– Я – гений Халциона.
Гласиан помедлил, взволнованно глядя на груды листов, усеянных математическими формулами. Колонки цифр перемежались логическими доказательствами и диаграммами.
Он творил в светлые промежутки между приступами боли и следовавшей за ними потерей сознания. Математические доказательства упрямо переходили с листа на лист, несмотря на то что рука, писавшая их, дрожала, а иногда и теряла чувствительность. Некоторые формулы были выведены только наполовину, это означало, что в следующий момент Гласиан валился на кипу бумаг, впадая в забытье.
Сосредоточенно размышляя над своей работой, просматривая прошлые записи, он часто наталкивался на блестящие логические повороты мысли, на нетривиальные аргументы, которые не успел развить. Это было похоже на предательство, как если бы другой Гласиан мешал ему продолжать исследования.
Тем не менее, несмотря ни на амнезию, ни на физическое одряхление, ему удалось создать одну из самых блестящих теорий.
Великий Изобретатель разработал модель мира, в которой физические и временные параметры реальности искажались под воздействием потока энергии. И тогда она, эта реальность, начинала как бы заманивать энергию в ловушки, заставляя ее двигаться по кругу, а не по прямой. При этом потоки энергии замедляются и сгущаются до такой степени, что можно говорить о формировании материи. И наоборот, чтобы превратить материю в энергию – как случается при зарядке или создании силовых камней, – необходимо «распутать» искривления реальности, то есть создать пространство. Выходит, что при зарядке кристаллов можно получить огромный запас энергии путем развертывания широких полос пространства. Первоначально Гласиан полагал, что введение любой материи в это пространство заставит ее снова сжаться. Теперь он знал, что любая новая материя несет с собой собственное сжатое пространство. Следовательно, крупный силовой камень содержит огромное пространство, куда можно ввести материальные объекты и даже людей. То есть внутри таких камней можно создавать новые миры.
– И я знаю, кто будет архитектором этих новых Вселенных, – повторял Гласиан.
Он даже разработал принципы организации пространства внутри таких камней. В кристаллах сферической формы оно будет организовано в виде концентрических сфер с источником энергии в самом центре. Внутри такого многоуровневого мира сотни людей смогут существовать, Наслаждаясь сияющей красотой и безопасностью. А внутри камней своего Храма Ребекка сможет построить целый город. Наконец-то ее мечта сбудется: теперь достигшие высшей ступени никогда не опустятся вниз.
Оставалось разрешить последнюю задачу – найти тропинку в эти обширные пространства. Гласиан настойчиво работал над этой проблемой в течение всего последнего месяца. Трижды он чуть было не рассказал все Ребекке, но каждый раз сдерживался, желая преподнести свое открытие в полном блеске.
«…энергия деформирует пространство и время, значит, нужно найти способ сгладить… это откроет путь сквозь кристаллическую материю… впрочем, нет, взрыв, „Который последует в результате, может разрушить и кристалл, и его обитателей, и все вокруг“, – пробормотал Гласиан, перечеркнул написанное и сжал лист дрожащем кулаке. Господи, как ему постигнуть эту тайну взаимодействия пространства и массы? Как нащупать туда тропку? Как отыграть у Явгмота город, который раньше славил его, Гласиана? Как вернуть Ребекку?..
Очнувшись через некоторое время, он обнаружил, за окном уже стоит ночь. Кто-то снял с его колен кипу исписанных листков и аккуратно сложил их на ближайшем столике, опорожнил сосуды, куда по трубочкам стекала его урина, обложил его подушками и заботливо укутал плечи одеялом.
– Кто, черт возьми, это сделал?! – прорычал Гласиан.
Из-за стеллажа, заполненного склянками с сывороткой, показался Ксод.
– Вы сказали, что работать на сегодня уже закончили.
– Ничего подобного я не говорил, – возмутился изобретатель. – Я был близок к прорыву. Я просто задремал на минутку.
Опустив зажатый в руке скальпель, Ксод удивленно поднял брови:
– Не совсем так. Вы попросили меня отвезти вас к жене, а потом сказали, что выполнили всю работу на сегодня и что вы хотите спать.
– Что ты мелешь? Где моя жена?
– Разве вы не помните? Я только что взял…
– Мне плевать, что ты только что сделал. Я спрашиваю: где моя жена? Я хочу ее видеть!
– Она в соседней комнате, – недовольно фыркнул Ксод, – ужинает.
– Так отвези меня к ней!
– Дайте мне хотя бы вымыть руки. Я анатомировал кота.
– Вези!..
– Конечно, конечно… – молодой целитель едва заметно улыбнулся, обошел вокруг кресла, поправил прикрепленные к спинке трубки и склянки и подтолкнул Гласиана к двери.
По пути изобретатель подхватил со столика рукопись.
– Мне надо кое-что показать ей. – Его голос выдавал сильное волнение.
– Я знаю, – спокойно ответил Ксод. – В прошлый раз вы тоже так говорили.
– В прошлый раз?
– Считаю своим долгом предупредить, ваша жена ужинает не одна.
Еще из коридора Гласиан разглядел две тени, дрожащие в неровном свете, и услышал приглушенные голоса.
– Помните женщину, которую мы нашли несколько месяцев назад, ту, с ожерельем… Можно сказать, что вы и, Гласиан проделали тот же трюк с целым городом, окутав его иллюзиями, превратившими старую, обрюзгшую женщину в юную красавицу, в то время как внутри нее все продолжало гнить и распространять заразу.
– Вы действительно так считаете? – раздался голос Ребекки.
– По сути дела, что есть Храм Транов, как не гигантское ожерелье, испускающее обманчивое сияние на город?
– Простите за вторжение, – извинился Ксод, вкатывая в лабораторию кресло с Гласианом, – но ваш муж снова попросил привезти его к вам. Ребекка сидела за столом, накрытым на две персоны освещенным полусгоревшими свечами. Напротив нее устроился Явгмот, позади которого в топке мусоросжигателя, почти как в камине, мерцал огонь. Больничная лаборатория превратилась в место романтического свидания. И Гласиан поймал их прямо на месте преступления.
Словно по команде оба прервали беседу и обратили на изобретателя нарочито вежливые и, как ему показалось, насмешливые взгляды. Ребекка приподняла бровь. Привет, Гласиан, – устало проговорила она. – Ты хотел видеть меня?
– Что ты делаешь? У тебя обед при свечах с этим… этим…
– Давай обойдемся без «этого». – Ребекка скомкала и швырнула салфетку на свою тарелку. – Мы все обсудили с тобой двадцать минут назад.
– Что обсудили?
– Ты ведешь себя так, словно у тебя раздвоение личности.
Явгмот понимающе кивнул:
– Да. Не совсем типичное поведение для прокаженного. Я и не думал….
– Заткнись, – вскипел Гласиан. – Обед при свечах?! – кричал он на жену. – И это тогда, когда я здесь, рядом, чуть ли не в соседней комнате?!
Ребекка опустила голову, стараясь обрести спокойствие.
– Я пригласила тебя на этот обед еще неделю назад, – медленно проговорила она. – Ты сказал, что не придешь, если…
– Если на нем буду присутствовать я, – вмешался Явгмот.
– Заткнись! – Гласиан был вне себя от злости.
– Но его я пригласила прежде, чем ты высказал свои условия. Я лишь хотела поблагодарить уважаемого целителя за усилия, которые он прилагает в борьбе с твоей болезнью…
– Усилия в борьбе???
– Явгмот работает день и ночь, чтобы твое состояние…
– Вот именно! – кипятился Гласиан, – чтобы оно ухудшилось. Смею предположить, моя дорогая, что и ты теперь работаешь по ночам вместе с ним. Наверное, перед сном вы подолгу обсуждаете мое состояние?
Ребекка побледнела.
– На что ты намекаешь?
– Разве не понятно?! Поменять одного гения на другого! Выбросить вон прокаженного старика, чтобы сойтись с его же палачом!
– Гласиан, – шепотом предупредила Ребекка, – остановись, прежде чем скажешь то, о чем потом будешь жалеть.
– Я никогда не говорю ничего, о чем потом мог бы пожалеть.
– Ты прав! – Явгмот вскочил со своего места, – И посмотри на себя! Обозленный параноик! В целом мире у тебя есть только один человек, который о тебе заботится, но и его ты отвергаешь. И это плата за дружбу и верность?!
– Ну, все. Достаточно. Прекратите вы, оба, – воскликнула Ребекка. – Мы уже вели этот спор двадцать минут назад. Обед закончен. Теперь покажи то, что ты хотел показать.
Гласиан насупился и покачал головой, словно обиженный ребенок.
– Ксод, отвези меня обратно.
– Все как в прошлый раз, – вздохнул молодой че9ловек и взялся за спинку кресла.
– Подожди, – остановил его Явгмот. – Я не хочу, чтобы и в следующий раз нам снова испортили трапезу. Я не хочу, чтобы нас снова прервали.
– Ты больше не будешь обедать с моей женой! – Взвился Изобретатель. – Ксод, отвези меня.
– Ксод останься, – настаивал целитель. Наклонившись, он выхватил рукопись. – Ах вот оно что… – Кивая, Явгмот просматривал листок за листком и передавал их Ребекке. – В самом деле гениально. Он обнаружил, что каждый силовой камень содержит в себе огромное пространство. Посмотри, вот логическое доказательство, а вот расчеты…
– Ксод останься, – настаивал целитель. Наклонившись, он выхватил рукопись. – Ах вот оно что… – Кивая, Явгмот просматривал листок за листком и передавал их Ребекке. – В самом деле гениально. Он обнаружил, что каждый силовой камень содержит в себе огромное пространство. Посмотри, вот логическое доказательство, а вот расчеты…
– Отдай! – закричал Гласиан, беспомощно хватая пальцами воздух. – Ксод, забери у него мои бумаги!
Молодой человек двинулся было к Явгмоту, но тот жестом остановил его.
– Здесь… вот… эскизы зданий, которые вы можете построить внутри этих пространств, – обратился он к архитектору, – любой из камней вашего Храма может Вместить в себя десятки тысяч таких домов, миллионы людей – целый Халцион вместе с пещерами и окрестностями на расстоянии двух сотен миль от города.
Подняв взгляд от бумаг, Ребекка с восхищением посмотрела на мужа:
– Гласиан, это потрясающе!
– Отдай мне бумаги! Как ты сумел это все понять?
– Ты сказал, что разрабатываешь собственное лекарство, – пожал плечами Явгмот. – Понятное дело, мне просто стало любопытно. Ты много спишь, мне даже не понадобилось рыться в твоих бумагах. Все твои новые расчеты всегда были у меня перед глазами.
– Вор! – в негодовании вскричал Гласиан. – И всегда был вором! Ты крадешь чужие идеи и выдаешь их за свои!
– Только взгляните на все это, – любовалась Ребекка. – Города внутри городов!
– Есть лишь одна проблема, – улыбнулся Явгмот. – В эти пространства нет ни входа, ни выхода.
– Отдай мои бумаги! – Гласиан вырвал листы из рук своего мучителя и швырнул в топку мусоросжигателя. Бумага мгновенно почернела и взвилась хлопьями пепла.
– Нет! – закричала Ребекка. Голыми руками она принялась выхватывать из огня горящие страницы. – Зачем ты это сделал?
– Вы не достойны моей работы. Весь город не достоин моей работы, – прошипел Гласиан. – Ксод, увези меня отсюда!
– С удовольствием, – ответил молодой человек и толкнул кресло к двери.
Пока Ребекка спасала обгоревшие листы, Явгмот шагнул вперед и прошептал в самое ухо Изобретателя:
– Я скажу тебе кое-что, над чем тебе придется поломать голову, когда ты будешь искать дорогу внутрь этих камней. Если плоскость образуется всякий раз, когда кристалл заряжается, возможно, и сам камень может заряжаться, втягивая в себя существующее пространство. Найдя вход, ты сможешь понять, каким образом можно вместить в него целые миры. Это будет оружие Страшного суда. Как и у всех твоих открытий, у этого есть обратная – убийственная в буквальном смысле слова – сторона.
– Поехали! Поехали! – кричал Гласиан. – Ксод, увези меня наконец отсюда! Увези меня!
Выпрямившись, Явгмот скрестил руки на груди и рассмеялся, глядя на удаляющегося гения.
– Подойдите ко мне! – позвала Ребекка. – Помогите мне спасти то, что еще можно спасти.
Целитель равнодушно пожал плечами: – Мы спасли все, что смогли. Об остальном не беспокойтесь. Я запомнил многое из его записей. Не зря же я гений Халциона.
* * *В ту ночь Гласиан очнулся в своей постели. У горизонта уже светлело. Он не мог вспомнить, как его укладывали в кровать. Последнее, что припоминалось, это то, как он сидел в своей лаборатории, ожидая, чтобы Ребекка и Явгмот побыстрее закончили ужинать и пришли посмотреть на его работу. Еще он помнил, что был очень зол на них обоих.
Его работа!
В тусклом свете утра Гласиан все же смог разглядеть, что на столике возле кровати нет бумаг с расчетами. Кто бы ни укладывал его вчера в постель, он, видимо, забыл его рукопись на рабочем столе.
Изобретатель выпростал одну руку из-под одеяла, нащупал палку и изо всех сил принялся колотить по изголовью кровати. Ему, инвалиду, которому хватает сил только на то, чтобы дышать, пришлось стучать в течение нескольких долгих минут, прежде чем дежурный целитель соизволил проснуться и подойти к нему.
Им оказался Ксод, заспанный и взъерошенный.
– Что еще? Что на сей раз?
– Пойди и принеси мои записи.
– Какие записи? – устало вздохнул молодой человек.
– Те, над которыми я корпел полгода, идиот.
– Ох, нет, только не это. – Ксод закатил глаза.
– Что «не это»? Принеси мне мои бумаги!
– Так вы же их сожгли.
– Что?!
– Ну вчера, в лаборатории. Вы бросили их в мусоросжигатель.
– Ах ты лживое чудовище! Где они? Куда ты их спрятал?
– Никуда я их не прятал. Спросите у Явгмота! Спросите у своей жены наконец!
– Вы все сговорились!
– Кстати, они собрали все, что осталось. Мало что удалось спасти.
– Не могу поверить! Да вы просто хотите уничтожить меня! Явгмот хочет украсть мои идеи и убить меня!
– Это совсем не так…
– Чудовища! Проклятые чудовища!
Глава 12
Это уже не было простым летающим креслом. Когда-то Гласиан создал конструкцию летательного аппарата, а Ребекка помогла разработать внутренний дизайн, тщательно изучив устройство лонжеронов И парусов, распорок и пропеллеров. Теперь она сидела в кабине этого корабля рядом с Явгмотом.
– Я и не знала, что вы летчик, – сказала она, любуясь живописными ландшафтами бассейна реки Лозанон. Широкая плодородная долина вела к одноименному городу и простиралась дальше, до самого моря.
– Управлять воздушными судами я научился в Ямураа. Двести тысяч квадратных миль, заселенных немногочисленными племенами. И единственная возможность относительно быстро попасть из одного места в другое – летательный аппарат. – Он подрегулировал один из десятка рычагов, увенчанных набалдашниками разной величины и форы. Это было сделано для того, чтобы машиной можно было управлять не глядя. – Конечно, те суда ни в какое сравнение не идут с этими. Нынешние легче и маневренней, да и управляются матрицами силовых камней размером с ноготь мизинца. Да, те были совсем другими.
В составе воздушного флота транов имелось всего несколько кораблей, подобных этому. Большую часть летательных аппаратов Халциона составляли огромные неуклюжие грузовые дирижабли, наполняемые горячим воздухом или газом. Лишь немногие из них были снабжены маломощными пропеллерами. Военные суда дислоцировались на базах, расположенных вдоль границ Империи и использовались для воздушных ударов при отражении нападений варварских племен. Тяжелые бомбардировщики и истребители редко приближались к Халциону.
Судно, на котором они путешествовали сейчас, считалось самым современным и входило в элитную эскадрилью сверхскоростных аппаратов, построенных на средства столицы транов. Основной задачей этой эскадрильи была скорейшая доставка старейшин из одного конца Империи в другой в том случае, если им предстояло принять участие в заседаниях советов городов-государств, связанных с критическими ситуациями или введением чрезвычайного положения. Каждый такой аппарат мог взять на борт до тридцати человек и небольшой груз продовольствия. Корабль держался в воздухе за счет выступающих из центральной части корпуса изогнутых дугой крыльев и двух вакуумных сфер, расположенных в хвостовой и носовой частях судна. Эти крылья и окрашенная серебряной краской обшивка делали его похожим на акулу с широко раскрытой пастью. Огромная скорость и маневренность только усиливали впечатление.
Обычно для подавления восстания в какой-нибудь из провинций элитной эскадрилье достаточно было просто появиться над городом или селением – такое жуткое впечатление она производила на бунтовщиков. Но в последнее время эти летающие акулы совершали всего один-два вылета в год – восстания вспыхивали все реже, в Империи царили мир и спокойствие.
На сей раз судно было поднято в воздух вовсе не для подавления бунта. Причиной стала распространяющаяся в государстве проказа. Халцион рассылал своих посланцев по всей Империи.
– Вскоре мы увидим Лозанон, – сказал Явгмот, ловко орудуя рычагами. – Красивое место. Пальмы, тропические леса. Восхитительно. Те, кто осваивал эти земли, начинали с осушения болот и на их месте возводи ли здания, а там, где не могли до конца избавиться от воды, ставили дома на сваях. Вам будет интересно на это взглянуть. Вы ведь говорили, что хотели бы изучить архитектуру на всей территории Империи.
– Архитектура Империи… Да… Именно поэтому я и полетела с вами, – кивнула Ребекка, словно убеждая сама себя. По правде говоря, у нее имелось несколько причин для подобного путешествия, и изучение архитектурных особенностей провинции было в их ряду последним.
Она согласилась на поездку потому, что Гласиан уже почти два месяца пребывал в коме. В известной степени это было последствием шока, пережитого после сожжения рукописи. Бессонные ночи возле кровати мужа вконец расшатали нервы Ребекки. Снова и снова складывая обгоревшие обрывки, она пыталась восстановить гениальный труд, вслух читала то, что можно было разобрать, пока не выучила наизусть. Ребекка расспрашивала Явгмота, записывала все, что ему удалось запомнить, но этого было недостаточно. Ничто не помогало вернуть ей ее мужа. Гласиан уже не был способен ни двигаться, ни говорить. Лишь изредка он собирался с силами, которых хватало лишь на то, чтобы открыть глаза и невнятно пробормотать какое-нибудь слово.