В толпе послышался сдержанный смех, на что сэр Абрахам не обратил внимания.
— И сегодня я счастлив объявить вам, что моя младшая дочь Кристиана выходит замуж за человека поистине достойного. Он редко появляется в Лондоне, так что большинство из вас с ним не знакомы. Однако он поистине чудесный, образованный и умный человек. Я рад, что моя дочь свяжет с ним судьбу и будет, без сомнения, счастлива. Прошу, пару слов, сэр Роудз!
Под жидкие аплодисменты сэр Исаак выступил вперед, не выпуская руки Тианы. Девушка смотрела на него искоса; она больше не могла глядеть в толпу. Слишком уж откровенно ухмылялся лорд Бисмайр, слишком презрительное выражение было на лице у леди Дьюли.
— Заранее прошу прощения, если моя речь покажется слишком длинной, — сказал сэр Роудз, и Тиана с ужасом поняла: сейчас он опять начнет говорить о Боге, чем окончательно сделает семью Меррисон сумасшедшей в глазах общества. Однако сэр Исаак ее удивил. — Я познакомился с моей невестой совсем недавно. До сих пор, как мне казалось, я не способен был испытывать особые чувства ни к одной женщине; но я был не прав. Моя невеста, мисс Кристиана Меррисон, не только красива, но и умна, и скромна там, где надо. К моему глубокому удовлетворению, не чрезмерно.
Тиана едва заметно покачала головой, удивляясь этой формулировке.
— Хватило нескольких дней, чтобы я понял: вот женщина, которая предназначена для меня! — продолжал сэр Исаак. Он говорил столь вдохновенно, что перешептывания в зале прекратились, все его внимательно слушали. — Несмотря на то что ее отец сделал все, чтобы превратить ее в неживую куклу, она осталась живой. К счастью.
Тиана обомлела. От сэра Исаака она ждала чего угодно, только не подобной фразы. Гости замерли. А сэр Роудз продолжал как ни в чем не бывало:
— Многие из вас смеются над Меррисонами. Не отворачивайтесь, я знаю это. За то время, что я провел в Лондоне, я успел вас досконально изучить. Вы говорите, что они не такие, как все, что они не понимают толка в жизни, что слишком много молятся, что одеваются как нищие. И это все правда. Вы смеетесь над девушками, которых отец не пускает танцевать; ах, это так забавно! Вы показываете пальцами на мисс Кристиану, и на мисс Альмарозу и на мисс Кларибеллу — какие они убогие! Их можно осмеять, за их спинами можно говорить гадости, они — изгои, никто по доброй воле не свяжется с ними! О, высший свет Лондона, как же ты прекрасен и лжив!
— Сэр Исаак! — возмущенно воскликнул отец.
Тиана его понимала: в своем стремлении обличать нечестивцев сэр Роудз превращал помолвку в балаган.
— Вы! — Жених повернулся к будущему тестю. — Вы еще смеете говорить о том, как жить другим людям! Вы превратили своих дочерей и сестру в посмешище для всего света и считаете себя правым, считаете выше всех? О нет, сэр Абрахам, нет. Вы не выше.
Голос его изменился, загустел; сэр Исаак выпустил руку Тианы, и девушка отступила на шаг, глядя на него во все глаза и не понимая, что происходит.
— Какой же вы лжец, сэр Абрахам, — с сожалением сказал сэр Роудз. — Гораздо больший, чем я. Впрочем, хватит. Маскарад окончен.
Он поднял руку и стащил с головы парик; дернул за усы, и они внезапно сказались у него в ладони, мертвые, как перееханная экипажем мышь; он вытащил из кармана платок и стер пудру с лица.
— Ах! — дружно выдохнули гости.
— Лорд Меррисон, — насмешливо произнес Эдвард Картрайт, глубоко и издевательски почтительно кланяясь отцу Тианы, — вы отдаете за меня свою дочь. Я ее беру.
Отец побагровел и хватал ртом воздух; Тиана и ее сестры стояли в оцепенении; тетя Джоанна издала стон и принялась быстро-быстро обмахиваться веером.
— Дьявол! — завопил сэр Абрахам, набрав наконец воздуху в грудь. Отец был так красен, что Тиана опасалась, что его сейчас хватит удар. — Дьявол пробрался в наш дом под скромною личиной! Дьявол искушал нас сладкими речами! Господи, помилуй!
И тут послышался смех: леди Дьюли от души хохотала, и следом за нею грохнул и весь зал. Эдвард сделал шаг к Тиане и протянул руку; девушка попятилась от него.
— Ну что, леди Крис, — обманчиво мягким голосом произнес лорд Картрайт, — выйдете вы за меня? За меня, не за неистового Роланда, не за сэра Роудза?
— Вы…
У Тианы перехватило дыхание, она не знала, что сказать. Отец продолжал вопить, однако она не слышала, что именно.
— Я не шучу. Отправимся ко мне и завершим то, что не закончили.
— Поздравляю, Эдвард! — разбил этот диалог голос леди Дьюли. — Ты выиграл спор!
— Моника… — Лорд Картрайт еле заметно поморщился, но было поздно.
— Спор? — подозрительно спросила Тиана.
— Ну да, милочка. — Леди Дьюли усмехнулась. Топтавшийся рядом с ней лорд Бисмайр глаз не спускал с внезапно порозовевшей Альмы. — Эдвард и Дельберт поспорили, что ваш отец не выдаст вас за лорда Картрайта. То есть это Дельберт спорил, что не выдаст, а Эдвард — что наоборот! — Она засмеялась. — Поздравляю! Теперь коляска твоя! Так вот что за грязные уловки…
— Моника! — рявкнул лорд Картрайт. — Замолчи!
— Вы поспорили на коляску, что я выйду за вас замуж? — медленно повторила Тиана. — Я правильно все поняла?
— Тиана, — он вновь протянул к ней руку, — так было вначале, но…
Она не стала слушать дальше. Размахнувшись, серая мышка Кристиайа Меррисон от всей души дала пощечину лорду Картрайту. Звонкий хлопок прокатился по залу, как выстрел; гости умолкли, и даже сэр Абрахам замолчал.
В полной тишине Тиана развернулась и пошла прочь, почти побежала из зала, зная, что семья (какая бы ни была!) последует за нею.
В карете все молчали; Эдвард прорычал, что разбираться будут, когда доберутся до его дома, и был так зол, что все подчинились. Всю дорогу он смотрел не на друзей, а в окно; щека еще горела, будто от ожога.
В Картрайт-хаус Эдвард влетел почти бегом и широким шагом направился в малую гостиную; попавшийся на пути Бенджамен отскочил, чтобы не попасть хозяину под горячую руку.
— Принеси выпить! Немедленно! — бросил ему Эдвард.
— Что ты так кричишь? — сказала Моника, входя следом за ним в гостиную. — Бен не виноват.
— Да! — Эдвард развернулся и ткнул в нее пальцем. — Это ты виновата! Кто тебя просил кричать о споре на весь зал?
— Мне тоже хотелось бы это знать, — холодно отметил Дельберт. Он выглядел мрачнее тучи. — Ты представляешь, сколько народу это слышало?
— И что? — Моника пожала изящными плечиками и опустилась в кресло. — Все равно это самый лучший скандал сезона!
— А если я не хотел скандала сезона, черт тебя раздери? — заорал лорд Картрайт; он себя почти не контролировал.
— Эдвард, — предупреждающе произнес Кевин.
Он встал, положив руку на спинку кресла Моники. Леди Дьюли побледнела, глядя на взбешенного Эдварда.
— Что?! — Он резко выдохнул и отвернулся, стараясь справиться с собой. — Я почти добился своего! Еще немного — и я увел бы ее оттуда, спас бы ее! Как же вы не понимаете, тупоголовые вы кретины! Я не хотел, чтобы так получилось!
— Бренди, сэр, — невозмутимо произнес возникший на пороге Бенджамен.
— Налей.
— Эдвард, успокойся, — холодно сказала Моника. Она знала, что виновата, и потому шла в наступление. — Все это выплыло бы наружу рано или поздно. Ты выиграл спор и отлично подшутил над Меррисонами, разве этого мало?
— Моника, — впервые Кёвин не поддержал ее, — ты ошибаешься. Тут другое. — Он испытующе посмотрел на лорда Картрайта. — И дело серьезное.
— Серьезнее, чем вы думаете, — буркнул Дельберт. Эдвард вопросительно на него взглянул; друг покачал головой. — Сначала ты.
Эдвард взял с подноса стакан, на дне которого плескался бренди, и залпом осушил его. Легче не стало. Но ярость немного откатилась, уступив место жгучему стыду и усталости.
— Вначале, — начал Эдвард, — я действительно воспринимал все как шутку. Как же, такая забава: попытаться добиться руки дочки Меррисона, может, даже соблазнить ее… И я придумал сэра Исаака Роудза. Отправился к Хокинсу, лучшему сыщику в Лондоне, попросил его выяснить кое-что о семье Меррисон. Он-то мне и отыскал этого дальнего родственника. Настоящий сэр Исаак живет себе мирно в Кенте, женат на очаровательной дочери торговца сукном и знать не знает, что собирается вступить в брак с Кристианой Меррисон. Хокинс много чего узнал о сэре Абрахаме и его семье; он же за приличные деньги согласился изображать моего слугу. Брат Кевина, Майкл, сам того не подозревая, наставил меня на путь истинный своими благочестивыми разговорами; я запомнил, что он говорит и как, перечитал письма моего двоюродного дяди из Саутгемптона, потренировался немного — и готово. Хокинс помог мне загримироваться, говорить другим голосом несложно… И я приехал к Меррисонам. Сначала забавлялся, глядя на них, но уже к вечеру первого дня мне стало не смешно. — Он передохнул и снова взял стакан, предусмотрительно наполненный Бенджаменом. — Этого невозможно не увидеть, когда ты находишься у них. Атмосфера страха, подчиненности, уныния; бесконечные молитвы, посты, разговоры о благочестии и грехе. Вы не знаете, как они живут, и я не знал. Сэр Абрахам — не просто скупец, он фанатик. Он держит их на постной пище, заставляет непрерывно молиться, не позволяет хорошо одеваться, даже взглянуть на красивую вещь! За малейшую провинность девушек наказывают. К сестре он относится любезнее, но и она страдает. Он самодур, я возненавидел его сразу. И все же он не смог убить живую искру души в этих девушках. Несмотря ни на что, они ему не покорились. Я видел это. Видел, как они переглядываются, как перешептываются, когда думают, что никто не замечает. А потом, когда я встретил Кристиану на балу…
Он остановился и покачай головой.
— Еще раньше я понял, что она умна, только сознательно прячет ум, чтобы отец не наказал ее за вольность суждений; и когда Тиана позволила себе быть собой, она оказалась настолько прекрасной, что я, даже не узнав ее, готов был совершить для нее нечто большее, чем позволяю себе обычно. А потом она еще раз доказала, что способна на поступки, и я сопротивлялся этому, решив, что мне просто кажется, будто она мне понравилась так сильно. Я продолжил разыгрывать из себя сэра Исаака, сам же внимательно за нею наблюдал. Чуть не помер, цитируя на память эти зубодробительные церковные речи, и проникся огромным сочувствием к несчастным священникам, которые должны все это знать в огромных объемах; но оно того стоило. Мне стал неважен наш с тобой спор, Дельберт. Сегодня, когда мы с нею шли по дому лорда Херста, я вдруг пожалел, что я — не сэр Исаак Роудз и что мне не нужно в самом деле жениться на этой женщине. И в тот же миг понял, что без нее оттуда не уйду. К сожалению, пришлось. Из-за тебя, Моника.
— Эдвард, — подавленно произнесла она, — но я же не знала…
— Я сам не знал. — Он отвернулся, разглядывая узор на каминной полке и не видя его. — Сегодня понял. Понял, что люблю ее и хочу на ней жениться.
— Не ты один.
Голос Дельберта прозвучал как похоронный марш.
— Что? — изумленно повернулся к другу Эдвард. — Ты тоже влюблен в мисс Кристиану?
— К счастью, нет. К несчастью, я влюблен в ее сестру, Альмарозу. — Лорд Бисмайр развел руками. — И уже давно. Прости, Эдвард, я тебя разыграл; но наш спор был лишь предлогом. Я надеялся, что ты сумеешь разглядеть, что эти девушки не так просты, как кажутся.
— Почему же ты не сказал?..
— Боялся, что все вы меня засмеете. Я трус, — усмехнулся Дельберт. — Самый настоящий трус. И я решил поспорить с тобой, зная твою способность затевать скандалы. Думал, что скандал позволит мне приблизиться к Альме и сделать ей предложение. Думал, что ты изобретешь способ добиться своего; ведь не зря я сказал, что согласие отца на брак должно быть добровольным. Я намеревался потом пойти твоим путем. Так-то ее отец меня и близко не подпускал, а я не обладаю твоей, Эдвард, наглостью и сноровкой и никак не мог придумать, что делать…
— Подожди, — тут даже невозмутимого Кевина пробрало, — ты влюблен в Альмарозу Меррисон?!
— И давно. Даже подарки ей посылал. Она, правда, ни разу ими не воспользовалась.
— Она не могла, — сдавленным голосом сообщил Эдвард. — За то, что ей присылает драгоценные вещицы неведомый поклонник, старый Меррисон заставил твою Альму молиться днями и ночами и посадил на хлеб и воду. Считал, видимо, что это ее вина. Что она кому-то дала повод считать ее почти женщиной легкого поведения…
— О боже! — выдохнула Моника. — Я не думала, что все так…
— Вот именно, — прервал ее Эдвард. — И сегодня у нас был шанс их спасти. Теперь придется отыскать другой путь, так как сдаваться я не намерен.
— Я тоже рассчитывал сегодня что-нибудь сделать, — сказал Дельберт. — К тому же, вернувшись из поездки домой перед тем, как отправиться к лорду Херсту, я выяснил, что во время моего отсутствия мне принесли письмо. От мисс Кристианы Меррисон.
— Что? Тиана тебе написала?
— Да, и я удивлен, что не тебе. Хотя речь в письме шла об Альме; Тиана просит меня помочь ее сестре, если я испытываю к ней хоть какие-то чувства. Я решил, что разберусь с этим, столкнувшись у Херста с Меррисонами; я же не знал, что ты замыслил такой спектакль!
— Ну и ну… — Эдвард покачал головой.
— Милорд. — На пороге возник слуга, обычно дежуривший у дверей. На небольшом подносе он держал одинокую визитную карточку. — Там джентльмен, он спрашивает лорда Бисмайра. Говорит, это срочно и важно.
— Меня? — Дельберт взял визитку и прочел имя. — Странно. Этого человека я не знаю. Пусть войдет.
— Да, Джон, проводи его сюда, — велел Эдвард.
Через некоторое время в гостиную вошел мужчина лет двадцати пяти, приятной наружности, жгучий брюнет с яркими зелеными глазами. Офицерская форма весьма шла ему.
— Прошу извинить меня за вторжение. — Он поклонился всем сразу. — Мое имя Бартоломью Финч; кто из вас лорд Бисмайр?
— Я. — Дельберт выступил вперед.
— Отлично. Тогда, может, вы объясните мне, что происходит! — весьма свирепо сказал молодой человек. — И почему мисс Кристиана Меррисон велела мне разыскать именно вас или лорда Картрайта, если, как она выразилась в письме, дела пойдут совсем плохо?
— Ничего не понимаю, — сказал Дельберт.
Эдвард соображал быстрее.
— Если, сэр, вы сейчас скажете, что влюблены в какую-то из сестер Меррисон и собираетесь жениться на ней, это будет весьма забавно, — ехидно заметил он.
— Не собираюсь, — спокойно и с достоинством ответствовал Бартоломью Финч. — Я уже женат.
— Что?!
Дружный хор присутствующих весьма позабавил молодого человека; это было видно по его глазам.
— Я сочетался тайным браком с мисс Кларибеллой Меррисон около полугода назад. Я больше не намерен это скрывать, так что не вижу смысла молчать. — Он пожал плечами. — Мне пришлось срочно уехать по службе; мы с Кларой договорились, что по возвращении я открою правду ее отцу и увезу ее в свой дом. Но я задержался дольше, чем планировал, и слишком затянул. — Он поморщился и провел рукой по смоляным вьющимся волосам. — Последнее отчаянное письмо Клары добралось до меня только недавно, и я наконец смог вернуться в Лондон. Приехал два часа назад. Из порта я, не заходя домой, отправился к Ме-рисонам; но там закрыты ставни, двери заперты наглухо, а из-за дверей отвечают, что никого не впустят. Я поехал домой, где нашел записку от мисс Кристианы. Там сказано, что все они в отчаянном положении, и я должен спасти Клару; если же меня не впустят в дом, я должен отыскать лорда Бисмайра или лорда Картрайта. Я узнал, где живет лорд Бисмайр, и поехал туда; там мне сказали, что он на балу у лорда Херста; у лорда Херста я услышал историю о дивном скандале и узнал подробности, вне сомнения, преувеличенные; и так как мне сказали, что лорд Картрайт спешно покинул прием вместе со своими друзьями, я отправился сюда. Ну так кто-нибудь мне объяснит, что происходит? Я вас вызову на дуэль, если вы обидели Клару!
— Беру все свои слова о сестрах Меррисон обратно, — сказала Моника, обводя взглядом присутствующих мужчин. — Эти девушки весьма шустрые.
— Думаю, мои друзья слишком взволнованы, — произнес Кевин, — а потому я введу вас, сэр Финч, в курс дела.
Лорд Остлер кратко и внятно пересказал всю историю; Бартоломью слушал с неослабным вниманием. Он понравился Эдварду: сразу видно, хороший малый, отважный и добрый.
— Очаровательно! — фыркнул сэр Финч, когда лорд Остлер умолк. — Ну вы, и наворотили, джентльмены!
— Это теперь неважно, — отмахнулся Эдвард. — Нужно решить, что делать дальше. Я не намерен сдаваться без боя.
— Я тоже, — сказал Дельберт.
— Я, как вы понимаете, тоже, — кивнул Бартоломью. — Но действовать впопыхах не годится. Думаю, старик Меррисон никуда не денется до утра; а вот на рассвете, коль скоро он любит вставать рано, мы нанесем ему визит.
— Если уж мы намерены стать родственниками, нужно действовать сообща, — засмеялся Эдвард.
— Что же, мы втроем и пойдем, — заметил Дельберт.
— Я еще захвачу с собой Хокинса. Он знает законы и успел многое разнюхать в доме Меррисонов. А вы, — Эдвард указал на Монику и Кевина, — будете обеспечивать нам тыл.
Глава 20
Ранним утром, на самом рассвете, лорд Картрайт стоял у дверей особняка Меррисонов и колотил деревянным молоточком по двери. От этого в доме должен был подняться такой грохот, что проснутся все. И действительно, через несколько минут из-за двери послышалось сварливое:
— Что вам нужно?
— А, это вы, Клемент! — жизнерадостно воскликнул Эдвард. — Ну-ка впустите нас. Это сэр Роудз… простите, лорд Картрайт. И со мной несколько друзей. Мы желаем видеть вашего хозяина.
— Не велено пускать!
— Не сопротивляйтесь, Клемент. Лучше откройте. Иначе я вышибу эту дверь, клянусь Господом.
Послышался скрежет засова, и в приоткрывшейся щели Эдвард увидел длинный нос слуги.
— Вам нельзя входить в этот дом, — безапелляционно заявил Клемент. — Убирайтесь.
— Да что вы с ним разговариваете!
Стоявший рядом с Эдвардом Хокинс слегка подвинул лорда Картрайта и улыбнулся Клементу. Тот застыл, впечатленный чудом исцеления: немой заговорил!
— Зря вы нам перечите, мистер. Если не позовете лорда Меррисона, я ему потом обязательно расскажу, что вы воруете деньги из его стола и прячете их в левом нижнем ящике шкафа в вашей комнате.
Клемет побледнел и попятился. Эдвард толкнул дверь; слуга развернулся и рысью направился к лестнице,