– Если бы я была мужиком, я бы к вам тоже полезла, – утешила ее Женя, приветливо улыбнувшись.
Фифа подумала и улыбнулась в ответ:
– Я – Екатерина. Для друзей – Кэт. Надо полагать, мы с вами едем к одному и тому же морю?
– Летим, – вредным голосом уточнила Муравская.
– Точно. – Кэт расхохоталась. Разумеется, зубы у нее были, как в рекламе зубной пасты, – ровные, белоснежные и ослепительные. – Я никогда в Тунисе не была.
– Вероятно, вы все больше по Багамам да по Сейшелам? – светским тоном поддержала беседу Муравская, явно пытаясь клюнуть красотку в печень и демонстрируя интеллектуальное превосходство. – Там же музеи отдыхать не мешают.
– А что, в Тунисе мешают? – ничуть не обидевшись, удивилась Кэт. – Это же страна третьего мира, там только море да пустыня.
– Карфаген, Сиди-Бу-Саид, Колизей, – ехидно перечислила Муравская. – И это еще не все. Но вам же неинтересно, вы туда не за этим едете.
– Да я вообще не знаю, зачем я туда еду, – призналась Екатерина. – Просто мужа позлить – пусть скучает. Да и повезло – я эту поездку выиграла в лотерею. Не отказываться же.
– Да уж, если везет, то везет во всем, – вздохнула Ася. – А мы вот за деньги. И позлить даже некого. Ладно, Женька, пошли ближе к выходу. Скоро посадка. Приблизимся к мечте.
Они присели среди всеобщего хаоса и суеты. Пассажиры, уже счастливо прошедшие таможню, повеселели и шумели активнее. Напротив снова оказалась пара с подростком. Парень все так же воодушевленно играл, изредка издавая победное мяуканье, а его миловидная мамаша больше не лезла к ребенку с нотациями. Она сидела, странно выпрямившись, и периодически кидала на Женю загадочные, долгие взгляды. Вероятно, тоже фантазировала на тему профессий и перспектив путешествия.
Ожидание затягивалось. По стеклу забарабанил противный, мелкий дождь. Небо заволокло тяжелыми влажными тучами. Хотелось скорее вырваться из сумрачного настроения, ненастного города и упасть в теплое, ласковое море.
Женя вдруг вспомнила, что совсем недавно мечтала о том, как поедет в свадебное путешествие с Эдиком. Непременно к морю. Глаза защипало от неожиданных слез.
– Пойду, нос припудрю, – сказала она, моргая. Не хватало, чтобы Ася заметила, что у нее глаза на мокром месте. Сразу начнется разбор полетов при посторонних. Муравской никогда не мешали зрители и слушатели.
Запершись в кабинке, Женя разревелась. Правда, стесняясь возможных свидетелей, ревела беззвучно, вытирая ладошкой крупные, горькие слезы. Внезапно дверь хлопнула, кто-то быстро процокал по кафелю, пропиликал мобильный, и раздался торопливый шепот:
– Мне страшно. Я вся на нервах… Не ори. Нельзя все отменить?.. Нас посадят!
От неожиданности Женя перестала плакать и снова покрылась пупырчатыми мурашками, как дозревший в парнике огурец. Черт знает что, а не поездка! Но теперь хотя бы ясно, что говорит женщина. Туалет-то женский! Сейчас бы встать на четвереньки и выглянуть снизу, чтобы выяснить, кто это. Но бросив взгляд на замызганный пол, Женя брезгливо сморщилась. Надо просто выйти. Очень кстати в мозгу всплыла фраза, что свидетелей убирают. Читать детективы полезно для жизни, как выяснилось! И Женя благоразумно решила дождаться, пока тетка уйдет. Наверное, это ее ловят «пятый» и «второй». Вот и отлично. Все само собой уладится. Если только тетка эта не Изольда Ивановна, и таинственные переговоры не связаны с оставленным у Жени пакетом!
Когда неизвестная ушла, Евгения выдохнула и вылезла на волю, ощущая невыносимый зуд любопытства. Это как начать читать увлекательную книгу и потерять ее, дочитав до середины. Или увидеть кусочек фильма и не иметь возможности досмотреть его до конца.
– Сговорились, – пробормотала она, возвращаясь на место и оглядываясь.
Муравская, как и следовало ожидать, ей не поверила.
– Ты бредишь. Мне кажется, что это на тебе так стресс сказывается. Все же потеря кормильца, тьфу, то есть жениха – удар по психике. Вот тебя и переклинило. А может, тебе книжки начать сочинять? А что? Станешь знаменитой, начнешь по тусовкам ходить, тогда точно замуж выйдешь и меня пристроишь.
В самолет народ заползал совершенно измочаленный. И лишь единицы, вроде Муравской, активно изучали соседей в попытках начать организацию отдыха еще до взлета.
– О, девушки, привет! – прямо перед ними возник бородатый Алексей, заботливо усаживавший темноволосую девицу и старательно ее лапавший.
– Коллега? – понимающе промолвила Ася. – Летим за Полярный круг?
– Ха, – старательно отбил шутку бородач, пугливо покраснев. – Жена. Едем освежить отношения.
– Приятно познакомиться, – холодно кивнула жена, хотя никто не пытался их знакомить. Она дернула супруга к себе, уронив на сиденье, и они раздраженно заговорили о чем-то.
– Вот так, Жека, – печально вздохнула Муравская. – Сначала выходишь замуж и думаешь, что у тебя любовь на всю жизнь. А потом выясняется, что у тебя отношения, которые надо освежать, как воздух в туалете, и проветривать на море, чтобы они совсем не стухли. Уж лучше создавать семью без иллюзий и с широко открытыми глазами. Надо все взвешивать, а не влюбляться, как дура. Дур всегда обманывают.
В щель между сиденьями было видно, что Алексей с женой уже не ссорятся, а целуются. Поджав губы, Муравская стала демонстративно озираться:
– Надо наводить мосты и налаживать контакты.
– Давай, – зевнула Женя. На нее наваливалась апатия. Ей уже ничего не хотелось, кроме моря. Почему-то вдруг стало ясно, что глупо надеяться на чудо. Чудеса бывают только в сказках, а в жизни все предсказуемо и скорее плохо, чем хорошо.
Навести мосты Ася не успела. Самолет пошел на взлет, и всем было велено сесть и пристегнуться. Рядом истошно заорал ребенок. Он так и орал минут двадцать, пока самолет набирал высоту.
– Если бы у меня были дети, я бы ни за что не брала их с собой в отпуск, – мрачно заявила Ассоль. – Это не отдых, а пытка. Зато какое счастье понимать, что это орет не твое чадо и не тебе надо чувствовать себя виноватой перед пассажирами и затыкать крикуну рот чупа-чупсом. Вон, гляди, они ее уже бьют.
Женя обернулась. Как выяснилось, орала та самая девочка, которую она видела в аэропорту. А мамаша, судя по мимике, пыталась напугать ребенка до смерти. Во всяком случае, если бы кто-нибудь так же смотрел на Женю, она бы сразу поняла, что сейчас ее будут убивать, и немедленно заткнулась. Но девочка, видимо, была привычная и не сдавалась.
Прогулявшись по салону, Муравская вернулась повеселевшая.
– Мужики есть, – ободряюще подмигнула она Жене. – Недалеко сидят два приличных кадра. Только они спят, поэтому контакта не было. И еще очень много перспективных. Надеюсь, хоть кто-нибудь из них поедет в наш отель. И даже если нет, то все равно есть шанс, что в отеле окажутся холостые принцы. Или просто временно одинокие. Эх, отпуск!
Женя тоже повеселела. Хотя причина ее веселья была вовсе не в наличии мужчин. Изольда Ивановна наконец-то забрала у нее свой пакет. И ничего страшного не произошло.
Жизнь начинала налаживаться.
Отель, обильно украшенный орнаментом, башенками и витражами, казался игрушечным. Над побережьем нависал мягкий, теплый вечер, стремительно переходящий в романтически-звездную ночь. Вместе с разрумянившимися от ожидания сказки подругами из автобуса вышли Изольда Ивановна со спутником, темноволосый пижон, Екатерина, пара с крикливой девочкой, родители с подростком, отец со взрослым сыном и Алексей с женой. Они, к неудовольствию Муравской, постоянно освежали свои отношения, словно молодожены, дорвавшиеся друг до друга.
– Давайте знакомиться! – радостно потирая руки, ринулся к Кэт пижон. Имел ли он в виду тет-а-тет с Катей или планировал перезнакомить всю стаю отдыхающих, но сказано это было так громко, что подвыпивший папаша вечно вопившей девочки активно включился в процедуру братания. Он начал поочередно жать всем руки и обниматься, добродушно похохатывая и повторяя:
– Тимофей! Тимофей Гризадзе!
Физиономия у него была круглая, счастливая и блестящая то ли от водки, то ли от удовольствия. Перемяв всю группу, он указал на жену, которая безуспешно пыталась утихомирить утомленного перелетом ребенка:
– А это супруга моя, Ниночка, и дочь Юлия. Ну, вы их уже знаете!
Народ деликатно и сочувственно промолчал, поскольку Юлия за время перелета и переезда утомила всех.
– А мы – Фельчуки, – произнес Алексей. – Я Алексей Фельчук, а это Олеся Фельчук. Жена моя.
Сказано это было гордо и весомо, словно он гордился то ли женой, то ли фамилией.
Женя терпеть не могла отдыхать стадом. Она была совершенно не готова к тому, что эти малознакомые люди теперь будут ежедневно с ней общаться. Ей хотелось уединения и спокойного отпуска, а не беспрестанной болтовни на пляже. Она уже видела, как отдыхают некоторые туристы в Египте. Немцы сбивались в плотные кучи, пили пиво и пели на весь пляж песни, навевавшие смутные воспоминания о фильмах про войну и оккупантов. Итальянцы налетали пестрым, крикливым табором и сдвигали лежаки в кучу, образуя вопящий и сверкавший золотом островок. Русскоязычные туристы, перезнакомившись друг с другом в процессе выполнения алкогольной части программы «все включено», приходили на пляж и, топая мимо отдыхающих, здоровались со всеми, раскланиваясь направо и налево, беседовали про природу, погоду и цены. Причем в разговор включались задние, передние и средние ряды, кто-то вообще приветственно орал аж с другого конца пляжа. И возникало ощущение каких-то деревенских посиделок в ожидании автолавки.
Церемония знакомства грозила именно таким коллективным отдыхом. Но избежать ее не было возможности, поскольку надо было сидеть и ждать, пока им выдадут ключи. Изольда Ивановна со своим интеллигентом предусмотрительно отдалилась. А семья с подростком ругалась снаружи, так и не войдя в отель. Парень прятал игрушку за спину и жарко доказывал что-то родителям.
– Я Ася, это моя подруга Женя, – отрапортовала Муравская звонким, пионерским голосом и выжидательно уставилась на мужчин.
– А мы – Юлик и Алик, – сказал более молодой из пары потенциальных кавалеров, которого Женя приняла за сына. – Я Юлик.
– А я – Алик, – обаятельно улыбнулся второй и приобнял Юлика. Тот жеманно опустил голову. – Очень приятно со всеми познакомиться.
– Блин, – громко произнесла Ася в повисшей тишине.
– Действительно, сколько, блин, можно ждать эти ключи, – спас ситуацию Фельчук, опасливо покосившись на сомнительную парочку.
Номер им дали с видом на какую-то непонятную крышу. Ни моря, ни пальм не было видно. Хотя на улице была непроглядная темень, и вполне могло оказаться, что все это появится утром.
– Ну и ладно, – не стала унывать Ася. – Ерунда. Мы сюда приехали не в номере валяться. Море стопроцентно есть, а то, что его не видно, не велика потеря. У меня вот грудь тоже есть. Но ее не видно. Тем приятнее будет ее обнаружить интересующимся. Ладно. Переодеваемся и идем ужинать.
Ужинать Жене не хотелось. У нее после самолета болели уши и голова.
– Ты хочешь бросить меня одну в первый вечер? – возмутилась Муравская. – Выпей таблетку, и пошли. Кстати, я теперь сомневаюсь по поводу этих Алика и Юлика. По-моему, они того-с… Эге-гей!
– Чего? – Женя, запивавшая в этот момент таблетку, поперхнулась и закашлялась.
– Чего-чего… Того! Алик классный. Вот с таким я бы закрутила. Эх. Но они жмутся друг к другу, как пингвины в пургу. И Юлик женственный. Мне кажется, что у него даже глаза подкрашены.
– Да ну, – отмахнулась Женя, не желавшая расстаться со своей версией про братьев. – Они просто родственники, вот и обнимаются.
– Наивная ты, Евгеша! Сейчас это модно. Вон все певцы, актеры. Как только шикарный мужик, так сразу про него читаешь, что у него друг вместо любимой женщины. Я не успеваю разочаровываться и совершенно перестала удивляться. А бабы у них для прикрытия. Особенно у тех, которые про любовь поют. Им для легенды надо, чтобы тетка рядом крутилась. А я так не согласна.
– А что, предлагали?
– Язва ты, Лебедева! Я гляжу, тебе полегчало, если пререкаться начала. Пошли! Накрасься только. А то я на твоем фоне слишком красивая. Там вполне приличный кадр есть. Петр. Видела?
– Я на мужиков не смотрела.
– Жека, это плохо! Надо смотреть. Потому что они тоже могут полениться на тебя смотреть. А чем больше инициативы в отношениях, тем больше шансов, что отношения возникнут! Ты поленишься, он поленится, и пройдете вы мимо друг друга. А Петр – это чернявый, который вокруг Катерины увивается. Но Кэт его пошлет, не ее полета птица. Он начнет искать во втором эшелоне. А тут я вся в белом! Или мы? Ты как? Претендуешь?
– Нет, бери себе.
– Щедрая ты, мать, аж прослезиться можно! Мужиками не разбрасываются. Но я твоей глупостью воспользуюсь. Парень интересный, на лице печать интеллекта. Я бы взяла, – Муравская мечтательно вздохнула и добавила: – Если, конечно, товарищ будет не против.
Ресторан, как и ожидалось, оказался подобием столовой. Гул там стоял, как на школьной перемене. Отдыхающие рыскали с голодными, целеустремленными физиономиями, ревниво заглядывая в чужие тарелки и норовя нагрести как можно больше деликатесов.
– Так, – сурово произнесла Ассоль. – Я полагаю, что сначала надо найти место. И желательно за столиком для четверых, где уже сидят двое мужчин.
– А вдруг они окажутся нерусскими? – напряглась Женя.
– Да какая разница? Тут уж не до расовых предрассудков. Главное, поесть в приятной компании. Для тренировки, так сказать.
Свободный столик с искомой парой мужчин нашелся сразу. Только пара оказалась парой в прямом смысле слова. Юлик с Аликом пили вино, поедая друг друга взглядами. Их разделял стол, уставленный кучей грязных тарелок. Судя по их количеству, мужчины перед романтикой хорошенько подкрепились.
– Нет, – уперлась Муравская. – К этим не сяду.
– Давай, – толкнула ее Женя. – Во-первых, тут со столами напряженка, а во-вторых, выясним, эге-гей они или нет.
Вторая часть плана выполнилась досрочно, так как Юлик, едва девушки попросили разрешения присесть, томно закусил губку и прогундосил, манерно дернув плечиками:
– Ой, девчонки! Садитесь, поболтаем!
– М-да. – Муравская с сожалением посмотрела на Алика, который молчал и, судя по недовольной физиономии, не одобрял того, что их интим нарушили две голодные тетки. – С вами только поболтать. А вы в одном номере остановились? Хотя о чем я спрашиваю…
– В одном, – хихикнул Юлик, опять дернув плечиками. Правда, плечи у него были очень даже ничего, если бы не губки, глазки и девичье кокетство. – А вы тоже в одном? А, девчонки? Колитесь!
– Обалдели, что ли? – Ася вскочила и потянула за собой Женю. – Мы из экономии!
– Мы тоже, – усмехнулся Алик и припечатал Муравскую тяжелым взглядом, после которого оставаться за этим столом можно было только из принципа и с целью испортить себе ужин.
– Не будем вам мешать, – испуганно пробормотала Женя и бросилась наутек.
– Какие эти гомики агрессивные, однако, – вздохнула догнавшая ее у витрины с пирожными Ася.
– Это не они агрессивные, а мы бестактные. Сами виноваты. Люди имеют право отдыхать, как хотят и с кем хотят. Вон, Фельчуки милуются, к ним же мы не полезли!
– Жека, ты сама сказала – проверить!
– Ну и все. Проверили. Мин нет.
– Нет, милая моя, тут скорее заминировано. Эх, Лебедева, не повезло! Пошли дальше счастья пытать!
– Давай лучше еды наберем, пока она не закончилась. Я такая голодная, что и стоя поем. – Женя решительно взяла тарелку и двинулась на запах мяса.
Муравская покорно поплелась следом.
– О, привет! – неожиданно перед ними возник подросток. Тот самый, с игрушкой и миловидной мамашей. – А вы вроде с нами летели?
Обращался он к Жене, как к более мелкой по габаритам, вероятно, приняв ее за «свою».
– Привет! – Женя не умела общаться с детьми, но знала, что подростки очень ранимы и с ними нужно держаться на равных. Тем более что парень оказался на голову выше ее. – А мы место найти не можем!
– Ой, пошли к нам! Кстати, меня Руслан зовут, а тебя?
– Женя. – Она толкнула набиравшую воздух Муравскую, собиравшуюся начать воспитательный спич про тыканье взрослым тетям. – Вы где сидите?
– Пошли! – Руслан бодро ринулся за колонны.
– Я бы сказала, побежали, – заметила Ася и торопливо двинулась следом.
Если родители Руслана, ужинавшие за обычным четырехместным столиком, и удивились вновь прибывшим, то виду не показали. Сергей, папа общительного подростка, вежливо откланялся и сказал, что пойдет на разведку. То ли он в самом деле собирался прошвырнуться по территории, то ли по-джентльменски решил освободить девушкам место.
– Поля, я зайду за вами в номер. – Он погладил жену по спине и удалился.
– А почему твоя мама мало еды взяла, тоже на диете? – громко поинтересовался Руслан, адресуясь снова к Жене и, вероятно, пытаясь столь незамысловатым образом разрядить тягостное молчание за столом.
– Руся! – Полина дала отпрыску легкий подзатыльник и покраснела.
– А че? Все тетки на диете сидят. Это ж, типа, модно. И вы всегда об этом разговариваете, – произнес ребенок и озадаченно потер лохматую башку.
Муравская, которую обозвали мамой, молча хватала ртом воздух и моргала. Женя сжала губы, стараясь не расхохотаться. Конечно, чего ей расстраиваться, это не ее сейчас смертельно обидели!
– Мы, пожалуй, тоже пойдем, – промолвила Полина, выталкивая из-за стола сына.
– Э-э, куда? Я мороженку не доел!
– Ты тоже теперь на диете, олух! – ласково пояснила маменька и потянула чадо к выходу.
– Не, ну ты видела? – воскликнула Ася. – Какое свинство!
– Он же ребенок!
– Жеребенок! Переросток нитратный! Надо же такое ляпнуть! – бушевала Муравская, активно поедая урожай, собранный со шведского стола. Когда она нервничала, то всегда много ела.
– Подростки не разбираются в возрасте! Ему плюс-минус двадцать лет – ерунда. Просто я без фигуры, вот он и думает, что я в его возрастной нише. А ты с фигурой – так что считай это комплиментом!
– Позволь уравновесить твое хорошее настроение! Мальчик слишком много играл в компьютерные игры, и теперь ему срочно нужна помощь окулиста! Ты же не выглядишь на шестнадцать! Я не с целью обидеть…
– Ага, а с целью уравновесить. Я поняла, – усмехнулась Женя. – Да ладно. Я на шестнадцать тяну только в темноте и со спины. Наверное, он думает, что я просто очень некрасивая девочка, но поскольку других тут нет, решил законтачить со мной. Если бы я накрасилась, подобного конфуза не возникло бы. И лучше бы у меня были грудь и попа, как у тебя.