– Ты бы это… ты бы пил свое пиво! – нервно огрызнулась Люся. – Ты еще маленький… девушек подслушивать. Мало ли о чем мы…
– А кстати, – активно подключился к беседе толстый дядька с кучерявым чубом вместо шапки, – я не совсем уяснил, какую роль во всем этом играете вы?
– Господи! Да о чем вы подумали-то?! – всерьез струхнула Василиса. – Мы тут… нам внуку сочинение задали. А мальчик не знает, что придумать.
– Да! – мотнула головой Люся. – Сочинение на тему «Если бы ты был Раскольников». Такую ересь детям задают… Пойдем, Вася, нам еще книгу перечитать надо.
Люся и Василиса шустро засеменили подальше от опасной остановки.
– Василиса, я что заметила: это ведь уже второй раз к нам добровольцы подключаются, – вздыхала Люся.
– А все потому, Люсенька, что ты совершенно не умеешь работать консфеде… конспи… Короче, ты уж не обижайся, но секретный сотрудник из тебя хреновый. Прямо скажу – орешь все время!
– Это, между прочим, ты на улице голос повышаешь. Смотри, на тебя даже люди оглядываются, думают, ты райсобесы ругаешь.
– Ладно, чего там, обе хороши… Слушай, а ведь парень-то прав – кто-то в подъезде действительно мог стоять. А если так, то это мог быть кто угодно.
Дома подруги решили устроить передышку в расследовании. В самом деле, квартира уже была запущена по всей программе, в ванной накопилось грязное белье, давненько не булькал на плите борщ, а стоящие на окошках цветочки уныло от безводья опустили листики.
Люся первой, едва войдя в квартиру и оглядев ее свежим, так сказать, глазом, констатировала:
– Василиса, мы совсем забросили хозяйство!
– Да, Люсенька, не хотела тебе напоминать, но с тобой такое частенько случается, – согласилась подруга. – Вон какие шары из пыли по полу катаются, прям стыдно кого в гости пригласить.
– Хорошо, разделим обязанности. Ты что делаешь – убираешься или варишь?
– Я сейчас как раз хотела проработать одну статейку в газете…
– Значит, готовишь, – прервала подругу Люся. – Только сначала в магазин сходи, а то в холодильнике уже дня три нет ничего, кроме мороза.
Василиса показательно вздохнула, взяла Малыша и удалилась в магазин, громко сетуя на судьбину. Люся принялась за уборку. Но не успела она налить в ведро воды, как раздался телефонный звонок.
– Алло, теть Люся? – торопливо спрашивал Павел.
– Да, я. А ты, Пашенька, маму, наверное, хотел к телефону?
– Да! Я хотел маму! Я просто-таки жутко хочу маму к телефону! – отчего-то задергался Павел.
– Так нет же ее, Паш. Ты попозже позвони, она в магазин пошла сейчас, – терпеливо объяснила Люся. – Скоро придет.
– Ну, все ясно, – безнадежно взвыл Паша. – Придет она сейчас, ага, жди! Теть Люся! Честно отвечайте… Нет, сначала положите руку на сердце! Положили?
– У меня в руке тряпка, это ничего?
– Ничего. Приложили? Тогда ответьте мне одну только правду – где моя мать?
– Отвечаю правду и ничего, кроме правды: она в магазине.
В ухо Люси тут же запиликали короткие гудки.
Василиса пришла нагруженная продуктами, когда Люся уже навела чистоту.
– Проходи, сапоги там снимай, не иди на середину-то, видишь же – все сияет. Ты чего так долго? Тебя уже сын обыскался.
– Да Малыш вон моду взял – за машинами бегать! Ведь никогда такой привычки не имел, а догонять его с сумками, сама понимаешь… А что Пашка? Случилось чего?
Отвечать Люсе не пришлось – тут же зазвонил дверной звонок, а следом в квартиру ворвался Павел собственной персоной. В прихожей он наткнулся на мать, отчего попросту растерялся.
– Ты почему такой? – накинулась на него Василиса. – Случилось чего?
– Да я… Я так, в гости… Нет, ну что вы на меня так смотрите? Я правда только в гости забежал! – неумело врал Пашка, поглядывая на сумки матери. – Дай, думаю, забегу, чайку попью, а то уже сто лет не был.
– Да и в самом деле, – охотно согласилась Люся. – А по телефону ты меня допрашивал только для поднятия настроения.
– Ой, Люся, ну не приставай к мальчику, – махнула рукой Василиса. – Пойдемте действительно чай пить.
Пашка сидел недолго и все время вскакивал, поглядывал на часы, куда-то торопился. Однако он так и не проболтался, что ж его заставило принестись к матери на чаек посреди рабочего дня.
На следующий день подруги полностью загрузили себя стиркой, принялись перемывать цветы и даже до блеска натерли окна, но только с одной стороны – навести такой же блеск с внешней стороны еще не позволяли погодные условия. К вечеру в квартире воцарился образцовый порядок, но настроение у хозяек было подавленным. И Люся, и Василиса вдруг осознали, что раскрытие преступления зашло в тупик. Они уже, как могли, опросили всех свидетелей, а никаких зацепок не было. И новых идей тоже. У Люси оставалась, правда, крошечная надежда, что Таракашин принесет какие-нибудь вести, однако верить ему было небезопасно. Вероятно, мысль о блудном кавалере тревожила и Василису, потому что к вечеру, уставясь в экран телевизора, она будто невзначай обронила:
– Люсь, ты бы потрясла Таракашина… Чего он там говорил-то? Пусть бы нас со своим Гришкой познакомил, уж мы бы нашли к мужичку подход ласковый.
– Ой, ну о чем ты говоришь! – делая вид, что пялится в экран, отозвалась Люся. – Как бы я его потрясла? Сам он что-то не приходит, а идти к нему… Вася, ты же знаешь мою гордость!
Подруги помолчали еще минут пять.
– А что такого с твоей гордостью случится, если ты заявишься к нему по столь серьезному вопросу? – снова подала голос Василиса.
– Еще чего! Это мы с тобой знаем, для чего я заявлюсь, а он знаешь что возомнит… Нет, не проси, я останусь неприступной!
– Вот как раз сейчас, на этом диване, ты и преступная! Потому что дело зашло в тупик, у нас есть возможность его распутать, а ты не хочешь идти к Таракашину! – осерчала Василиса.
– И не пойду! Потому что не могу через себя переступить! Я берегу честь, девичью гордость, берегу целомудренность… Да хрен бы с ней, с честью, – я не знаю адреса Таракашина! – выкрикнула Люся чуть не плача. – А то бы я уже и сама давно к нему сбегала.
Василиса только покрутила пальцем у виска:
– Единственный ухажер был, а она умудрилась посеять его координаты.
Через два дня Таракашин явился сам.
Люся плескалась в ванной, пытаясь горячей водой подогреть умные мысли, а Василиса вязала очередной чулок для подруги, когда раздался звонок. Она и открыла дверь. На пороге обнаружился Виктор Борисович Таракашин с большой бутылкой розоватой жидкости. На Василису он по привычке едва взглянул, но успел одарить комплиментом:
– У вас опять несварение? Вы дурно выглядите.
Вася два раза шлепнула ртом, но так и не нашлась что ответить.
– Люсенька! Люся, выходи! – уже стучал в ванную гость. – Слышишь? Выходи за меня замуж! Не слышу… Ну тогда выходи из ванной!
– Таракашин! – вылетела наконец в коридор разъяренная и распаренная Люся. – Ну сколько ж можно стучать и орать тут? Не даешь человеку душ принять… Хоть бы ты женился, честное слово!
– Так я ж тебе и предлагаю! – обрадовался Виктор Борисович. Но, увидев, как потемнело лицо Люси, решил спасаться нападением: – Вы не ругайтесь! Лучше объясните мне как на духу – что вы с моим риелтором сотворили? С Сороконожкиным. Он прилетел ко мне просто весь белый! Просто красный, как кетчуп! Говорил, что перед вами тут на коленях ползал! Что это еще за капризы?!
Люся, не слушая Таракашина, уселась перед телевизором.
– Не уходи от ответа! – Таракашин встал перед экраном и растопырил руки.
– Василиса, ну зачем ты его пустила? – не выдержала беснования несостоявшегося супруга Люся. – Таракашин! Ничего мы с твоим риелтором не делали, он к нам и не приходил вовсе.
– Приходил, Люся, – тихо подтвердила Василиса. – Только я не знала, что это от вас, Виктор Борисович. Он себя вел очень странно – сначала мне нагрубил, потом, простите, своей задницей Малыша напугал. Я прямо не знала, что и делать.
– Малыша напугал? – не поверил Таракашин и покосился на живую черную гору, расположившуюся возле балкона.
– Да, представьте. Только Малыш наш не из робкого десятка.
– И что потом? – вытаращилась Люся.
– Ну что бы ты на его месте сделала? Укусила бы? И Малыш укусил. Теперь вот Таракашин жалуется. Только я не знала, что это риелтор, он просто представился – Сороконожкин, и все. Я же не думала, что вы уже и о моей квартире побеспокоились.
Люся медленно повернулась к Таракашину.
– Так, выходит, ты уже на Василисину жилплощадь рот раскрыл, да? Разбогатеть захотел?
Инстинкт самосохранения сразу подсказал Таракашину, что сейчас у него могут быть неприятности, и он немедленно переменил тему:
– Лю-у-усенька, я ведь что зашел сказать… А Гришка-то наш разговорился! Да! Я с ним побеседовал, хоть мне это и стоило некоторой суммы. Но ты же знаешь: для тебя, любимая, я готов расстаться с последней копейкой. И он мне открылся!
– Ты про что? – не сразу сообразила Люся.
Ее тут же толкнула в бок догадливая подруга.
– Это про банты, – зашипела она. – Давай, тряси Таракашина.
А тот луной расплылся, зачастил:
– Я про убитую. Ну, женщину недавно убили в парикмахерской. И бант повязали. Думали, наверное, что так никто не заметит, что она мертвая.
– А ты-то чему радуешься, не пойму? – насупилась Люся.
Таракашин мигом понял, что правда не ко времени расцвел, и срочно запечалился.
– Так Гришка вот что говорил-то… Одиннадцать лет назад тоже женщину убили и так же повязали бант. А теперь вот эту дамочку. Тогда, между прочим, не нашли убийцу. И вообще, там все так запутано было…
– Подожди, ты хочешь сказать, что где-то одиннадцать лет назад убили женщину, а как только погибла Анна Петровна, так милиция сразу вспомнила, что случилось тогда? Столько времени прошло, а они вот так сразу – фьюить! – и соединили два дельца в одно, да? – не поверила Люся.
– Ни фига себе – фьюить… – оскорбился мужчина. – Еще бы они не вспомнили! Та женщина, которая давно-то погибла, она ведь первой женой Антонова была!
– А кто такой Антонов?
– Антонов Вячеслав Валерьевич, ученый-физик…
– А, понятно, – кивнула головой Василиса. – Это супруг обеих несчастных.
– Ну и вот! Теперь милиция старое дело подняла и… ищет преступника. Хотели даже самого Антонова подозревать, но…
– Зря, – констатировала Люся. – Ладно, еще тогда можно было – первая жена ему мешала. А вторая-то чем не угодила? Все свидетели говорят: они жили очень даже дружно.
– Правильно, зря. Потому что тогда, при случае с первой женой, он с учеными о чем-то весь вечер болтал, они это подтвердили. Алиби! А в этот раз, уже со второй супругой, целая толпа студентов долгое время слушала его лекции. Он для вечерников читает. Тоже алиби получается. А вы откуда знаете про всяких свидетелей? – прищурился Таракашин. – Тоже интересуетесь? Сами небось раскрываете?
– Мы ничего еще не знаем и не раскрываем ничего. Просто надо же о чем-то поговорить, – надулась Василиса, и спицы в ее руках замелькали. – Не о ваших же знакомых риелторах!
– Люся! Вот ты мне объясни! – раздраженно задергал головой Виктор Борисович. – А это обязательно, чтобы я каждый раз приходил и каждый раз терпел нападки твоей квартирантки?
– Вася не квартирантка! Это ее квартира! – поднялась на защиту подруги Люся.
– А я не могу докладывать ценные сведения в ее присутствии. Это, между прочим, секретная информация! Гришка сказал, если мы кому проболтаемся, с него голову снимут.
– Было б еще что снимать у вашего Гришки, – буркнула Василиса, однако быстро собралась и направилась на улицу. – Люся, я и правда пойду с Малышом прогуляюсь, а вы уж здесь…
– Только недолго, уже темнеет, – напомнила Люся и обратилась к бывшему возлюбленному: – И что еще говорил ваш Гришка?
– Ну, чего он скажет… Была, говорят, там еще какая-то старуха, которая хотела встретиться с Антоновой-второй в самый день ее гибели, только ее никто найти не может. И вообще – ее там могло и не быть. Короче, идей по этому происшествию не наблюдается.
– Да бог с ней, со старухой! Ты лучше расскажи, как погибла первая жена ученого.
– О, там вообще все странно получилось, – заиграл бровями Таракашин. – Ты, может, угостишь меня чем? Я и нектара принес, вишневого.
– Рассказывай, а насчет угощения я еще посмотрю. Говори, что было с первой женой?
– В общем, дело было так. Молодой и подающий надежды Антонов жил со своей супругой… Как же ее… Слушай, Люсь, я не помню, как ее звали. Ну, жил он, она его кормила, поила, даже любила, кажется, а потом он вдруг раз – и встретился с прекрасной Анной. Анна – это последняя жена Антонова, которая тоже безвременно скончалась.
– Да знаю я, кто такая Анна. Дальше давай.
– И так он ее полюбил! А чего не полюбить-то? Глаза – во какие! Волосы по всем плечам раскиданы, а фигурка – м-м-м…
– Не увлекайся. Дальше чего?
– Ну и Анна в него тоже, конечно, втюрилась, потому что мужик перспективный, молодой, красавец. Хотя какой он, к черту, красавец? Я сам, конечно, не видел, но Гришка рассказывал – хлюпик! – повел тощим плечиком Таракашин. – И давай этот Антонов развода просить. А жена не дает его ни в какую! Говорит, мол, здрассте! Я ро́стила тебя, ро́стила, а теперь ты вырос в ученого, и кому-то отдай… нет уж, будешь у меня жить! Ну Антонов давай плакать, просить: «Отпусти меня-а-а…»
– Таракашин! – с угрозой прошипела Люся.
– Ну все, все. Короче, никак не хотела она его отпускать. И вот однажды… Нет, знаешь, Люся, если честно, я не знаю, что там случилось. Гришка не успел рассказать, а я не успел придумать. А может, он и рассказывал, да только я не помню… Устал тогда очень, притомился…
– Понятно, – расстроенно покачала головой Люся. – Вся беседа у вас согревалась спиртным, и пока ты был трезвым, что-то запомнил, а потом, когда уже напился, тебе не до этого было. Я так и знала – нельзя тебе доверять!
– Но, Люся!
– Хочешь исправиться? – загорелись глаза у сыщицы.
Таракашин, видя такое дело, предусмотрительно промолчал, но Люсю уже несло:
– Давай набирай номер своего Гришки и зови его сюда!
– Люся, он не приедет. Понимаешь, у него жена…
– Набирай номер! Я сама с ней поговорю!
Таракашин пожал плечами и стал нажимать кнопки, потом сунул трубку Люсе и притих.
– Как зовут жену? – шепотом спросила Люся, но было поздно – в ухо ей уже рявкнул уверенный лай:
– Кого вам?
– Простите, а Григория я могу услышать? – вежливо попросила Люся.
– Григория вам понадобилось?! А позвоночник вам не заменить?! – рычала в трубку благоверная. – Совсем спятили, да?! Уже на дом звоните, шалашовки! Мало он с вами по гаражам мотается!
– Простите, но с вами говорит дежурная Советского РОВД. Срочно требуется водитель на выезд! – суровым голосом возвестила Люся.
В трубке какое-то время молчали. Потом женщина крякнула и елейным голоском пропела:
– Спит он. Отдыхает перед сменой, ему завтра на работу.
– Если сегодня не приедет, завтра может не торопиться! – быстро соринтировалась Люся.
– Ой… так я ж его сейчас быстренько подниму… минуточку…
Долго ждать не пришлось. Минут через пять в трубке прогудел мужской бас:
– Але, Демидыч, ты, что ль?
– Нет, не Демидыч, но это вашей работы касается. Вам надлежит срочно приехать по адресу… Вы записываете?
Григорий записывал. Он вообще вел себя крайне послушно. И уже через полчаса позвонил в Люсину дверь.
Увидев Таракашина в квартире, он бодро повернул назад, но Люся успела схватить его за куртку.
– Не торопитесь. Вас здесь ждали.
Минут пятнадцать Люсе пришлось объяснять бравому водителю, что от него требуется. Сначала он капризничал, говорить ничего не хотел, но Таракашин щедро пообещал:
– Расскажешь все, Людмила Ефимовна тебе бутылку пива купит!
– Три! – моментально сориентировался тот.
– Хорошо, три, – пожал печами Таракашин.
Ему, по большому счету, было все равно, на сколько придется Люсе раскошелиться.
Гриша же, чувствуя такое внимание к своей персоне, прошелся по комнате, вальяжно устроился в кресле и вопросил:
– И что же вас интересует?
– Все! – выдохнула Люся, примостившись за столом с листком и ручкой. – Расскажите, как звали первую жену Антонова и как она погибла.
– Ну-у-у… там все так запутано… до конца не выяснено…
– Признайтесь сразу – вы не знаете подробностей? Пива я все равно куплю.
– Чего это, сразу и не знаю… – обиделся Гриша. – Просто вот эти меня… в гараже… – Он ткнул пальцем в сторону Таракашина. – Вы знаете, как они меня жучат? Кем только не обзывают! А еще колбасой били! И все при молоденьких девочках!
Таракашин делал ему многозначительные знаки, что про девочек-то вроде и не надо бы, но тот на него и не взглянул.
– Они ж меня прямо-таки в грязь! Вот я и докажу! Чего ты, Витек, рожи корчишь? Ты больше всех орал, да еще Надька твоя! А я уже все разузнал и проверил на десять рядов. Я даже сам с Юрьичем встречался. Юрьич тогда это дел вел. Теперь-то он уже не работает в органах, но я его нашел. Да, нашел! И он мне поведал! Можешь так своей Надьке и доложить!
– Вы лучше мне все расскажите, – мягко поддержала его Люся. – Так как звали потерпевшую?
– Инна Николаевна Антонова. Она была старше Вячеслава Валерьевича на пять лет. Ну, жили они вроде бы последнее время не дружно, однако громких ссор в их квартире никто из соседей никогда не слышал. А чего кричать-то? Он – тихоня-ученый, а она – скромная, робкая продавщица. Они и кричать-то, наверное, не умели. Однажды этот самый ученый удалился к себе в институт, где у него состоялась важная встреча. Сидели долго. Он вообще никогда домой не торопился, и в тот день тоже. Ну, а у Инны Николаевны имелась еще сестрица одинокая. Нет, ну как одинокая… Дочку имела, а мужа у нее и не было никогда. И денег тоже. Приходила она изредка к сестренке Инночке, чтобы у нее деньжат перезанять или продуктов каких, а та ей никогда не отказывала. Правда, сестрица – ее Лидия Николаевна зовут – за это у нее в квартире убирала, стирала иногда или окна мыла. Даже ключ у нее для этого имелся. Ну, в общем, сестры помогали друг другу, чем могли. И вот в то время, когда Антонов заседал у себя в институте, пришла к сестре Лидия Николаевна полы помыть. Звонит, значит, стучится, а никто ей не открывает. Лидия Николаевна возьми да и открой двери своим ключом, а там… Лежит ее сестрица – вся наряженная, в маникюре, а на шее бант. И показалось Лидии Николаевне, что сестра в данный отрезок времени хоть и красивая, но отчего-то совсем не дышит, и глаза у нее странные, и язык, и вообще – вся поза подозрительная. Лидия Николаевна, сознательная гражданка, немедленно сообщила об увиденном в милицию и в «Скорую». Ну, ясен пень – завели дело, давай всех опрашивать… Короче, так никого и не нашли. Антонов был в институте, там у него какое-то жутко важное совещание было, от которого он даже на минутку оторваться не мог. Саму Лидию Николаевну тоже проверяли, но у нее свидетелей полный подъезд обнаружился. Еще кого-то проверяли, все без толку…