– Она собиралась, но умер Виктор Маркович. Поминки заказали в ресторане, дома-то несметное количество людей, желавших проститься с великим врачом, принять невозможно. В течение нескольких дней после похорон сюда ехали люди. Мама не решилась бросить Луизу Ивановну одну, подумала, что ей будет трудно, если на кухне станет распоряжаться временная повариха, чужой человек, вот и решила сама готовить угощение для тех, кто пожелал выразить соболезнование семье Шкодиных. Это была ее дань уважения прекрасному человеку, которого Зинаида Афанасьевна искренне любила.
Произнеся сей пламенный спич, управляющий удалился.
Нина посмотрела вслед Борису.
– Вот так живешь с рождения рядом с человеком, видишься с ним каждый день и понятия не имеешь о его фобии. Мы подчас крайне невнимательны к тем, кто рядом с нами. Прямо стыдно, что я о Зинаиде Афанасьевне ничего не знаю. А ведь она обо мне, малышке, заботилась… Помню, однажды учила меня печенье делать – сама большой скалкой тесто раскатывала, мне маленькую дала… Неприятная история с той цыганкой. Лучше было деньги ей дать и забыть о ней. Как вы думаете?
– Вы правы, – согласилась я и пошла в столовую.
Сомневаюсь, что изложенная управляющим сага про ромалу правда. Похоже, Боря на ходу ее придумал. Но кое-что в его повествовании не ложь. Много лет назад девятнадцатого октября в доме Шкодиных произошло нечто очень неприятное для Зинаиды Афанасьевны. Настолько нехорошее, что она за несколько дней до этой даты начинает нервничать. Виктор Маркович знал, что именно пугает кухарку, и отправлял ее подальше от дома, но вовсе не для того, чтобы она поменьше переживала. Узнав об академике кое-какие сведения, я поняла: он был эгоистичным человеком, жил как хотел, но сильно зависел от общественного мнения, поэтому не рисковал открыто заводить при живой жене романы. Маловероятно, что профессор заботился о душевном комфорте поварихи. Нет, он покупал ей путевки, опасаясь, что Зина может не справиться с собой, у нее откажут тормоза, развяжется язык, еще ляпнет во всеуслышание что не надо. Борис тоже знает о случившемся девятнадцатого октября, он пытается не дать матери выложить правду.
А еще управляющий лихо солгал, сказав, что старый дом, который сгорел, принадлежал родителям Виктора Марковича. Хорошо помню: молочница Роза Михайловна утверждала, что особняк построил отец Валентины, первой жены Шкодина.
Мне было интересно проверить слова деревенской старушки, я попросила Легасова выяснить все о землевладении. Оказалось: участок когда-то приобрел Матвей Петрович Нестеров. Поэтому я точно знаю: Борис говорил неправду. И зачем он врал?
Глава 31
Девятнадцатого октября в полдень приехал Юрий Петрович и привез большой конверт. Хозяева и гости собрались в кабинете покойного. Адвокат сел за стол, откашлялся, и тут появилась молоденькая горничная.
– В чем дело, Татьяна? – недовольно спросила Луиза. – Мы заняты.
– К вам гости, – пролепетала прислуга, – начальник полиции из Кондакова, с ним женщина и ребенок.
– Что ему надо? – воскликнул Антон.
– Скажите, что хозяев нет дома, – распорядилась Луиза.
– Но вы на месте, – раздалось из коридора, и через порог переступил Вадим Легасов.
За ним молчаливой тенью проскользнула Алиса, держа за руку хныкающую Юлю.
– Вы кто? – изумилась Луиза. – И зачем привели в мой дом сию особу?
– Мы прекрасно знаем главного местного полисмена, – добавил Антон, – не надо им прикидываться.
Юрий Петрович встал.
– Если вы адвокат госпожи Ведерниковой и пришли обсудить вопросы, связанные с ее претензиями к семье Шкодиных, то момент выбран неудачно. У нас сегодня вскрытие завещания. Я бы попросил вас удалиться, при этой церемонии имеют право присутствовать исключительно лица, упомянутые в документе, содержащем последнюю волю умершего.
Вадим подошел к Луизе и показал ей удостоверение.
– Разрешите представиться. Вадим Олегович Легасов. Назначен начальником местной полиции, господин Серапионов по состоянию здоровья ушел на пенсию.
– Он действительно теперь главный, – пробормотала вдова, рассматривая «корочки».
Горюнов подошел к хозяйке дома и тоже внимательно изучил удостоверение. Затем произнес:
– Ну что ж, приятно познакомиться. Мы рады, что более не встретимся с господином Серапионовым. Но, повторяю, у нас сегодня особый день. Семья желает остаться в тесном кругу.
Вадим обвел взглядом присутствующих.
– Господа! Алиса Ведерникова пришла сегодня в мой кабинет с заявлением. И мне кажется, вам надо ее выслушать.
– Да никогда! – вспылила Луиза. – Она уже один раз являлась сюда клеветать на моего мужа.
– Наврала, что ее дочь наша с Антошей сестра! – воскликнула Нина. – Требовала платить ей непомерного размера алименты, в случае отказа грозила затеять эксгумацию тела папы.
– Что бы Ведерникова ни выдумала, она сообщит это Шкодиным завтра, – отрезал адвокат.
– «Все лучше решить сегодня, завтра может и не наступить», – тихо произнесла я. – Вот, пришла мне в голову цитата из какой-то умной книги.
– Ой! – воскликнула Зинаида. – Ой! Я так и знала! Девятнадцатое число на дворе! Точно случится страшная беда! Хочу уйти… Прямо сейчас…
– Зинаида Афанасьевна, успокойтесь, – попросил Юрий Петрович, – ничего ужасного не произойдет. Вам нужно остаться, поскольку Виктор Маркович упомянул вас в завещании. Вы же хотите узнать, сколько хозяин оставил вам за верную службу?
– Да, – пролепетала повариха, – мне нужны деньги. А зачем она так сказала?
– Дарья, и правда, на что вы намекаете? – нахмурилась Луиза. – К чему ваша фраза: «Завтра может и не наступить»?
– Давайте лучше займемся завещанием, – попытался вернуть беседу в иное русло адвокат. – И семья и гости хотят получить…
– Мне просто вспомнился роман Смоляковой, там один из героев эти слова произнес.
– Ой, у меня голова болит, – прошептала Зина.
– Успокойся, – велел ей Антон, – сейчас принесу капли.
– Они ни фига не помогают, – отрезал Кирилл, – ерунда.
– Не смей так говорить! – рассердилась Луиза. – Тоша гениальный гомеопат. Богатов уехал исцеленным. Выпил настой, сделанный Антоном, и сказал мне на прощание: «Твой сын уникальный специалист, я теперь совсем не боюсь ни сглаза, ни порчи. Буквально стал другим человеком».
Кирилл расхохотался.
– Вот уж не знаю, где Антон раздобыл яйцо красноногой панды, о котором дурак Степан всем растрепал.
– Красномордой панки, – поправила я.
– Ой, да как ни назови, а такого животного нет на свете, – веселился муж Нины.
– Кирюша, перестань, – попросила жена. – Какая муха тебя укусила? Тоша чудесный доктор.
– Почему он тогда ничего не зарабатывает? – прищурился ее супруг.
– Клевета! – рассердилась Луиза. – Антон получает хорошие деньги.
– Пить хочу, – заныла Юля. – И есть.
Алиса дернула девочку за руку.
– Не сейчас.
– Пи-и-ить! – затянула Юля. – Пи-и-ить!
Я встала, взяла бутылку с минералкой, налила воды в стакан и подала ребенку. Малышка оттолкнула мою руку.
– Нет, хочу лимонад! Сладкий.
Я поставила стакан на столик со словами:
– Похоже, ты не испытываешь жажды, просто капризничаешь.
– Господа, завещание! – напомнил Юрий Петрович. – Гости уходят. Ну? Уходят!
– С места не сдвинусь, пока сервиз не получу, – объявила Лариса. – Лиможский. Я его выбрала.
– А я хочу люстру, – заканючила Виктория, – из гостиной.
– Господи, зачем она вам? – удивилась Елена. – Чтобы такую повесить, потолок должен быть высотой пять метров с лишним.
– Продам, – отрезала Кузнецова, – богатым людям.
– Уходите не вы, – уточнил адвокат, – а полицейский с Ведерниковой.
– Я хочу писать, – завела Юля новую песню. – Писать!
– Ты уж определись, – усмехнулся, глянув на девочку, Вадим, – или пить, или наоборот.
Малышка поджала губы, насупилась и через секунду выкрикнула:
– Какать!
– Вот почему я не желаю заводить детей, – заявил Анатолий, – от них одни неприятности. Сначала маленькие безобразничают, а потом, когда вырастут, на родителей плюют.
– Не ругайте девочку, ей просто скучно, – сказал Антон, – надо ребенку игрушки дать.
– Ага, а еще спеть-сплясать, – заржал Кирилл. – Экий ты добренький!
– Возможно, она моя сестра, – протянул гомеопат.
– Я вас обманула, – сказала Алиса. – Это была неправда! Одна неправда!
Все повернулись к девушке.
– Интересное заявление, – заметила Луиза. – Значит, в прошлый раз вы нам соврали?
– Да! – выкрикнула Ведерникова.
– Господа! Завещание! – повысил голос Юрий Петрович. – Согласно желанию составителя, вскрыть его необходимо именно девятнадцатого октября. Надо уважать волю покойного. Давайте займемся делом. Госпожа Ведерникова придет завтра и сделает свое заявление.
– День длинный, – сказала я, – сейчас только начало первого, до полуночи целый вагон времени. Виктор Маркович указал точный час вскрытия конверта? Минуты? Полагаю, что нет.
– День длинный, – сказала я, – сейчас только начало первого, до полуночи целый вагон времени. Виктор Маркович указал точный час вскрытия конверта? Минуты? Полагаю, что нет.
– Пусть говорит, – приняла решение вдова. – Итак, Алиса, вы соврали, что мой муж с вами спал. Девочка не от него. Так?
– Юля не дочь профессора, – призналась гостья.
– Ну и нахалка! – восхитилась Елена. – А ведь недавно с пеной у рта доказывала, что зачала от моего свекра. Даже собиралась его тело эксгумировать.
– Я просто в шоке, – пробормотала Нина. – Алиса, зачем вы так поступили?
– Супервопрос, – похвалил ее Сергей Кузнецов. – И я знаю на него суперответ: бабенка денег хотела. Рассудила просто: покойники народ не болтливый, свалю ответственность на академика, авось дураки родственники поверят, не подумают, что старику куча лет была, а в таком возрасте в койке с девчонками уже не резвятся.
– Нет, все не так, – замотала головой Алиса. – Мы с Виктором были любовниками, но родила я не от него.
– Шлюха! – воскликнула Лариса.
– …! – добавил Сергей.
– Пи-ить! – заорала Юля.
Алиса что есть силы шлепнула дочь.
– Заткнись, наконец! Иначе посажу тебя в подвал и свет выключу.
– Ну и ну! – возмутилась Елена. – Разве можно ребенка бить? Она же маленькая!
– Таких матерей следует лишать родительских прав, – внесла свою лепту Луиза.
– Вы мне надоели! – заорала Алиса. – Со своим ребенком я сама разберусь.
– Вот и уходи отсюда, – потерял адвокатское самообладание Юрий Петрович.
Алиса бесцеремонно показала пальцем на Луизу.
– Очень собой гордитесь, да? Меня осуждаете? Ну да, родила я от женатого и очень богатого человека. Кстати, Виктор Маркович рядом с ним нищий. Но я Шкодина не за деньги любила, он меня всему в постели научил, поэтому олигарх на меня и клюнул, его-то баба законная и одной сотой моего в койке делать не умеет. Да, я солгала, дом мне не профессор купил, и алименты на девочку не он платил. С Виктором Марковичем я на его городской квартире встречалась, на Арбате. Мы год вместе жили!
– Нестыковочка! – обрадовалась Нина. – В первый свой визит вы твердили про одиннадцать месяцев.
В глазах Ведерниковой вспыхнул злой огонек.
– Впервые мы легли в кровать второго апреля, а расстались шестнадцатого марта следующего года. И год можно сказать, и одиннадцать месяцев. То и другое правильно. Витя мне объявил: «Лисонька, все. Но мне твоя дальнейшая судьба не безразлична. Завтра надень черное платьице и приезжай в кафе «Радуга». Мы с тобой никогда рестораны не посещали, а сейчас нужно. Познакомлю тебя с богатым человеком, у которого жена – кирпич в постели. Вспомни все, чему у меня научилась, и будет тебе с олигархом долгое счастье». Вот как все было!
Луиза встала.
– Борис, уведите непрошеных гостей. Алиса, вы ведете себя неприлично. Сначала оболгали покойного, пытались на него ребенка повесить, наивно полагали, что мы Юлю с распростертыми объятиями примем и ДНК-анализ делать не станем. Теперь явились каяться, потому что вас совесть заела, но опять начали врать. У Виктора Марковича не было жилья в Москве. И вообще ни один член нашей семьи не имеет столичной недвижимости. Несмотря на ваше наглое поведение, я не хочу скандала. Бог вам судья за ложь. Как врач советую обратиться к психиатру, возможно, у вас начальная стадия какого-то заболевания, поэтому вы постоянно выдумываете небылицы. А девочке необходима консультация детского психолога. Сейчас же прошу покинуть мой дом.
– Она говорит правду, – сказала я, – у Виктора Марковича были апартаменты на Старом Арбате в Денежном переулке, в доме постройки начала прошлого века. Думаю, там метров триста квадратных. Да, Антон?
Глава 32
Гомеопат потупил взор и пробормотал:
– Дарья, зачем ты это сказала? Сама ведь посоветовала сначала все вывезти и ремонт сделать.
– Извини, случайно вырвалось, – соврала я, – сболтнула, не подумав.
– Квартира в центре города? – ахнула Виктория. – О-о-о-о!
– Денежный переулок шикарное место, – с завистью протянула Лариса, – у меня там подруга жила, правда, в коммуналке.
– Три сотни метров? – вытаращил глаза Сергей. – Сколько же они стоят?
– Очень много, – вздохнул Анатолий. – Мне на такие хоромы и за пять жизней не заработать. Эй, хозяева, вы чего, не знали про фатерку?
– Мама, это правда? – подпрыгнула Нина. – Про Арбат?
Елена повернулась к адвокату.
– Юрий Петрович, вы же занимались делами отца. Расскажите нам про недвижимость.
– Впервые о ней слышу, – признался Горюнов. – Возможно, покойный Олег Ефремович был в курсе, он со Шкодиным работал очень долго, а я всего пару лет. В документах никаких упоминаний о квартире в Денежном переулке нет. В завещании сообщается, что дом, где мы сейчас находимся, переходит во владение Антона. Клиника становится собственностью Нины. Луиза получает драгоценности.
– Он мне украшения давно подарил, – пробормотала вдова.
– Не буду все рассказывать, – спохватился Юрий Петрович, – не волнуйтесь, никто не обижен. Луиза, вы станете очень обеспеченной дамой. Антону отходит здание, а вам начинка: коллекция картин, фарфор и все прочее. Повторяю: никто не обижен. Но о квартире я не слышал. Если на нее есть документы, то они где-то спрятаны.
– Тоша! – встрепенулась Луиза. – Ты был в курсе? И Дарья, похоже, знала? А она-то при чем?
Сын академика опустил голову.
– Прости, мама. Я услышал о квартире отца несколько дней назад. Мне Алиса позвонила после того, как в первый раз у нас побывала и ушла, пообещав затеять эксгумацию тела. Девчонка много чего наговорила, а под конец заявила: «Хочешь убедиться, что твой папа не был святым? Дам тебе ключи от квартиры и адрес. Езжай прямо сейчас и изучи там обстановку». Я отправился ночью в Денежный и обомлел, не знал, к кому обратиться за советом. Уж точно нельзя было никому из вас правду сообщать, близких друзей у меня нет, а Дарья мне очень со Степаном помогла. Вот я и обратился к ней, будучи полностью душевно раздавлен. Мне требовалось с кем-то поговорить!
– Да что там такое? – воскликнула Луиза. – Почему ты мне не позвонил?
– Или мне? – возмутилась Нина.
Антон вжался в кресло.
– Я не мог. Вы родные, я не отважился вам рассказать. А Дарья чужая. Она показалась мне самым лучшим собеседником в этой ситуации. Я потерял голову.
– Ты хотел скрыть от нас наличие апартаментов? – прямо спросил Кирилл. – Продать их втихую?
– Конечно, нет! – возмутился Антон. – Я просто растерялся. Если б ты туда вошел, тоже, наверное, обалдел бы и не знал, куда бежать. Нельзя о таком никому рассказывать!
– О чем? – закричала Нина. – Что там, подпольный цех по пошиву фейковых сумок Гермес и Шанель? Нелегальные гастарбайтеры пашут?
– Публичный дом? – предположил Анатолий. – Девки и мамка?
Антон, словно не слыша их вопросов, продолжал:
– Спасибо Дарье, ей в голову замечательное решение пришло: надо всю обстановку продать, сделать совковый ремонт, поставить старую мебель и уж тогда сказать про квартиру. Дескать, отец мне о ней рассказал, он ею не пользовался… Ну, как-то так… Но у меня денег нет… в двух банках кредит на ремонт не дали… Не знал, что делать…
Луиза встала.
– Я хочу услышать правду про эту квартиру. Когда Виктор ее купил?
– Не две копейки, однако, отдал, – заметила Лариса. – Странно, что жена не заметила исчезновения громадной суммы из семейного кармана. Или у вас столько денег, что на какие-то сто миллионов и внимания не обратили?
Я подняла руку.
– Господа, давайте успокоимся. Мы с Вадимом Олеговичем сейчас вам кое-что расскажем. Но сначала я спрошу: Лариса, Анатолий, Виктория, Вера, вы вспомнили, что делали в те дни, о которых говорится в завещании?
– Очень приблизительно, – вздохнула Виктория, – лишь общие события того года. Не все же, как вы, маниакально расходы записывают. Но я надеюсь, что Луиза все же отдаст мне люстру из гостиной.
– С какой стати? – вспыхнула Елена. – В документе четко указано: рассказываете, что сделали хорошего в указанный день Виктору Марковичу и тогда забираете выбранную вещь. Не рассказываете – ничего не получаете.
– И вы не помните ничего, что вас связывало с Виктором Марковичем? – спросила я.
– Нет, – хором ответили любители подарков.
– В тот год я в морге работал, – протянул Анатолий, – санитаром. Он тут неподалеку находился. Может, Шкодин ко мне зачем-то приходил? Например, покойника ему надо было обмыть, одеть, загримировать.
– Чушь собачья! – фыркнула Нина. – У нас все живы.
– Помолчи, а? – попросил Кирилл. – Дарья, что вы хотели сказать?
Я посмотрела на Вадима.
– Пусть господин Легасов начнет. У него документы.
– Хорошо, – кивнул начальник полиции. – Но мне придется вернуться на много лет назад, в тысяча девятьсот шестьдесят второй год. Итак, шестнадцатилетний Виктор Маркович Шкодин приезжает из Грузии в Москву…