– Ну да, про Юльку. Матушка ее два года с бабуськами в глуши куковала, зато потом, когда обратно вернулась, всех растениеводов за пояс заткнула. Научилась удивительные омолаживающие маски делать, раны заживлять, порезы и синяки рассасывает этими травами, беременности всякие… нет, тут я вру… Да не важно! Ну и, ясное дело, Юльке свои знания передает. На зарплату маникюрши не сильно разживешься, а Юлька совсем не бедствует. Потому что к девчонке идут и едут со всех концов города. Мать-то не больно принимает, боится, да и некогда ей – все мечтает свои знания на научную основу посадить. К тому же направление у нее другое, дизайнер она все-таки. А вот Юлька… Она меня и спасла от синяков. Только сразу предупредила, что с собой мазь не даст, только масочку – на лицо вечером наложить, а больше ничего и не понадобится, мол. И смотри-ка, не обманула!
Люся не могла поверить: Юлька – знахарка! Однако сияющая румянцем физия подруги побивала все сомнения.
– И все же… странная она девица, эта Юлька… У нее такой разный народ бывает, так почему ты думаешь, что она не могла свою хозяйку устранить с чьей-то помощью?
– Зачем?
– Если мы не знаем мотива, это еще не значит, что его нет, сколько раз повторять? А ты к ней поплелась! – не успокаивалась Люся. – Теперь она догадается, что мы возле нее крутимся. Додумается, что мы ее подозреваем.
– Люсенька! Да потому и крутится возле нее этот разный, как ты говоришь, народ. Синяки да ссадины ведь никого не украшают, и все те, кто их часто получает – по заслугам ли, по долгу ли службы, – уже тропинку к Юльке натоптали. А по поводу того, что Юлька заметит, как мы с тобой расследованием дела занимаемся… Поверь мне, даже если бы ее кто-то прямо убеждал, что мы детективы, она ни за что на свете не поверила бы. Ты на себя посмотри – ну какая ты сыщица? Так только… замочная скважина.
– Но ведь кто-то из парикмахерской может быть убийцей. Или связан с ним. Подожди-ка… Как… как ты меня назвала? Скважиной? Замочной? А ты на себя-то смотрела? – взорвалась Люся.
И неизвестно, что бы еще она наговорила любимой подруге, если бы не зазвонил телефон.
– Алло! Мамочка? – послышался в трубке счастливый голосок Ольги. – Ну как вы там? Не болеете? Как песики? Сучку еще не приводили? У Володи все в порядке?
– Я, конечно, не знаю, про какую сучку ты спрашиваешь, но какие-то девицы там твоего кобеля обхаживают, – буркнула Люся. – Нормально он себя чувствует, твой Володя! Правда, температуру ему не мерила, меня к нему не допустили.
– К… как, то есть, не допустили? Он что, в больнице? Мама! Немедленно сообщи мне, что с ним! – встревожилась Ольга. – Как он себя чувствует? Какая температура, какой стул, аппетит?
– Кто мне даст его стулья рассматривать? И вообще, что ты все – как Володя, как Володя? Откуда я знаю! Но, мне кажется, поживает он неплохо. Не могу я к нему попасть – кастинг у него. Он себе жену выбирает. Говорит, что срочно хочет завести ребенка, а поскольку я для этого не пригодна, то и разговаривать ему со мной особенно некогда.
– Подожди, мама! Что значит, ты не пригодна? Хотя да… Но я! Я-то пригодна! Как это он… что за кастинг без меня?! Я же самая настоящая жена! Значит, и матерью я должна стать!
– Господи, да какая ты жена, а уж тем более мать! – устало проговорила в трубку Люся. – Болтаешься невесть где, как цветок в проруби. Нет, ему серьезная женщина нужна. У него уже сидят четыре «беременные» претендентки, вот думает, из кого выбрать.
– Четыре? И все беременные? У них там что – эпидемия? – задумчиво спросила Ольга и отключилась.
Ночью Люся долго ворочалась в постели, никак не могла уснуть – ее обуревали думы. Сердце болело за легкомысленную дочь. Вот дура баба! В тридцать лет все еще гоняется за романами, а о том, что детей нет, голова у нее не болит. А природа такого наплевательства не прощает. Нет, вот только приедет, надо будет ее в какой-нибудь сарай запереть на девять месяцев с Володей… с этим садистом… С кобелем… Да ну их, в самом деле! Пусть сами думают!
Василиса тоже не спала. Она пялилась в потолок, и губы ее растягивала блаженная улыбка. Она сегодня промолчала и не рассказала Люсе самого главного. Выскочив от Юльки, Василиса Олеговна приметила дорогую темную иномарку – машина явно ползла за ней. Приглядевшись, Василиса узрела за рулем того самого поклонника, который приходил в парикмахерскую, да и еще кое-где на ее пути попадался. Хотелось думать – не случайно попадался. Поклонник упрямо смотрел на дорогу, но чувствовалось, что даму сердца из виду не выпускает. Васенька, забыв, что сегодня она не украшена макияжем, быстро подбежала к дороге и стала тормозить частников. Честно говоря, если бы не иномарка, она бы прошлась пешком – была нужда на такси тратиться! Однако упускать момент было преступно. Он понял ее – тут же подкатил и молчаливо распахнул дверцу.
– Мне тут недалеко, – объяснила Василиса адрес.
Изо всех сил она старательно делала вид, что не узнает гражданина. Тот игру поддержал. Всю дорогу они ехали молча. И только когда подкатили к ее подъезду, она будто бы невзначай воскликнула:
– А вон и мои окошки светятся! На третьем этаже, видите? Да нет, не те, которые слева, а вот эти, – терпеливо пояснила Вася. Ну надо же ей было хоть как-то указать поклоннику место своего обитания.
Люсе она про поклонника не рассказала ничего. Та, конечно же, сразу начнет говорить, что вокруг бродят стаи преступников и этот приятный молчаливый мужчина не кто иной, как вожак стаи. А какой он вожак? Надо было бы, он бы давно удавку на Васину шею накинул, так ведь не удавил пока! Нет, это только… любовь!
Утром Люся растолкала Василису ни свет ни заря – в одиннадцать часов.
– Вставай, Вася, у нас серьезная встреча.
Василиса вчера уснула поздно, поэтому сегодня мечтала понежиться в кровати примерно до полудня, но подруга настойчиво трепала одеяло, и поэтому пришлось вставать. Зато Люсе от подруги досталось ее отвратительное настроение.
– Где это ты такую куртку взяла? – подозрительно уставилась она на светлую курточку Люси.
– Так я ее еще для ресторана у Ольги взяла. С солидными людьми приходится работать, наша одежка не подойдет.
– А я в чем пойду? – поджала губы Василиса.
– Ты? Иди в своем, обычном. Можно будет сказать, что ты мой ассистент… Вася! Одевайся! Ты же знаешь, у Ольги нет твоего размера.
– А у Володи? Ты что, не могла спросить у зятя? Боюсь, я не смогу тебе сегодня составить компанию, – обиженно отвернулась к окну Василиса.
– Как хочешь, можешь сегодня отдохнуть дома. Только не забудь вывести вечером Малыша, приготовить ужин и запустить стиральную машину, нам уже давно пора постирать, тебе даже одеться уже не во что.
Нарисованная ею перспектива Василисе не улыбалась, поэтому она не стала больше капризничать, а быстренько влезла в старое обмундирование.
– Куда сейчас? – спросила она, как только подруги вышли из подъезда.
– К безутешному вдовцу. Кстати, он уже как-то был в эдаком звании. Его первая жена скончалась незадолго до его женитьбы с Анной. Еще бы узнать – от чего!
– Фу, как некрасиво! Мужчина в трауре, а ты его подозреваешь невесть в чем, – проворчала Василиса, демонстрируя дурное (явно из-за недосыпания) настроение. – Его наверняка уже милиция вопросами измотала, теперь вот мы появимся – здрассте! А если с ним что от расстройства случится? Не-кра-си-во!
– Нам о красоте особенно некогда раздумывать. Люди гибнут, – выдохнула Люся, и лицо ее стало как на плакате, взывающем о помощи жертвам голодающей Африки. Тут она поскользнулась на ровном месте, замахала руками и уже просто добавила: – Но ведь надо же нам как-то вперед в расследовании продвигаться! Вот тебя уже в подворотнях ловят, внешность уродуют. Причем пока ребятки тебя лишь попугали, а если всерьез возьмутся? Хотя я согласна с тобой – некрасиво получается.
– Нам некогда раздумывать о красоте, – дернув подбородком, непроизвольно повторила Вася Люсины слова, и подруги зашагали быстрее.
По указанному адресу дверь им открыла седоватая женщина приятной наружности.
– Нельзя ли нам увидеть Вячеслава Валерьевича? – потупилась Люся.
– Я думаю, сейчас не самое удачное время для визитов… – сурово начала женщина, но Люся ее перебила:
– Поверьте, завтра может быть поздно – у меня серьезные разработки по физике, которые не терпят отлагательства.
Женщина немного оттаяла и отступила от двери, пропуская гостей.
– Проходите в кабинет. У Вячеслава Валерьевича несчастье, а спасается он только работой. Вячеслав Валерьевич! К вам по работе!
Подруги вошли.
В большой темной комнате за столом сидел худой взъерошенный человек и не отрываясь глядел на мерцающий монитор компьютера. На экране, по мнению подруг, ничего интересного не было – какие-то цифры, буквы, графики. Во всяком случае, ничего, заслуживающего их внимания.
– Вячеслав Валерьевич… к вам пришли… – робко напомнила женщина.
Человек активно закивал головой, но от экрана не оторвался.
– Мы к вам за помощью… – решилась Василиса.
– Жутко интересуемся физикой, но вот кое-что ставит нас в тупик, – поддержала подругу Люся.
– Что, простите? – в первый раз взглянул на гостей хозяин квартиры. – Извините, я тут увлекся…
Женщина, видя, что ученый вполне уже в состоянии общаться с посетительницами сам, тихо выскользнула.
– Мы физикой интересуемся, – снова заговорила Василиса.
Еще по дороге Люся ее предупредила, что вдовец помешан на физических явлениях, поэтому она упрямо долдонила одно и то же, совершенно не зная, как вообще дальше поддерживать беседу.
– Замечательно! – уже с интересом слушал женщин Вячеслав Валерьевич. – Да вы садитесь, садитесь, очень любопытно будет побеседовать.
Люся заметно опечалилась – в физике она была не сильна, а как вывести ученого на откровенный разговор, все никак не могла придумать. Подруги притулились на высоких стульях и лихорадочно вспоминали хоть что-нибудь из школьной программы. Нет, они, конечно, попытались подготовиться, даже какую-то программу по телевизору посмотрели по ядерной физике, но как только погас экран, все услышанные ими умные научные фразы вылетели из их голов, не задержавшись.
– И чем же вы занимаетесь? У вас есть публикации? – горел глазами супруг погибшей.
– Вот по этому самому вопросу мы и пришли побеседовать, – напыщенно выпятила грудь Василиса. – Я тут на днях накропала научный труд… серьезная, кстати, работа получилась, двое суток сочиняла, ночи не спала… а меня, можете себе представить, совершенно не собираются издавать! Мне известно, что вы уже печатались. Так ведь?
– Ну… хм… – засмущался ученый. – У меня вышло достаточно много трудов…
– Вот! – вскочила на ноги Василиса, перебив его. – Видите! Вас издают! А меня никак не хотят! Скажите, а к кому вы обращались? Вы сами по издательствам ходите? И сколько платят? А стихи вы писать не пробовали?
– Подождите, – остановил скачущую гостью Вячеслав Валерьевич. – А что конкретно вы освещали? Какую тему? К какой области относятся ваши труды?
– Так к физике же! – возмутилась Василиса.
Ученый, похоже, стал что-то понимать, потому что поглядывал уже на гостей с подозрением. Люся, видя, что господин снова замыкается, принялась лопотать первое, что пришло в голову:
– Я вот тоже фанатка физики, но не однажды слышала, что эти ученые не переносят стихов. Прямо вот или стихи, или физика! А я еще и стихи пишу… Так как вы думаете, из меня может выйти настоящий ученый? Допустим, как вы?
– Я бы даже не так поставила вопрос, – вклинилась Василиса. – Вы любите стихи? Вы их вообще кому-нибудь читали?
– Я… я не понял, вы из газеты, что ли? – испуганно вытаращился физик и вдруг начал выкрикивать: – Я же просил! У меня горе! Меня нельзя тревожить! У меня жена умерла! Эти газетчики не имеют даже малейшего чувства такта!
– Да не газетчики мы, успокойтесь, – вздохнула Люся. И, поняв, что терять уже нечего, пояснила: – Мы – частные детективы и пришли как раз по поводу гибели вашей жены.
– Но… я не разрешал!
– А что делать? Ждать, пока преступники до вас не доберутся? – нахмурила крашеные брови Василиса. – Вы же – известный ученый! Рядом с вами такое произошло, а вы даже не желаете помочь следствию! Черт возьми! Ваша жена погибла, а вы, как улитка, прячетесь!
– Да я не прячусь! Не прячусь я! – вскочил уже и сам хозяин. – Или да, прячусь! Потому что если не буду, то сойду с ума! Вы этого добиваетесь? Чтобы отечественная физика потеряла мощную единицу в моем лице? Вы просто жаждете, чтобы я не выполнил своего предназначения, так, да?
– Если вы еще помните о своем предназначении, то до сумасшествия вам далеко, – подытожила Люся.
– Вовсе нет! Вы думаете, я не знаю, из-за чего задушили Аню? Думаете, не догадываюсь – из-за кого?
Подруги онемели.
– Ой, вот не надо так лупать глазками! Вы прекрасно знаете, что она погибла из-за меня! – понес, кажется, уже не понимая, что говорит, Вячеслав Валерьевич. – Потому что на мне проклятие! Да! Потому что и первая моя жена была так же задушена! Даже банты одинаковые! О, эти банты… Они меня всю жизнь преследовать будут… И нечего тут строить из себя младших научных сотрудников!
– А вы не расскажете, как именно погибла ваша первая жена? Как ее имя? – тихо спросила Люся.
– Имя? А у нее нет теперь имени! Какое имя у рока? У злой судьбы? Не знаете? А почему? Ха-ха! – прямо-таки бился в истерике ученый.
На дикий его хохот вбежала седовласая женщина и с силой вытолкала подруг из дома, гневно выкрикивая:
– А еще говорили – по науке! Ни стыда ни совести у людей! Вот сейчас милицию-то вызову!..
Сыщицы вышли из подъезда взопревшие, с красными щеками, как будто прямо в одежде отсидели сеанс в парилке.
– Вась, как некрасиво вышло, а? – не знала, куда деть руки, Люся. – Так переживает мужчина, а мы… прямо по больному…
– Ну а чего делать-то? Переживает он… – тоже чувствовала себя неловко Василиса. – Я, между прочим, и не стала бы заводить этот разговор, так ведь он сначала испугался, что его как «единицы» для науки не окажется. И вообще – мне показалось, что он больше о себе беспокоился, о своем спокойствии…
– А что он там такое говорил про рок?
– Я поняла, что у него и первую жену похоже убили – бантом. Вот он и думает, что это проклятие.
– Ох черт, – вспомнила Люся, – мне же Таракашин, супруг мой недоделанный, про этот случай рассказывал. Его знакомый Гришка…
– Да знаю, ты говорила, Гришка тот на машине милицейской работает.
– Вот-вот, он упоминал тогда, что бант ведет в страшное прошлое. Так и сказал – много лет назад тоже женщину убили, и тоже бант там присутствовал. Именно бант – главный штрих, а мы с тобой к змее прицепились! Бант! Их обеих бантом…
– И что ты хочешь сказать – убийца один и тот же, что ли?
– Не знаю, но… Ты же сама понимаешь – эти два убийства как-то связаны!
– А почему же тогда… Но… – мычала Василиса в раздумье.
Что-то ей казалось неверным, но она еще не могла точно сообразить, что именно.
– Значит… если это старая история и касается она только этого Вячеслава Валерьевича, то почему Анну убили в парикмахерской? Ну ладно, убить ее могли где угодно, но ты же помнишь, кто-то приходил из «Клеопатры» в милицию и сигналил о предполагаемой беде. При чем здесь «Клеопатра», не пойму!
– При чем, при чем… При том, что супруга этого физика там хозяйка, чего тут думать!
– И все же… Кто-то знал, что именно в это время она будет одна. Значит, получается, что это могли быть только девчонки-мастера? Только они знали, что она в тот момент там будет, – размышляла Василиса.
Подруги уже давно стояли на остановке. Возле них тормозил уже второй нужный им автобус, но они этого даже не замечали.
– А я вот что думаю, – швыркнула носом Люся. – Как раз девчонки и не могли этого сделать. О том, что Анна забирает выручку, мог знать кто угодно…
– Ты уже говорила.
– Да, я уже говорила. Но вот о том, что ты придешь на встречу с ней, знали только мастера. А скажи, зачем убийце свидетель в твоем лице?
– А может, они на меня хотели спихнуть злодейство.
– То есть предположим, что убийца – кто-то из девчонок. Значит, одной из них надо было скоренько закончить работу, вытолкать подруг, а потом поторопиться убить хозяйку, чтобы не попасться тебе на глаза, так?
– Но там еще времени уйма оставалась! – все-таки не соглашалась с возражениями Василиса.
– Да, это правда! Анна должна была прийти к шести, а ты на полчаса позже. А если бы ты раньше надумала прийти, скажем, в шесть пятнадцать или в шесть десять? То есть вы практически могли прийти в одно время. Кому надо было так рисковать, а? Девчонки бы не решились. А вот сторонний преступник, который не слышал о вашем уговоре, вполне мог наметить на это время убийство.
– Все равно у тебя нестыковочка получается, – фыркнула Василиса. – Смотри – Анна приходит собирать деньги к шести, и сторонний убийца намечает на это время преступление, потому что якобы она там будет сидеть одна. Так? А какого фига она там одна делать будет? Она же деньги-то у девчонок забирает! Ей же кто-то должен и деньги сдать, и кассу, а уж это-то он наверняка знает, зато о том, что Анна будет сидеть одна – меня ждать, он знать не может. И зачем ему свидетели-девчонки?
– Вот черт… – насупилась Люся. – Так как же тогда?
– Очень просто, – ни с того ни с сего откликнулся молоденький паренек с бутылкой пива. – Преступник мог просто поджидать в подъезде. И остаться для всех свидетелей невидимкой.
Подруги вздрогнули. Оказалось, в порыве вдохновения дамы весьма звонко рассуждали о преступлении, и сознательные граждане, стоявшие на остановке, просто не могли не принять участия в выстраивании версий.
– Ты бы это… ты бы пил свое пиво! – нервно огрызнулась Люся. – Ты еще маленький… девушек подслушивать. Мало ли о чем мы…