У входа в зал ожидания Ляжечка остановился.
— Вам туда, — сказал он.
— А ты? — спросил Щукин.
— У меня билета нет, — проговорил Ляжечка, — меня не пустят. Но я еще не ухожу. Я тебя буду, так сказать, морально поддерживать. Я во-он там посижу — в кафе.
Николай оглянулся туда, куда указал Ляжечка, и увидел, что штатские с суровыми лицами рассаживаются вокруг одного из столиков.
«Ага, — подумал Николай, — инициатива гражданина начальника. Крепко тебя держат, Толик… Товарищ майор, после того как сам же и застращал тебя возможной карой за смерть Вероники, теперь боится, что ты когти рвать будешь, закончив свое дело… Не-ет, дорогой Ляжечка, такие уроды, как ты, ментам нужны. Поэтому они тебя до самой твоей смерти не отпустят. И сейчас ты не меня поддерживаешь, а, выполняя очередной приказ, сидишь под наблюдением у этих хмырей в штатском, которые, кстати говоря, и за мной тоже смотрят».
— Ну, давай, — сказал Николай. — Увидимся еще или нет?
— Нет, — качнул головой Ляжечка, — на паром сами пойдете. Если что вдруг — беги к стоянке. Помнишь, где я тачану свою оставил?
— Да, — кивнул Щукин.
— Вот я там буду, когда вы на паром пойдете — на всякий пожарный случай.
— Понял, — сказал Щукин. — Ну давай, покедова. Будь здоров, Толик, не кашляй…
— Удачи, — пожелал Ляжечка и, ссутулившись, пошел по направлению к кафе.
А Николай вместе со своей дамой направился в зал ожидания и, предъявив на входе билеты, уселся на свободное кресло, усадив Лилю рядом с собой.
Устроившись поудобнее и установив чемоданчик себе под ноги, Щукин посмотрел на часы.
— Полчаса осталось, — пробормотал он, — теперь спокойно бы дождаться начала посадки и… Того, кто за мной следить будет, я уже знаю в лицо — ну а он и не подозревает об этом. Штатские из кафе со мной на пароме явно не поедут. Мне остается вычислить — один майор будет на пароме или с подкреплением, а потом начинать действовать. А теперь — ждать.
* * *Того, что случилось всего через несколько минут, Щукин никак не ожидал. Металлический голос через динамики во всеуслышание объявил:
«В администрацию городской пристани поступила информация о заложенной бомбе в здании пристани. Просьба ко всем находящимся в здании спокойно, не создавая паники, покинуть помещение. Все рейсы временно отменяются. Повторяю…»
Хотя пассажиры все еще сидели на своих местах, раскрыв рты в ожидании повторения, будто надеялись услышать какие-то дополнительные сведения, Щукин уже вскочил с места. Он посмотрел в сторону кафе — и мимолетного взгляда ему хватило, чтобы понять, что произошло что-то незапланированное.
Приехавшие на черной «девятке» люди в растерянности повставали со своих стульев — так поспешно, что едва не опрокинули столик. Ляжечка, выпучив глаза и раскрыв рот, остался сидеть, видимо, от неожиданности потеряв способность двигаться.
«Ситуация изменилась, — мелькнуло в голове у Щукина, — это явно дело рук не милиции — вон как они удивились. Случайность? Вряд ли… Не верю я в случайности… Не бывает случайностей… Не может это быть случайностью — именно сейчас. Помнится, я думал примерно так, когда вот тоже на вокзале, только железнодорожном, ко мне два мусора подвалили, чтобы проверить документы. А перед этим я проснулся в постели рядом с мертвой Вероничкой. А после того как я убежал с территории вокзала (хотя, как сейчас я понимаю, меня вовсе не хотели поймать, только загнать, как охотники волка), была ментовская засада — и тачка Ляжечки. Стечение обстоятельств, думал я тогда. Идиот! И еще считал Ляжечку своим спасителем!»
Не рассуждая больше, Щукин прихватил свой чемоданчик, взял под руку Лилю и быстрым шагом направился прочь от своего места, но не к выходу из зала ожидания, потому что к выходу уже бежали менты в штатском, а позади них семенил Ляжечка, а к полуоткрытой двери служебного входа.
Николай уже добежал до двери, когда помещение пристани превратилось в единый бурлящий людской водоворот. Обезумевшие от страха граждане метались бестолково туда-сюда, мало что понимая и не внемля увещеваниям металлического голоса, который снова зарокотал в динамиках:
«Уважаемые пассажиры! Ситуация под контролем! С минуты на минуту ожидается прибытие милиции и саперов. Просьба всем сохранять спокойствие и эвакуацию производить только через установленные для этого…»
Истошный женский крик поглотил окончание фразы. Впрочем, Щукин и не слышал, что там говорит диктор. Он действовал по привычному принципу: если ситуация сложная и вы не в силах пока изменить ее — дождитесь удобного момента для импровизации.
Такой момент наступил.
Немного растерявшись вначале, Щукин теперь чувствовал себя как рыба в воде — менты в штатском были далеко, у самого входа в зал ожидания, безуспешно боролись с людским течением, стараясь пробиться к Щукину, который в это время уже втаскивал по-прежнему ничего не соображающую Лилю в темный коридор служебного прохода.
И вот они уже бегут по длинным и узким коридорам — мимо кабинетов с открытыми дверями, где суетятся обеспокоенные паникой сотрудники.
«Куда, интересно, я направляюсь? — спросил у себя Щукин и сам себе ответил: — А черт его знает! Главное сейчас — свалить отсюда подальше. Бабки при мне и телка при мне. Конечно, разработанный план летит к черту, но… что это был за план — когда я разрабатывал его, я больше полагался на импровизацию, слишком много ожидалось моментов, которые нельзя было предугадать. Зато сейчас мы играем на равных… Даже нет — у меня два козыря на руках… Вот только предчувствие странное меня гложет все-таки… А что, если эта бомба не плод воображения телефонных хулиганов, а действительно взрывное устройство, подложенное настоящими террористами, не имеющими ко мне и к Лиле никакого отношения…»
Додумать эту мысль Щукин не успел.
* * *Потому что, повернув на очередном повороте, остановился как вкопанный — и все мысли моментально вылетели у него из головы. И правда — как могли оставаться какие-нибудь мысли в голове, к которой приставлен черный ствол крупнокалиберного американского пистолета?
— Оп-паньки, — сказал Николай, инстинктивно крепче сжав в руке чемоданчик, и повернулся к Лиле, которую все так же держал за руку.
На лице девушки не отражалось ни удивления, ни страха — вообще никаких чувств. Она только чуть запыхалась и раскраснелась от бега.
Потом Щукин перевел взгляд на того, кто держал пистолет у его головы.
Несколько секунд пролетели в напряженной тишине.
— Ты кто? — с искренним интересом спросил наконец Николай.
Незнакомец — бритоголовый крепыш — молчал. Пистолет он держал твердо, но Щукин отметил в уголках его прищуренных глаз искорки страха.
«Молод еще, — сразу же определил Щукин, — нарвался на меня случайно, хотя ловил меня… но надеялся, что меня кто-то другой задержит. Теперь молчит, не знает, что делать… Ждет подкрепления. Интересно, кто он? Мент? На мента вроде не похож… Тогда кто? А если это?..»
— Тебе чемодан мой, что ли, нужен? — широко улыбаясь, спросил Николай.
Незнакомец молчал.
— Так на, возьми, — предложил Щукин, делая легкое движение вперед.
Крепыш немедленно отступил на шаг, не отклонив дуло пистолета от цели — лба Николая — ни на сантиметр.
— Не двигайся, — проговорил он.
— Может, я руки вверх поднять хочу, — сказал Щукин.
— Не двигайся, — повторил крепыш, — руки у тебя и так заняты. Нечего их поднимать.
Голос его звучал глухо и надорванно, но говоривший явно хотел показать, что он не новичок в таких делах.
Впрочем, как подумал Щукин, держался он молодцом.
— Как знаешь, — сказал Щукин, — я хотел, чтобы тебе удобнее было.
Николай широко улыбался, стараясь не глядеть в черное дуло. Незнакомец стал нервничать все больше: к нему на подмогу никто не шел, а Щукин вел себя более чем неестественно — какой нормальный человек станет лыбиться, если на него «пушку» наставят?
— Так ты кто? — продолжал допытываться Николай. — Из ментов или наоборот? А? Чего молчишь, как убитый? Это ведь не я на тебя, а ты на меня «ствол» направил… Из ментов, спрашиваю?..
— Мен… тов, — мелодично повторила вдруг Лиля.
Незнакомец вздрогнул, а Щукин с удивлением посмотрел на нее.
— Ого! — сказал он. — Заговорила! Представляешь, — продолжал он, обращаясь к крепышу, — молчала всю дорогу, как засланная, и вот начала говорить… Чудеса, да и только… Слушай, ты что — немой? Да нет, вроде только что говорил.
Позади крепыша раздался торопливый топот, он отпрыгнул в сторону, все так же держа Щукина на мушке, быстро обернулся и, узнав бегущих к нему, облегченно вздохнул.
Щукин же, напротив, помрачнел, поняв, что так просто он теперь сбежать не сможет. На смену уставшему уже крепышу спешили еще трое молодых людей достаточно крепкого телосложения, и глупостью со стороны Щукина было бы предполагать, что они не вооружены.
— Чего вы так долго-то? — прошипел крепыш, опуская свою «пушку» только после того, как в Щукина прицелились еще два черных дула. — Быстрее ведите его…
Один из подбежавших зашел сзади и толкнул Щукина в спину.
— А девчонку? — спросил он.
— Ты что — дурак? — рявкнул на него крепыш. — И ее тоже!
— А ну пошел! — зарычал тот, что сзади, и еще раз двинул Николая кулаком в спину. — Пошел вперед!
Стиснув зубы, Щукин пошел вперед — а что ему еще оставалось делать?
* * *Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Капитон просиял. Он даже рассмеялся — таким легким ему показалось то дело, из-за которого он весь извелся сегодня. Отсмеявшись, он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.
Ему ответили, как только отгудел первый сигнал.
— Алло? — проговорил Седой.
— Это из Питера, — сказал Капитон в трубку. — Узнаешь?
— Понял, что из Питера, — буркнул Седой, — по междугородному сигналу. Привет, Капа. Какие новости?
— Хорошие новости, — весело ответил Капитон, — можешь откупоривать шампанское. Нашли мы того, кто все дело… проворачивал. Он, наверное, и пацанов твоих положил.
— Лиля с ним? — отрывисто и быстро задал вопрос Седой.
— С ним, — ответил Капитон.
— Ништяк, — отреагировал Седой, и Капитон услышал, как тот вздохнул.
— Что дальше?
— А?
— Что дальше, говорю, делать?
— А ты не знаешь?.. Того, кого поймали… Ч-черт, сам бы хотел ему кишки выпустить, да боюсь, упустят его, пока перевозить будут, — уж очень он прыткий. Сам его кончай.
— Сделаю, — легко пообещал Капитон.
— А девчонку ко мне отправь, — скомандовал Седой, — да к моим пацанам приставь охрану — они сейчас слабые, раненые все-таки. Сколько хочешь охранников приставь, заплачу каждому в отдельности и тебе еще — за беспокойство, — сказал Седой, прекрасно зная, что Капитон, чтобы увеличить цену, вполне может отправить вместе с Филином и Петей целый батальон братвы. — Внакладе, Капа, не останешься. Понял?
— Секу! — сказал Капитон и, прикрыв трубку рукой, спросил у человека, стоящего возле двери комнаты: — Скоро?
Тот кивнул.
Тогда Капитон приблизил трубку к губам и сказал, обращаясь к Седому:
— Извини, говорить больше не могу. Ведут этого козла. Побазарю с ним немного, и надо сматываться. Кажется, небольшой шухер поднимается.
— Осторожнее там, — в голосе Седого явственно слышалось беспокойство.
— Не боись! — хохотнул Капитон.
Распрощавшись самыми вежливыми выражениями, предполагаемыми на этот случай, они закончили разговор. Как раз в тот момент, когда Капитон отключил свой телефон, в комнату ввели Щукина. Он шел все так же — в одной руке держа руку Лили, а в другой сжимая чемоданчик. Четверо вооруженных молодых людей следовали за ним.
— Оба-на! — проговорил Капитон, широко разводя руками, будто для объятий. — Вот так встреча. Как говорят — вот ты какой, северный олень.
— Привет, — поздоровался и Щукин, оглядываясь. — А где это я?
— В комнате матери и ребенка, — хохотнул Капитон, находившийся теперь в лучшем своем расположении духа. — Знаешь, были такие комнатки в советские времена в помещении каждого вокзала. Когда-то там и правда матери и ребенки сидели, а теперь в таких комнатках бляди клиентов обслуживают. Конечно, с разрешения администрации, с которыми они заработком делятся.
— Весело, — отреагировал Щукин, — и кто же меня обслуживать будет?
Четверо за его спиной онемели от неожиданности. Осекшийся на полуслове Капитон побагровел, но сдержался. Только сделал резкий знак рукой тому, кто стоял у двери, — тот пожал плечами и вышел, притворив за собой дверь.
— А теперь этой комнатки как бы и нет, — медленно проговорил Капитон, в упор глядя на Щукина. — Слышишь?
Щукин услышал тяжкие удары снаружи.
— Дверь заколачивают, — криво усмехнувшись, объяснил Капитон, — снова. Всей администрации вокзала известно, что эта комната не годна для эксплуатации из-за создавшейся здесь… аварийной ситуации. Пол типа проваливается или потолок. Или все вместе. Короче говоря, мои хорошие знакомые из здешних администраторов предложили мне именно этой комнаткой воспользоваться — сюда никто не заглянет, ни менты, никто… Даже если облава будет.
— Будет, — уверенно сказал Щукин.
— Все шутишь? — осведомился Капитон. — Нисколько ты не изменился, Колян, за все это время… Сколько мы с тобой не виделись?
— Да я не считал, — сообщил Щукин, разглядывая потолок, — невелико событие — повидаться с таким вонючим боровом, как ты… Помнишь, как ты меня кинуть пытался? И как после этого мусорам подметки лизал, чтобы они тебя отмазали от…
— Рот закрой! — взревел Капитон, искоса взглянув на четверку за спиной Щукина.
Те сделали вид, что ничего не слышали.
— Все шутишь, — продолжал Капитон, — да теперь дошутился. С каких пор ты, Колян, ссучился, а? На ментов работаешь? Своего старого приятеля продал? Седого-то? Наверное, много тебе заплатили — ты же специалист классный по всяким экстремальным мероприятиям, только вот не знал я, что ты по найму работаешь, а то бы сам тебя нанял… Жалко! — Капитон даже причмокнул языком вроде как от сожаления. — Менты тебя первыми перехватили. А это кто у нас? — он посмотрел на Лилю. — Это и есть та самая манда, из-за которой все веселье началось? А что это она такая тормознутая?
— Обдолбанная, — пояснил Щукин, — как валенок. Вмазывается постоянно чем ни попадя и ходит днем и ночью в коматозе… Так на чем мы остановились?
— На том, что я тебя нанять хотел, а тебя мусора перехватили…
— Кто меня перехватил и когда — не твое дело, — сказал на это Щукин. — А ты не боишься со мной тут базарить? Ведь в помещении мусоров полно, да еще, говорят, приедут — вместе с саперами.
— Что мусоров полно — это я знаю, — сказал Капитон. — Сюда они не сунутся — с администрацией у меня все схвачено и перетерто… А вот насчет того, что кто-то приедет с саперами, — это ты зря. Если кто и приедет, так те мне не помеха. Даже наоборот.
— А… — догадался Щукин. — Бомба в помещении пристани — твоя работа?
— А то как же? — довольно прищурился Капитон. — Ловко, а? Как говорится, быстрота и натиск. Простота — залог успеха. Так что ты меня не торопи, разговор у нас с тобой будет длинный и содержательный. А если вздумаешь рыпнуться…
И Капитон выразительно кивнул на четверку вооруженных.
Щукин не оглянулся на них.
— Ловко, — сказал он. — И что же ты теперь намереваешься делать?
— А вот увидишь, — загадочно сказал Капитон, — только сначала я должен кое-что проверить.
— Что? — поинтересовался Николай, но не получил ответа.
Капитон шагнул в сторону и приоткрыл небольшую дверку в углу комнаты — эту дверку Николай раньше не заметил. В комнате появилась девушка в обтягивающем свитерке и джинсах.
— Да, — сказала она, поглядев на Щукина, — это он. Это его я подвозила. Это из-за него, козлины поганого, меня в ментовку таскали.
— Спасибо, Анютка, — ласково проговорил Капитон, — свободна… То есть не свободна, а позови следующих и посиди пока там…
Девушка кивнула и исчезла.
— А у тебя самого методы ментовские, — негромко проговорил Щукин, — прямо очную ставку мне устроил.
— А что? — сказал Капитон. — Неплохие задумки неплохо и копировать. Но на твоем месте про ментов и тому подобное я бы не очень… распространялся…
— Мен… тов… — проговорила вдруг Лиля.
Молодые люди за спиной у Щукина вздрогнули. Сам Щукин усмехнулся.
— Что-то ее прорвало сегодня, — сообщил он Капитону. — Молчала, молчала… Два слова от нее слышал за все время, пока с ней вожусь, а сейчас… Так и прет из нее. И притом, что удивительно, на одну и ту же тему.
— А ты не беспокойся, — как-то даже ласково сказал ему Капитон, — недолго тебе ее общество терпеть осталось.
— А сколько примерно еще? — деловито поинтересовался Щукин.
— А пока ты окончательно меня из себя не выведешь и я не прикажу тебя пристрелить, волчина позорный, — сдержанно ответил Капитон. — Понял намек?
Щукин понял намек. Уж в его-то положении… Он замолчал — он и так слишком много наговорил Капитону.
Незаметная дверка снова приоткрылась, впуская в комнату матери и ребенка сразу двух новых посетителей — один держал перед собой забинтованные руки, что делало его вид несколько комичным, а второй и вовсе опирался на первого и был бледен.
Щукину лица этих людей показались знакомыми.
— Это он! — выкрикнул первый, с забинтованными руками. — Это он, сука, только он бороду сбрил! Ах ты, гнида, я тебе сейчас!..
Капитон едва успел прыгнуть на обезумевшего вдруг забинтованного и схватить его поперек туловища. На мгновение в комнате закипела сумятица, потому что забинтованный, хрипя и рыча, лез к Щукину, размахивая своими культяпками. Капитон изо всех сил пытался его удержать, а четверо молодых людей спорили — кому из них помогать шефу, а кому оставаться охранять Щукина.