Откуда Алешка взял, что в ресторанах много всяких любителей живописи?
– Да, проверить надо, – задумчиво согласился Истомин. – Но это большая работа. Там тысячи единиц хранения.
– Легко, – предложил Алешка. – Танька сделает. Да, Тань?
– Если Лешка поможет, – усмехнулась Танька.
– Более-менее, – уклончиво согласился Алешка. – Но лучше Димка. Он у нас аккуратный. И трудолюбимый, так мама говорит.
– Вот что, ребята, – серьезно сказал Истомин, – не болтайте только об этом. Во-первых, это пятно на репутации лицея, и надо сначала в этом деле разобраться. А во-вторых, можно спугнуть похитителей. А это могут быть люди очень серьезные. Неспроста это все затеяно.
Он оказался более-менее прав, как выяснилось очень скоро…
Истомин и Танька проводили нас в вестибюль. Тут Алешка потоптался на месте и громко прошептал:
– А мне надо!
– Да вон туалет, – показал Костя.
– Я такой не люблю. Мне больше наверху нравится.
И не успели мы удивиться такой причуде, как Алешка уже поскакал на второй этаж.
Вернулся он довольно быстро.
– Ну как? – спросил Костя. – Порядок?
– Нормально, понравилось.
Когда мы расстались с нашими художниками и пошли к метро, Алешка вдруг стал еще более задумчив и вдруг остановился и сказал:
– А куда же Чашкин делся?
Я сначала не понял его, а потом до меня дошло! Когда мы впервые увидели картины «Мальчик на скейте» и «Биатлонистка», их автор был четко обозначен: Л. Чашкин. А на фотках, что нам прислал мистер Смолл, никакого Л. Чашкина не было. Там, так же как и на пейзажах, стоял «Неизв. худ. 11 л.»!
– Как же мы проглядели!
– Это вы проглядели, – сказал Алешка. – А я углядел, что в этой галере кипит какая-то работа.
Красиво сказал. Перевел бы еще.
Глава IV Грабители-любители
На следующий день нас все так же тревожили эти странные события, но очень скоро они поблекли и замаячили вдали. Потому что вечером к папе зашел наш участковый Гриша.
Гришей его, конечно, только папа называл. Ну, иногда и мама, когда сажала его пить чай. Потому что этот Гриша был очень молодой и неопытный. Правда, старательный и упорный. Он к нам (точнее, к папе) часто заходил – посоветоваться. И, конечно, папа ему всегда помогал и подсказывал, потому что и сам когда-то служил участковым. И знал, какая это трудная и ответственная должность.
На своей территории участковый должен охранять общественный порядок, контролировать неблагополучные семьи, где происходят скандалы и драки, держать под наблюдением подозрительные личности, работать с трудными подростками. Следить за тем, чтобы нерадивые взрослые не парковались и не выгуливали собак на газонах, чтобы не выпивали и не курили на детских площадках и в подъездах… Наш участковый как-то признался, что должностных обязанностей у него больше ста пунктов. И наш папа подтвердил, что настоящий участковый – это целое отделение милиции в одном лице. Он первым прибывает на место происшествия, обеспечивает его охрану, проводит первоначальные розыскные и следственные действия. Словом, он и опер, и следователь, и криминалист.
Он защитит обиженного, остановит злого, поддержит слабого. К хорошему участковому идут и в беде, и в радости. «Спасибо вам, Григорий Алексеевич, за сынка моего. После вашего с ним разговора парня не узнать. И школу не пропускает, и не грубит, и дурную компанию бросил!»
…Интересно, и чего же он опять к папе пришел? Мы с Алешкой вроде бы еще ничего такого не натворили, в нарушениях общественного порядка в нашем микрорайоне не замечены. Но послушать надо. Подслушивать – мы в этом давно уже убедились – не только интересно, но и полезно. Поэтому мы демонстративно уселись за уроки. Алешка даже, прижав уши ладонями, что-то забубнил – какое-то стихотворение. И как только дверь в папин кабинет плотно притворилась, мы разом пристроились к нашему «слуховому аппарату». Этот аппарат несложный, электроники в нем нет. Это просто небольшая дырка в стене возле пола. Нам когда-то меняли в квартире проводку, и эта дырка оказалась лишней. Мы ее заткнули поролоновой пробкой. Родители про нее очень скоро забыли, а нам она верно служит уже не один год.
Ложимся на пол, выдергиваем пробку и, стараясь не хихикать, слушаем, переглядываемся, мотаем на ус.
Ничего особо секретного мы не услышали, но речь шла об очень неприятной истории. Около нашего банка ограбили пенсионера. Когда на улицу, получив пенсию, вышел пожилой старичок и завернул за угол, к нему подошел «малой мальчонка» (так назвал его участковый) и жалобно попросил рублик на хлеб. «Папка бросил мамку, а мамка бросила меня». Пенсионер сердобольно достал бумажник… Откуда ни возьмись какой-то человек в маске волка выхватил бумажник и скрылся. Старичок за ним не побежал – все равно не догнать. А если догнать, все равно не отнять. Испуганный «малой мальчонка» тоже исчез… Вот такая отвратительная история.
– Да, – сказал папа. – Очень плохо, когда обижают стариков и детей. Но еще хуже, когда сами дети обижают стариков.
– Вы думаете…
– Да, конечно. Этот мальчонка там не случаен. Он, несомненно, соучастник. Кстати, потерпевший…
– Гражданин Сизенко, – подсказал участковый.
– Да, Сизенко… Он дал описание грабителя?
– Практически нет. Все произошло мгновенно, заметил только волчью маску. Ну и высказал предположение, что это был подросток, высокий и сильный. Но как был одет – не установлено. Прямо не знаю, в каком направлении розыск вести, – откровенно пожаловался дядя Гриша.
– На входе в банк ведь есть камеры видеонаблюдения?
– Да, прямо над дверью. Но, товарищ полковник, ограбление-то за углом произошло, там камер нет.
– Все равно – просмотрите запись. Они до этого наверняка вертелись перед входом, могли засветиться.
– Вы правы, я не сообразил.
– И еще, Гриша, учти, что сообщников может быть несколько человек.
– Почему вы так думаете?
– Вряд ли грабитель, выхватив кошелек, бежал и дальше с маской на голове. На него обратили бы внимание. И, кстати, случай пока единственный?
– Единственный пока. Заявлений такого рода пока не было. – И протяжно вздохнул. – Вот именно – пока.
– На вашей территории еще банки есть?
– Еще три.
– Возьмите их под наблюдение. Особенно в те дни, когда выдаются пенсии.
– Спасибо за консультацию, товарищ полковник. Извините за беспокойство. Завтра прямо с утра записи просмотрю.
В это время в комнату вошла мама с подносом – два стакана чая и сухарики.
– А что это вы на полу валяетесь? – спросила она. – Опять подслушиваете?
– Отдыхаем, – сказал я.
– Потеряли маленький винтик, – сказал Алешка. – А нам чай?
– Вам на кухне. – Мама отнесла поднос в кабинет и ушла на кухню.
А мы продолжили свой отдых в поисках маленького винтика. Но разговор двух полицейских уже завершался.
– Товарищ полковник, – услышали мы, – у меня к вам еще одна просьба. Я знаю, ваши дети очень наблюдательные и сообразительные. – Мы с Алешкой важно переглянулись. – Если вдруг они что-нибудь полезное увидят или услышат, дайте, пожалуйста, мне знать.
– Непременно, – хмыкнул папа. – У них и ушки, и глазки на макушке.
– Только накажите им, чтобы ни во что не вмешивались.
– Непременно, – пообещал папа. – Я им так накажу, что мало не покажется. Вы слышите, дети? – спросил папа.
Мы промолчали – правила игры надо соблюдать. Заткнули «прослушку», и когда полицейские вышли из кабинета, мы уже сидели за уроками. А Лешка, зажав уши ладонями, бубнил стихотворение: коня остановит, в избу войдет.
– Кто? – спросил его папа.
– Крышкин, – ответил Алешка.
Крышкин, может, и остановит коня, но нам от этого не легче. Алешка прямо забурлил. Возмутился, как море под штормовым ветром.
– Дим, а если этот пенсионер еще и ветеран войны? Который нашу Родину защищал. А теперь у него пенсию выхватывают!
– Ничего, дядя Гриша их разыщет.
– Это когда еще будет. Он, Дим, еще молодой и неопытный. Надо ему помочь.
– Ну да, мы-то с тобой опытные и пожилые.
– Ты что, не будешь мне помогать? – Алешка, наверное, больше удивился, чем расстроился. – Ты, между прочим, мой старший брат. Ты мне должен быть примером. А я должен на тебя равняться. И гордиться тобой…
Пошел черт по бочкам, теперь его, как горящего коня, не остановишь. Но тут в «избу вошла» Танька и сказала Алешке:
– Кончай воевать.
– Щаз-з! Я только начал.
– И с кем воюешь?
– Сейчас с ним, – кивнул в мою сторону (головой), – а потом еще со многими другими.
– А если по порядку? – Танька присела рядом с ним на тахту.
– Ты сначала порадуй маму, – непримиримо проворчал Алешка. – Руки помой, пообедай…
– Успею. В чем дело-то?
Услышав наш рассказ, Танька, конечно, сильно возмутилась, и мы приобрели в ее лице сильного и надежного союзника. К тому же решительного и толкового.
– Дим, – сразу же спросила она, – у тебя в классе крепкие ребята есть?
– Дим, – сразу же спросила она, – у тебя в классе крепкие ребята есть?
– А в каком классе их нет? У нас их даже двое – Никишов и Сельянов, которые вовсю занимаются всякими единоборствами.
– Этого мало, – сказала Танька, – человек шесть нужно.
– Наберем! – уверенно сказал Алешка. – Только свистнуть – и набегут.
– Не свисти, – сказал я.
– И не собираюсь. Пусть Танька свистит. Она у нас самая умная и обаятельная.
В общем, мы еще немного «посвистели» и решили, что завтра я соберу на стадионе подходящих ребят из нашего класса, и мы сформируем из них «группы захвата». И кому надо по тыквам настучим.
– А папа по нашим тыквам не настучит? – осторожно спросил я.
– А мы ему не скажем, – спокойно возразил Алешка.
– Ребята, – вдруг вспомнила Танька, – а картины? Так и бросим это дело?
– Успеем, – успокоил ее Алешка. – Никуда они не денутся. Ты только не забывай у этого швейцарца проверку делать. На бумажке записывай – что там еще пропало, всякие шедервы вашей гордости.
Все это здорово, только тогда мы и подумать не могли, что кражи картин и ограбления пенсионеров – это один преступный ядовитый клубок. И нам придется его распутывать, невзирая на змеиные зубы и хвосты…
На стадион я пришел первым. Там еще резвился Алешкин класс. Денек выдался ясный и солнечный. Поэтому гуляли от души: прыгали в яму с песком и спорили – кто дальше, бегали по буму и падали с него, висели сосисками на турниках, облепили шведскую стенку и визжали так, как только могут третьеклассники. В первом классе они еще тихие и застенчивые, во втором набираются сил, ну а в третьем этими силами уже пользуются. И воюют вовсю – и друг с другом, и с учителями.
Я пришел немного раньше, чем назначил нашим ребятам, поэтому уселся в «стекляшке» с учебником физики. Эти «стекляшки» у нас многострадальные. Как остановки троллейбусов, которые все время кто-то колотит и бездарно расписывает аэрозольными баллончиками. У нас на стадионе они тоже побиты и расписаны. Но сидеть тут очень удобно. Сиденья двойные, смотрят в обе стороны – на футбольное поле и на баскетбольную площадку и беговую дорожку.
Я достал учебник, раскрыл его, положил на колени и с интересом стал наблюдать, как наш Алешка тренирует на турнике Толстого Мальчика. Тот висел, как тряпка на заборе, пыхтел, как паровоз, и болтал ногами. Но подтянуться не мог. Алешка его подсаживал, что-то советовал и, похоже, обзывал всякими словами.
За всем этим цирком я не заметил, как у меня за спиной на другую скамью уселись два взрослых человека и продолжили свой взрослый разговор.
Сначала он меня не заинтересовал, даже мешал немного, а потом я начал невольно прислушиваться и насторожился. Потому что этот разговор вдруг коснулся моего младшего брата. Которому я должен быть примером. И защитником.
– Ты пойми, – говорил один дядька другому, – нужен совершенно неожиданный ход. На твои липовые картинки никто не клюет. И не клюнет. Все уже знают, что в этих делах ничего нового не будет. Нужен нестандартный, абсолютно новый бренд. И сразу – раскрутка. Все очень быстро, энергично. Реклама, распродажа, снимаем сливки и линяем. Подготовка уже ведется.
Ничего особенного я в этом не услышал. Два бизнесмена хотят «выкинуть на рынок» какой-то не очень добротный товар. Обычная история: раскрутка, бренд, распродажа. Деньги получены, фирма исчезает. И в другое время в другом месте проводится похожая операция. Мы много такого слышали от папы и его сотрудников. И давно знали, что схватить за жадные руки таких деятелей очень не просто.
И я спокойно листал учебник, не очень-то интересуясь разговором за моей спиной. И очень скоро пожалел об этом.
– Ты пойми, здесь главное не товар, а его создатель. Вот в чем золотая фишка. Что-то такое, что выходит из ряда вон. Вроде, например, пацана, который запросто глотает столовые ложки. Или умеет летать – пусть немного, невысоко, но умеет. – Тут он вдруг шлепнул себя в лоб. – Стоп! Кажется, есть гениальная идея!
– Это у тебя-то? – недоверчиво уточнил собеседник.
– Ну не у тебя же. Умного из себя не строй – все равно не получится. Следи за моими мыслями. – А его мысли вдруг перескочили на нашего Алешку, который в это время силился хоть немного подтянуть Толстого Мальчика к перекладине. – Это твой тюфяк там болтается? А кто с ним мается? Ну-ка я сейчас его на свою мысль протестирую. Эй, бамбино, ходи сюда. – Это он Алешку позвал.
А я уже насторожился, прямо скажу – к бою приготовился.
Алешка доверчиво и дружелюбно разжал руки. Толстый Мальчик тяжко плюхнулся на землю всей кормой.
– Слышь, дружок, – спросил дядька Алешку, – тебе смартфон нужен?
– Нужен, – глазом не моргнул Алешка.
– А скутер?
– Тоже. Но не скоро. На него права нужны.
– А что еще тебе нужно?
– Шифер. Но сейчас.
– Что? Какой еще шифер?
– Для дачи. У нас дом еще без крыши.
– Будет тебе шифер! Ты рисовать умеешь?
– Я и читать умею. И на лифте кататься.
– Столовые ложки глотаешь?
– С овсянкой – ни за что!
– За границу хочешь съездить?
– Щаз-з! Чего я там не видал? Я в одной Англии два раза уже был.
– А в Европе не был?
– Этот город меня не интересует.
Тут подошел Толстый Мальчик, и тестирование завершилось. Дядьки встали и пошли. Толстый мальчик ушел с ними. И они скрылись вдали. А до меня тогда не дошло, что двое из них – Чашкины.
Я уже было задумался над их разговором, но тут из школьного подъезда вывалилась шумная команда Андрюхи Никишова и направилась к нам.
– Ну чего, Димон, – спросил Андрюха, – какие проблемы? Здорово, Леха.
– Нужно очень нехороших людей про-учить, – небрежно сказал Алешка.
– Проучим. Где они?
Тут пришлось рассказать все с самого начала. Команда Никишова заметно увяла.
– И что? Дежурить возле банка?
– Нам это надо?
– И еще неизвестно – поймаем или нет.
– Вообще-то, это дело полиции.
Алешка надулся и запыхтел:
– Старых ветеранов грабят, а вам это не надо?
Андрюха тоже надулся, но тут появилась наша Танька.
– Привет, – поздоровалась она, улыбаясь, как нашей маме. – Вы уже договорились? Молодцы, ребята. Я так и знала, что вы смелые и отважные.
– И справедливые, – сурово нахмурился Никишов.
– Да мы их по кочкам разнесем, – пообещал Сельянов и сделал стойку.
– Без полиции обойдемся, – добавил Князев.
– Это твоя сестра? – тихонько спросил меня Никишов. – Вы родственники?
– Ага. Братья по оружию.
– Не слабо. – Никишов приосанился. – Когда начнем? Что будем делать?
– Сначала разведка, – сказала Танька. Она умеет заинтересовать. Разведка – это круто. – Нужно осторожно выведать в банках, когда они выплачивают пенсии, по каким дням.
– Не проблема, – кивнул Сельянов.
– А потом установить возле них дежурства.
– Точно! – опять Никишов. – Разделимся на три группы. Сколько нас? Восемь бойцов. Восемь на три не делится.
– А вот и делится! – врезался Алешка. – Три, три и… три!
– Не понял.
– Меня не считаете? – Алешка чуть не взвыл от обиды.
– Ты для этого дела еще мелковат.
– Зато вооружен! – И Алешка достал из ранца папин револьвер Шерлока Холмса.
– Ух ты! Настоящий?
– Почти, – сказал Алешка, направил револьвер в землю и нажал спуск. Грохнул выстрел.
Тут же из школы выскочил наш охранник и заорал:
– Опять?! Сколько говорено: на территории школы никаких петард! Чем грохнули?
– Конфетой, – откликнулся Князев. – Огнестрельной.
– Балбес! – И охранник скрылся. А Лешка убрал револьвер, считая свое участие в «группе захвата» решенным.
Но он зря воевал. Танька сказала, что контролировать надо только два банка.
– В одном банке все первые этажи здания заняты магазинами, мастерской, складом. Там везде камеры натыканы – грабители туда не сунутся.
В общем, мы все обсудили и стали расходиться по домам.
– Мы вас проводим! – в один голос заявили наши ребята.
И мы пошли всей гурьбой. И скажу честно: в такой компании идти приятно, чувствуешь себя в полной безопасности.
На несколько дней наша квартира стала чем-то вроде штаба по организации охраны пенсионеров. Родители, конечно, об этом не догадывались. Только мама как-то загадочно сказала:
– Что-то, Танечка, тебе мальчики стали часто звонить.
– Они в нее влюбились, – выручил ее Алешка. – Она все время руки моет. И фигуру бережет.
Но это пустяки. Следующее осложнение было опаснее. Опять явился дядя Гриша с таинственным видом.
– Товарищ полковник, во-первых, я просмотрел записи камер. Вы правы: засветились двое – малый пацан и крупный подросток.
– Их опознали? – спросил папа.
– Пока нет. Я их изображения отдал в отделение.
– Хорошо. Только не вздумайте вывесить эти фото на стенде «Их разыскивает полиция». Это их спугнет. Действуйте негласно. Что еще?
Дядя Гриша оглянулся, будто боялся, что его подслушивают, и доложил: