Приходилось вносить в дом и распечатывать. Поклонник прислал перчатки из тонкой кожи и затем, в следующий раз, — малахитовую шкатулку для драгоценностей. Все вещи выглядели как образец безупречного вкуса, и даже сэр Абрахам не решился выбросить их, хотя рвал и метал, стараясь выпытать у Альмы, кто же шлет ей подарки. Альма при всем желании не могла ему помочь: для нее это тоже оставалось загадкой.
Разумеется, каждый подарок сопровождался букетами (в ход пошли ирисы и лилии) и нежными записками, в которых неведомый поклонник сетовал, что не видит Альму в последнее время на приемах. Из первого письма следовало, что этот человек присутствовал тогда на музыкальном вечере у баронессы Корти; но как Тиана ни гадала, так и не смогла понять, кто бы это мог быть. Слишком много людей приезжало тем вечером к баронессе, чтобы послушать ее чудесное сопрано.
На второй день Тиана немного встряхнулась: сэр Абрахам позволил ей и тете Джоанне, в связи с помолвкой племянницы получившей временное прощение, выехать, чтобы Тиана могла купить себе платье. Сэр Роудз велел не экономить, и потому тетушка с Тианой отправились в лучшую лавку — к мадам Боннар.
Француженка мадам Боннар обладала прекрасным вкусом и обшивала чуть ли не половину лондонского света; в ее магазине можно было как заказать себе платье, так и выбрать что-либо из уже готовых вещей. Стоили наряды умопомрачительных денег, зато и смотрелись потрясающе. Едва войдя и ощутив приятный запах мела, восточных благовоний и лаванды, Тиана расслабилась и позволила себе на некоторое время позабыть о грядущих неприятностях.
Мадам Боннар, крупная, но весьма привлекательная женщина, уже спешила навстречу, рассыпаясь в приветствиях и предлагая посетительницам ее магазина чай и бисквиты. Тетя Джоанна и Тиана приехали рано и оказались единственными покупательницами в такой час, поэтому все внимание мадам и ее подручных досталось Меррисонам.
— Платье для помолвки! — воскликнула хозяйка, выслушав тетю Джоанну. — Что ж, у меня есть что вам предложить! — Она профессиональным взглядом окинула худенькую фигурку Тианы. — Так-так… Может быть, придется ушить, но это займет немного времени.
— Платье должно быть достаточно скромным, — предупредила тетушка.
— Нет, — вдруг громко и неожиданно даже для себя самой произнесла Тиана.
Тетя уставилась на нее, приоткрыв рот. Мадам наблюдала с интересом.
— Нет, — твердо повторила Тиана. — Сэр Роудз сказал, что я могу выбрать любое. И я выберу такое, которое мне понравится, раз уж он готов его оплатить. Я хочу, — ее голос зазвенел от напряжения и сдерживаемых слез, — чтобы он увидел, какой я могу быть без этих тусклых тряпок и чепцов. Хочу, чтобы он понял, кого берет в жены. Может быть, тогда, — добавила она еле слышно, — он передумает.
— Занятно, — хмыкнула мадам Боннар и еще раз оглядела Тиану — на сей раз намного внимательнее. От взгляда хозяйки магазина не укрылось ни старенькое платье, ни стоптанные ботинки, ни слишком короткий подол. — Что ж, тогда у меня точно есть, что вам нужно. Идемте со мной, молодая леди. А вы, — она остановила двинувшуюся за нею тетю Джоанну, — подождите здесь. Выбор платья — это таинство. Молодая леди сама решит, чего она захочет, и в этом ей не помогут ни советы, ни указания. К наряду, — мадам улыбнулась, — нужно потянуться сердцем. Мои помощницы подадут вам чай, и, возможно, вы захотите посмотреть кое-какие аксессуары…
Так Тиана оказалась вместе с мадам Боннар в одной из просторных комнат магазина; здесь у стен стояли вешалки с готовыми платьями, и запах лаванды еще усилился, обнял и успокоил. Мадам Боннар усадила Тиану в кресло, а сама задумчиво прошлась вдоль стен.
— У вас есть предпочтения по поводу цвета?
— Синий, — решительно произнесла Тиана. — Синий с серебром.
— Вы правы. — Мадам приподняла брови. — Это вам пойдет.
— Я хочу, чтобы оно было похоже на мечту, — сказала Тиана. — На звездную ночь, на сказку. Пусть это будет не самое прекрасное платье на свете, но я… я хочу быть в нем собой и только собой.
— Похвальное желание.
Мадам прошлась снова и наконец выудила из вороха платьев одно.
— Вот это вам подойдет.
Она положила платье на стоявший посреди комнаты стол и расправила складки.
Тиана встала и тихонько подошла, чтобы взглянуть.
Шелк темно-синего цвета имел тот же благородный оттенок, что и камзолы лорда Картрайта; по краям юбок и по лифу шла изумительная вышивка серебряной нитью, в нее были вплетены крохотные алмазы, и потому платье и вправду казалось обсыпанным звездами. Тиана прикинула, что оно, пожалуй, будет широковато ей в груди, но если мадам обещает, что можно ушить… Девушка протянула руку и осторожно коснулась легкого, сияющего шелка. Символ богатства и знатности, символ настоящей жизни, символ свободы.
Тиана не выдержала и разрыдалась.
— Ну что вы!
Судя по всему, мадам была привычна к слезам невест; она усадила Тиану обратно в кресло, позвонила в колокольчик и велела принести воды.
— Вам не понравилось платье.
Тиана покачала головой.
— Платье идеально.
— Вы не хотите выходить замуж? — уточнила мадам.
Девушка кивнула.
— Он… он совсем мне не подходит… и я не люблю его… но отец…
— Понятно. — Мадам Боннар хитро улыбнулась. — Может быть, вы хотите кому-нибудь передать записку?
Тиана замерла. Только сейчас она сообразила, что впервые за последние дни осталась без надзора. Тетя в соседнем помещении и не слышит разговора.
— Откуда вы знаете, что хотела бы? — спросила Тиана.
— Если вы так плачете, возможно, тут не только нежелание выходить замуж за нелюбимого. Где-то и любимый должен существовать. Я сама была такою, как вы, так что отлично вас понимаю.
— Я… — Тиана закусила губу и задумалась. — А можно отослать две записки?
— Все, что угодно, дорогая моя, если вы купите это платье. Оно стоит немало.
— Это оплачивает жених, — отмахнулась Тиана.
Слезы высохли, как по волшебству. Следовало воспользоваться неожиданным шансом.
— Принеси перо и бумагу, Жанна, — велела мадам Боннар служанке, которая пришла со стаканом воды.
Та кивнула, вышла и через минуту возвратилась со всем требуемым.
— Пишите, — предложила мадам.
Тиана взяла перо и задумалась.
Ее собственная судьба решена; Эдвард узнал, кто она такая, и потерял к ней интерес. С его стороны спасения ждать не стоит. Лорду Mapвину писать бесполезно, он все-таки слишком зависимый от своей властной матушки тип. Придется смириться с судьбой. Но вот сестры… Тиана написала два письма: одно — сэру Финчу (адрес она запомнила еще тогда, когда они с Кларой составляли то самое, неизвестно куда канувшее послание); второе — лорду Дельберту Бисмайру. Если все получится, у Клары и Альмы появится шанс.
— Только я не знаю адреса.
Она указала на письмо лорду Бисмайру. Мадам кинула взгляд на имя.
— О! Не беспокойтесь. Зато мне он известен. Сегодня же вечером письма будут у адресатов.
— Хорошо, — улыбнулась Тиана.
А после она полностью отдалась во власть мадам Боннар и ее помощниц, которые занялись платьем.
Дельберт ворвался в кабинет впереди Бенджамена, который тщетно пытался его задержать.
— Ты проиграл! — с порога заявил лорд Бисмайр.
— Вот как? — не отрываясь от писем, равнодушно обронил Эдвард.
30(?
^^|ш ш& дочери. ~~~~**щШ&.
— Милорд, я пытался остановить его, но…
— Спасибо, Бен. Когда сэр Дельберт хочет войти, остановить его невозможно. Ты можешь идти.
Слуга поклонился и вышел.
— Ты проиграл, — повторил лорд Бисмайр, падая в кресло напротив монументального письменного стола — образца вкуса папаши Картрайта.
Сэр Бойл наверняка плакал над этим столом, как над больным дитятей. Но стерпел. Дубовый монстр верной и правдой служил вот уже второму поколению семьи.
— Отдавай Озорницу.
— Почему это?
Эдвард наконец соизволил поднять глаза от бумаг.
— Потому что Кристиана Меррисон выходит замуж. О помолвке будет объявлено послезавтра на вечере у лорда Херста. Тебе наверняка пришлют приглашение. Туда весь свет собирается — поглазеть на этакое чудо.
— Помолвка — еще не свадьба, — хмыкнул Эдвард. — Невеста может и передумать. Или жених. Кстати, кто он?
— Какой-то зануда из Кента, так говорят. Никто его при дворе не видел. Деревенщина и святоша, конечно же; как и я говорил, за другого старый Меррисон свою дочь не отдаст. Ты проиграл, приятель.
— Не думаю. Я еще не пошел в атаку. А когда сделаю свой следующий ход, то все просто обомлеют. — Эдвард указал на друга кончиком пера. — И ты в первую очередь. Неужто ты недооцениваешь силу моего обаяния?
— Как-то до сих пор ты не слишком-то им пользовался. Когда мы столкнулись с Меррисонами в парке, такой был шанс завязать разговор! А ты прошел мимо. Не то чтобы я желал твоего выигрыша, но, по-моему, это глупо.
— Как-то до сих пор ты не слишком-то им пользовался. Когда мы столкнулись с Меррисонами в парке, такой был шанс завязать разговор! А ты прошел мимо. Не то чтобы я желал твоего выигрыша, но, по-моему, это глупо.
— Ты просто кое-чего не знаешь, — хмыкнул Эдвард. — Кристиана Меррисон будет моей. И ее папаша отдаст ее за меня, вот увидишь.
— Как же! Разорвет он помолвку с этим провинциальным женихом, чтобы вручить руку своей драгоценной доченьки тебе! — рассмеялся Дельберт. — Озорница моя, приятель. Хорошо, я готов подождать до оглашения, но потом…
— Это нечестно!
— Вполне честно! Такой человек, как Мерриссон, на разрыв помолвки не пойдет. А значит, если оглашение состоится, я считаю, что выиграл. Это все равно что свадьба.
— Не согласен с тобою.
— У тебя последний шанс все исправить, друг мой. — Дельберт поднялся. — Если ты сумеешь переменить ситуацию до послезавтра, что ж, ты большой ловкач. Оставляю тебя на свободе.
— Куда ты собрался?
Эдвард впервые обратил внимание на дорожную одежду и плащ друга.
— В Саутгемптон, по делам семьи. Но не обольщайся. Я вернусь послезавтра, чтобы непременно быть на вечере у лорда Херста. Такое представление я не пропущу и советую и тебе там быть. Кевин и Моника тоже собираются. Кстати, похоже, она начала принимать его ухаживания.
— Лучшая новость за сегодня, — буркнул Эдвард.
Дельберт шутливо отсалютовал ему и удалился.
Эдвард отложил перо, встал и подошел к окну, остановился, заложив руки за спину.
Через два дня все решится… Он почему-то все время думал о Тиане: о ее движениях, которые она сдерживает, чтобы не казаться слишком живой; о чудесных каштаново-золотистых волосах; о серых глазах, умных, ясных; о ее легком характере и целеустремленности. Он вспоминал поцелуй в гроте, и еще поцелуи здесь, в Картрайт-хаусе; ее радость, ее гнев и растерянность. Эта девушка завладевала его мыслями, и Эдварду не нравились подобные симптомы. И вместе с тем он испытывал смутное желание… чего? Несбыточного? Лорд Картрайт не верит в единственную любовь; он любит всех и никого, он играет женщинами, как куклами. И Тианой Меррисон он тоже играет. Почему же от этого такое гадкое чувство?
Эдвард покачал головой и вернулся к письменному столу. Осталось всего два дня, а потом он выиграет и, скорее всего, забудет об этом.
— Вы такая красивая, мисс, — восхищенно сказала Мэри.
Платье доставили еще вчера; до сегодняшнего вечера оно провисело в гардеробной, и Тиана даже не решалась прикасаться к нему, не позволяла себе смотреть; ей казалось, это способно оживить надежду — а ведь надежды у нее нет. Лорд Бисмайр не откликнулся на ее письмо, не приехал, чтоб спасти Альму от уз нежеланного брака; сэр Финч так и не появился. Что уж говорить о лорде Картрайте! От него вообще не было ни слуху ни духу.
Зато жених оказался на высоте. Днем он уезжал по каким-то делам общины, о которых не распространялся; однако все вечера проводил вместе с семьей Меррисон. И чем больше времени Тиана проводила в его обществе, тем сильнее убеждалась: этот человек не станет ей любимым мужем.
Как можно полюбить кого-то столь напыщенного, уверенного в собственной правоте и сыплющего цитатами из Библии, словно горохом из прохудившегося мешка? Как можно проводить с ним дни и ночи, слушать то, что он говорит, и не кривиться при этом? Скоро Тиане предстоит это узнать.
Зато отец от сэра Роудза был в восторге, мог говорить с ним часами. От скуки даже мухи на лету засыпали.
Вечер оглашения помолвки наступил; и Тиана стояла перед зеркалом, а Мэри заканчивала шнуровать ей платье. Мадам Боннер прислала и драгоценности, и туфли, и перчатки; так что, глядя в щербатое стекло, Тиана почти не узнавала себя. И в то же время это была она — такая, какой ей всегда хотелось быть. На маскараде они с Альмой прятали лица, и это превращалось в подобие игры; сейчас же ее лицо ничем не скрыто, и Тиана может показаться сэру Исааку такой, какая она есть на самом деле. Слабая надежда, что он передумает, давно растаяла.
Пусть хотя бы узнает, что женщина, на которой он женится, состоит не только из молитв и скромности.
Она спустилась в гостиную, где ее уже поджидали отец, жених, тетя и сестры, и полминуты наслаждалась немой сценой, когда они ее увидели; у отца так просто челюсть отвисла. Сэр Исаак же повел себя более вежливо: он поцеловал невесте руку.
— Вы великолепны, — заявил он. — И я ничуть не сержусь на то, что это платье не слишком соответствует вашему статусу. Однако сегодня не только мой, но и ваш праздник. Наслаждайтесь.
Тиана кивнула, не в силах ему отвечать. Сэр Роудз не позаботился об особенном костюме на праздник и был в одном из своих невыразительных сюртуков.
В одну карету они все не вмещались, и сэр Исаак поехал отдельно, в наемном экипаже, не отстававшем от коляски Меррисонов. По дороге все молчали, и лишь у самого особняка отец заговорил, давая Тиане последние наставления. Она слушала его отрешенно, почти ничего не запоминая. В голове крутилась какая-то простенькая мелодия, заглушавшая все разумные и неразумные мысли. Тиана даже радовалась этому призрачному состоянию. Во всяком случае, не разрыдается на глазах у благодарной публики.
Они вышли у крыльца особняка Херста и подождали, пока из своего экипажа появится сэр Роудз и подаст руку Тиане. После чего аккуратной колонной (впереди отец и тетушка, за ними Тиана и сэр Исаак, а после молчаливые и расстроенные Клара и Альма) они двинулись на штурм бального зала.
Народу у лорда Херста нынче было хоть отбавляй; как же, вечное посмешище всего света, Кристиана Меррисон, выходит замуж! Платье ее производило фурор, а сэра Роудза оглядывали с нескрываемым любопытством. И, наверное, многие задавались вопросом: отчего эту девушку, оказывается, не лишенную привлекательности, выдают замуж за провинциала, который и одеваться-то толком не умеет? Все острословы, желавшие поязвить на тему «два сапога пара», были вынуждены срочно изобретать новые колкости: сегодня Тиану никто бы не назвал дурнушкой. Она сама видела себя в огромных зеркалах и понимала, отчего у джентльменов такое странное нынче выражение лица при взгляде на нее. Ах, если бы она могла так одеваться всегда! Если бы могла выбрать себе в мужья человека веселого, неспокойного и нежного, рядом с которым каждый день казался бы невероятным приключением! Но лорд Щегол не для нее. Для нее — это богословское убожество. Плотские утехи по расписанию. Молитвы в шесть часов утра.
Тиана незаметно оглядывалась, выискивая взглядом Эдварда, но увы — его не было. И даже когда она увидела лорда Бисмайра, леди Дьюли и лорда Остлера, их друга рядом с ними не наблюдалось. Конечно, для него это не событие. Лорд Бисмайр пристально уставился на Тиану, затем перевел взгляд на Альму, но попытки подойти не сделал. То ли не получил письма, то ли не счел возможным как-то действовать. Наверное, у него с Альмой тоже был невинный флирт. Жаль разочаровывать сестру. Тиана была рада, что ничего ей не сказала.
Глава 19
Лорд Херст, высохший старикашка, приветствовал гостей весьма сердечно: раскланялся с представленным ему сэром Исааком и с первого взгляда его одобрил. И хотя в этом доме праздники были разрешены, Тиана все равно чувствовала витавший здесь дух излишнего благочестия. Публика делилась на две половины: друзья Херстов, по большей части одетые весьма скромно и по английской моде, и те, кто приехал сюда, чтобы полюбоваться на спектакль с Тианой и сэром Исааком в главных ролях.
Тиана сохраняла удивительное спокойствие. Она уже смирилась с судьбой, и хотя внутри у нее все по-прежнему бунтовало, честь семьи оказалась дороже. Она не может опозорить своих родственников, учинив безобразный скандал. Тем более что Эдварда здесь явно нет: его присутствие могло бы поколебать ее спокойствие, а так… А так — она слишком неважный человек для него, чтобы он пришел сегодня. Значит, отец был все-таки прав. Девушки не понимают, что им на самом деле нужно. Пускай ее мужем станет сэр Исаак, он не совсем уж противный, просто зануден сверх меры. Она привыкнет. Через несколько лет Тиана не будет и мыслить для себя иной жизни.
Она принужденно улыбнулась в ответ на чей-то комплимент.
Ровно в девять лорд Херст попросил внимания гостей.
— Сегодня в моем доме я оказываю честь моему давнему другу, лорду Меррисону, объявить о радостном событии в его семье. Прошу, Абрахам.
Гости вежливо поаплодировали.
Отец вышел вперед; он так и лучился самодовольством.
— Все вы знаете, что настоящее богатство человека — это его семья, — начал он. — Я считаю себя одним из самых больших богачей на свете. К сожалению, моя супруга уже давно покинула грешную землю, однако я не перестаю любить ее и скорбеть о ней. Она оставила мне трех прекрасных дочерей, и я воспитывал их в соответствии с христианскими законами и понятиями морали.