Во-вторых: превращение напрямую зависит от интенсивности и четкости изображения лица умершего друга в сознании оператора. Поскольку это лицо столь сильно запечатлелось в его памяти, вполне естественно, что его память, из-за своей чрезвычайно активной деятельности во время сеанса, должна излить необычное количество энергии и, так сказать, укрепить (сделать более плотным) близкий образ эфирными волнами его ауры. Таким образом, сам того не осознавая, он может побудить ее к соответствующему действию, которое, трансформируя изображение из субъективного в объективное, в конце концов заставляет его двигаться под влиянием тока притяжения до тех пор, пока оно не останавливается и не отражается в лице медиума. Изображения, встречаемые нами в бесконечных галереях пространства, которые прибиты к нерушимым стенам акаши, – это всего лишь безжизненные и пустые маски, образные записи наших мыслей, слов и деяний. В случае, о котором недавно упомянул один из наших корреспондентов, невидимая реальность в ауре магнетизера нанесла некий объективный отпечаток на пластичные черты его сенситива, и таким образом был вызван этот феномен.
В-третьих: мысль, память и воля являются энергиями мозга и, подобно всем остальным силам природы (если использовать язык современной науки), имеют две основные энергетические формы: потенциальную и кинетическую. Потенциальная мысль посредством ясновидения различает и выбирает себе предмет в астральном свете; воля становится движущей силой, которая приводит ее в движение, направляет и ведет ее, куда бы ей ни захотелось, и таким образом адепт производит свои оккультные феномены физического или духовного характера. Однако последние могут происходить и без какого-либо вмешательства разумной воли. Пассивное состояние медиума делает его легкой добычей для проделок элементариев, а также тех полуразумных стихийных существ (элементалов), которые постоянно нежатся и маскируются в сидерическом свете и легко могут сами вызвать подобный феномен, просто благодаря окружающим их благоприятным условиям. Сидерический образ человека, по нашему мнению, сохранится бледным и неподвижным, оставаясь неким неизгладимым отпечатком в эфире до тех пор, пока его атомы не активизируются сильным магнетическим притяжением, которое исходит от молекулярных сплетений медиума, как бы пропитанных мыслями магнетизера об этом образе. Отсюда и феномен превращения.
Такие превращения сравнительно редки, однако мы знаем прекрасные примеры этого явления; некоторые наиболее любопытные примеры можно найти в книге полковника Олькотта, озаглавленной «Люди из иного мира».
Изложенное нами, вероятно, объясняет все особенности упомянутого выше частного случая; но для того, чтобы получить возможность в любом таком случае высказать положительное утверждение о том, что случившееся было вызвано той или иной причиной, исключительно важно ознакомиться с каждой его деталью в отдельности. А пока мы имеем дело лишь с самым общим описанием, все, на что мы можем претендовать, – это дать более или менее вероятные разъяснения.
Один из критиков говорит нам, что даже если мы и объясним один или два таких случая, он все же найдет целый ряд упрямых фактов, противоречащих нашим объяснениям, в смысл которых он неспособен проникнуть. Мы можем лишь пообещать ему, что если он предоставит нам точное описание подробностей всех случаев, известных ему лично, которые, по его мнению, не могут быть объяснены с точки зрения оккультных доктрин, мы покажем ему, что они столь же объяснимы, или же вовсе покинем поле битвы.
Но мы должны поставить здесь два условия. Во-первых, мы примем лишь те случаи, о которых он обладает собственной и полной информацией; мы не примем случаи, описания которых извлечены из книг и статей. Наш критик – это заслуживающий доверия, философски мыслящий исследователь, от которого мы надеемся получить факты, полученные в результате тщательного наблюдения и аккуратно записанные. Разобраться с такими фактами нам будет несложно. Но что касается случаев, записанных там-то и там-то, многие из них, по нашему мнению, являются просто измышлениями, тогда как остальные, хотя и записанные вполне добросовестно, столь сильно трансформировались в процессе наблюдения и записи, что обсуждать их – совершенно безнадежное дело.
Во-вторых, он не должен удивляться, если в ходе наших объяснений будет упомянуто множество новых фактов самого разного рода, до сего момента не затронутых. Предмет этот чрезвычайно обширен. Существуют сложнейшие взаимосвязи, взаимопереплетения законов и исключения из них. До сих пор мы намеренно следовали лишь самому общему представлению о наиболее важных особенностях этой истины. Если требуется большая точность и детальность, то к каждому нашему общему закону необходимо добавить определенные условия и ограничения. Детальное изложение того, что нам известно об этих духовных феноменах, полностью заняло бы несколько номеров «Теософиста», а если в наше объяснение включить описание всей системы элементалов – будущих людей в течение грядущего цикла – и других малоизвестных сил, которые даже не были нами упомянуты, потребовалось бы несколько томов in octavo [ин-октаво, лат.– формат издания в 18 долю печатного листа, что в 4 раза больше формата данной книги], чтобы вместить весь этот материал.
Тот же критик говорит:
Если доказательство может быть получено лишь путем отречения от мира, отказа от всех человеческих качеств, привязанностей и обязанностей, какую же пользу имеет оно для человечества? Лишь один из миллиона может воспользоваться им, и сколько человек из оставшихся девятисот девяносто девяти тысяч девятисот девяносто девяти поверят в его свидетельство?
Мы вынуждены заметить, что он ошибается в своих предположениях, и что его выводы, даже если его предположения справедливы, являются необоснованными. Даже если принять, что лишь один человек из миллиона сможет воспользоваться возможностями, предоставляемыми полученным доказательством, будет ли тогда у оставшихся девятисот девяносто девяти тысяч девятисот девяносто девяти человек какая-либо причина отказаться принять его свидетельство? Разве так бывает на практике? Конечно, нет. В наше время не более одного человека из миллиона (а может и того меньше) хотят воспользоваться возможностями от полученного ими доказательства астрономических фактов. И все же остальные признают эти факты, совершенно удовлетворенные тем, что кто-либо, решивший пройти необходимый курс обучения, смог получить такое доказательство, и что все, кто прошел через такой же курс обучения, согласны с обоснованностью этого доказательства.
Астрономия – это наука, с названием и основным содержанием которой знакомы все достаточно образованные люди. Оккультизм – это наука, до сих пор скрывавшаяся в глубочайшей тайне, о которой не знал никто, кроме самих оккультистов. Но раз человечество познакомилось с его идеями, пусть оно знает, что доказательства может получить лишь тот, кто решился пойти на необходимые жертвы, и что те, кто получил эти доказательства, считают их убедительными, и тогда остальное человечество легко согласиться признать эти факты, даже основываясь на свидетельстве одного человека из миллиона, который предпринял проверку утверждений своих предшественников.
Однако предположения нашего корреспондента ошибочны; практический отказ от мира в том смысле, какой в него вкладывали апостолы, убеждая всех христиан быть в этом мире, но не от мира сего, – несомненно, очень существенен, однако для этого вовсе не требуется разрывать все человеческие связи и привязанности, тем более что совершенно непозволительно, и еще менее необходимо, отказаться от человеческих обязанностей. Эти последние [христиане] могут пересмотреть свои взгляды, могут – и даже должны – с возрастанием знания и силы охватить значительно большую сферу, и привязанности должны расшириться и стать более космополитичными, однако именно самоотречение, а вовсе не эгоизм, а также деятельность, направленная на благо остальным, – вот что помогает идти по пути адептства.
Что же касается свободы от ошибок, которой, как мы утверждаем, обладают доктрины оккультизма, нет необходимости отмечать здесь разницу между эмпиризмом и наукой, ведь в данном случае непосвященные являются эмпириками, а оккультисты – учеными. Это станет вполне очевидным, если принять во внимание, что в течение многих тысячелетий сотни посвященных исследовали невидимый мир; что результаты их исследований были записаны и собраны вместе, а разногласия сглажены новыми исследованиями; что установленные факты были обобщены и на их основании были выведены законы, ими управляющие, а правильность этих выводов была проверена экспериментально. Таким образом, оккультизм является точной наукой в любом значении этого слова, в то время как учения даже самых способных, но необученных провидцев, работающих без посторонней помощи, могут иметь лишь эмпирический характер.
Когда в нашей первой статье мы сказали, что «мы знаем» (выражение, которое, возможно справедливо, вызвало протест со стороны критика), мы имели в виду лишь следующее: говоря с людьми, несведущими в математике, мы можем заявить, что знаем, что кривая, которую описывает луна в пространстве, имеет форму эпициклоиды, выраженной таким-то и таким-то уравнением, при этом вовсе не утверждая, что мы сами исследовали эту достаточно темную и неясную проблему, но лишь подразумевая, что мы знакомы с методом, благодаря которому она была решена, и что все остальные пришли к тому же заключению. Конечно, те, кто незнаком ни с математикой, ни с математическими действиями, могут выдвинуть вполне обоснованное возражение, что, насколько им известно, орбита луны выглядит совершенно иначе. Опыт, которому мы столь доверяем, – это вовсе не наш личный опыт, хотя так думают многие, в том числе, по-видимому, и наш критик. Насколько нам известно, его опыт может превосходить наш собственный и, по этой причине, мы никогда бы не осмелились авторитетно отвергать его взгляды в силу нашего собственного опыта или наших знаний. То, чему мы доверяем, – это обобщенные результаты опыта, полученного в течение продолжительного периода времени членами огромной организации обученных парапсихологов, главным устремлением которых всегда было достижение истины в изучении духовных материй, и первейшим долгом которых, хоть и тайно, было всячески способствовать росту благосостояния всего человечества.
Теперь, попытавшись ответить на некоторые возражения, вызванные нашими предыдущими «Фрагментами», мы полагаем, что имеет смысл перейти к дальнейшему рассмотрению доктрины, описание которой мы начали в первой статье, и более детально объяснить, почему мы столь активно выступаем против укоренившегося медиумизма.
Вообще говоря, объективные феномены спиритуалистов (о субъективных коммуникациях мы уже говорили раньше) – это результат, или по крайней мере следствие, деятельности или вмешательства элементалов, полуразумных сил природы, существ, которые в некоем достаточно удаленном цикле, пройдя через все низшие объективные царства, в конце концов будут рождены как люди; а также элементариев, или оболочек. Такие оболочки бывают двух типов: во-первых, оболочки, принадлежащие людям, шестой и седьмой принципы которых, притянув к себе также и как бы квинтэссенцию пятого принципа, удалились с тем, чтобы претерпеть новое развитие. Такие оболочки состоят из четвертого и частично пятого принципов. Они лишены половины или еще большей части своей личной памяти, и все, что у них осталось – это лишь животные и материальные инстинкты. Этот остаток, этот шлак, забытый в тигле после того, как оттуда было извлечено очищенное золото, обычно и является «ангелом-водителем» среднего медиума. Конечно, такие существа продолжают жить лишь временно; постепенно все их сознание угасает, и они разрушаются. Только медиумы высшего класса могут привлечь их, причем лишь некоторых из них. Чем чище личности, тем слабее их жизненная сила, тем меньше срок их посмертного существования и шанс принять участие в медиумических проявлениях. Чем в большей степени личность запятнана грехом, искажена пороком и животными страстями, тем выше жизненная сила ее остатков, тем дольше срок их существования и тем больше шанс, что они проникнут в комнату для сеансов. Человек, в целом, мог быть достаточно добрым, добро могло активно преобладать в нем, и все же все дурные части его натуры, его низшие и животные инстинкты, выступая теперь обособленно и уже не нейтрализуясь всеми добрыми частями, могут быть весьма зловредными.
Совершенно исключено, чтобы из общения даже с этим классом оболочек могло получиться какое-либо реальное добро; они не будут активно злонамеренными, для этого они слишком слабы и несовершенны, но все же их длительное влияние не может быть возвышающим. И, кроме того, весьма опасно возбуждать активность таких оболочек или сообщать им новый импульс – подобный тому, который они часто получают от медиумов, – поскольку между личностью умершего и ее останками продолжает существовать сильная симпатическая связь, и любое стимулирование этих останков, любая их гальванизация и возвращение к обновленной выдуманной жизни – как часто и происходит с ними через медиумов, – несомненно, мешает созреванию личности, препятствует развитию ее нового эго и таким образом отодвигает момент ее вступления в состояние блаженства (девакхан), в котором, в своем новом эго-обличье, она пожинает плоды своих добрых деяний, прежде чем перевоплотиться и вновь родиться здесь, в нашем мире – если еще не окончилась определенная ей череда земных жизней, – или же на следующей высшей планете.
Но, как правило, намного более опасно, иметь дело с другим типом элементариев. В том случае, когда личность человека должна быть уничтожена, четвертый и пятый принцип остаются незатронутыми, и более того, пятый ассимилирует все то, что может остаться от личных воспоминаний и от восприятия собственной индивидуальности в шестом. Этот второй класс во всех отношениях намного более выносливый, более активный и, в большинстве случаев, определенно зловредный. Несомненно, он никоим образом не пострадает от своего общения с людьми, но вот последние неизбежно будут испорчены в результате общения с оболочками этого типа. К счастью, они сравнительно немногочисленны; конечно, если говорить вообще, существуют миллионы миллионов таких оболочек, но к чести человеческой природы следует отметить, что личности, обреченные на полное уничтожение, составляют лишь небольшой процент от их общего количества.
Кроме того, оболочки, обладающие подобной природой, не остаются в земной атмосфере неопределенно долгое время, но подобно соломинкам, кружащимся в водовороте, уносятся этим ужасным вихрем, влекущим всех неудачников к уничтожению на планете материи и смерти – так же ментальном, как и физическом спутнике нашей земли!
Что же касается элементалов, этих, несомненно, недоразвитых, зачаточных людей, находящихся в еще более эмбриональном состоянии, чем дух, дремлющий в минерале, которые, хотя и способны стать могущественными силами, соединившись с оболочками под чарами колдунов или водительством адептов, являются, как правило, безответственными, тупыми, нейтральными существами, получающими нравственные и ментальные черты от доминирующего и более развитого духовного существа, с которым, или под контролем которого, они работают; но даже они, хотя сами и неспособны причинить вред, могут стать очень опасными для медиумов, обладающих склонностью к злу.
Таким образом, можно сказать, что именно элементалы и элементарии совершают большую часть физических феноменов, о которых говорят спиритуалисты. В любом случае, связь ни с одним из этих трех этих классов не может принести благо человечеству в целом. Разнообразие в природе столь бесконечно, что мы не станем утверждать, что не было ни единого случая, в результате которого человек не извлек бы пользу от общения с каким-либо отдельным представителем одного из этих классов. Но мы заявляем, что от подобных связей, вообще говоря, не следует ожидать ничего, кроме вреда. Более того, медиумическое общение с любым из этих трех классов влечет за собой очевидный вред для наивных существ.
Но хотя элементалы и элементарии и составляют значительный процент исполнителей, существуют и другие классы действующих лиц. Мы не претендуем на то, чтобы представить здесь полное изложение этого вопроса, впрочем, и не обещаем сделать это, однако все же можно упомянуть об одном из наиболее важных классов существ, которые принимают участие в объективных феноменах помимо элементалов и элементариев.
Этот класс включает в себя духов сознательных самоубийц, совершивших этот акт в здравом уме. Они являются духами, а не оболочками, потому что в их случае не происходит, во всяком случае, пока, полного и безвозвратного разрыва между четвертым и пятым принципом с одной стороны, и шестым и седьмым – с другой. Отделенные друг от друга, они существуют порознь, и все же некая связь все еще соединяет их, они могут снова воссоединиться, и тогда эта личность, находящаяся под жестокой угрозой исчезновения, может попытаться предотвратить свою гибель; ее пятый принцип все еще держит в своих руках ту нить, следуя за которой через лабиринт земных грехов и страстей она может снова достигнуть священной обители. Но в этот момент, хотя она и на самом деле является духом и может так называться, она, в сущности, еще совсем недалеко ушла от оболочки.
Духи этого класса, несомненно, могут общаться с людьми, но, как правило, они должны дорого заплатить за пользование этой привилегией, несмотря на то, что сделать это они могут не иначе, как, ослабив и обесценив моральные качества тех, с кем и через кого они осуществляют это общение. Больший или меньший вред нанесет подобное общение – это, вообще говоря, лишь вопрос степени; случаи, в которых был реальный, неизменно благой результат, столь уникальны, что не стоит принимать их в расчет.