– Вы Джабраил?
– Джабраил. Так назвал меня отец.
– Садитесь.
В отличие от большинства водителей бородавчатый парень оказался малоразговорчивым и лишних вопросов не задавал. Он отвез Джабраила за город, в поселок Кяхулай, остановился перед металлическими воротами большого дома за высоким забором и просигналил. Залаяла собака. По голосу, еще из машины, Джабраил определил, что это кавказская овчарка. Вспомнился Алан и, естественно, хозяин Алана. Но предаваться воспоминаниям было некогда. Из калитки вышел волосатый приземистый мужчина, сам открыл дверцу, выпуская Джабраила.
– Отдайте Сереже паспорт. Он купит билет на самолет до Самары.
Джабраил отдал паспорт, не сомневаясь и зная, что, если Завгат что-то берется организовать, он все организовывает правильно, все просчитывает, вплоть до мелочей.
Бородавчатый Сережа уехал.
– В Самаре сами купите билет до Питера. Там пересядете на поезд, ночь, и вы в Москве... – На словах все выглядело просто. Хотелось бы, чтобы все было так же просто и в жизни. – В Самаре вас тоже встретят. Такая же машина, такого же цвета, номер «500». Запомните, не «600», а «500»...
– Это что, система знаков? – спросил Джабраил, не любя системы, потому что любую систему можно просчитать.
– Нет. Случайность, совпадение... Там разрыв между самолетами четыре часа. По аэровокзалу ходить опасно, в город ехать смысла нет. От Курумоча до Самары километров шестьдесят... Посидите в машине. Водитель ваш земляк, из Гудермеса.
Хозяин пропустил Джабраила за калитку первым. Чуть в стороне от калитки рвался с цепи мощный кавказец.
– Алан... – растерянно сказал Джабраил, в первую минуту спутав эту собаку с хорошо знакомым псом.
– Откуда вы моего Алана знаете? – удивленно и с подозрением спросил хозяин.
– Я только сегодня утром простился с Аланом своего друга в Гудермесе... Просто поразительно, как они схожи...
– Многих собак зовут Аланами, – согласился хозяин. – Пойдемте в дом, попьем чаю. Сережа вернется быстро. И отвезет вас. Как раз успеете на регистрацию.
– А почему нельзя здесь взять билет сразу до Питера? – спросил Джабраил.
– Мало ли кто выйдет на след этих документов. Пусть тогда ищут вас в Самаре. Или встречают в Москве поезда из Самары. Или документы чистые?
– Чистые документы у нас были только лет десять назад, – согласился Джабраил...
3
– Виталий слегка преувеличивает слухи о твоем непробудном пьянстве, – сказал Басаргин Дым Дымычу, протягивая через стол руку для приветствия. – Но мне почему-то кажется, что ты пришел с новостями. Честно говоря, не знаю почему.
– Потому что физиономия у него очень уж торжественная, – сказал Ангел.
– Есть новости, – подтвердил Дым Дымыч. – Я знаю, командир, что ты не любишь, когда мне приходится обращаться к своему прошлому, но иногда и это бывает полезно.
Прошлое у Дым Дымыча Сохатого было темным. Когда-то во время афганской войны старший лейтенант спецназа ГРУ Дмитрий Дмитриевич Лосев был «подставлен» ХАДом[13] вместе со своим командиром роты и после вынесения приговора военного трибунала в Ташкенте отправлен надолго в «места не столь отдаленные». После освобождения Дым Дымыч долгое время был связан с серьезными авторитетами уголовного мира и выполнял их заказы, используя свою подготовку спецназовца[14]. Порой и сейчас Дым Дымычу приходилось обращаться к своим старым связям за информацией, и Басаргин не приветствовал это. Не желая, чтобы прошлое Сохатого как-то всплыло в официальных документах.
– Если очень полезно, я согласен. – Басаргин печально глянул на отчет, который так ждут в Лионе, и отодвинул его в сторону, показывая желание слушать.
Дым Дымыч прошел в свой любимый дальний угол, где всегда сидел скромно, как мышь, подавая голос только в случае необходимости или когда обращались непосредственно к нему. В отличие от Басаргина он не любил ходить по кабинету, когда что-то рассказывал.
– Наш командир, насколько я помню, когда-то, в бытность свою офицером ФСБ, занимался диаспорами.
– Занимался, – подтвердил Александр Игоревич. – Только я от этих вопросов давно отошел и современную ситуацию не знаю.
– Именно к этому я веду речь, – продолжил Дым Дымыч. – А современная ситуация сильно изменилась. И вызвано это в первую очередь тем, что самих диаспор стало в Москве намного больше, и численность их членов выросла значительно. И продолжает расти... Особенно это касается выходцев из стран Юго-Восточной Азии. Все сильнее становятся китайцы и вьетнамцы. Между собой диаспоры по-прежнему продолжают поддерживать недружественные отношения, хотя рынки сфер деятельности и интересов, как и территориальные зоны влияния, давно уже поделены, тем не менее всегда кто-то ущемляет чьи-то интересы и права, и маленькие локальные войны становятся явлением довольно частым. Говоря честно, порядок здесь навести трудно. Пытались это сделать чиновники, но чиновники озабочены в первую очередь частным одноразовым интересом и, получив однажды сумму на счет, больше не мешают. Однако...
– Свято место, как мы все знаем, пусто не бывает, – перебил Сохатого Тобако.
– Андрей удивительно правильно читает мысли, – продолжил Дым Дымыч. – Вплоть до запятых, если в мыслях запятые, конечно, ставятся. Свято место пусто не бывает. Кто готов это место занять? Вернее, кому по силам это место занять?
– Криминалитету, – сделал вывод Доктор Смерть.
– Верно. Это у нас сейчас, как и в прежние годы, пожалуй, самая организованная составляющая государственного устройства.
– Перебарщиваешь, – поморщился Басаргин.
– Ничуть, – возразил Дым Дымыч. – Когда криминалитет повязан с государственным чиновничеством, он является именно составляющей частью государственного устройства, и от этого нам никуда не деться. А что дело обстоит именно так, мы знаем все. С этим надо или мириться, или бороться. Можно еще использовать в своих целях, как это сделал я.
– Ну-ну, послушаем.
– Недавно я встретил старого знакомца, он мне рассказал еще про одного старого знакомца, которому я некогда оказывал кое-какие услуги, и он обязан испытывать ко мне некоторую признательность. Этот знакомец, второй, сильно вырос в авторитете и занимается как раз вопросом регулирования миграционных процессов в Москве. То есть собирает дань с диаспор, которые должны принять новую большую группу. Причем дело поставлено на такой высокий уровень, что все главы диаспор с этой постановкой вопроса согласны. Я не совсем в курсе существующих взаимоотношений и истории вопроса, тем не менее знаю, что за эту дань сами руководители диаспор получают какую-то значительную помощь. И даже не противятся тому, что их земляки заносятся в специальную подробную картотеку, чтобы при случае можно было с кого-то за что-то спросить. Но это уже ментовский вопрос, и я в такие дебри забираться не собираюсь. Меня интересовало другое. Ожидается ли прибытие значительной группы из Чечни.
– Интересно, как ты сформулировал свой запрос? – поинтересовался «маленький капитан». – Ты, конечно, представился сотрудником Интерпола, а как иначе...
– Я документы Интерпола, понимаешь, дома забыл. – Дым Дымыч прокашлялся и продолжил: – И потому пришлось хитрить, хотя хитрить я, как человек прямой, не люблю... Этот человек помнит меня по прежним временам как достаточно крутого одиночку. Таким я и пришел к нему. Сказал, что один мой знакомец, чечен по национальности, некогда крупно «кинул» меня, не заплатив за серьезную работу, и смотался в Чечню, где я не мог его достать, поскольку он в боевики подался. А сейчас до меня дошли слухи, что он собирается в Москву как человек, попавший под амнистию. Настоящую фамилию чечена я не знаю, только «погоняло» – прозвище. Вопрос я сформулировал предельно просто: как мне узнать, кто приезжает и где мне этих людей можно будет посмотреть? И что вы думаете?..
– И что же мы думаем? – переспросил Доктор Смерть, не отрываясь от компьютера, тем не менее показывая, что и рассказ Сохатого слушает.
– Он вытащил из стола бумагу, пропустил ее через факс, чтобы скопировать, и выдал мне список. А как только ребята приедут, он сразу позвонит и скажет, где они остановились. Несколько человек приехать должны уже сегодня, вскоре.
Сохатый встал, вытащил из кармана лист бумаги, развернул и положил на стол перед Басаргиным.
– Вот, полюбуйтесь, десять человек...
Басаргин пробежал по строкам глазами и через Тобако передал бумажку Доктору Смерть.
– Сверь с нашим списком.
Доктор сверил со списком, открыв его на мониторе.
– Они.
– И мы точно узнаем, где их можно будет найти? – переспросил Александр Игоревич.
– Мне пообещали. Я не думаю, что этот человек обманет меня. Он ко мне относится вполне серьезно.
– Я бы на его месте относился еще серьезнее, – сказал Доктор Смерть. – Он тебя вводит в заблуждение, или его самого ввели в заблуждение. Сегодня ни один из этих людей приехать не может, поскольку они все еще сидят в одной общей камере в Гудермесе, и следствие занимается проверкой причастности каждого к серьезным преступлениям. Пока проверка не закончится, их даже домой, не то что в Москву никто не отпустит.
Басаргин пробежал по строкам глазами и через Тобако передал бумажку Доктору Смерть.
– Сверь с нашим списком.
Доктор сверил со списком, открыв его на мониторе.
– Они.
– И мы точно узнаем, где их можно будет найти? – переспросил Александр Игоревич.
– Мне пообещали. Я не думаю, что этот человек обманет меня. Он ко мне относится вполне серьезно.
– Я бы на его месте относился еще серьезнее, – сказал Доктор Смерть. – Он тебя вводит в заблуждение, или его самого ввели в заблуждение. Сегодня ни один из этих людей приехать не может, поскольку они все еще сидят в одной общей камере в Гудермесе, и следствие занимается проверкой причастности каждого к серьезным преступлениям. Пока проверка не закончится, их даже домой, не то что в Москву никто не отпустит.
– Тем не менее у меня такая вот информация, – сказал Сохатый. – Будем проверять, чья информация оказалась более правдивой.
– Дело в том, Дым Дымыч, что в Чечню сегодня вылетели генерал-майор Иванов из антитеррористического комитета, пара депутатов Госдумы и председатель только что созданного «Фонда поддержки и реабилитации к мирной жизни принявших амнистию боевиков». Вылетели с единственной целью – поторопить следствие и ускорить прибытие сдавшихся боевиков, которых председатель этого самого фонда обязуется трудоустроить в своей строительной фирме. Но даже при такой сильной поддержке следствие все равно будет еще некоторое время держать парней взаперти. Но даже если они и договорятся как-то на сегодня... Не ракетой же они полетят. На Красной площади, как ты знаешь, еще космодром не построили. Не успевают.
– Посмотрим, – упрямо сказал Дым Дымыч. – Посмотрим...
* * *Возможность «посмотреть» у Дым Дымыча Сохатого предоставилась почти через час, когда ему позвонили на мобильник.
– Слушаю... Так... – Дым Дымыч перешел из любимого угла за нелюбимый стол и придвинул к себе список. – Третий, пятый и шестой номера списка... Отмечаю... А адреса? Добро... Записываю... Спасибо... «Спасибо», как тебе, наверное, известно, означает «спаси тебя Бог»... Насчет остальных позвонишь? Хорошо. Буду ждать...
И он оглядел сотрудников подсектора с видом победителя.
– Трое уже прибыли. И есть адрес. Все трое в одной квартире.
Даже Басаргин от такого сообщения встал из-за стола.
– Ничего не понимаю. – Доктор Смерть с шумом задвинул под стол подставку с клавиатурой. – Я только что прослушивал телефонный разговор Хамзата Сулейменова. Это тот самый председатель фонда... Он в Грозном. И жалуется, что следаки тянут время.
– А трое уже здесь, – сказал Дым Дымыч.
Басаргин думал молча, потом попросил Доктора Смерть:
– Свяжись с Мочиловым, пусть он выйдет на Согрина. И пусть полковник добудет нам фотографии каждого. И копии документов.
– С документами у них там какая-то заморочка, – сказал Тобако. – Из-за документов все и тянется... Перед сдачей командир отряда отобрал у бойцов все документы, и они сдались без них.
– Тогда – как прибыли эти трое? – спросил Басаргин.
– Давайте думать, – предложил Сохатый.
– А что тут думать, – возразил Тобако. – Надо ехать и смотреть... Что за парни, откуда взялись, что собираются делать...
– Вот об этом я и хочу подумать. – Сохатый встал из-за стола, показывая готовность ехать хоть сразу.
– Не сразу... – сказал Тобако. – Сначала фотографии...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Маленькая тесная «каптерка» в казарме комендатуры превратилась в оперативный штаб. Просьбу полковника Мочилова о присылке фотографий полковник Согрин сразу передал майору Султанову, тот обещал поискать возможность сделать фотографии так, чтобы это не дошло до прибывших из Москвы «торопителей событий», и в самом деле уже через полчаса сам приехал и привез в комендатуру CD-диск и принтерную распечатку портретов.
– В прокуратуре попросил... Там тоже москвичами недовольны... Даже генпрокурору пытались звонить, но их не соединили. И все равно пожаловались хотя бы дежурному. Может, будет результат.
– Спасибо за оперативность. Могли бы просто сказать мне по телефону, что фотографии готовы, я бы вам в ответ сказал адрес электронной почты, и переслали бы из отдела. У нас здесь переслать неоткуда, – сказал Согрин. – Что вам мотаться туда-сюда.
Но майор, кажется, желал «мотаться». По крайней мере, это давало ему возможность попытаться узнать, как развиваются события не только здесь, но и в Москве, и своей активностью, как Султанову казалось, он оправдывает получение своего звания. По крайней мере, старался оправдать...
– Если пересылать генералу Астахову, то я, товарищ полковник, адрес помню...
– Нет, – отрицательно покачал головой сосредоточенный Согрин, рассматривая портреты, словно повторно фотографируя их. – Это для антитеррористического бюро Интерпола.
Султанов пожал плечами.
– Этим-то зачем? Все сдавшиеся, похоже, могут проходить только по местному розыску. Иначе они не сдавались бы... Интерпол – явная перестраховка...
– Московский антитеррористический подсектор сейчас работает вместе с Астаховым и, по просьбе генерала, частично подменяет действия вашей структуры. А трое из этой десятки, согласно данным Интерпола, уже прибыли в Москву...
– Все они здесь, – категорично возразил майор. – Не успели еще даже до дома родного добраться. Пока суд да дело, жены им в камеру угощение приносят, подкармливают чем могут. Лесные волки всегда голодные.
– Тем не менее, майор, трое из списка уже в Москве. Необходимо провести идентификацию и разобраться, кто там приехал.
– Закручивается дело?
– Да, похоже на то. Но надо постараться, чтобы оно не стало раскручиваться без нашего контроля. Наша с вами задача второстепенная. А основные события, похоже, должны развиваться там, в Москве. Хорошо еще, что в Москве, потому что Россия большая, и не везде есть возможность оперативного контроля.
– Я понял. – Майор согласился выполнять даже второстепенные функции. Главное, чтобы быть при непосредственном деле. – Давайте адрес, я отправлю сразу же. Сам за компьютер сяду, чтобы разговоров лишних не было. Здесь в отделе слишком много желающих перед московским генералом на цыпочках побегать.
Согрин посмотрел на Кордебалета, тот взгляд понял, написал адрес в блокноте и вырвал страничку.
– Вот. На всякий случай, майор, лучше дублировать каждый файл. Часто бывает, что не доходят. Месяц от месяца связь все хуже работает.
– Сделаю... Продублирую...
Майор ушел, но, не успели спецназовцы парой слов обмолвиться, как он вернулся, во всю физиономию улыбаясь.
– Забыл, товарищ полковник. Сейчас вам одежду привезут. На выбор. Половина, извините, из национального костюма. Подполковнику Сохно, мне кажется, очень к лицу будет каракулевая папаха.
– Мне больше к лицу абрекский черный головной платок, – мрачно ответил подполковник. – И по вкусу тоже...
* * *Одежду «сейчас» так и не привезли, а еще через полчаса снова позвонил майор Султанов и торопливо, серьезным тоном сообщил:
– Товарищ полковник, у нас «ЧП»... Теракт... Очень дерзкий и неожиданный... Пытались взорвать генерала Иванова с сопровождающими... В центре города установили фугас. Видимо, радиоуправляемый. Прямо в канализационном колодце. Но, как говорят, по ошибке взорвали фугас под машиной охраны.
– Еще новости приятные, – недовольно проворчал полковник. – Наша помощь нужна?
– Нет. Там спецы работают. И оцепление выставлено из состава спецназа МВД.
– Жертвы?
– Четверо солдат охраны и водитель. Фугас мощный... «уазик» такой удар не выдерживает. Остальные машины не пострадали. Но есть небольшой нюанс, на который я хочу обратить внимание...
– Я уже обратил внимание на ваше «как говорят». Слушаю...
– В генеральской машине вместе с сыном ехал Александэр Сулейменов, и направлялись они к нему домой. Хамзат хотел показать генералу и депутатам дом, где вырос. Это импровизация программы, изменившая маршрут следования, обсуждаемый заранее в отделе ФСБ. Но, значит, кто-то знал об изменении программы.
Согрин большой заинтересованности не проявил. Но на всякий случай решил, что общая обстановка в городе ему тоже важна.
– Вы на месте, майор, будете?
– Выезжаю сейчас же...
– Потом к нам загляните. Поделитесь впечатлениями.
– Обязательно, товарищ полковник...
* * *Теперь уже Султанов приехал через час с небольшим.
– Фотографии отправили? – первым делом поинтересовался Кордебалет.
– Так точно, товарищ подполковник. Отправил, продублировал, и только после этого на происшествие выехал. – Султанов положил на тумбочку перед Согриным какой-то пакет.
– Что это? – спросил полковник.
– Ксерокопия медицинской книжки Александэра Сулейменова. Наш сотрудник сходил в поликлинику.
– Неосторожно, – не одобрил Согрин. – Здесь свои местные нравы, и все друг другу друзья и родственники в десятом колене. Сулейменову могут сообщить, что его историей болезни интересовались в ФСБ, и он насторожится.