Подруги поспешили на выход.
– Ну, и чего ты встряла со своими замечаниями? Кто тебя просил? – нудила Василиса всю дорогу. – Тетка только разговорилась…
– Она и так сказала все, что нужно. Уже лишнее пошла плести, – насупилась Люся.
– Чего лишнее? Ничего лишнего в нашей работе быть не может. И что мы из разговора уяснили? Что про эту Анну узнали?
– А то и узнали! Во-первых, теперь знаем, что Анна в стекляшке на Маркса живет, а их всего две. У старушек спросим, где недавно женщину хоронили, вот тебе и адрес. А во-вторых, узнали, что была у нее подруга – Эмилька какая-то.
Василиса презрительно скривила губы.
– Эта Эмилька небось дама состоятельная, а мы даже ее отчества не знаем, не говоря уж о фамилии! И как мы ее искать будем? По футлярам рыться?
Люся, в свою очередь, взглянула на подругу с превосходством:
– «Футляр» – это самый дорогой ресторан в нашем городе… Вася, а это ведь идея! Нам срочно нужно в ресторан!
– Ага! В самый дорогой, да? А кто спонсор, хотелось бы знать?
– Поедем, вон наш автобус, – дернулась Люся к остановке и уже на бегу пояснила: – А деньги найдем.
– Понятно – на ресторан «найдем», а мне на новые колготки… – запыхтела Василиса. Однако быстро примолкла: в принципе, против посещения ресторации она не возражала.
Дома Василиса старалась Люсю не тревожить – та решала нелегкую задачу: где и сколько занять денег на «Футляр». Быть может, она бы до чего-нибудь и додумалась, если бы не звонок в дверь.
На пороге счастливо улыбался Таракашин Виктор Борисович с букетиком выцветших пластмассовых тюльпанов.
– Это кому вы такую погребальную красоту приволокли? – брезгливо ткнула пальцем в твердые лепестки Василиса. – Никак на кладбище генеральную уборку делали?
– Ах, не трогайте руками икебану! Это не вам, а Люсе, – отмахнулся от нее Таракашин и прошипел: – Я вам никогда не говорил, что вы на картофель похожи?
– На кокос, тундра! – фыркнула Василиса Олеговна. Вообще она могла много чего ему сказать, но сейчас поправила прическу и сладко запела: – Люсильда, не буду мешать вашему счастью. Этот обделенный наследник на меня неадекватно реагирует! Он строит мне глазки, пакостник! Кстати, Люсенька, не забудь цветочки в водичку поставить.
Люсенька с досадой рухнула на диван. Таракашин сначала занялся носками, не выпуская букета из рук, потом покосился на кота, уселся подле своей дамы и начал изо всех сил стараться по-собачьи заглянуть ей в глаза.
– Ну? – свирепо уставилась та на бывшего возлюбленного. – Чего зачастил? Соскучился? Что ты так на меня смотришь? Денег хочешь занять?
– Люся, выходи за меня замуж, – вместо приветствия дежурно предложил Таракашин.
– Ты для меня ничтожен, – дернула плечиком Людмила Ефимовна.
– Люся, ты все еще не можешь меня простить, – с улыбкой пожурил ее Таракашин и нежно взял за руку. – Я ведь к тебе с идеей!
– В квартиру хочешь прописаться?
– Да что ты! У тебя, Люся, юмор стал прорабский. Я же не диверсант, я же твой самый близкий друг и даже, в некотором роде, супруг. Ты же помнишь, как…
– Ты хочешь мне напомнить, что раньше я была прелесть какой глупенькой, и сказать, что теперь стала ужас какой дурой?
Таракашин обиженно дернул кадыком, сложил руки на животе кренделем и хлюпнул сизым носом.
– Ты никогда не умела выслушать меня до конца. Я просто хотел напомнить, что у тебя есть верный, испытанный невзгодами товарищ, которому твоя беда просто не дает сна. Я вскакиваю по ночам, несусь к окну и…
– А что это у меня за беда, если не секрет? – насторожилась Люся.
– Ну как же? – вскочил Таракашин. – Ты живешь практически в бедности! Посмотри: у тебя совершенно не модная мебель! А телевизор… А телефон…
– А что такое с нашим телефоном? Невозможно дозвониться? – перепугалась Люся.
– Да при чем тут «дозвониться»! Кому надо, тот по любому дозвонится. Но сейчас же у всех поголовно радиотелефоны последней модификации! А что ты носишь? Вот в этом что, можно принимать любимого? Это же только бабки носят! А наша Олюшка еще ни тебя, ни меня бабушкой не сделала. Ты обленилась! Ты не хочешь кровью и потом зарабатывать деньги, вот что! Но я об этом подумал. Ты мне не чужой человек, и я не в силах наблюдать, как ты гибнешь.
Люся широко распахнула глаза и в ужасе обозрела комнату. Неужели они с Василисой живут до преступного бедно? Но им всего хватает. Конечно, сейчас не хватает на ресторан, но в комнате у них уютно, чистенько. Сегодня она сделает генеральную уборку, постирает. И одежда… Кстати, хорошо, что напомнил – в «Футляр» надо же еще что-то этакое надеть!
А Таракашин в это время уже важно бродил по комнате и вовсю размахивал руками.
– Я, Люся, понимаю, на женскую сообразительность рассчитывать не приходится, поэтому все решил сам. Сиди на диване и не благодари! Кстати, в качестве благодарности могу принять только коньяк. В общем, я уже предпринял кое-какие шаги. Ой, Люсенька, не моргай так глазами! Ты же не станешь отрицать, что у тебя есть совершенно замечательная квартира в центре города, так?
– Ну? – не понимала, куда он клонит, Люся.
– Да и на фига ж она тебе сдалась? Такие хоромы, в которых ты все равно не живешь, а ты не получаешь нужных витаминов, не ездишь на машине и даже, стыдно сказать, не имеешь самой захудалой норковой шубы!
– Ты купил мне норковую шубу? – принялась гадать Люся. – Захудалую?
– Зачем тебе захудалая, зачем? Я тебе куплю самую дорогую! Самую лучшую! – заливался соловьем Таракашин.
– У меня сорок четвертый размер, – быстро сообщила Люся. – Хотя шуба пусть лучше сорок шестого будет…
Таракашин с удовольствием уселся обратно на диван, поближе к Люсе, и снова схватил ее руки в свои липкие ладошки.
– Я рад, что ты согласна, – проговорил он и блаженно прикрыл глаза.
– Уж не настолько я дура, чтобы от шубы отказываться.
– Да при чем здесь шуба. Я про квартиру. Я рад, что мы с тобой ее продадим и уже на вырученные деньги заживем по-царски. Я думаю, за твою недвижимость нам хорошо заплатят.
До Люси наконец дошла замечательная идея Таракашина, простая, как щеколда. Виктор Борисович взял на себя заботу заняться продажей Люсиной квартиры, дабы заиметь достойные деньги. И даже из этой суммы решил одарить Люсю шубой!
– И часто ты по ночам вскакивал, чтобы до такого додуматься? – сурово сдвинула она брови.
– А что, плохо выгляжу? – схватился за щеки жених.
– Пакостно. Иди проспись. И постарайся запомнить – со своей недвижимостью я сама разберусь.
Таракашин оскорбился. Даже возмутился. Тем более что он уже и риелтора пригласил. Собственно, и пришел-то Виктор Борисович сейчас, чтобы поставить Люсю в известность. Потому и огорчился невыносимо.
– Ах вот, значит, как ты говоришь? Сама! А ты забыла, кем бы я уже стал, если бы на тебе женился? Но я не женился! И теперь вот помогаю, как могу! Я, между прочим, даже сожительницы из-за тебя лишился! А она, кстати, борщи варила с пампушками! И я имею право…
Таракашин спохватился, что с правами его куда-то занесло, но было поздно. На него грозно надвигалась маленькая Люся и шипела натуральной коброй:
– Права? Ты имеешь? А обязанности у тебя когда-нибудь были?
Теперь уже любимая женщина щедро хвостала ухажера пластмассовым букетом, и с каждым ударом Таракашин все больше ощущал преимущества натуральных цветов перед искусственными.
– Квартиру собрался продавать? А ты ее покупал? Плохо мы живем? Шубу захотелось? Пампушек? А ватрушки с хреном не пробовал?!
Виктор Борисович бодро прыгал спиной вперед от наступающей Люси, пока не уперся в угол.
– Хватит! – завизжал он, будто его щекотали кинжалом. – Чего ты прицепилась? Я совсем по другому вопросу! Я пришел сказать, что ты права оказалась. Еще и как права!
Люся опустила пластмассовый веник. А Таракашин частил без передыху:
– Ты тогда права оказалась. Мы с мужиками в гараже-то когда в последний раз собрались, уж я так этого Гришку… Уж я его просто мордой об стол, об стол! Говорю – чего врешь мне, что преступление века раскрыл, паразит? Я из-за тебя чуть у любимой женщины в глазах не упал! Что ж ты врешь, что все знаешь, охламон? Да тебя и близко к настоящим делам не допускают, полудурок! Ну, это я его так грубо в целях воспитания полудурком-то назвал. А мужики, кто уже успел хорошо выпить, тоже меня поддержали. Кто его ключом навернет, кто колбасой по ребрам. В общем, сама понимаешь, тоже негодовали. Гришка тут давай изворачиваться. Я, мол, в прошлый раз приврал малость, зато в этот раз чистую правду скажу. И стал лопотать, представь, что сейчас весь райотдел на ушах стоит, потому что у них уж такое ЧП! Чистый детектив!
Услышав магическое слово, Люся перестала дышать и уселась прямо на Финли. Кот с диким воем выскочил из-под хозяйки, и та немного пришла в себя.
– А что за ЧП?
Таракашин тоже передохнул, а чтобы Люся окончательно забыла, зачем он приходил, стал артистично рассказывать и даже показывать в ролях:
– Так я ж тебе и говорю! Куда ты вскочила-то? Короче, Гришка нам поведал, что недавно баба скончалась, жутко богатая, и была она украшена бантом.
– Какая баба? – спрыгнула снова с дивана Люся и затеребила бывшего возлюбленного. – Ну чего ты язык жуешь! Говори – как у нее имя, фамилия! Что еще там говорят про нее?
– А то и говорят! Бант этот не просто так прилепили, а вроде как он ведет в страшное прошлое! – выкатил глаза Таракашин и украдкой пнул кота.
– И чего же там страшного? – недоверчиво покосилась на него Люся.
– В общем, страшное, – упрямо наклонил голову тот. – Гришка, стервец, про то подробно не говорил, но…
– Как звали дамочку?
– Не, ну я тебе что, паспортный стол, что ли?! Гришка не называл, он только говорил, что у них уже когда-то подобное было. Несколько лет назад тоже дамочка скончалась с бантиком на шее. И ведь что интересно – тогда так и не удалось найти преступника. Ну и будто бы получается, что это маньяк орудует!
– Это что же, у маньяка приступы раз в несколько лет случаются? Странно как-то… – пожала плечами Люся. – А кто этим делом занимается?
– Откуда ж я знаю? Гришка ничего не говорил. Он только рассказал, а меня мужики сразу к тебе отправили. Дескать, беги и спроси, может, Гришке новое наказание придумать, чтоб совсем не завирался. Если что, так мы во внеурочное время соберемся для воспитательного процесса. Надо же мужика от вранья отучать, не мальчик уже!
Люся вскочила, потом снова села, посидела немного и снова вскочила. Новость не давала ей покоя, что-то надо было делать, куда-то бежать… А что и куда?
– Значит, так, Таракашин! Отправляйся к своему Гришке и подробно узнай: имена и фамилии обеих погибших, что про них известно и вообще все, что уже наша доблестная милиция нашла по этому делу. А теперь собирайся и вперед, мне некогда. Да носки не забудь!
Виктор Борисович уже влез в носки и теперь торопливо завязывал шнурки. На всякий случай он уточнил:
– А мужикам пока ничего не говорить? Тогда я к тебе завтра приду, ладно? Ты борщ-то хоть сваришь? А то я тебе – цветы, а ты меня даже чаем не угостила. Люсенька, и еще, если кто по поводу квартиры придет…
– Все! Цветы возьми! У нас во дворе снежная баба все никак растаять не может, так ты ей в руку воткни, она рада будет.
Еле вытолкав из дверей гостя, Люся принялась метаться по комнате. Надо было срочно рассказать все Василисе, а та куда-то уметелила. Еще надо было где-то найти одежду и деньги для посещения ресторана… Люся посмотрела на часы. Четыре. Надо, пожалуй, навестить зятя, у Ольги хоть одежду приличную взять можно. В самом деле – надо же выглядеть достойно!
Сколько лет Ольга жила с Володей, столько Люся никак не могла понять график его работы. Вот и сейчас – по всем временным показателям потенциальный зять должен был находиться на службе, ну хотя бы часов до шести, однако едва только Люся прикоснулась к звонку, как дверь мгновенно распахнулась.
– А, это вы, Людмила Ефимовна. Проходите быстрее, не отвлекайте, у нас занятия, – сверхделовито поприветствовал Володя и унесся в комнату.
– Всем слушать сюда! – раздался из гостиной его командный голос.
Люся стояла в прихожей и не знала, что делать. Брать без спросу Ольгины вещи ей казалось неудобным, а зять слишком занят – вероятно, снова занимается со своей студенткой. Она решила немного переждать, должна же быть у них какая-то перемена. Люся на цыпочках прошла на кухню и затихла, но вскоре из гостиной до нее стали доноситься непонятные звуки. Сидеть просто так больше не было сил, и незваная гостья потихоньку заглянула в двери. Хотела только одним глазком, но едва увидела «занятия», как прилипла к двери надолго.
Посреди комнаты стояли четыре стула, а на них восседали четыре молоденькие смазливые девчонки. Все как одна беременные! Перед ними павлином вышагивал Володя и нудил:
– На прошлом занятии ни одна из вас не показалась мне идеальной матерью. Ни одна! О чем вы думаете? Надеюсь, к сегодняшнему дню вы подготовились! Так, приготовились? Сейчас вы переносите стул с этого конца комнаты в другой. Давайте, я буду смотреть.
Беременные девчонки повскакали со своих мест, схватили по стулу и понеслись, гремя мебелью, на другой конец гостиной. Большие животы мешали, но будущие мамаши только добросовестно пыхтели.
– Стоп! Валя! Ты задавила мне ребенка! – резко захлопал в ладоши Володя. – Чего ты на живот стул положила? Теперь урод родится! Ира пока лучше всех себя подготовила.
Люся тряхнула головой. Так это что же, Володя из ученого переделался в акушера-гинеколога, так, что ли? С какой стати он ведет группу беременных дам? И зачем он заставляет их таскать стулья? Беременным как раз носить тяжести не рекомендуется. Девчонки, судя по животам, на самом последнем месяце, не дай бог что случится, что Володька делать будет? Роды принимать? И это замечание про урода… Разве так можно говорить с женщиной, которая носит малыша? А зять между тем изощрялся дальше:
– Вот, любезные мои, сейчас следующий экзамен. Я рассыпаю спички, а вы их подбираете. Аккуратно! Детей не придавите!
«Вот изверг», – метнулось в голове Люси. Она ждала, что хоть одна из девиц встанет на защиту собственного живота и откажется зря ползать по полу, но нет – все беременные послушно рухнули на пол и принялись корячиться, подбирая спички. И тут произошло страшное! Все случилось в доли секунды.
Одна из девчонок неловко потянулась за спичкой, живот у нее перекосился, раздался взрыв и… и девчонка осталась без живота.
– Ты что же, гад, творишь?! – ворвалась в комнату Люся, но на нее никто внимания не обратил.
Все как по команде вскочили, радостно запрыгали, тряся животами, и только несчастная девица явно приготовилась к слезам.
– Все, Вика. До свидания. Ничем не могу помочь, – жестоко проговорил Володя. – Всем готовиться к теории.
Он вышел из комнаты провожать несостоявшуюся мать и уставился на Люсю.
– Так что вы хотели?
– Ты что творишь, мерзавец?! – накинулась на него Люся. – Как еще Ольга от тебя не собралась дите носить! Так мучить беременных женщин… У одной прямо живот лопнул! Тут врача надо, а он… Девушка, не плачьте, посидите, я сейчас в «Скорую» позвоню!
– Ах, не лезьте вы! – отмахнулась девчонка и в слезах вынеслась в подъезд.
– Немедленно беги, догоняй ее! Она же кровью изойдет! – толкала в спину зятя Люся. – Мерзавец! Дракула! Клоп!
– Да что ж вы, в самом деле! – возмутился тот. – Вот не поймете ничего, а потом обзываетесь!
Владимир нервно прошагал на кухню, открыл форточку и затянулся сигаретой.
– Мне уже тридцать три скоро будет! – выкрикнул он в лицо Люси, будто именно она виновата в его возрасте. – Тридцать три! А я еще даже ребенка не сподобился заиметь!
– И слава богу! – не стала молчать Люся. – Ты просто садист! Маркиз де Сад! Никаких тебе детей, такое мое слово!
– Фиг! Я, конечно, зря на вашу дочь столько лет потратил, но… любил ее очень. Только Ольга… Она же никого не любит. И не будет любить. И меня не любит, и ребенка нашего любить не будет. Если вообще когда-нибудь на него отважится. Поэтому я решил – ну ее на фиг, эту любовь! Теперь буду искать не любимую женщину, а мать своему ребенку. Мне нужна идеальная мать!
– Вот дурак-то, прости господи, – горько вздохнула Люся. – Кто ж тебе скажет? Пока женщина матерью не станет, она и сама не знает – идеальная она или нет в этом вопросе.
– Правильно! Поэтому я и создал им временные беременные условия – привязал к животам шарики. У кого лопнет, та автоматически выбывает из претенденток на мою руку. Сегодня вторая выбыла. Кто останется, с той, стало быть, в загс пойду.
– Так у них там шарики… Вот что я тебе скажу, умственный работник: такую дурь только мужик выдумать мог. Это сейчас твои дамочки с шариками по полу за спичками ползают, а носи они настоящего ребенка, фиг бы ты заставил хоть одну из них нагнуться, раз так серьезно задумался об отцовстве, сам ее вместе со стулом из комнаты в комнату таскал бы. Создал он им беременные условия! – покрутила пальцем у виска Люся. – Ну ладно, ты – идиот, а эти-то чего за тебя замуж толпой рвутся?
Володя вспыхнул глазами, потом немного потупился:
– Чего уж вы так, Людмила Ефимовна, я ведь тоже не отброс какой. Аспирантуру закончил, перспективы огромные, теперь вот в Москву зовут, лабораторию предлагают, у меня же очень серьезные разработки. Только требования… ну, чтобы я семейный был, чтобы науку толкал вперед, а не свою личную жизнь устраивал. Девчонки-то как раз не дуры. Они со штампом в паспорте и прописку заимеют, и жилплощадь, и оклад мой приличный. Это только Ольга ничего замечать не хочет. Ну и пусть ездит по своим Канадам!
– Ты не переживай, – принялась наглаживать Володю по рукаву Люся. – Вот как она мне еще позвонит, я ей такую Канаду покажу, небо в кленовый листочек покажется! Она завтра же домой прилетит!