Ведьма Страны Туманов - Тоня Шипулина 9 стр.


Девушка скинула босоножки, распустила длинные послушные волосы и подняла в воздух бубен, подаренный ей самой Урсулой.

– Что за песню ты собираешься спеть, умница? – спросил вдруг кто-то за её спиной.

– Русскую народную, – ответила Поля и обернулась.

– Народные песни – самые красивые. А может, мы на два голоса споём?

– Ну что ж, – улыбнулась девушка. – Давайте споём.

– Так что за песню? – Незнакомец подошёл чуть ближе, и Полина удивилась тому, что дух был абсолютно чёрен. Никогда прежде она не встречала здесь кого-то на него похожего.

– Я за то люблю Ивана, – неуверенно проговорила девушка.

– Что головушка кудрява, – добавил дух и рассмеялся. – А вот любопытно, разве можно за это полюбить?

– А по-вашему, за что любят? – спросила Полина и опустила бубен. – По мне так за разное любят… За кудрявость тоже можно…

– Может, и можно, – сказал незнакомец. – Но я бы за одну красоту никогда не смог.

– Правда? – удивилась девушка.

– Конечно! Я бы только в такую как ты смог влюбиться: добрую да умную.

– А откуда вам знать, что я добрая?

– А я по глазам всё вижу. Кто добрый, а кто просто красивый…

– Ну так споём, что ли? – спросила раскрасневшаяся Полина. – А то эти козявки вон уже половину листа умяли.

спел вдруг дух очень низким красивым голосом.

ответила песней девушка и с силой тряхнула бубном.

Тут с кочана слетели несколько жучков-вредителей.

Теперь Полина и незнакомец пели уже вместе. Голоса их звучали звонко и весело:

С капусты сгинули последние солдатики, и довольная Полина с благодарностью взглянула на нежданного помощника.

– Что с вами? – спросила она обеспокоенно.

Духа заметно трясло.

– Холодно мне совсем, голубушка, – ответил он. – Если я к тебе завтра приду песни петь – будешь меня ждать?

– Буду, – сказала Поля и покрутила на запястье один из десяти цветных браслетов.

– А чем докажешь? – Чёрный дух приблизился к девушке.

– Не знаю, – растерялась она. – А зачем вам доказательства?

– Меня ведь обманывали уже… Вот и мёрзну теперь, – дух сверкнул жёлтыми волчьими глазищами. – Знаешь, что меня согреть сможет?

– Что? – Полина заворожённо посмотрела в эти жуткие и вместе с тем притягательные чужие глаза.

– Объятия доброй девушки…

– Я могу обнять вас, – предложила сразу Полина.

– А поцеловать? – тут же спросил дух.

– Не знаю, – снова потерялась девушка. – А зачем?

– Поцелуй лучше согревает. А завтра мы с тобой ещё и станцуем что-нибудь. Я теперь каждый день приходить буду, чтобы тебе веселее было.

– Спасибо за заботу! – сказала Поля и робко улыбнулась. – Целуйте уж! Грейтесь на здоровье!

Ырка выпрямился, медленно подступил к Поле так близко, что можно было рассмотреть на её юном лице каждую родинку, и прижался к девичьим устам своими холодными губами. Конечно, Ырка мог бы забирать тепло душ и без всяких уговоров. Без них, в конце концов, было бы намного быстрее – подлетел со спины, закрутил, завертел в железных объятиях – и дело сделано. Но чёрному духу хотелось уважить своё ущемлённое когда-то самолюбие, а потому ему нравилось получать поцелуй с согласия.

В Полине больше не оставалось ни единого воспоминания о былой жизни, в ней не было тепла, удерживающего её здесь, в Стране Туманов – по ту сторону живых.

И теперь рядом с очищенными от насекомых-вредителей капустными грядками растворялась в тумане Полинина лёгкая и пустая оболочка, ненадолго заменяющая душе такое привычное для неё тело…

Право сделать выбор

Юсинь не спала. Слишком много всего произошло с ней за этот день. И теперь самые разные мысли теснились в её голове, грозясь оставить без сна до самого утра. Хотя в Стране Туманов день и ночь представлялись условностью – сквозь кашу молочного тумана крайне сложно разобрать светит на небе луна или солнце.

Правда, Юся довольно неплохо научилась видеть сквозь дымку очертания вещей – а один раз даже заметила, как на просительную полянку выскочил заяц. Обычный, живой. Или мёртвый? Юсинь вздохнула и натянула одеяло на голову. В детстве она часто так делала, когда ей было страшно или горько.

Завтра ей предстояло отправиться к тому самому Деду, который заботится о брошенных при жизни, замёрзших в снегу, избитых людьми собаках.

Девочка сама недоумевала, как после обряда «запекание ребёнка» она ещё была в состоянии просить ведьму о чём-либо. Но факт остаётся фактом – лишь только мальчик-кот поведал своей хозяйке о визите Ветренника, Юсинь сразу же решила воспользоваться своим правом на две важные просьбы, о которых Урсула упомянула в самом начале их знакомства.

Юся поклялась, что не предпримет попытку к бегству, и попросила отнести Деду куски заговорённого теста вместе с Рыськой. И старуха, каким бы это подозрительным ни показалось, вдруг великодушно кивнула, уточнив лишь, что: «Эта просьба будет идти за две, поскольку „выйти из дома“ и „покормить собак“ обнаруживает в себе два глагола».

«Престранное объяснение», – рассудила Юся и, раскрывшись (потому что под лоскутным одеялом ей сделалось невыносимо душно), поглядела на своё кривое отражение в железном набалдашнике кроватной ножки.

В Урсулином доме нельзя было найти ни единого зеркала, и похоже, что Юся, всегда недовольная своей внешностью, теперь выглядела ещё хуже обычного. Аккуратный пучок волос на макушке трансформировался в неряшливую и худую косичку на одну сторону, под глазами обозначились синеватые припухлости, а кожа, не получая больше задиристых солнечных укусов, храбро стряхнула все веснушки и стала такой бледной, что Юсе впору было сниматься в кино про вампиров.

«Почему в доме нет зеркал?» – поинтересовалась не так давно Юся у Рыськи.

«Челез зелкало Улса может увидеть свой плежний мил! Может заскучать по нему и захотеть велнуться», – ответил он.

«Значит, в моём мире, взглянув в зеркало, я могла бы увидеть Страну Туманов?» – удивилась тогда Юсинь.

«Не могла бы, – фыркнул Рыська. – Это под силу только тем, кто не просто умеет, но, главное, хочет видеть намного дальше собственного носа!»

– Всё-таки Рыська забавный, – проговорила Юсинь вслух и задумалась, кто он такой есть: бывший кот, превращённый своей хозяйкой в мальчика-помощника, или дух какого-нибудь карликового кота-оборотня?

«И вообще, интересно, сама Урсула живая, или она – душа ведьмы?»

Девочка зевнула.

Сегодня она испытала к старухе какое-то странное чувство, схожее с тем, которое испытываешь к врачу скорой помощи, сделавшему тебе во время мучительной болезни обезболивающий и жаропонижающий укол. С одной стороны – ты его боишься, с другой – он приносит облегчение, и ты начинаешь его чрезвычайно уважать.

Юсинь зевнула во второй раз и с облегчением отметила про себя, что, наверное, скоро уснёт.

Последней мыслью девочки перед тем, как она провалилась в сон, было размышление о родителях. Ей с тоской вспомнились мамины слова о том, что она, «возможно, и верит в существование кого-то всемогущего, но уж точно не хочет следовать чужим надуманным правилам». И папин ответ, что «рано или поздно каждый человек приходит к Богу, а значит, и мама, несмотря на её сопротивление, тоже к нему придёт и всё равно будет вынуждена признать истинность написанных задолго до её рождения заветов!».

«Наверное, вы оба правы и неправы одновременно. Всё-таки у каждого должен быть свой выбор, – прошептала сонная Юся. – Знали бы вы, где сейчас спит ваша дочь. И как жаль, что вы не помните, что она у вас вообще когда-то была…»

Урсула и каравайщица

С первого взгляда Урса не признала мельницу Моры. Конечно, хозяйка Страны была в курсе, что её соседка давно не печёт хлеба и занимается лишь разведением редких ядовитых грибов, но чтобы дела обстояли настолько плохо…

Ведьма провела рукой по густому мху, почти полностью покрывшему одно из деревянных крыльев мельницы, и, хотя это было не в её привычках, мысленно отчитала себя за то, что, кажется, проворонила в своём «хозяйстве» настоящую проблему. Да ещё под самым носом.

– Неужели Хозяйка лично решила наведаться в моё скромное жилище? – преувеличенно радостным тоном заговорила тощая маленькая старушка, появившаяся на пороге. – Неужели Урсула лично пожаловала к необразованной каравайщице, да без своих страшных птиц и картавого кота?

– Время позднее – Рыська спит. А птицы давно со мной не летают, Мора. В Стране Туманов сейчас спокойно – зачем им напрасно пугать жителей?

Урсула протянула бабке руку для приветствия.

– А насчёт каравайщицы, это ты, должно быть, пошутила? Когда ты последний раз каравай пекла?

– Да вот на прошлой неделе! Поюха у меня заказывала: с белыми грибами, – Мора торопливо подала руку Урсуле. Коснулась холодными пальцами и сразу отдернула.

– А как же ты муку перемолола? – Урсула указала на спящие крылья мельницы. – Они, похоже, давно не летали.

– У меня мука в закромах всегда припасена, – Мора поёжилась в своих тёплых одежках. – Да что мы с тобой на пороге-то стоим. Проходи, подруга.

В тёмной комнате с одним-единственным пыльным окном, паутиной по углам, горшками с мухоморами и десятками других видов ядовитых грибов Урсула сразу обратила внимание на то самое место, где совсем недавно стоял Ырка. На соседней стене устроилось бледное пятно света, в котором, как актёр в лучах прожектора, вдруг появился рыжий таракан.

– Что-то ты дом совсем запустила, – сказала Урсула, стараясь глубоко не вдыхать неприятный запах затхлости и плесени. – Может, обиду какую в себе носишь?

– Обиду? – переспросила старушка, натягивая ещё одну вязаную жилетку. – Я про то золото, которое тебе Кладовик подарил, ещё в позапрошлом веке позабыла. – Мора театрально махнула рукой: – Кто старое помянет, тому, как говорится…

– Кладовик не подарил мне его, Мора. Он меня вознаградил за помощь, которую не получил от тебя, – Урсула пристально посмотрела в прищуренные глаза бывшей подруги. – Но ты права, не стоит об этом вспоминать.

– Не стоит, – повторила бабка и стиснула зубы. – Так у тебя дело ко мне какое-то есть или ты чай зашла выпить?

Однако последнее предположение прозвучало настолько неуместно, что Мора поспешила добавить:

– Значит, говоришь, спокойно всё в Стране… Это хорошо, хорошо… Даже замечательно!

– Спокойно, – кивнула Урсула, с брезгливостью рассматривая плавающие в блюдце на столе жёлтые, покрытые фиолетовыми пятнами грибочки. – Так спокойно, что даже Багник свой караул проспал. Сны, говорит, какие-то залихватские видит.

Мора встрепенулась:

– Ну, Багник известный любитель браги, – бабка отвернулась от Урсулы и, подойдя к свежей рассаде, стала продырявливать землю вытащенной из кармана вилкой. – Неудивительно, что он всё проспал. Может, ты не того на караул выставила?

– А кого ж надо было? – спросила Урсула холодно. – Может, тебя? Чтобы ты из мести да зависти толпу Ырок сюда напустила?

Мора подпрыгнула от неожиданности и выронила вилку.

– Каких ещё Ырок? – спросила она, не оборачиваясь. – Я с этими убийцами дел с позапрошлого века не имела!

– Выходит, ты ради забавы Багника своим сахаром «чудодейственным» усыпила? А вовсе не с тем умыслом, чтобы он чёрного духа проглядел?

– Не с тем, подруга! Слово тебе своё даю! – Мора испуганно повернулась к Урсуле: – Я ему помочь хотела: он на бессонницу жаловался! А что, неужели Багник, бессовестный, Ырку сумел проглядеть?

– Ты своим словом не бросайся, – лицо Урсулы вдруг вмиг почернело, глаза блеснули, словно кончик острого ножа на солнце. – В нашем мире обет дороже золота самой высшей пробы! Ты из Мира Живых сюда зачем просилась? Помогать душам заблудившимся или клады искать да интриги плести?

С этими словами ведьма засучила белоснежный рукав на правой руке и наставила на подругу золотой перстень с солнечным топазом посередине.

– Если ты врёшь сейчас мне – перечеркну тебя кольцом! Ты сгоришь дотла, прямо на месте!

– Нет! – крикнула тут же Мора и заслонила лицо костлявыми руками. – Виновата я! Живая, оттого трусливая и завистливая! – Бабка упала на пол и громко заплакала. – Не могла тебе того золота простить, напоила Багника, чтобы он нечисть какую-нибудь просмотрел. Тебе насолить хотела – сама себе навредила… Но про Ырку больше ничего не знаю! Слово даю!

Урсула с грустью посмотрела на распластавшуюся по полу Мору, утонувшую под тяжестью собственных платьев и кофт. Опустила руку и направилась к выходу.

– Последний шанс тебе дам, Мора. Не воспользуешься им, в лучшем случае к живым вернёшься – век в одиночестве и болезнях проживёшь. А в худшем… ты и сама знаешь, что будет.

– Знаю, – простонала Мора.

– И заканчивай с грибами своими ядовитыми экспериментировать… Ведь хитрые, обманные они – не для тех, кто чистое тепло души оберегает…

– И это знаю, – всхлипнула Мора.

Когда Урсула уже стояла на пороге, бабка приподняла заплаканное морщинистое лицо:

– Нашла ты себе ученицу?

– Нашла, – ведьма кивнула. – Хорошая девочка – давно её ждала.

– Как мы, живая? – спросила Мора.

– Живая, – подтвердила Урсула. – Родная.

Дед и его «лохматейцы»

Трофим Петрович уже накормил своих «лохматейцев» и теперь наблюдал за тем, как они играют с самодельной игрушкой. Дед смастерил её из бельевой верёвки и деревянного бруска. У молодых собак – зубы, ох, как чешутся. В Мире Живых неопытные хозяева покупают отпугивающие спреи, стараясь уберечь мебель от погрыза, но Трофим знает: ничто не отвлекает щенков от баловства лучше, чем говяжьи кости и игрушки. Хотя, чего уж скрывать, было время, когда и у самого Деда в его однокомнатной квартирке не осталось ни одного нетронутого псовыми зубами места. Шутка ли – тридцать собак под одной крышей жилого многоэтажного дома?

Сейчас Трофим не помнит сколько из-за его страсти к животным ссор случалось – соседи жаловались, что в подъезд выйти боятся, от круглосуточного лая мигренями страдают, а от жуткого запаха им никакие современные ароматизаторы не помогают.

Не помнит Трофим всего этого – чувствует лишь, что не может покинуть никому не нужных собак ни в той, ни в этой своих жизнях. Потому долго маялась душа Деда Трофима, прежде чем отыскать дорогу в Страну Туманов. Но уж когда отыскала – отогрелась как следует и взялась за прежнее. И Урсула своё добро на это дело дала, потому как знала ведьма, что никто лучше Деда за здешними пёсиками не присмотрит…

* * *

Юсинь следовала за Рыськой так осторожно, что сама себе стала казаться духом. А ещё звуки вокруг какие-то приглушенные, очертания встречающихся на пути деревьев, домиков и их жителей – размытые, краски неяркие. Будто акварелью по влажному пористому листу нарисован весь этот чудной мир: похоже, дунешь на бумагу – и растекутся цвета каплями во все стороны. Но самым удивительным Юсе показалось отсутствие запахов – наткнулась она на малиновый куст, нагнулась, чтобы понюхать ягоды, а ничего не ощутила.

– Здесь сналужи – это нолмально, – хихикнул Рыська и потянул Юсинь за руку. – Пойдём, а то тесто сколо совсем высохнет.

Юся закивала и послушно двинулась почти след в след. Она понимала, что, если ослушается – больше из ведьминой избы никогда не выйдет.

– Как в космосе, – сказала Юсинь и прищурилась. Ей привиделся впереди кривой домишко.

– А ты что, в космосе бывала? – мурлыкнул Рыська. – Когда успела-то?

– Дурачок! Я имею в виду, что другое здесь всё, непривычное. Хочется скафандр, что ли, надеть. Защититься как-то, – Юся пощупала лицо, словно желая убедиться, что оно всё ещё на месте. – «Туман Туманыч» один…

– Это для тебя туман, – Рыська остановился. – Ты же ещё видеть как следует не научилась. Смотли внимательнее, вон Дед наш щенков своих неугомонных выгуливает.

Юсинь проморгалась как следует, выпучила глаза, как героиня детской потешки про загоревшийся Кошкин дом, и действительно увидела… Увидела покосившуюся будку высотой с приземистое деревце и скамейку, на которой сидел широкоплечий высокий старик в ушастой шапке и поношенной дублёнке. Вокруг дедовского дома носилась разношёрстная, разновозрастная и разноразмерная стая собак.

– А почему Дед так одет? – спросила Юсинь не в силах отвести взгляд от резвящихся пёсиков. – У вас же тепло вроде…

– Он себя таким запомнил, именно таким себя и видит, – Рыська помахал Трофиму когтистой лапой и пошёл Деду навстречу. – Ну ты чего застыла-то? Сама ж выклянчила со мной пойти! По мне так век сюда б не ходить! Знаешь такой стишок: «Если встлечается кошка с собакой – // дело обычной кончается длакой»?

– «Тем же, как правило, дело кончается, // если собака с кошкой встречается», – закончила Юсинь. – Рыська, а если там, у Деда, не только Мелок?

Сердце девочки запрыгало в груди:

– А если там уже и Мика мой?

– Кто? – недовольно переспросил Рыська.

Назад Дальше