Леди Элизабет - Элисон Уэйр 10 стр.


— Позволяю, — царственно разрешила она. — Я еду во дворец, так что вы должны сшить мне самое лучшее платье.

— Миледи, когда я закончу, вы превзойдете всех прочих дам! — пообещал портной, подзывая помощников.

Элизабет восхищенно уставилась на развернутые перед ней рулоны роскошной ткани.

— Нам нужно экономить, — встревожилась Кэт. — Мне положено определенное содержание… которого в свое время не всегда хватало.

Она поморщилась, вспомнив рассказы леди Брайан о героических усилиях, которые той приходилось прилагать, чтобы свести концы с концами после грехопадения Анны Болейн, когда король, казалось, забыл о своей младшей дочери. Впрочем, позднее он проявлял достаточную щедрость.

Портной поклонился. Ему было известно о неопределенном статусе Элизабет.

— Как насчет этого, миссис Чампернаун?

Он выложил отрез темно-зеленой тафты с золотым шитьем. Названная им цена казалась вполне разумной.

— Отлично сочетается с рыжими волосами леди Элизабет, — заметил он.

— Прекрасно! — воскликнула Элизабет, умоляюще глядя на Кэт.

— Хорошо, — сдалась гувернантка. — Все-таки особый случай.

В итоге, когда Элизабет прибыла в Хэмптон-корт, в ее багаже лежало роскошное платье вместе с подарками, которые она старательно, пусть и не слишком охотно, вышивала для отца, сестры, брата и новой мачехи.

Едва она прибыла в выделенные ей апартаменты, к ней пришла леди Мэри.

— Добро пожаловать, сестренка! — улыбнулась она, заметив, что Элизабет изрядно выросла со времени их последней встречи и утратила детскую полноту.

Присевшая перед ней в реверансе девочка держалась грациозно, и во всем ее облике чувствовалась новая гордость. И все же, напомнила себе Мэри, она оставалась маленькой девочкой, нуждавшейся в моральной опеке.

Пока Кэт распаковывала и раскладывала вещи Элизабет, Мэри присела у окна, слушая новости о жизни сестры, касавшиеся в основном уроков, щенков и сплетен прислуги.

— И еще я ездила к Анне Клевской в Хивер, — сказала Элизабет.

— В Хивер? — удивленно переспросила Мэри, глядя на Кэт.

— Принцесса остановилась там, сударыня, так было удобнее.

Мэри промолчала, поджав тонкие губы. Порой она сомневалась в здравомыслии Кэт. Чем меньше рассказывали Элизабет о ее достойной презрения матери, тем лучше.

— Ты встречалась с нашей новой мачехой, сестрица? — спросила Элизабет.

— Да, — осторожно ответила Мэри. — Ее величеству не терпится с тобой познакомиться.

— Она красивая?

— Красивая, — ответила Мэри. — Чуть позже я тебя к ней отведу. Она обещала послать за нами. Пока же тебе нужно переодеться, а потом мы пойдем в королевскую часовню на вечернюю молитву.

Опять молитвы, подумала Элизабет. Мэри не мыслила жизни без молитв. Элизабет уже помолилась утром и считала, что больше незачем. И все же она послушно позволила Кэт одеть ее во второе лучшее платье, из красного дамаста, а потом Мэри повела ее по бесконечным коридорам в часовню.


Покои королевы ярко освещались мириадами свечей в ветвистых канделябрах, в камине трещал огонь. В углу негромко играли музыканты. Когда Элизабет и Мэри присели в реверансе, от группы толпившихся в комнате дам отделилась миниатюрная фигурка и направилась к ним.

— Встаньте, миледи Мэри, миледи Элизабет, — произнес детский голосок.

Элизабет увидела перед собой невысокую, очень молодую пухленькую женщину в роскошном платье и драгоценностях, с каштановыми волосами, надменным взглядом из-под тяжелых век и полными губами. На руках она держала умильную собачку.

— Добро пожаловать, — сказала она, протягивая руку для поцелуя и едва не выронив собачку.

— Миледи Элизабет рада познакомиться с вами, мадам, — проговорила Мэри.

Несмотря на свой малый рост, Мэри была выше Екатерины Говард и выглядела, как показалось Элизабет, намного старше. Как странно — быть старше собственной мачехи!

— Вы очень милы, Элизабет, — молвила королева, заметив, что девочка не сводит взгляда с собачки. — Хотите подержать?

Она вручила Элизабет теплое пушистое существо. Девочка заметила, что принцесса Анна им улыбается.

— Мы собираемся поупражняться в танцах, — объявила Екатерина. — Вы обе можете к нам присоединиться. Дамы, будьте любезны! Мавританский танец!

Элизабет поспешно поставила собачку на пол. Женщины образовали два круга, и музыканты заиграли бодрую мелодию. Кто-то сунул в руку Элизабет пару кастаньет, и внезапно она оказалась среди танцующих, прыгая то в одну, то в другую сторону и каждый раз встречаясь с новыми партнерами. В эти моменты нужно было развернуться кругом и щелкнуть кастаньетами. Было невероятно весело, и она не понимала, почему каждый раз, когда она замечала в толпе Мэри, сестра бросала на нее неодобрительные взгляды. Маленькая королева с удовольствием порхала по комнате, смеясь до упаду, и остальные дамы тоже наслаждались танцем от всей души, но вдруг распахнулись двери и было объявлено о прибытии короля.

Танцующие низко присели, развернув по полу юбки. Король, большой и грузный, в просторном меховом плаще, тяжело опирался на трость. Элизабет встревожилась — настолько старым и больным показался ей всегда несокрушимый отец. И тем не менее он пребывал в приподнятом настроении.

— Встаньте, леди! — распорядился король, махнув рукой и направляясь к королеве. — Как дела у моей милой Кейт? — спросил он, целуя ее в губы и пожирая взглядом.

— Все хорошо, сэр, — ответила та. — Счастлива видеть вас.

Дожидаясь, пока отец не обратит на нее внимание, Элизабет подумала, что слова королевы не совсем похожи на правду. К тому же она заметила, что Мэри взирала на Екатерину с плохо скрываемым неодобрением.

Властно обняв молодую жену за плечи, Генрих повел ее к двум тронам на помосте. Элизабет смотрела, как они садятся; затем отец протянул руку и начал ласкать королеву, блуждая пальцами по ее щеке, шее, обширной груди, открытой в глубоком вырезе платья почти до сосков… Рядом с сестрой неподвижно застыла Мэри.

Екатерина подалась к королю и что-то прошептала. Улыбнувшись, тот пощекотал ее пальцем ниже подбородка, и она захихикала. Внезапно заметив дочерей, Генрих убрал руку с груди королевы и поманил их к себе. Мэри вышла на середину комнаты и присела в глубоком реверансе. Элизабет последовала ее примеру.

— Благослови вас Господь, дочери мои, — сказал Генрих. — Добро пожаловать во дворец. Сегодня вечером состоится большой праздник, который, уверен, вам понравится. А королеве, — он проникновенно улыбнулся Екатерине, — не терпится познакомиться с тобой поближе, Элизабет.

Екатерина жеманно улыбнулась, но было ясно, что мысли ее заняты совсем другим. Элизабет быстро смекнула, что совершенно не интересна новой мачехе, и подозревала, что Мэри чувствует то же.


Но Мэри было не так-то легко вызвать на разговор. Когда на следующий день они сели у нее играть в шахматы, Элизабет решилась наконец высказать свое мнение.

— Непохоже, что нашей мачехе есть до нас дело, — заявила она.

— Она очень молода, — отозвалась Мэри. — Ей предстоит многому научиться, чтобы стать королевой.

— Вчера она ни разу не обратила на меня внимания, — посетовала Элизабет. — Она вообще на меня не смотрела. Ей хотелось только танцевать и красоваться.

— Ее внимания требуют слишком многие, — ответила Мэри.

— Но я дочь короля! — напомнила Элизабет. — Я достаточно важна, и она не должна делать вид, будто меня нет.

— Может, ты и важна, но тебе следует поучиться скромности, — упрекнула ее Мэри. — Сестренка, королева обязательно пришлет за нами, и мы с ней какое-то время побудем.

— Тебе она не нравится? — настаивала Элизабет.

— Я этого не говорила, — резко ответила та. — Я едва ее знаю, и она из хорошей католической семьи. Пусть уж лучше королевой будет она, чем ставленница религиозных реформистов вроде принцессы Анны.

— Но мне нравится принцесса Анна! — возразила Элизабет. — Вчера вечером мы долго сидели вместе, и она подарила мне это. — Девочка в очередной раз залюбовалась драгоценным помандером, [7]висевшим у нее на шее. — И мне понравилось, как она танцевала с королевой. Надо было отцу так и оставить ее своей женой.

— Тихо! — шикнула Мэри. — Нельзя такого говорить, а то будут неприятности. И если пойдешь королевой, ты ее потеряешь! Играй внимательнее!

Глава 6 1541–1542

— Жаль, что мы не можем поехать во дворец на Рождество, — проворчала Элизабет, поддевая кусок жареной кабанины и лишь изредка бросая взгляды на разыгрывающих пантомиму шутов. — Мы в этом году вообще почти там не были.

— Это невозможно, миледи, — сказал сэр Джон Шелтон.

От внимания Элизабет не ускользнуло, как он переглянулся с Кэт. Что-то явно происходило, и она была полна решимости разобраться. По крайней мере, хоть какое-то развлечение. Толпы резвившихся во дворе Хэтфилда селян не шли ни в какое сравнение с великолепными пирами при дворе, и разочарование девочки не знало границ, когда приглашение так и не пришло. Уже наступил канун Рождества, и она знала, что дальше ждать нет никакого смысла.

— Это невозможно, миледи, — сказал сэр Джон Шелтон.

От внимания Элизабет не ускользнуло, как он переглянулся с Кэт. Что-то явно происходило, и она была полна решимости разобраться. По крайней мере, хоть какое-то развлечение. Толпы резвившихся во дворе Хэтфилда селян не шли ни в какое сравнение с великолепными пирами при дворе, и разочарование девочки не знало границ, когда приглашение так и не пришло. Уже наступил канун Рождества, и она знала, что дальше ждать нет никакого смысла.

— Мой отец болен, да? — внезапно спросила она Кэт.

Гувернантка, на розовые щеки которой падали отблески факелов, в смятении взглянула на девочку.

— Нет, миледи, полагаю, с ним все в порядке, — возразила она. — По крайней мере, мы ничего об этом не слышали.

— Но что-то ведь не так, — настаивала Элизабет, предчувствуя дурное. — Почему я не могу поехать на Рождество во дворец, хотя в прошлом году ездила? Я что, чем-то обидела короля?

— Вовсе нет, — ответила Кэт. — Вы тут ни при чем, дитя мое.

— Значит, дело в чем-то другом, — упрямо заявила Элизабет.

Кэт повернулась к сэру Джону.

— Придется ей сказать, — прошептала она.

— Подождите, — предупредил он. — Нам не давали указаний.

— Нет, — тихо сказала Кэт. — Королю сейчас не до этого.

— Что? — спросила жадно слушавшая Элизабет.

— Идемте со мной, — позвала Кэт.

— Разумно ли это? — покачал головой сэр Джон.

Нахмурившись, Кэт решительно повела Элизабет к открытым дверям. Порой приходилось взять дело в свои руки — ждать указаний из дворца можно было бесконечно долго.


Кэт усадила Элизабет на скамью в безлюдном большом зале. Все были во дворе, увлеченные дурачествами шутов и жаренным на вертеле мясом. В высоких многостворчатых окнах мерцали отблески пламени костра.

Кэт села рядом со своей подопечной.

— Вы правы, Элизабет, — сказала она, — кое-что действительно случилось, и, когда я вам об этом расскажу, вы поймете, почему не можете сейчас поехать во дворец.

Элизабет напряглась, не сомневаясь, что ее отец все-таки болен, ранен или вообще умирает, и приготовилась услышать дурное известие. Но, к ее удивлению, Кэт объявила:

— Все из-за королевы.

— Королевы? Она заболела?

— Нет, дитя мое, она впала в немилость, и даже хуже. Она серьезно согрешила и теперь сидит под домашним арестом в Сионском аббатстве.

— Что она сделала? — Элизабет смутно припомнился похожий разговор, случившийся много месяцев назад.

— Она изменила королю с двумя джентльменами, которых вряд ли можно так назвать, судя по их поведению. Понимаете, о чем я?

— Она… дала им себя поцеловать? — неуверенно спросила Элизабет, вспомнив, как ее отец целовал и ласкал юную жену.

— Не только, — сказала Кэт. — Между мужчиной и девушкой возможно куда большее, чем вы можете себе представить, невинное дитя.

В ее голосе прозвучали тоска и грусть.

— Мужчины, — продолжила Кэт, тщательно подбирая слова, — рождаются с корешком, а женщины — со щелочкой. Ну, там, внизу. — (Элизабет поняла и покраснела.) — Чтобы родился ребенок, корешок должен войти в щелочку, но подобное дозволяется лишь после свадьбы. Но, как говорят, королева поступила так с другими мужчинами, изменив вашему отцу-королю, которому должна быть верна.

— Как она могла? — выдохнула Элизабет, широко раскрыв глаза.

Она с трудом представляла мужчин и женщин, предававшихся столь странному делу после свадьбы, и ей тем более не хотелось участвовать в этом самой. Сама мысль о том, что отец занимается тем же с королевой, приводила ее в шок. Конечно, Элизабет лишь смутно понимала смысл слов Кэт, но они казались ей пугающими и крайне неприличными.

— И она сделала это с двумя джентльменами?

— Боюсь, что да, — ответила Кэт.

— С обоими сразу? — уточнила Элизабет.

— Господь с вами! — воскликнула Кэт. — Такие дела творятся наедине. Всегда!

— И теперь ее за это посадили под домашний арест? — с ужасом спросила Элизабет. — Что это значит?

— Это значит, что она не в тюрьме, но ее не выпускают из покоев, — объяснила Кэт.

— И она там надолго?

— Пока король не решит, что с ней делать, — медленно проговорила Кэт.

— Но ей же не отрубят голову? — дрожа, спросила Элизабет.

— Откровенно говоря, не знаю, — искренне ответила Кэт. — Будем за нее молиться.

Элизабет ненадолго задумалась.

— Мою маму предали смерти за то же самое? — спросила она мгновение спустя.

— Да, именно в этом ее обвиняли, но я в это не верю, и вам тоже не следует. Я убеждена: она ни в чем не была виновата.

— Но мой отец поверил, — возразила Элизабет.

— Против нее сочинили достаточно убедительные доказательства, которым поверили многие. Но она отважно защищалась на суде, и, как я вам уже говорила, ее врагам в итоге пришлось признать, что это был лишь повод от нее избавиться. И я нисколько не сомневаюсь, что ваш отец-король ни при чем. Это дело рук мастера Кромвеля, да упокоит Господь его душу, — именно он намеревался убрать ее и всех ее приближенных, ибо они стояли на его пути.

— Он был злой человек! — выпалила Элизабет.

После развода короля с принцессой Клевской она с радостью узнала, что государственный секретарь, обвиненный в ереси, отправился на плаху.

— Да, но он за это поплатился. Он совершил роковую ошибку, привезя в Англию принцессу Анну, чем навлек на себя гнев врагов.

— Он получил то, что заслуживал, — сурово заявила девочка. — Он убил мою маму.

— Не думайте об этом, — мягко проговорила Кэт. — Все равно ничем не поможет. Молитесь лучше за королеву и за упокой души вашей матери. И за Томаса Кромвеля, ибо в том состоит ваш христианский долг. А пока давайте праздновать Рождество. Жизнь слишком коротка, чтобы хандрить попусту!


— Боюсь, Элизабет, что у меня для вас плохие новости, — внезапно призналась Кэт.

Элизабет сидела в классной комнате за столом, который этим морозным февральским утром придвинули ближе к огню, и выписывала пером в тетради аккуратные буквы прописью. Она уже раньше заметила, что Кэт чем-то слегка подавлена, но думала, что гувернантка занята проверкой ее арифметических примеров.

Элизабет подняла взгляд, вопросительно и с тревогой взирая на Кэт.

— Вчера утром обезглавили королеву, — тихо сообщила та. — Ее обвинили парламентским актом в измене и приговорили к смерти.

Элизабет лишилась дара речи, пытаясь примириться с тем, что той пухленькой симпатичной молодой женщины, которая хихикала, когда король ласкал ее грудь, больше нет и что ее красивую голову жестоко срубили с шеи. Наверняка ей стало больно, пусть и совсем ненадолго, и еще было очень много крови. Девочка представила, как охваченная страхом юная королева неуверенными шагами приближается к плахе, а затем опускается на колени, в ужасе ожидая удара топора. Элизабет содрогнулась, будто только что снова обезглавили ее мать, Анну Болейн.

Почувствовав в горле комок, она порывисто встала и, прикрыв рот рукой, бросилась в уборную, где опорожнила желудок в каменный желоб. Там ее и нашла Кэт, дрожащую и растерянную.

— Тише, милая, — проговорила она, обнимая страдальчески всхлипывавшую подопечную.

Элизабет попыталась оттолкнуть Кэт, не желая, чтобы та видела ее такой, но горе и ужас полностью овладели ею, и, забыв, что она уже большая, восьмилетняя девочка, которой не пристало плакать, она уткнулась в плечо гувернантки и разрыдалась. Ее невыносимая боль передалась Кэт, по чьей щеке тоже скатилась слеза.


Имя Екатерины Говард больше не упоминалось. Ни Кэт, ни Элизабет не желали, чтобы тягостная сцена повторилась снова. Понимая, сколь глубоко повлияло на ее подопечную известие о судьбе покойной королевы, Кэт стремилась отвлечь Элизабет от мрачных мыслей веселыми историями, игрой в прятки и даже в снежки, когда достаточно подморозило. Они жарили маффины [8]на огне, играли в кегли в галерее и пели песни под аккомпанемент лютни или клавесина в исполнении Элизабет.

— Вы очень хорошо играете, — похвалила ее Кэт. — Собственно говоря, вы оказались столь способной ученицей, что я, боюсь, уже мало чему могу вас научить. Наверное, дитя мое, пришло время нанять вам учителя.

— Но мне нравится, как ты меня учишь, — возразила Элизабет.

— И мне нравится вас учить, — подхватила Кэт, — но я исчерпала свой скромный запас знаний. Довожу до вашего сведения, что я написала королю письмо с просьбой разрешить вам посещать уроки вместе с принцем.

— Правда? — обрадовалась Элизабет. Она жаждала новых знаний, к тому же ей очень хотелось побольше проводить времени с братом, которого она видела слишком редко. — Я поеду во дворец?

— Нет, моя юная леди, — улыбнулась Кэт. — Вы поедете в Эшридж или Энфилд, в зависимости от того, где сейчас живет принц. Ему скоро начнут давать первые уроки, и вам обоим будет веселее время от времени учиться вместе.

Назад Дальше