– Что? – перебив его, засмеялась Луиза. – Отличные у вас документы. Моему супругу тогда исполнилось двадцать шесть. И он коренной москвич, из семьи врачей, которые рано ушли из жизни.
– Откуда у вас эти сведения? – спросила я. – Кто рассказал вам биографию мужа?
Вдова усмехнулась.
– Виктор Маркович сам рассказал мне о своих родственниках. Кроме того… Понимаете, я появилась в доме после кончины Валентины, первой супруги Виктора Марковича, пришла няней к Антону. Поэтому прислуга считала меня равной себе, сплетничала о хозяине. Ведь так, Зина?
Сидевшая тише мышки кухарка кивнула.
– Неужели вы никогда не видели паспорт мужа? – задала я провокационный вопрос.
– Не говорите глупости, – вспыхнула Нина, – мы все по разным поводам брали в руки папины документы. И отлично знаем, когда он появился на свет.
– Не попадалось ли вам его свидетельство о рождении? – поинтересовался Вадим.
– Можете себе представить, попадалось, – возмутилась Нина. – Оно сейчас у мамы. Желаете на него взглянуть?
– Было бы неплохо. Если не трудно, принесите, – попросил Легасов.
– Сейчас, – пообещала Луиза и ушла.
– Совершенно не понимаю, к чему этот идиотский разговор, – разозлилась Елена.
Вадим вынул из сумки ноутбук, открыл его и начал рассказывать.
…Виктор Маркович Шкодин появился на свет в тысяча девятьсот сорок шестом году в небольшом провинциальном городке в Грузии. Его мать Медея Дадиани была мегрелкой и удивительной красавицей. Даже на фото в паспорте она выглядит потрясающе. Отец будущего академика Марк Шкодин родом из Челябинска, в Грузии он проходил срочную военную службу. Во времена СССР границ между союзными республиками не существовало, интернациональные браки считались обыденностью. Восемнадцатилетний Марк встретил двадцатидевятилетнюю Медею и через два года женился на ней. Да, невеста была старше жениха на одиннадцать лет, но это никого не смутило. Шкодин остался жить в Грузии, и его можно понять: там очень тепло, зима короткая, по сравнению с Челябинском климат просто райский, вкусные фрукты, вино, шашлык…
Шкодины жили душа в душу, у них родилось четверо детей. Три девочки и мальчик. Виктор был старшим, он хорошо учился, окончил восьмилетку, пошел в медучилище. Мог бы преспокойно и дальше посещать школу, но подросток очень хотел стать врачом. Марк съездил в Тбилиси и выяснил, что в медвуз огромный конкурс, чтобы получить студенческий билет, надо иметь или большие знакомства, или хорошие связи, или деньги. Ни того, ни другого, ни третьего у Шкодиных не было. Но какая-то добрая женщина в учебной части шепнула провинциалу, что есть кривой путь: его сыну надо поступить в медучилище, выучиться на фельдшера, поработать годик в больнице и вот тогда подавать документы в вуз. Именно в этом случае поступление почти гарантировано, потому что Виктор пойдет на экзамены не как вчерашний школьник, а как представитель рабочей молодежи, для которой проходной балл совсем низкий, экзаменаторы к ней относятся лояльно. И вуз заинтересован в таких студентах, так как ректора ругают за прием в институт одних юнцов, только-только получивших аттестаты.
Виктор обрадовался и отправился в медучилище, которое окончил с красным дипломом.
Но добрая советчица забыла, что в восемнадцать лет всем юношам положено служить в армии. В медучилище было мало парней, медсестрами традиционно работают женщины. Все мальчики, желавшие стать фельдшерами, на время учебы получали отсрочку от призыва. Но потом им все равно предстояло на два года стать солдатами.
Когда Виктор узнал, что ему предстоит надеть форму, он очень расстроился и попросил отца:
– У тебя на предприятии выдают бронь, устрой меня на свой завод в медпункт.
– Родину надо защищать, – ответил патриот Марк, – я честно служил, и ты должен. Армия делает из мальчика мужчину.
Сын начал упрашивать отца походатайствовать за него, но тот проявил твердокаменное упрямство и отказался пристраивать сына в медпункт предприятия, которое освобождало своих работников от службы. В конце концов отец и сын крепко поругались. А через день Виктор исчез, оставив записку: «Я вас ненавижу. Отец, ты отказался мне помочь, и я вам тоже никогда помогать не стану». Домой он более не возвращался, связи с родственниками не поддерживал…
– Откуда вы все это знаете? – перебив рассказчика, удивленно спросила Нина. – В документах семейные истории не описываются!
Глава 33
Вадим проигнорировал ее вопрос и продолжал:
– Как я уже говорил, у Виктора было три сестры. Одна из них, Манана, спустя много лет отыскала брата в Москве и приехала к нему просить помощи – у нее тяжело заболел муж, и она надеялась, что брат, московский врач, устроит его в хорошую клинику. Но Виктор Маркович даже не вышел к сестре, домработница сказала ей, что хозяина нет. Манана не поверила, стала упрашивать впустить ее, оттолкнула прислугу, вбежала в дом, увидела Виктора… Случился скандал, в процессе которого в гостиной разбился торшер.
– Это была я, а не домработница, – сказала Зина, – горничная была в отпуске. Поздней осенью дело случилось. В тот день никого дома, кроме Виктора Марковича, не было. Он накануне под дождь попал, и за ночь у него такая ангина развилась! Никогда хозяин не болел, а тут раз – температура высокая, горло красное. Когда эта баба утром явилась, я за монашку ее приняла – вся в черном, на голове платок. И она вначале вежливо себя вела, назвалась как-то, я не разобрала имени-фамилии, помню только, что они не по-русски звучали, она сказала, что хочет с Виктором Марковичем побеседовать. Я ее попросила в холле подождать, пошла в гостиную, доложила о гостье. Профессор рассердился: «Это сумасшедшая. Она меня давно преследует, всякую чушь несет. Выстави ее вежливо вон, скажи, что я уехал, нет меня в Москве, в командировку улетел, не скоро вернусь». Я так и поступила. А она…
Зинаида поежилась.
– Ой, что было! Меня в сторону оттолкнула, побежала в глубь дома, внеслась в гостиную и давай орать, вещи на пол кидать… Хорошо, Борис прибежал, скрутил бабу и вытолкал. Виктор Маркович нам потом объяснил, что она ненормальная, докторша из провинции. Она, мол, хочет у него диссертацию защищать, бегает за ним, показывает какие-то нелепые записи.
– Мне Витя то же самое сказал, – раздался с порога голос Луизы. – Я, когда мне об этом визите рассказали, возмутилась поведением посетительницы, даже хотела в милицию заявление написать. Но Виктор не разрешил. Жалел хулиганку: «Человек же болен, не владеет собой. Не хочу и без того несчастной женщине еще хуже делать. Она больше не появится, я ей уже объяснил, что приходить сюда не стоит». Хорошо помню эту историю, я еще тогда подумала: мой муж – святой.
– Вот уж нет, святым он точно не был, – поморщился Вадим. – И в тот раз выгнал из дома не лишившуюся ума врачиху, а родную сестру. Манана уехала домой, прокляла брата вместе со всей его семьей. Муж ее вскоре умер. Кстати, она жива и до сих пор уверена: помоги Виктор ее супругу, тот бы выжил. После смерти родителей и сестер Манана хранит домашний архив. В нем есть свидетельство о рождении Виктора Марковича, подлинность которого подтверждена записью в местном загсе, в нем стоит дата – тысяча девятьсот сорок шестой год, село Октябрьское.
– Но у меня другая бумага! – воскликнула Луиза. – Полюбуйтесь: Москва, тридцать шестой год, родители Марк Викторович Шкодин, русский, мать Оксана Степановна Шкодина, русская.
– Нестыковка, однако! – воскликнул Анатолий. – Странная ситуация: обычно люди хотят стать моложе, а не старше.
– Ну это не в том случае, когда жена старше тебя на много лет, – отрезал Вадим. – Если верить метрике, которую держит в руке Луиза Ивановна, Виктор появился на свет в столице. Значит, паспорт ему выдавали в Москве. Он ходил в школу, учился в медицинском институте, работал где-то. За каждым человеком тянется бумажный след, и если пойти по нему, можно найти много интересного. И я это сделал. Странности начались сразу. Отец нашего героя, Марк Викторович Шкодин, в Москве никогда не жил, квартиры в столице СССР не имел. Оксаны Степановны Шкодиной тоже в Москве не было. Я отправил запрос: где же обитали мужчина и женщина с такими именами-фамилиями? И довольно быстро выяснил, что Марк имел дом в грузинской деревне и в сорок шестом году первый раз стал счастливым отцом – у него родился сын Виктор, матерью которого была не мифическая Оксана Степановна, а Медея Дадиани. У меня есть все документы Вити Шкодина – запись в книге о его рождении, справка о зачислении в школу, аттестат об окончании восьмилетки, диплом медучилища, и все. Более на него в Грузии ничего нет. И вообще о Викторе Марковиче полная тишина, он словно исчез, растворился. Материализуется господин Шкодин через несколько лет после того, как стал фельдшером. Он женится на Валентине Матвеевне Нестеровой. Невесте было тридцать шесть лет, и это ее первая свадьба. Она кандидат наук, заведует отделением в роддоме, дочь известных, но уже покойных гинекологов Нестеровых. Живет в собственном доме в селе Кондаково. Если кто мне не верит, то может посмотреть, здесь все документы.
Антон встал и подошел к ноутбуку Вадима, а Легасов спокойно продолжал:
– Жениху, судя по бумагам, на тот момент было тридцать два года. В документах загса есть заполненная им анкета, где указана дата рождения. На самом же деле Виктору Марковичу чуть за двадцать – он прибавил себе возраст. Зачем?
– Чтобы окружающие не судачили о них с Валентиной, – предположила Лариса, – если мужик старше супруги на двадцать лет, то он молодец, орел, прямо секс-символ, а вот ежели женщина за парня намного моложе себя замуж выходит, то она развратная особа, соблазнительница малолетних, старуха, раскатавшая губу на мальчика.
– В большей степени дело было в образовании, – пояснил Вадим. – Виктор Маркович мог работать фельдшером, а врачом – нет; чтобы стать доктором, ему надо было поступить в институт и пять лет грызть асфальт науки. Это Валентине совсем не нравилось, она-то писала докторскую, которую, кстати, через несколько лет после свадьбы успешно защитила. Ну и, конечно, она боялась сплетен, ведь злые языки точно бы зажужжали: «Ага, окрутила парня-дурака, на молодое тело польстилась, сошлась с деревенщицей необразованной».
– То, что думала первая жена моего мужа, вы знать не можете, – отрезала Луиза. – Валентина Матвеевна была замечательным доктором, я у нее практику проходила. Она меня любила, выделяла из толпы студентов. Она была очень хороша собой. Но вот про ее личную жизнь никто ничего не знал, кроме того, что у нее есть супруг, замечательный врач и тоже красавец.
Вадим посмотрел на меня. Я вынула телефон, нажала на экран и попросила:
– Заходите, пожалуйста, в дом. Мы вас ждем.
– Секунду! – разозлилась Нина. – Это наш дом. Кого вы сюда зазываете?
– Одну знакомую вам женщину, – улыбнулась я. – А пока она идет, скажу пару слов. Валентина была хорошим специалистом, и у нее имелось большое количество не только своих пациентов, как говорится, со связями, но и тех, кому помогли когда-то ее родители. И с учениками старших Нестеровых, разлетевшихся по разным городам и весям СССР, да что там – по всему миру, она поддерживала отношения. Короче, через год после свадьбы Виктор Маркович защитил кандидатскую диссертацию.
– Это невозможно, – остановил меня Антон. – Ведь у него не было высшего образования.
– Фокус-покус, – сказала я. – Сейчас, когда диплом вуза можно легко приобрести в Интернете, афера, вдохновенно организованная Валентиной, не кажется фантастической.
– Хочу предостеречь всех желающих стать выпускником университета, никогда туда не поступавших, и получить потом престижную работу, – вмешался в беседу Феликс. – «Корочки» и в метро продаются, но любая серьезная организация проверит кандидата на должность, узнает, что документ фальшивый, и тогда неприятностей будет куча.
– Согласен, – кивнул Сергей Кузнецов. – Лучше иначе поступить: заплатить денег и стать студентом чего-нибудь, потом платить за хорошие отметки и честно получить диплом. Вот тогда никто не подкопается. На лекции и семинары можно не ходить, жить как всегда, но не будет конфликта с законом.
– Очень честно, – ехидно заметила Нина. – Только как был дураком, там им и останешься. Это та же покупка диплома.
– Зато никто не прижучит, – возразил супруг Виктории. – Ведь есть же сведения, что ты пять лет занятия посещал.
– В советские времена мошенники тоже существовали, – продолжала я, – однако аферы с дипломами были большой редкостью. В те годы уличить человека в том, что у него «липовое» образование, было непросто – приходилось обращаться в разные архивы, рыться там в бумагах, делать запросы. Валентина Матвеевна это очень хорошо знала, поэтому организовала Виктору Марковичу диплом медицинского института далекого от Москвы города. Вуз просуществовал всего пятнадцать лет, а потом его слили с университетом в областном центре, сделали из института медицинский факультет, а еще через пару лет и факультет расформировали… В общем, захочешь архивы того вуза искать – поседеешь, но не найдешь.
– С ума сойти, – прошептала Луиза. – В голове не укладывается. Виктор Маркович был гениальным доктором. Я же с ним рядом всю жизнь работала, он врач милостью божьей, талант, помог многим женщинам. А теперь вы говорите, что у моего мужа было только медучилище за плечами, да еще не московское, а бог весть какое.
– Старательный ученик и в провинции прекрасные знания получит, а балбес из Кембриджа идиотом выйдет, – заметил Феликс. – Если человек захочет, он сам нужные учебники изучит.
– Если он историк, то да, – заспорила Луиза, – но в гинекологии это не пройдет. Необходима практика.
– Кое-какие базовые знания у Виктора имелись, все же он был фельдшером, – заметил Вадим. – И не забудьте, на ком парень женился – на Валентине Матвеевне Нестеровой. Он стал работать вместе с супругой, и та за короткий срок натаскала его. А потом ученик превзошел педагога. Ведь так, Роза Михайловна? Что вы стоите скромно на пороге и молчите? Мы вас с нетерпением ждем.
– Это же баба Роза, наша молочница! – удивилась Нина. – Она здесь зачем?
Старушка села на край дивана и чинно сложила руки на коленях.
– А затем, Ниночка, что я в долгу перед Валей, которая намного старше была. Она спасла меня от смерти, когда я в колодец упала, и с той поры для Матвея Петровича и Ирины Павловны я вроде как племянницей стала. Валя закрытым человеком выросла – веселиться не умела, по танцулькам не бегала, все училась. Единственной близкой подругой я ей была. Она за младшую сестру меня держала, много о своей жизни рассказывала. Валя все про измены Виктора Марковича знала. Первое-то время они хорошо жили, а потом…
Роза Михайловна замолчала, затем пробормотала:
– Волнуюсь я чего-то…
Глава 34
– Все хорошо, – приободрила я ее, – говорите, как получается.
Молочница выпрямилась и ткнула пальцем в Зину.
– Вот она вообще гадина, сразу в постель к хозяину прыгнула.
– Ложь! – заорала повариха. – Клевета!
– Ой, да ладно тебе, – засмеялась молочница, – ежа в наволочке не спрячешь. На Бориса гляньте – вылитый Шкодин. А вторая пакостница Луиза. Ее, голодранку, Валентина Матвеевна пожалела, нянькой к Антону взяла…
– Подождите, – остановил Розу Вадим, – Луиза Ивановна нам недавно сказала, что Виктор Маркович ее после смерти жены в дом пригласил.
Роза Михайловна присвистнула.
– Люди странные, думают, раз тридцать лет назад дело было, то все шито-крыто, многие уже померли, а те, что в живых остались, ничего не помнят. Ан нет! Не знаю, какие она вам тут кружева плела, но Луиза в доме появилась до смерти Валентины. А уж потом, когда хозяйки не стало, Виктора Марковича захомутала.
– Не собираюсь слушать бред выжившей из ума старухи! – взвилась вдова. – Что у нас тут происходит?
– Ослик… – вдруг сказал Антон. – Я совершенно про него забыл, а сейчас в голове всплыло. Игрушка такая. Он стоял на круглой подставке. Если ее снизу нажимать, у осла в разные стороны двигались уши, хвост, вертелась голова. Я плохо помню маму, только то, что она была очень строгой, всегда меня ругала, без сладкого оставляла. И была скупа на подарки. А один раз она приехала с работы, и с ней была женщина, которая подарила мне этого ослика. Валентина ее отругала: «Нельзя ребенка баловать. Не смей ему ничего без моего разрешения покупать». Луиза, это была ты! Да-да, с того дня у меня появилась няня – тетя Лу.
Антон потер лоб.
– Детство плохо вспоминается. Ну надо же, ослик! Я обожал няню. Она мне тайком много чего приносила: солдатиков и пистолеты. Только мне всегда казалось, что это уже после смерти Валентины было, а сейчас вспомнился ослик! Игрушка помогла оживить в памяти другое. Лу, ты пришла в дом раньше.
– Ну да, тебя она за игрушки купила, – процедила Роза Михайловна. – А Виктора Марковича очаровала тем, что поклонялась ему, как царю. При Валентине-то он холопом служил, та постоянно его жучила. Вот муж и не выдержал.
Луиза встала.
– Ну, хватит! Убирайтесь все из моего дома!
– Роза Михайловна, вы принесли, что обещали? – спросила я.
Молочница открыла сумку и протянула мне снимки.
– Держи.
Я передала фотографии Нине, та машинально взяла их и удивилась:
– Зачем они мне?
– На одном снимке две женщины. Роза Михайловна и Валентина. Обратите внимание на серьги в ушах первой жены Виктора Марковича, – попросила я. – Украшение вам ничего не напоминает?
– Красивые подвески, – отметила Елена, которая придвинулась поближе к сестре мужа.
– Нестеров жену и дочь обожал, – пояснила Роза Михайловна. – Денег-то у него хватало, он своих женщин в меха укутывал, драгоценности им покупал.
– У мамы такие же есть, – догадалась наконец Нина. – Она их часто носит. Да и сейчас как раз в них сидит.
Елена взглянула на свекровь.
– И правда. Прямо один в один.
– Ничего удивительного, массовое производство, – ответила вдова, – мне их Виктор Маркович на день рождения преподнес.