Но… - попытался возразить князь Илья и почувствовал, как на его плечо тяжело легла ладонь друга.
- Над тобой совершается Божий суд, – поднимаясь, сказал тот. - И, каким бы ни был приговор, прими его, как из руки Господней. Ну, а теперь - не говорю тебе: «Прощай!», говорю: «До встречи!». Не здесь, так там! – кивнул он головой туда, где над сводами поруба было небо. - Собственно, вот и все, что я хотел сказать и тем более, сделать.
Обняв на прощание друга, Радим вышел.
Почти тут же за дверью послышался голос первого охранника, заговорившего с внешней стражей. Второй охранник встал с лавки и перед тем как уйти, неожиданно бросил князю Илье свою законченную работу: лохматого, поднявшегося на задние лапы медведя.
Тот посмотрел на него и растерянно посмотрел в спину уходящего воина.
Очень искусная работа. Но главное – морда у этого, готового к нападению матерого зверя была… доброй.
5
Стас оглянулся и беспомощно посмотрел на Александра…
«Нет, ну так совершенно невозможно работать!» - услышав стук в дверь, возмутился, погруженный в работу Стас.
- Открыто! – крикнул он, но стук повторился, и ему пришлось вставать и идти самому открывать дверь.
Ожидавший встретить на крыльце кого-нибудь из паломников, он вдруг увидел перед собой как-то неловко переминавшегося с ноги на ногу Александра.
Приветливая улыбка сползла с его лица. Этот студент был неприятен ему. Но гость – есть гость и он, как можно вежливей кивнув ему, показал головой на вход:
- Входи, не заперто!
- Никак не могу привыкнуть, что в деревне люди не запирают двери! – прыгая через ступеньку, пожаловался Александр. - Я, собственно, на минутку, только скопировать, наконец, эту плиту.
- Жаль, вчера не пришел, - проводя его в свою комнату, - вслух пожалел Стас.
- Да у тебя народ был, не хотелось мешать!
- Ну и зря, - повторил Стас. - А то бы я еще вчера отдал Молчацкому диск.
- Зачем?
- Так мы ведь решили сделать точную копию плиты для спектакля!
- Тогда наоборот хорошо, что не пришел! – доставая из чехла фотокамеру, заметил Александр и зябко передернул плечами: - Представляю, чтобы тогда было, если бы у него еще и эту копию нашли!
- Ну и что? Глядишь, сразу бы все и выяснилось!
- А до этого?
Александр криво усмехнулся и, передразнивая голоса оперативников из телевизионных сериалов, прокричал: - Всем лежать! Лицом в асфальт! – Хотя… - задумчиво произнес он. – После этого ему и грима для избитого половцами беглеца не понадобилось бы!..
- Ладно! – остановил его Стас. – Давай сюда свою технику.
- А может, я сам? – осторожно предложил Александр.
- Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходят! – остановил его Стас, сам подключил телефон Александра к своему компьютеру, совместил их, настроил и сказал:
- Ну, а теперь показывай, где у тебя там плита?
Александр умело поработал с кнопками чужого компьютера, и на экране один за другим показались три снимка плиты.
- Есть, скопировано! – кивнул ему Стас, но тут Александр, словно по инерции, показал еще один кадр, и он вдруг прищурился: - Погоди! А это еще… что такое?
- А! – с деланным равнодушием махнул рукой Александр. – Не обращай внимания! Это так - личное…
Но Стас опытным взглядом компьютерщика успел разглядеть в мелькнувшем кадре что-то такое, что заставило его вздрогнуть, и пробормотал:
- Постой-постой! Это твое личное, кажется, и меня касается…
- Да не надо тебе говорят! – Александр сделал попытку отключить фотоаппарат, но как-то не очень настойчиво, и Стас без труда вернулся к заинтересовавшему его кадру.
Вернулся и замер. На экране любимого компьютера – в этот момент он был готов просто разбить его вдребезги - появилась фотография… целующихся Лены и Александра! Сомнений не было: ее светлые волосы, ее юбка, а главное – ее кофточка с очаровательными утятами…
Стас оглянулся и беспомощно посмотрел на Александра…
- Я же говорил, не следует тебе этого видеть… - уже решительно забирая свой фотоаппарат, словно извиняясь, пробормотал он. - Тем более у вас с ней серьезно. А у меня это с ней еще до твоего приезда сюда было!
- Что это? Что именно - было? – растерянно переспросил Стас и услышал тихое, но громче самого страшного удара грома слово:
- Как это что? Всё!
Александр недоуменно – мол, как это взрослый парень может не понимать таких очевидных вещей - посмотрел на Стаса и продолжил:
- Она, конечно, как обычно бывает, после этого, сразу в слезы, в упреки…Зачем, мол, ты это со мной сделал? Дескать, я другого, то есть тебя люблю. А это все так – солнце, небо, река, одним словом – затмение… И с тех пор просто видеть меня не может! Говорит, еще раз подойдешь, так просто убью!..
- Иди… - деревянными губами остановил его Стас.
- Что? – осекся Александр.
- Уходи… – повторил Стас. - Потому что я тоже сейчас не могу тебя видеть. Не могу и не хочу.
- Ну, ладно… Прости, конечно, я все понимаю…Тогда я и правда пошел! – почти на цыпочках направился к двери Александр и уже с порога, разрешая, наконец своему лицу проявить всю свою радость, крикнул: - А дверь-то на всякий случай все-таки закрывай! Бери пример с нашего завхоза!
6
- Ч-что? – только и смогла переспросить Лена.
« Так вот, что она имела в виду, когда говорила, что у нее было с Александром только разок! – мучительно размышлял Стас, бредя к Молчацкому с лазерным диском в руке. В медпункте того уже не оказалось. Мама Лены и Вани сказала, что после укола он пошел к студентам, и Стас, вздохнув, покорно пошел туда.
Никогда еще дорога от дома до бывшего пруда дорога не казалась ему такой долгой. Казалось, что ноги просто идут в обратном направлении.
Но мысли упрямо бежали вперед.
- «До чего же все глупо, бессмысленно и… невозвратно! И родителям уже позвонил… – вспомнив о вчерашнем звонке, с сокрушением покачал головой он. - И не того жаль, что позвонил, а их жалко. Будут теперь расстраиваться из-за меня, еще посчитают несамостоятельным и опрометчивым. И правильно посчитают!»
Впереди, показались храм и огороженная канатами площадка. Пора было принимать какое-то решение.
«Ладно, нужно быть великодушным! – решил для себя он и вздохнул. – Ведь Ленка, если разобраться - что с нее взять?.. Девчонка еще совсем, а тут красавец, спортсмен, настоящий Дон Жуан! Трудно было устоять против такого… Она, конечно хорошая, милая, славная… Но после этого мне уже ничего не надо! Ей, конечно, ни слова о том, что видел! Придумаю по ходу дела, что сказать… Но отношения надо разорвать, не медля, раз и навсегда. Плох тот хирург, который, как говорит отец, режет по кусочкам, жалея больного… Все. Решено. Только нужно все сделать как можно быстрее, чтобы не тянуть с этим делом…»
Стас резко прибавил шаг, и теперь уже дорога, наоборот, показалась ему как никогда короткой.
На площадке он быстро нашел Молчацкого и передал ему диск с фотографиями плиты.
- Стасик, что ты так долго, я уже вся просто изождалась! – радостно бросилась к нему Лена и осеклась, увидев его лицо: - Ой, а что это с тобою опять? Что-нибудь дома не так? Или… в Москве?
- Все нормально! – через силу ответил Стас, отвел Лену на шаг и, стараясь смотреть в сторону, каким-то чужим голосом сказал: - Вот что… Я тут подумал… И понял, что не смогу простить тебя. Ну, ты сама знаешь, за что! Так что, как говорится, прости и прощай…
Лена, опешив, смотрела на него. Губы ее еще продолжали улыбаться, но глаза уже наполнялись ужасом.
- Ч-что? – только и смогла переспросить она.
- Помнишь, на речке ты говорила, что виновата передо мной? – напомнил Стас. - Ну вот теперь оба и будем искупать твою вину!
- Да-да… Конечно, ты вправе поступить так, – пролепетала, начиная все понимать Лена и с робкой надеждой, посмотрела на Стаса: - Но разве из-за одного только случая можно вот так вот взять и разрушить все?
- Для кого, может, это и случай, а для кого… - Стас резко оборвал себя на полуслове и сказал: - А кольца нужно теперь будет вернуть Рите с Ником. Так сказать, за ненадобностью…
- Хорошо, я отдам… - покорно согласилась Лена и прошептала: - Так мне и надо!
- Ну, вот и договорились! – кивнул ей Стас и обратился к Молчацкому:
- Хорошо, я отдам… - покорно согласилась Лена и прошептала: - Так мне и надо!
- Ну, вот и договорились! – кивнул ей Стас и обратился к Молчацкому:
- У меня к вам просьба…
- Приказывай, командир! – видя, что со Стасом творится что-то неладное, тихо сказал тот.
- Я… не смогу теперь играть вместе с Леной, - с трудом выговаривая слова, сказал ему Стас. - Поэтому прошу роль Гориславы передать Людмиле! Или меня освободить от роли князя Ильи…
- Вот так номер! Вы меня ставите, как режиссера, просто в безвыходное положение! Другого князя Илью, я, конечно же, не найду, да и искать не стану! Но и Лена, как никто другой подходил на эту роль, и потом… - Молчацкий посмотрел на Стаса, на кусавшую, чтобы не расплакаться тут же, при них, Лену и осторожно спросил: - Может, у вас все наладится, и вы все-таки передумаете?
Стас с горечью усмехнулся и отрицательно покачал головой:
- Решение, как говорится окончательно и обжалованию не подлежит!
- Ну и пусть! Ну и ладно! – выкрикнула в отчаянии Лена. Она бросилась бежать, но вдруг обернулась и прокричала - Только роль эту я все равно буду учить! Всем назло! Вернее, на добро! И вообще с этой секунды ни одного слова не буду больше переиначивать!
7
- Ты что, с ума сошла?! – закричал Александр…
Александр, хорошо знавший по опыту, что раненное девичье сердце особенно податливо к сочувствию и ласке, подошел к хлопотавшей, у костра, Лене и спросил:
- Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе красная?
Лена промолчала.
Истолковав это, как многообещающий знак, Александр подошел поближе, заглянул в кастрюли и поинтересовался:
- О нас-то, как я погляжу, ты заботишься, а вот утята твои кормлены?
- Не твое дело! – всхлипнула Лена, и две ее большие слезинки упали в котел с супом.
- Смотри, опять суп пересолишь! – попробовал пошутить Александр.
- Не твое дело! – повторила Лена, будто позабыла все другие слова.
- Как это не мое? – деланно изумился Александр. - Ведь и мне же его есть! И вообще, - переходя на доверительный тон, принялся уговаривать он: - Не стоит тебе из-за него так расстраиваться! Да разве стоит он твоих слез?! От такой девушки разве отказываются? И тем более, от таких утят! – потянулся он рукой к кофточке Лены.
- Отойди, - хмуро предупредила его та, - а не то как огрею!..
- Что? Согрею?! – сделал вид, что ослышался Александр.
Обычно его шутки безотказно действовали на, казалось бы, самые неприступные сердца. Но Лена даже не улыбнулась.
Это только подстегнуло уязвленного таким равнодушием Александра к более решительным действиям.
- Ну хорошо, не хочешь ты, так давай я тебя пожалею, согрею! – предложил он, но едва приблизился к девушке, недвусмысленно протягивая к ней руки, как та и правда что есть сил ударила его тяжелым, еще бабушкиным, не то что современным – половником.
- Ты что, с ума сошла?! – закричал Александр и испуганно замолчал, увидев опять над собой все тот же половник.
- Уйди, сказала, пока не добавила! – срывающимся от злобы голосом выпалила Лена и предупредила: - А если еще хоть раз подойдешь, так брату скажу, тогда этот удар тебе поцелуем покажется!
- Вот тебе и «ути-ути»…
Александр, прижимая ко лбу платок, вернулся на рабочее место, подсел к сидевшей со страницами драмы на коленях Людмиле и попросил дать ему зеркальце.
- Держи! – достав из сумочки пудреницу, раскрыла ее та. – Для такого дела не жалко…
- Да-а… - сокрушенно покачал головой Александр, разглядывая свой лоб. – Ну и место для раскопок выбрал этот Владимир Всеволодович… А еще академик! Даже простого медного екатерининского пятака нет, чтобы к синяку приложить…Придется мне теперь летописца в клобуке схимника играть, и то низко голову опустив…
- Крепко досталось! – посмотрев на него, согласилась Людмила и приказала: – А ну постреляй немного глазами!
- - Как это?
- Да будет тебе кокетничать, словно не умеешь – вправо влево ими поводи!
Александр выполнил ее требование.
- Не больно? – заботливо спросила Людмила.
- Вроде бы, нет!
- Мутит?
- Тоже нет! – отрицательно покачал головой Александр.
- Значит, и сотрясения нет. До свадьбы заживет! – успокоила его Людмила. Но ее слова произвели на парня самое противоположное действие.
- Тьфу-тьфу тебе на язык! – испуганно замахал он на нее руками. - Уж лучше с синяком ходить, чем в самом расцвете молодых лет в ЗАГС!
- Как хорошо, что мы с тобой расстались! – вместо того, чтобы улыбнуться шутке, неожиданно вздохнула девушка. – Ведь у нас с тобой совершенно разные взгляды на жизнь! И жизнь поэтому смотрит на нас совершенно по разному…
- Да, и иногда, прямо скажем, косо смотрит…. Как, например, на меня сегодня во время разговора с этой сумасшедшей!
Он исподлобья посмотрел на девушку и спросил:
- А у тебя как со Стасом?
- Пока никак! – спокойно ответила та и усмехнулась: - Прежде, чем лезть в печку, надо хотя бы дождаться, чтобы она остыла!
Они посидели, помолчали, и правда, словно совершенно разные люди, и, наконец, Александр не скрывая разочарования и легкой зависти спросил:
- Ну, и что мы имеем в итоге? Я – всего один лишь этот синяк. Ты-то хоть роль себе получила!
- Лучше бы я ее не получала! – вздохнула Людмила и, не глядя, бросила в сумочку текст: - Вот у кого, действительно, сейчас и глаза болят, и мутит, так это у меня! Чувствую себя, словно в чужой одежде… Напрасно мы все это с тобой затеяли. Видно, не зря говорят в народе: на чужом несчастье своего счастья не выстроить!
8
- Как это? – не понял купец и взмолился…
Князь Илья снова лег и стал думать о том, как порою неожиданно все изменяется в жизни. Белое вдруг становится черным. Черное – белым… А иногда даже всеми цветами радуги. Правда, это уже не для него… С ним такое уже однажды случилось, только – наоборот. Когда все цветное и светлое в одночасье сделалось темным…
Первый охранник все время порывался ему что-то сказать, но удерживал себя и только с нетерпением поглядывал на дверь.
Наконец она открылась, но, судя по выражению на лице охранника, пришел совсем не тот, кого он ждал.
На пороге стоял невысокий полный мужчина, по лицу и одежде купец. Так оно и оказалось.
- Вот, - перекрестясь на икону, сказал он, назвавшись купцом Диомедом. - Должок тебе, князь, принес! Точнее, из уважения к его величине, правильнее сказать – долг!
- Какой еще долг? – не понял князь Илья.
- Как! Ты не помнишь?!
Купец мелкими шагами просеменил к нему и принялся объяснять:
- Три года назад я вез товар из Тмутаракани. Хороший товар. Дорогой. Настолько дорогой и хороший, что на него позарились лихие люди, следившие за мной от самого торжища и напавшие по дороге. Товар они отобрали. Меня уже хотели убить. Но, к счастью, ты тогда проезжал мимо. И, хотя твой отряд был куда меньше, разогнал их и приказал своим людям не трогать ничего из моих товаров, а самого меня отпустил с Богом. Вот я тогда и дал тебе слово, что десять процентов с прибыли от тех товаров – будут твои.
- Ну и что?
- Как что! Как что?! – опешил купец. - Дела-то мои пошли в гору! Товар продался с прибытком, тот прибыток дало новый, тот еще, еще… Словом накопилась такая сумма, что и назвать-то страшно… - словно в подтверждение своих слов, он оглянуся и зашептал: Сегодня я случайно увидел во дворе терема человека, который тогда был с тобой. Радимом его зовут. Он сказал мне, что ты тут, и вот я сразу здесь. А золото и серебро ты можешь получить по первому же твоему желанию!
- Да зачем мне они? – равнодушно пожал плечами князь Илья.
Охранник многозначительно кашлянул и отчаянными знаками принялся показывать пленнику, что не гоже отказываться от денег. Пригодятся, мол, пригодятся!.. Но тот только отмахнулся от него и устало сказал купцу:
- Оставь их себе…
- Как это? – не понял купец и взмолился. – Я русский купец, и никогда не присваивал себе чужого! И потом, князь, ты обо мне хоть подумай! Каждый шаг человекам неведом. А уж решение Божьего суда и подавно! Мало ли что с тобой будет завтра… И что мне, тогда всю жизнь – с такой тяжестью, как не отданный долг на душе ходить?!