря на их ссоры, не признается Мильке в чувствах и не покажет ему свой тайный блокнот… Юсинь оказалась там, куда не следует попадать человеку, под чьей кожей пока ещё течёт кровь и в чьём сердце ещё бьется сердце…
Дед Трофим выглядел как самый обыкновенный человек. Разве что он был чересчур бледен и немного прозрачен. Юсинь сделала глубокой вдох, отгоняя от себя дурноту, и улыбнулась ему.
Рыська предупредил, что живому заговаривать с душой не следует. Потому что некоторые жители Страны не догадываются, где они находятся. Вот Трофим как раз и не догадывался…
«К нему ведьма, мальчик-кот и дух Северного ветра наведываются – а он до сих пор не догадывается?» – недоумевала Юсинь.
«Он плинимает всё как данность, – терпеливо объяснял Рыська. – Он не помнит подлобностей плошлой жизни. У него от неё осталась только любовь к собакам».
«И что будет, если я с ним заговорю?» – не унималась Юсинь.
«Испугается сильно», – отвечал Рыська.
– Лакомство для моих «лохматейцев» принес? – спросил Дед, ласково похлопывая шерстяной бок подбежавшей к нему крупной овчарки.
– Улса велела пеледать, что тесто до последней клошки следует съесть! – Рыська протянул Деду тканевый мешочек, а Юсинь почувствовала, что мальчишка-кот слегка дрожит.
«Смешно, – подумала Юся. – Хвастается своим бесстрашием, а сам от собак трясётся».
– Ну о чём ты говоришь, Рыся?! – Трофим улыбнулся ещё шире и развёл руками. – Будто я не знаю, что нужно делать! Не в первый раз уж!
Тут же Дед прокашлялся и со свистом крикнул: «„Лохматейцы“ ко мне!»
Разом вся сотня лающих собак ринулась к своему хозяину. Ни одной белой собачки среди них не было.
Мальчик-кот вцепился лапой в Юсину коленку. Жаль, на девочке не было привычных джинсов. Потому что через тонкое шелковое платье, которое по велению ведьмы Юсинь была вынуждена носить, когти Рыськи наверняка оставят досадные царапины.
– А ну умолкли быстро! – уже тише приказал Трофим и выставил руку перед собой: – Сидеть!
Все собаки как одна молча сели. Юсинь даже померещилось, что это вовсе не собаки, а собака. Гигантская, серо-буро-малиновая, покорная.
«Вот бы Мика мой так слушался!» – подумала Юся, и сердце защемило. Как он там поживает, её несносный пустолай?
– Дед Тлофим, а куда ваши белые собаки делись? – Рыська старался не смотреть на то, с какой жадностью псы слизывают с земли последние крошки заговорённого теста. – У вас же влоде ещё тли оставалось.
– Так у меня их всех разобрали давно. Жыж себе щенка взял. Сёма тоже одну белоснежную девку выпросил. Любят все белых-то! – Дед задрал воротник дублёнки повыше и снова улыбнулся. – Последний белый пёс оставался, Мелком звали, – так ведь его Ветренник на днях по вашему же поручению и унёс.
– Ну да, ну да, – протянул Рыська и украдкой взглянул на Юсинь. С печальной отрешённостью она смотрела себе под ноги.
– И что же Ветленник собакой доволен остался? – Мальчик-кот забрал из рук Деда уже пустой матерчатый мешочек.
– Ха! Ещё бы он был недоволен! – Трофим подмигнул Рыське. – Такую собаку, как Мелок, ещё поискать надо! Быстрая, сильная, преданная – с полувзгляда всё понимает.
– А Мелок?.. Мелок был доволен новым хозяином? – спросила вдруг Юсинь.
Рыська слегка сгорбатился, недовольно задвигал хвостом, а Дед Трофим перестал улыбаться. Голос девочки показался ему каким-то неестественно громким и искажённым.
– Вроде бы был… – неуверенно и тихо произнёс Дед. – Рыська, а ты ведь нас так и не представил. Кто эта барышня?
Трофим будто только что заметил Юсинь. Он прищурился и подступил к ней ближе.
– Да так… Помощница Улсы, – делано равнодушным тоном ответил мальчик-кот и крепко схватил Юсю за руку. – Ну нам пола, Дед! Спасибо за помощь! Удачи тебе с твоими «лохматейцами»!
* * *– Ты что это себе позволяешь?! Тебе Улса довелилась, выйти из дома лазлешила! А ты! – Рыська тащил Юсинь за руку с такой силой, что девочка то и дело больно спотыкалась о какие-то невидимые для неё кочки. – Я же тебе сказал, что с Дедом нельзя заговаливать! Он ведь догадаться мог, что ты живая!
– И что тогда? – спросила Юся, с трудом сдерживаясь от того, чтобы в очередной раз не заплакать.
– Я тебе уже лассказывал, что…
– Рыська, – прервала Юсинь мальчишку и, выдернув из его лапки руку, остановилась. – Скажи, почему именно я?! Почему именно меня Урсула выбрала в помощницы?!
– Откуда мне знать? Я и сам не понимаю, на что ты ей такая сдалась, – Рыська как-то чересчур притворно пожал плечами. – Хотя, может, из-за волос твоих?
– Из-за волос? – переспросила Юсинь и поглядела на кончик своей тоненькой косы тыквенного цвета.
– Ведьмовство обычно оланжевым лучше даётся. Улса когда-то тоже лыжей была. В крови это у вас…
– Но ведь у нас в городке есть ещё другие рыжие девочки: Ленка Гришина, Вера Лапухина и… – Юся на секунду замолчала. – Знаешь, многие из них были бы рады учиться у Урсулы. Ленка даже книжку какую-то по магии вроде покупала: то ли привороты, то ли отвороты по ней делать училась. Но мне этого не надо! Не об этом я мечтала! – Голос девочки изменнически задрожал. – У каждого должен быть свой выбор и неважно, что у него в крови! Этот выбор – не мой!
– А какой твой? – улыбнулся Рыська высокомерно, и шерсть его опять стала приподниматься. – Слушать как мать с отцом лугаются каждый день, плакать тайком от любви к мальчишке и всю оставшуюся жизнь заикаться – это твой выбол?
У Юсинь перехватило дыхание, впервые ей захотелось стукнуть кого-то.
– Это была моя жизнь, – произнесла Юся холодно и быстро вытерла ставшие влажными глаза. – Я на неё не жаловалась! Я мечтала, что когда-нибудь Милька полюбит меня, мечтала, что мама поправится, и они с отцом поймут друг друга, мечтала стать художником, а не колдуньей!..
Юсинь ждала, что Рыська снова скажет в ответ что-нибудь обидное, но после долгого молчания он почему-то тяжело вздохнул, махнул хвостом и спросил:
– Ладно, хочешь, я познакомлю тебя с душой одной девочки? Она такого же возласта, как и ты. К тому же понимает, где находится, поэтому с ней тебе можно лазговаливать.
– Хочу. А как её зовут? – Юсе так не хотелось снова возвращаться в дом к Урсуле, что она, пожалуй, была не прочь пошататься по закоулкам Страны ещё немного.
– Полиной зовут, – мяукнул мальчик-кот, и его зубастый рот расползся в улыбке. – Она плисматливает за нашим небольшим оголодом. За капустой там, за молковкой…
Рыська мяукнул и пригладил шерстяной ладошкой торчащие усы.
– Ты же не любишь овощи! – удивилась Юсинь, заметив, каким мальчишка-оборотень стал довольным. – Разве это не ты говорил, что питаешься одними птичками, потому что в тебе живёт охотник?
– Ну, – Рыська замялся. – Я квашеную люблю… капусту.
– Ясно, – улыбнулась Юсинь и подумала, что долго злиться на Рыську у неё не получается.
Огненный Жыж
Урсула растёрла в ладонях почерневший, высохший горчак. Сдунула пепел на землю, отряхнула руки.
– Значит, вот как Ырка всё это время от меня прятался…
– Ты же знаешь, Урса, я чёрных духов явственно чувствую. А здесь унюхал, только когда он уже Поюху скрутил.
Рыжий Жыж, в огненного цвета рубахе и такого же цвета широких штанах, стоял перед ведьмой, нервно запихивая в курительную трубку острый табак. Жыж был ярким оранжевым пятном на зелёном фоне густых кустов цветущего папоротника.
– Я сначала даже и не понял кто это. Долбанул как следует по лбу кулаком, а потом уж сообразил, что к чему.
Жыжу, наконец, удалось забить трубку. Как только кончик его указательного пальца коснулся сухой махорки, в ней в ту же секунду возник огонь, сочный и свежий, как утреннее солнце.
– Я, после того как Поюху успокоил, стал самого себя спрашивать, отчего Ырку в последнюю минуту лишь увидел. Обошёл всё вокруг, рассмотрел хорошенько… Ну и приметил горчак этот мёртвый. Видно, вода живая его ненароком задела, вот и выдал себя гад этот.
– Спасибо тебе, Жыж, – Урсула поёжилась. – Ты мне загадку помог разгадать. И конечно, за Поюху тоже спасибо. Сам понимаешь, нельзя в наших краях без живой воды. А Юшечка, золотко, хорошо за колодцем ухаживает.
– Не за что благодарить, Урса. Так, может, ещё помочь чем? – Жыж закурил и тут же шумно закашлялся.
– Нет, дальше ты мне не помощник, – ведьма похлопала рыжего мужичка по спине и вздохнула. – Обманула меня Мора, слово своё драгоценное обесценила. Значит, разобраться с ней я должна.
– Мора? – удивлённо переспросил Жыж, закончив кашлять.
– Мора, – повторила Урсула и закружилась. – Прощай, Жыж. Бросай дымить, я и сама на днях бросила!
И Урсула пропала так же внезапно, как появилась.
* * *Ырке стало тепло. Хорошо и спокойно. Ладная душа у Полины оказалась – много добрых воспоминаний.
Жаль сам Ырка этим же похвастаться не может. Помнит обиду пополам со злостью, а больше… больше и говорить не о чем.
Чёрный дух сидел на дорожке из заколдованных горчаков, возле капустных грядок, смотрел на брошенный одинокий бубен и думал, почему тот не исчез вместе с девушкой. «Значит, подарен кем-то сведущим был», – решил Ырка и медленно поднялся с земли. Ему почему-то не хотелось уходить отсюда – но ближе к вечеру он опять начнёт мёрзнуть, а это значит, что пора выбирать новую жертву.
Ырка встал и зачем-то с силой пнул бубен ногой.
«Может, Мора что-нибудь про ученицу Урсы узнала? – Ырка закрыл глаза и хищно облизнулся: – Интересно, сколько от неё тепла будет… от живой?»
Чёрный дух уже собрался уходить, как внезапно услышал чей-то необычный голос:
– Рыська, а хочешь, я научусь капусту заквашивать? Буду тебе целыми вёдрами её готовить, только ты свою кормушку-ловушку за окошком сними!
* * *Юсинь шла уверенно: она больше не спотыкалась о бугорки и камни, не оглядывалась в растерянности по сторонам. Туман, прежде застилавший Юсе глаза, все быстрее терял свою концентрированность. Не сразу, но он всё же начинал открывать живому человеку свои тайны.
– Ну уж нет! – фыркнул Рыська. – Я своих синичек ни на какую капусту не пломеняю. Пусть даже квашеную. – Мальчик-кот опустился на все четыре лапки и аккуратно, не задевая морковной ботвы, пробежался между грядками. – Полинка! – крикнул он громко. – Ты куда подевалась?
– А можно мне тоже позвать? – спросила Юся.
– Можно, – пожал плечами Рыська.
– Полина! – крикнула после недолгих сомнений Юсинь. – Полина!
* * *Ырка вспыхнул – такой неестественно громкий, искаженный, но вместе с тем чудесный звук извлекала из себя эта рыжеволосая: «Кто она? Душа или дух?»
Ырка впервые видел здесь подобное существо. Девушка вся словно светилась изнутри. Она была ярче всего того, что окружало её, в несколько раз. И пожалуй, этим она напоминала Урсу… Хотя разве между ними может быть что-то общее?
* * *– Стланно, – протянул озадаченный Рыська, наткнувшись на брошенный бубен. – Полинка с ним обычно не ласстаётся…
– Может, прогуляться куда-нибудь пошла? Ведь здесь же не тюрьма.
Юся с интересом взглянула на бубен. Круглая доска, обтянутая кожей, по краям которой висят на крепких нитках серебряные монеты. А ещё орнамент: неописуемо восхитительный, волшебный!
– Нет, не могла она никуда уйти, – Рыська нахмурился и сунул бубен Юсинь в руки. – Мы с ней договаливались, что я сегодня плиду. Она всегда своё слово делжит…
– Тогда не знаю, – Юсинь не успела ничего добавить. Рыська схватил её за платье и потащил обратно – туда, откуда они только что пришли.
– Сколее! – горячо шептал он. – Нам надо домой! Мне нужно лассказать обо всём Улсе!
* * *Ырка метнулся за незнакомкой по невидимой дорожке из ядовитых грибов. Вытянул чёрную руку, едва коснулся горячей прядки волос и ахнул…
«Живая! – крикнул он, не крича. – Она – живая!»
* * *– Что случилось? – спросил Рыська Юсинь, которая резко остановилась.
– Почудилось, – ответила Юся, обернувшись. – Что кто-то есть здесь… почудилось.
– Нет здесь никого, – Рыська с грустью посмотрел на бубен, который всё ещё был у Юси. – Уже никого больше нет…
И девочка с мальчишкой-котом, ни разу не останавливаясь, поспешили к дому ведьмы. За ними, по спасительной тропинке из выращенных Морой ядовитых грибов, бежал Ырка.
Он не сводил горящих глаз с Юсинь, с наслаждением ловил на ходу дивный запах живого человека и облизывался…
Превращение в рыжего таракана
Тараканы весело хороводили вокруг последней горстки муки в дальнем углу маленькой комнаты. Когда-то здесь хранилась лучшая в Стране мука, из которой Мора пекла знатные караваи. Теперь старуху куда больше интересовали свойства ядовитых грибов. Ведь они были единственным её козырем в борьбе с всесильной Урсулой.
– Ну куда ж ты, сопляк, запропастился? – Мора то и дело поглядывала в единственное окно своей мельницы. Но оно было таким грязным, что даже после того, как старуха протёрла его мокрой тряпкой, осталось таким же мутным. – У меня же для тебя такая новость! – Мора ухмыльнулась и продолжила разговаривать сама с собой: – Я же для тебя ЖИВУЮ нашла! Живёт себе в доме у Урсулы: учится, не подозревает, что на неё охота начнётся.
Мора рассмеялась:
– Ох, не прощу я подруженьке того золота! Не прощу ожерелий и корон драгоценных! Ох, поплачет она ещё о своей родной душе!
– И слезинки не пророню! – раздался вдруг знакомый голос за спиной у Моры.
Старуха обернулась и затряслась.
– Слышала всё? – спросила Мора тихо и поджала губы.
– Слышала, – подтвердила Урсула и подошла чуть ближе.
– А вот больше ничего не скажу, – старуха затряслась сильнее и отступила на пару шагов назад, к столу, на середине которого ещё с прошлого визита Урсы оставались плесневеть липкие жёлтые грибы в блюдце.
– А я и не жду от тебя рассказа, – невесело улыбнулась Урсула. – Твоё слово теперь ничего не стоит. Оно отныне всё равно, что песок под ногами, как эта плесень, которая дом твой медленно съедает. Нет в нём прежней силы.
– Не читай мне нотаций – делай то, за чем пришла! – повысила голос Мора. – Или насладиться моим страхом хочешь, подруженька?
– Мне от твоего страха никакого удовольствия, – Урсула закатала один рукав платья, обнажив белое в сверкающих браслетах запястье и золотое кольцо с топазом на безымянном пальце. – Ты только выбери: здесь и быстро или там: медленно и болезненно?
– Здесь хочу! – Мора подошла к столу вплотную, облокотилась на него неловко, будто тощие ноги её совсем не держали, и протяжно вздохнула. – В доме своём хочу умереть. Не хочу среди людей юродивой угасать.
– А я ведь хотела тогда поделиться с тобой, Мора, – ведьма опустила правую руку с топазом на пальце. – Жалко мне тебя было. Думала, не справилась ты с просьбой Кладовика, потому что терпения и опыта не хватило, а теперь понимаю: нет, не поэтому.
Мора вопросительно взглянула на бывшую подругу.
– Доброты тебе не хватило. Я золото люблю за то, что отогревает кожу мою холодную, ломоту в костях снимает. А ты любишь его, потому что оно тебя над остальными превозносит. Ты, Мора, как грибы твои обманные, – одной казалась, другою была.