– Ага, – заныла Анджела, размазывая по лицу слезы, – и где мне их искать?
– У тебя нет их телефонов?
– Не-а.
– А адресов?
– Нет.
– Как же ты с ними встречаешься?
– А никак, – протянула Анджела, – мне Маринка говорила: «Сегодня работаем», и все. За фигом мне про них узнавать? Маринка, та, конечно, в курсе была! Она, между прочим, за Костика замуж собиралась!
В моей голове моментально сложились вместе разрозненные кусочки мозаики.
– Погоди, погоди, – забормотала я, – но Карина говорила, что вроде этот Костя богатый, ни в чем не нуждается, и вдруг карты?
– Не знаю, – зашмыгала носом Анджела, – не в курсе я.
– Тебе лучшая подруга ничего про жениха не рассказывала?
– Не-а.
– Почему?
– Не знаю! – воскликнула Анджела. – Мы с ней о парнях не разговаривали.
Я удивилась. Как странно! О чем же еще говорить двум молоденьким девушкам, если не о кавалерах? Шмотки, косметика да мальчики – вот основная тема бесед таких девиц, как Анджела.
– Я вот думаю, – хныкала она, – не такой уж Марина мне хорошей подругой оказалась, втянула в жуткую историю, ничего толком не объяснила. Так с друзьями не поступают. Я, между прочим, очень старалась! Мало-мальски хороших клиентов всех к ней отправляла, про вторую маникюршу, Лизу, гадости говорила, хоть она отлично работает. Только подруга дороже справедливости. А вот сейчас мне показалось, вдруг она меня просто использовала? Поди, плохо, всегда клиентов имела. И кого она нашла бы для игры?
– Послушай, – прервала я ее причитания, – скажи адрес квартиры.
– Какой?
– Ну не этой же! Той, где в карты играли.
– А.., номер семьдесят два.
– Улица, дом… – терпеливо сказала я.
С Анджелой надо вести себя, как с трехлетним ребенком.
– Большая Татарская, – выдавила из себя мошенница, – сначала по набережной ехать, потом направо и прямо.
– А дом?
– Не знаю!
– Как же так, – возмутилась я, – столько времени туда ходили!
– Нас шофер привозил, – объяснила Анджела, – Костик. За фигом на номер дома смотреть?
Я приуныла. Конечно, можно обойти жилые здания на этой улице, проверить все квартиры под номером семьдесят два, только я потрачу на это целый год.
– Там такой розовый дом стоит, – вдруг вспомнила Анджела, – с белыми колоннами, центр чего-то, вокруг него вечно машин полно, Костик всегда ругался. Мы же во двор сворачивали, налево, прямо к серому зданию с облупившимися балконами подъезжали, их тетка держит, одна, вторая отломилась, от нее только башка и руки остались.
На секунду мне стало дурно, но потом я сообразила, о чем речь.
– Ты имеешь в виду кариатид?
– Чего?
– Ну, скульптуру такую, на которую опирается балкон.
– Ага, – кивнула Анджела, – она самая.
Внезапно раздался резкий звонок.
– Это кто еще? – побледнела Анджела.
Я не успела успокоить ее, потому что из коридора донесся хохот, а потом вопль:
– О, Серый! Ля-ля-ля, пей штрафную, дуй до дна!
– К твоим родственникам еще гость приплыл! – вздохнула я.
Анджела успокоилась:
– Теперь будут гудеть до потери пульса.
Я хотела было расспросить Анджелу о том, какое отношение имеет ко всей этой истории Дима, ведь не просто же так задушили парня, но решила сделать перерыв и спросила:
– Где у вас туалет?
– Иди по коридору до кухни, там увидишь.
– Можно мне им воспользоваться или у вас и там расписание?
– Ну, до этого братьевы жены еще не додумались, – мрачно ответила Анджела, – слава богу, писать ходим, когда хотим. Утром, правда, скандал начинается! Унитаз один, а на работу надо всем. Володька, гад, возьмет газету и заседает, нашел избу-читальню. Ведет себя так, словно никого, кроме него, в квартире нет…
Под ее недовольное ворчание я вышла в коридор, прошла пару шагов, услыхала нестройное пение, несущееся из комнаты, где шло застолье, и чуть было не налетела на внезапно открывшуюся дверь.
На пороге появился светловолосый парень с порочным, красивым лицом падшего ангела. Увидев меня, он икнул и, еле ворочая языком, спросил:
– Ты кто?
Решив с ним не объясняться, я сказала:
– Ася, не помнишь меня? За столом вместе сидели. А ты кто?
– С… С… Серый, – еле справился со сложной согласной гость. – А где Анджела? Чего не со всеми?
– Голова у нее болит, – ответила я, – она у себя в комнате.
– А-а-а, – протянул Серый.
Потом, покачиваясь и хватаясь за стены, он побрел по коридору дальше, а я пошла искать туалет.
Он оказался в противоположном углу квартиры. Я распахнула дверь и ахнула. Огромное помещение с окном! На месте хозяев я бы сделала тут спальню, а унитаз перетащила туда, где живет Анджела. Потом я удивилась. Ну почему архитекторы так глупо спроектировали квартиру? Одна из спален крохотная, а санузел огромный, с двухстворчатым окном?
Несмотря на то что здесь стояли здоровенная допотопная ванна из чугуна и унитаз, а на стене висела раковина размером с корыто, оставалось еще много свободного места. Даже три разнокалиберные стиральные машины не мешали. Похоже, все братья имеют разный материальный достаток, кто-то из них приобрел «Канди-автомат», другой обзавелся «Вяткой», а у третьего дела совсем плохи, его жена пользуется «антикварным» агрегатом с валиками наверху. Для отжима белья ей приходится пользоваться двумя резиновыми кругляшками. Когда-то и у нас с Раисой была похожая машина, и мачеха, страшно матерясь, вертела ручки и орала:
– Эй, Вилка, хватай простыню! Придумал же кто-то хренотень, сам бы так бельишко помял, а я бы посмотрела, понравится или нет!
Нет, все-таки туалет с окном – это здорово.
Во-первых, не нужен освежитель, можно легко проветрить помещение, во-вторых, светло!
Я подошла к окну и глянула вниз. Во дворе, радуясь хорошей погоде, гомонили дети. Дверь подъезда стукнула, наружу, слегка покачиваясь, вышел Серый. Я усмехнулась. Ну, далеко парень не уйдет, свалится небось около песочницы. Но Серый, не оглядываясь, пересек площадку с качелями и пошел к метро. Его походка стала твердой, согнутая спина выпрямилась, и я вдруг поняла: он не пьян. Белокурые волосы парня шевелил легкий ветерок. Блондин… Блондин!!! Чувствуя, как сердце проваливается в желудок, я понеслась по коридору в комнату Анджелы.
Глава 15
Она лежала на софе, закрытая с головой пледом.
– Анджела, – тихо позвала я, – ты чего, спишь?
Ответа не последовало. На ватных ногах я приблизилась к дивану.
– Анджела… Эй, отзовись…
Я сдернула одеяло и подавилась криком.
Несчастная скрючилась в позе эмбриона, подтянув ноги к подбородку, глаза ее были широко раскрыты, нижняя челюсть отвисла. Я сначала не поняла, что произошло, но потом увидела, что в шею девушки впился тонкий шнурок.
На какую-то секунду я растерялась. Первой мыслью было: быстро бежать отсюда. Но разве можно оставить тело несчастной? Нужно по крайней мере вызвать милицию! В полном отчаянии я глянула в широко распахнутые глаза Анджелы и вдруг увидела, что ее зрачки начинают медленно расширяться. Господи, она жива!
Преодолевая ужас, я схватила ее за липкую шею и попыталась разорвать шнурок. Куда там!
Одно хорошо, тугая петля слегка ослабла, и я услышала легкий вздох. В ту же секунду Анджела выпрямила ноги и закрыла глаза. Я опрометью бросилась на кухню, расшвыряла кучу грязной посуды и нашла то, что искала, – ножницы, вернее даже, секатор. Очевидно, кто-то из хозяек резал ими недавно курицу, лезвия были жирными. Но мне было не до чистоты, счет времени шел на секунды.
Когда я перерезала шнурок, Анджела не изменила позы. Ей явно было очень плохо, на шее остался кроваво-красный след.
– Сейчас, сейчас, – забормотала я и кинулась звонить в «Скорую помощь».
Ожидая врачей, я сидела около Анджелы на софе, периодически проверяя, дышит ли она.
Анджела, казалось, спала или, скорее всего, была без сознания. Несчастная не реагировала на мои вопросы, не шевелилась, не открывала глаз, а только слабо хрипела, и с каждым ее натуженным вздохом мне делалось все страшней и страшней.
Чтобы побороть ужас, я стала анализировать случившееся. Значит, киллер нагло позвонил в дверь. Может, он просто хотел разведать обстановку, собирался прикинуться ну.., к примеру, водопроводчиком, а может, знал, что тут сидят одни пьяные люди. Как бы то ни было, открывшая дверь баба мгновенно приняла его за своего знакомого и стала предлагать штрафную. Меня она тоже с ходу приняла за какую-то Асю, а убийцу стала называть Серым. Тот не преминул воспользоваться ситуацией, прикинулся пьяным и отправился на поиски Анджелы. Меня он ловко обманул, сделал свое дело и ушел.
Раздался звонок, я рванула в коридор, но у входа раньше оказалась тетка, та самая, что открыла мне. Опять с бокалом в руке, она распахнула дверь, уперлась взглядом в двух хмурых мужиков с железными ящиками в руках и заорала:
– О-о-о, мальчики! Сеня! Леха! Штрафную, ля-ля-ля, пей до дна!
– О-о-о, мальчики! Сеня! Леха! Штрафную, ля-ля-ля, пей до дна!
Врачи переглянулись и, отодвинув кривляющуюся пьянчугу, вошли в квартиру.
– Сюда, – закричала я, размахивая руками, – сюда!
Баба на секунду примолкла, а потом завелась с новой силой:
– А ну, ребята, водочки! Под селедочку!
– Что у вас? – сердито поинтересовался один из докторов.
Я втолкнула их в комнату к Анджеле.
– Вот, ей плохо.
Один врач наклонился над девушкой и присвистнул:
– Толя, давай…
Они захлопотали вокруг ящика, зазвенели какими-то железками, стали отбивать горлышки у ампул.
– Милицию надо вызвать, – сказал Толя, готовя укол.
– Она жива? – тихо спросила я.
– Да, – рявкнул второй врач, – редкое везение! Что у вас тут происходит?
Я попятилась к двери.
– Сейчас, сейчас…
В этот момент Анджела всхлипнула, и медики занялись ею. Пользуясь тем, что врачи отвернулись, я тихонько вышла в коридор, на цыпочках прошла мимо голосившей песни, озверевшей от выпитого компании и бросилась на улицу. Врачи, скорей всего, отправят Анджелу в больницу и вызовут на место происшествия представителей властей. Мне тут оставаться опасно, моментально заберут в отделение, и несчастной, глупой, вляпавшейся в неприятную историю Анджеле я ничем больше не смогу помочь!
Домчавшись до метро «Филевский парк», я хотела было купить у лоточницы эскимо, но перед глазами неожиданно встало лицо Анджелы с выпученными глазами, и желание полакомиться мгновенно испарилось без следа.
Я привалилась к железной ограде и стала разглядывать гомонящую толпу. Итак, что мы имеем? Несчастная Настька Чердынцева, решившая не сдавать меня преступникам, мается в цементном мешке, ожидая смерти. Спасти ее может только таинственная вещь, которую я должна в указанный день и час принести к некоему Мартыну. В школьные годы у меня по математике была четверка, полученная по чистому недоразумению.
Если быть откровенной, знания мои не тянули даже на двойку, просто за мной сидел отличник Ванька Буромский, и я филигранно списывала у него все контрольные. Ванька щелкал все задачки за пять минут, я перекатывала его решение и делала при этом ошибку, а уж потом Томуська списывала контрольную у меня, вместе с моей ошибкой. При этом она тоже допускала неточность, и в результате наши отметки выглядели так: у Ваньки «пять», у меня «четыре», у Томуськи когда «три», когда «два». Она, получив тетрадь, всегда недоумевала:
– Скажи, Вилка, как несправедливо! Обе у Буромского списали, и что вышло?
Но даже такой фиговый математик, как я, понимает, что задачка, в которой даны одни неизвестные, не решается! Я не имею понятия, ЧТО следует принести, не знаю, кому это отдать, то есть не знаю, кто такой Мартын… Но в одном я уверена точно: если не разберусь в ситуации, Настене придется плохо, так плохо, что хуже некуда. Судя по тому, что случилось с Димой, Мариной и Анджелой, негодяи настроены решительно, они убивают всех. Но с какой целью? Чем им помешали девушки и парень? Если кто-то хочет получить то, что взяли ребята, наверное, следовало оставить их в живых… Или…
Я висела на железной ограде, чувствуя жуткую усталость. Наконец я сумела оторвать тело от решетки и, с усилием переставляя ноги, пошла в подземку. Некогда тут ныть и хныкать, надо как можно быстрее найти парней, Андрея и Костика, «шофера» и «брата». Во-первых, я должна предупредить их о надвигающейся опасности, а во-вторых, они-то знают, что взяли у Степана.
До Большой Татарской я добиралась больше часа. Езды от «Филевского парка» до «Новокузнецкой», даже учитывая все пересадки, было минут тридцать, но поезд отчего-то без конца останавливался в тоннеле на перегоне до «Киевской».
В вагоне тускнел свет, и машинист объявлял:
– Граждане пассажиры, по техническим причинам движение поезда временно затруднено.
Не знаю, как у других пассажиров, а у меня мгновенно екало сердце и перед глазами возникали ужасающие картины: в тоннеле пожар, кто-то взорвал бомбу, чеченские террористы пустили через систему вентиляции газ…
Люди в вагоне вели себя вроде спокойно, никто не кричал, не кидался в панике на двери, не пытался бить стекла, похоже, никому, кроме меня, не было страшно, и я стала мысленно ругать себя за паникерство.
Самое интересное, что ничего ужасного в подземке не случилось. Черепашьим шагом поезд дополз до станции, я вылетела на платформу и плюхнулась на скамейку. Остальные пассажиры спокойно разбрелись в разных направлениях, я же тряслась на лавочке, словно старушка, страдающая болезнью Паркинсона. Руки ходили ходуном, ноги тоже. Никогда не подозревала, что я способна так испугаться. Может, я заболела? Подцепила грипп?
Внезапно пришла злость. А ну. Виола, вставай, хватит растекаться лужей по скамейке! Из каждого безвыходного положения всегда найдутся как минимум два выхода! Стенать и трястись – это бесперспективное занятие. Давай – вперед и с песней.
Полная решимости спасти Настену, я выскочила на Большую Татарскую и отправилась искать дом с кариатидами.
Глупенькая Анджела точно описала дорогу.
Розовое здание с белыми колоннами нашлось сразу. Я повернула налево и мгновенно наткнулась на строение, возведенное в начале двадцатого века. Огромная кариатида с опущенной головой поддерживала каменными руками балкон. От ее двойника осталась только голова.
Ощутив прилив радости, я влетела в подъезд и побоялась воспользоваться лифтом. Крохотная кабина скользила внутри шахты из толстой проволоки. Двери нужно открывать и закрывать самой. Конструкция издавала такой скрип, скрежет и лязг, что я пошла по необъятным лестничным пролетам вверх пешком, держась за широкие деревянные перила.
Естественно, нужная квартира оказалась под самой крышей. Если в здании нет подъемника или я по каким-то причинам не могу им воспользоваться, то, абсолютно точно, придется взбираться так высоко, как только можно. В отношении меня правило бутерброда срабатывает на все сто, исключений не бывает. Кстати, в нашем доме целых два лифта: маленький, пассажирский, и большой, грузовой. Работают они вполне исправно, но портятся лишь в одном случае: если я решаю отправиться за покупками в магазин, где продают продукты ящиками и коробками по оптовой цене. Прихватив несметное количество бутылок с минералкой, пакетов с соками, кульков с крупами и банок с консервами, я тащу все из багажника в подъезд, и что? Правильно догадались!
Лифты в полной отключке, и на них висят таблички «Не работает».
Вы когда-нибудь таскали на своем горбу по лестницам бутылки с минеральной водой? Нет?
И не пробуйте, ничего хорошего в этом нет.
Уняв неистово колотящееся сердце, я ткнула пальцем в кнопочку звонка. Дверь распахнулась, явив мне хозяйку: маленькую, аккуратненькую старушонку в серо-голубом чистом халатике.
– Вы к кому? – поинтересовалась бабуся.
– Позовите, пожалуйста, Костика или Андрюшу.
Бабушка зачмокала губами, потом ответила:
– Здесь такие не живут.
– Правильно, – кивнула я, – они сюда в карты приходят играть.
Старушка округлила ротик.
– Да что вы! Адрес перепутали! Какие карты!
Скажете тоже. Здесь я живу одна, дочка в Америке, меня оставила квартиру стеречь.
Я посмотрела в ее наивно-чистые глаза, на дне которых колыхалось совершенно искреннее недоумение, и тихо сказала:
– Мне очень надо найти Костю и Андрея.
Я должна предупредить их о грозящей опасности.
Но хозяйка не дрогнула.
– Как, говорите, зовут тех, кого вы ищете?
– Андрей и Костя.
– Спуститесь на второй этаж, спросите у Романовых, у них дочь недавно замуж вышла, зятя Константином зовут.
Я шагнула в квартиру и захлопнула дверь. Старушка попятилась.
– Что вы делаете? Сейчас милицию позову.
– Нет, – покачала я головой и села на стоящий у зеркала пуфик.
– Что – нет? – возмущенно воскликнула хозяйка.
– Вы не станете никуда обращаться, – ответила я, – хотя я думаю, что кто-то из местного отделения вас прикрывает.
– Вы нахалка.
– Как вас зовут? – перебила я бабушку.
– Виктория Евгеньевна.
– Послушайте меня, пожалуйста. Я не собираюсь причинять вам неприятности. Очень хорошо знаю, что в этой квартире идет игра на деньги.
Андрей, Костя и Дима – шулеры, а Анджела и Марина их помощницы. Но мне совершенно все равно, каким образом вы зарабатываете себе на хлеб с икрой. Дело в другом.
Виктория Евгеньевна склонила голову набок и стала похожа на сову.
– В чем? – неожиданно спросила она.
– Диму убили, знаете такого?
– Нет.
– Хорошо. Марину задушили, Анджелу тоже, это уже три жертвы за последние дни. Но те, кто задумал преступление, на этом не остановятся, следующие на очереди парни, а уж вас на тот свет отправят просто за компанию. Ребята обманули очень серьезных людей. Я пришла всего лишь предупредить их, думаю, они не пожалеют ста долларов за такую информацию? Зарплата у меня крохотная, вот я и ищу способ заработать. Надеюсь, вы не осуждаете меня за это желание?