— Времени на хватило? — иронически повторила Марина. — Ну конечно! Его спасла Наташа, а теперь он действительно сочинит подходящее объяснение, только грош этому объяснению будет цена.
— Таша? Спасла? А она-то тут при чем? Или ты снова будешь уверять, что у них роман, несмотря на то как они себя сегодня вели? Они и не смотрели-то друг на друга!
— Ну надо же! — осекшись, с недоумением проговорила Марина. — А я думала, после сегодняшнего ты обязательно со мной согласишься.
— Соглашусь — в чем?
— В том, что у них… я, конечно, не знаю, каким словом это лучше назвать. Наташа влюблена в него без памяти, это точно. И, кстати, она его защищала куда умнее, чем Дашенька своего Дениса. Едва разговор касался Кирилла, Наташа тут же ловко нас отвлекала, и Кирилл успевал продумать ответ.
Вика, искренне попытавшись вспомнить сегодняшнюю встречу, констатировала:
— Да не было ничего подобного! Тебе почудилось.
— Было. Первый раз, когда обсуждали, что Кирилл заходил в подсобку. Кстати, если б не Галина Николаевна, окружающие бы об этом не узнали, сам он предпочел данный факт скрыть. Он якобы искал в подсобке дискету — довольно странное объяснение, в которое Талызин явно не поверил. И правильно сделал! Трудно предположить, что, поругавшись с Преображенским и пребывая в непривычной для себя ярости, Кирилл бросился не куда-нибудь, а на поиски малонужной ему дискеты, да еще в подсобку, где дискета вряд ли могла находиться. А находилась бы, попробуй ее там найди! Вот если б тебе, Вика, понадобилось отыскать в подсобке нечто маленькое, ты бы как поступила?
— Ну, обратилась к Тамаре Петровне.
— Вот именно! А Кирилл — тем более, он ориентируется за кулисами куда хуже тебя. Откровенно говоря, я бы не удивилась, если бы он бросился в подсобку просто для того, чтобы побыть одному и успокоиться, это куда более правдоподобно.
— Значит, так оно и было, — кивнула Вика.
— Да, но к чему тогда врать? Захотелось человеку уединения, он и уединился. Это, по-моему, неподсудно.
— Наверное, не хотел, чтобы его лишний раз связали с этой чертовой подсобкой. Ты забыла, ему ведь и так не повезло, именно он нашел там тело!
— Не забыла. Тоже странное объяснение — он, видите ли, направлялся в гримерку, а случайно попал в подсобку. Ладно, Талызин еще способен это проглотить, но никак не мы с тобой.
— Почему? — заинтересовалась Вика.
— Ты бы каким путем пошла в гримерку?
— Через сцену, конечно. Слушай, а точно! Мимо подсобки — это крюк.
— Вот именно! — удовлетворенно кивнула Марина. — Так что Кирилл целенаправленно шел в подсобку.
— И это доказывает его невиновность! — радостно выкрикнула Вика. — Если б он знал, что там лежит тело Преображенского, ни за что бы туда не пошел. Он же не дурак!
— Да, не пошел бы, если б не возникло подобной необходимости. Обрати внимание, первый человек, попавший на место преступления, имеет возможность уничтожить или подтасовать улики.
— Какие еще улики?
— А я почем знаю? Может, он вызвал Евгения Борисовича запиской и должен был эту записку забрать и уничтожить, а может, что еще. Вариантов множество, один другого правдоподобнее. Вот что действительно интересно, так это чем же Евгений Борисович так Кирилла допек. До тебя не донеслось никаких слов их ссоры?
— Нет. К сожалению, я застала уже результат. И зачем я тебе про ссору рассказала, дернул же черт… Наверняка есть самое простое объяснение, а ты выдумываешь всякие гадости.
— Ну предложи мне хотя бы один вариант этого самого простого объяснения, — потребовала Марина. — Только учти, чтобы вывести Кирилла из равновесия, требуется нечто достаточно серьезное.
Вика с готовностью напрягла воображение, однако безуспешно.
— То-то! — с торжеством констатировала жестокая подруга. — Единственное, что мне приходит в голову, это что Преображенский догадался об его отношениях с Наташей, только я не думаю, что это должно было сильно Кирилла задеть. Наверняка ему не впервой заводить романы на стороне.
— Господи, ну как тебе не стыдно! У человека несчастье — парализовало жену. Да еще ведь две девочки! И он обо всех о них говорит с такой нежностью, я всегда слушаю и восхищаюсь. Другой бы парализованную жену сразу бросил, а он ухаживает за ней и по-прежнему ее любит.
— Удивительно, как при столь сложных обстоятельствах он находит время на студию, — невинно заметила Марина.
— С женой иногда сидит сестра жены, — объяснила Вика. — К тому же старшая дочка уже достаточно большая, чтобы при необходимости проследить за матерью. Если б он заводил романы на стороне, так не рассказывал бы всем, что женат!
— Вроде бы да, — неохотно кивнула подруга, — и все-таки… Вот есть нечто неуловимое в поведении мужчин, привыкших к любовным победам, и в Кирилле я четко это чувствую. В том, как он подает мне пальто, как смотрит.
— Ты имеешь в виду, он подбивает к тебе клинья?
— Нет, что ты. Похоже, это у него уже на уровне условного рефлекса. Он и с тобою ведет себя аналогично. Кстати, Кирилл хотя и не красавец, но очень привлекателен — настоящий мачо.
— Ну, привлекателен. Это что, недостаток?
— С точки зрения сохранения верности парализованной жене — несомненно.
— Они с Денисом работают вместе, — вспомнила Вика, — так что, если бы Кирилл был из таких, Денис бы знал.
— А они работают вместе?
— Да. Наташа привела в студию свою подругу Дашу, Даша — своего жениха Дениса, а Денис — своего коллегу Кирилла.
— Тогда есть смысл осторожненько Дениса порасспрашивать. Хотя его может сдерживать мужская солидарность. Я даже и не представляю, как поаккуратнее подойти к этой теме.
— В каком смысле — поаккуратнее?
— Чтобы в глазах Дениса это выглядело легким трепом, а не наушничаньем. Впрочем, это не столь важно. Даже если Кирилл и не заводил романов на работе, в студии явно завел.
Вика скептически пожала плечами:
— И на основании чего ты делаешь такой вывод? Только потому, что Таша случайно перебила Талызина именно тогда, когда он задал Кириллу вопрос о подсобке?
— Не только. В самом конце, когда Талызин стал спрашивать Кирилла, спорил ли тот с Преображенским, Наташа опять-таки ловко увела разговор в сторону. Да, кстати! У тебя не сложилось впечатление, что котенка они с Кириллом подобрали вместе?
— Таша с Кириллом? Нет, конечно. При чем здесь Кирилл?
— А притом что, описывая котенка, Наташа обратилась к нему за подтверждением. А он, между прочим, в ответ цыкнул на нее не в самой вежливой форме, а она покорно стерпела. У меня впечатление, что он всеми силами стремится скрыть их связь, а она думает только о нем, забывая о себе.
— Честное слово, фантазии на пустом месте, — недоуменно констатировала Вика. — Если б что-то такое было, я бы заметила.
Марина улыбнулась:
— Вот яркий пример того, почему считается, что нельзя верить свидетельским показаниям. Сколько будет свидетелей, столько различных вариантов происшедшего. Кстати, разве Наташа живет не рядом с Домом культуры?
— Рядом.
— Тогда почему она беспокоилась о маршрутках? Помнишь, Талызин в очередной раз насел на Кирилла, и она туж же заахала, что пора расходиться, поскольку маршрутки ходят только до одиннадати?
— Ну, — с трудом нашлась Вика, — она беспокоилась не о себе, а о других.
— Вряд ли — она четко произнесла «мои маршрутки». Но даже если считать, что в этом вопросе я ошибаюсь, Кирилл все равно остается самым подозрительным. Его поведение кажется лишенным всякой логики — а это значит, мы просто этой логики не видим, поскольку не знаем о нем чего-то очень важного.
— Можно подумать, мы все всегда логичны!
— Даже в нелогичности есть своя логика — логика соответствия характеру.
— А я думаю, самая подозрительная — Галина Николаевна, — вернула подругу к конкретике Вика. — Вспомни, как она стала себя вести! Прямо мегера какая-то! Видимо, она жутко ревнивая. На Дашеньку кидается. Кстати, она ведь не призналась, что ссорилась с мужем, пока ее не припер к стенке Денис. А тогда выдумала, как и Сосновцев, нелепую отговорку.
— Нет, — возразила Марина, — ее отговорка мне не кажется нелепой. Она много лет прожила с Евгением Борисовичем и повидала немало его премьер. Не сомневаюсь, она прекрасно знает, к каком состоянии он тогда находится, как себя ведет. Она должна была привыкнуть, что в день премьеры он сам не свой и его слова не стоит принимать всерьез. Вот если б он продолжал настаивать на разводе после спектакля, тогда другое дело, у нее был бы повод тревожиться, а так… Ее объяснение вполне согласуется с логикой ее характера. Кстати, в день премьеры «Короля Лира» Преображенский тоже что-нибудь выкинул?
— Не помню. Но спектакль прошел удачно. А, помню! Именно тогда он начал атаковать бедную Дашеньку. Но все-таки ты зря все усложняешь. Галина Николаевна убила мужа из ревности — самое обычное дело. Или Сосновцев из-за махинаций. А больше некому!
— Не помню. Но спектакль прошел удачно. А, помню! Именно тогда он начал атаковать бедную Дашеньку. Но все-таки ты зря все усложняешь. Галина Николаевна убила мужа из ревности — самое обычное дело. Или Сосновцев из-за махинаций. А больше некому!
— Счастливая ты, Вика, — не без зависти заметила Марина.
— Почему?
— Потому что ты совершенно искренне считаешь, что наиболее приемлемый для тебя вариант и обязан оказаться правдой. Тебе не хочется, чтобы виноват был кто-нибудь из членов студии, поэтому ты выбрала тех двоих, которые имеют к ней наименьшее отношение.
— Я их выбрала вовсе не поэтому! Просто они кажутся мне самыми подозрительными. Нет, они мне кажутся единственными подозрительными!
— Вот потому я и говорю, что ты счастливая. Я была бы очень рада, если б мои выводы зависели от моего желания. Только, к сожалению, некоторые вещи лезут в голову, хочешь ты того или нет.
Вика, глубоко вздохнув, тихо произнесла:
— Нет, Марина, ты не знаешь. Мне тоже иногда лезет в голову, хочу я того или нет. Я вот все думаю…
Марина глянула выжидающе, и Вика поспешно объяснила:
— Только ты не делай пока из этого выводов — может, мне почудилось. И вообще, человек может по-всякому реагировать на… Ну, короче… Только не смейся надо мной, ладно? Знаешь, сегодня меня очень удивила Тамара Петровна. Ух, выложила, и стало легче! Нет, не удивила, а… даже слова не подберу. Я почему-то все время на нее раздражалась. Может, просто нервы?
— Нет, — после короткой паузы отреагировала собеседница, — это не просто твои нервы. Я опасалась касаться этой темы, но раз ты сама начала… Извини, если это прозвучит невежливо, но у тебя с Тамарой Петровной нет каких-нибудь… ну, не вполне законных секретов?
Виктория Павловна недоуменно потрясла головой:
— Не вполне законных секретов? Ты что имеешь в виду? А, наверное, то, как мы выплачиваем ей премии?
— Какие премии?
— Ну, у Сосновцева на наш кружок реально имеется две ставки — моя и еще одна, якобы для подсобного рабочего. Ее он берет себе, хотя, по большому счету, должна получать Тамара Петровна. Но иногда с этой ставки мне удается выцыганить у Сосновцева для нее премию. Все это незаконно, но наш директор такой жук, что, отними у него эту ставку, рассвирепеет и тут же нас прикроет.
— И большая ставка? — полюбопытствовала Марина.
— Да нет, конечно!
Марина брезгливо поморщилась:
— Больше всего на свете не люблю в мужчинах мелочности. У самого денег куры не клюют, а он отбирает у пенсионерки какие-то жалкие гроши. Отвратительно! — И, сменив тон, она добавила: — Но я имела в виду другое. Тамара Петровна обращалась с тобой сегодня как будто вы вместе что-то такое затеяли. Это не так?
— Что затеяли?
— Нечто, что надо скрывать от окружающих, но что сама Тамара Петровна вполне одобряет. Вообще-то, она обычно держится с тобою довольно почтительно и, уж несомненно, уважительно. Она человек того поколения, у которого в крови соблюдение субординации. А вот сегодня она не только не чувствовала дистанции между вами, а скорее наоборот. Ну вот она как будто бы все время тебе подмигивала, понимаешь?
— Это уж ты на нее наговариваешь, — вступилась за любимую сотрудницу Вика. — Вовсе она мне не подмигивала.
— Я сказала — как будтоподмигивала. Психологически, а не физически, если так можно выразиться. И мне интересно, имеются ли для этого основания.
— Основания? Не знаю. По-моему, как было раньше, так и сейчас. Ничего же не изменилось!
— Кое-что изменилось, — уточнила собеседница. — Убили Евгения Борисовича. Слушай, а ты в день премьеры не видела ничего особенного, что было бы связано с Тамарой Петровной? Например, Талызин обратил внимание, что она надолго уходила с банкета, а она уверяет, что была в туалете. Ты ее не встречала в районе подсобки?
— Да нет, по-моему. Ну не помню я! Я же не думала, что все это будет важно. Я пьяная была.
— Да, только Тамара Петровна может не догадываться, что ты не помнишь. Предположим, она ходила в подсобку и, выходя, наткнулась на тебя. Она боялась, что ты выдашь ее следствию, а ты не выдала. Поэтому она уверена, что ты вполне одобрила совершенное ею убийство и вы почти соучастники. Вот она и ведет себя с тобой как с соучастницей, а не как с руководителем. Но ты-то ни о каком соучастии не догадываешься, поэтому ее поведение тебя раздражает. Логично?
— Ты, кажется, обещала не делать из моих слов никаких плохих выводов, — укоризненно ответила Вика.
— Ничего я такого не обещала! Как я могу не делать выводов, если они напрашиваются сами? Ладно, не хочешь, чтобы убила она, предлагаю другой вариант. Она, как и ты, видела, что Кирилл после ссоры с Преображенским в гневе побежал в подсобку. Как и ты, она решила его не выдавать, потому что убийство Преображенского представляется ей не преступлением, а делом благим и правым. Вот эта ваша общая тайна и создает у нее ощущение сопричастности.
— Я вовсе не считаю убийство Преображенского делом благим и правым!
— Тогда почему скрываешь от Талызина то, что знаешь про Кирилла?
— А потому, что не хочу создавать неприятности ни в чем не повинному человеку. А, кстати! Ты ведь тоже скрываешь, разве нет?
— Но я же его не видела.
— Все равно, ты знаешь от меня — какая разница?
— Ты права, — не без удивления кивнула Марина. — Я действую из тех же соображений — не хочу неприятностей ни в чем не повинному человеку. Только этот человек — ты, и я твердо знаю, что ты ни в чем не повинна.
— А я твердо знаю, Кирилл тоже не виноват. И Тамара Петровна… и остальные. И вообще, это было не убийство, а несчастный случай!
— Следователь считает иначе.
— А надоел мне этот чертов следователь! Тоже, как ты, выдумывает всякую гадость. Ну, тебе еще позволено, ты автор, но он-то — серьезный человек, из прокуратуры! Сил моих с вами больше нет…
Раздраженная, Вика отправилась спать. Однако спалось ей плохо, поскольку терзали неприятные мысли, внушенные вредной подругой. В словах о том, что поведение Кирилла весьма загадочно, имелся определенный смысл. Впрочем, скорее всего, тут было какое-нибудь самое невинное объяснение. Вот бы додуматься до него самой и выложить результат Маринке. То-то она бы поразилась, а может быть — даже восхитилась! Неожиданно Виктория Павловна сообразила, каким образом этого проще всего добиться. Окрыленная удачной идеей, она, наконец, спокойно заснула.
* * *
На следующий день, примерно вычислив время возвращения Кирилла с работы, Вика отправилась к нему домой. Она никогда там не бывала, однако адрес знала. Ну действительно, как естественнее всего поступить, если тебе надо выяснить что-то о человеке? Взять да у него спросить, правда? Впрочем, Вика в душе подозревала, что Марина по своей привычке усложнять элементарные вещи вряд ли одобрила бы такой подход. Значит, незачем ставить ее в известность заранее, надо сперва сделать, а потом уже рассказать.
— Кто там? — весело осведомился женский голос.
— Виктория Павловна. Я руковожу театральной студией, куда ходит Кирилл. Он дома?
Загромыхали замки капитальной двери, и через некоторое время она отворилась. На пороге стояла женщина лет сорока — очевидно, сестра жены. Наметанным глазом Вика определила, что лишнего веса в ней не меньше двух десятков килограммов. При подобной фигуре яркий спортивный костюм, обтягивающий жировые складки, вряд ли был правильным вариантом — свободный халатик куда лучше скрывал бы недостатки. Однако дама, похоже, ничуть их не стеснялась. Она вообще не блистала красотой, зато казалась спокойной, уверенной и доброжелательной.
— Проходите, пожалуйста, Виктория Павловна! Очень рада вас видеть. Знаете, по рассказам Кирюши я вас именно такой и представляла.
— А, — произнесла Вика, не в силах понять, сделан ли ей комплемент или наоборот.
Квартира ее несколько изумила. Во-первых, три огромных комнаты в сталинском доме, плюс большой коридор, плюс холл. Во-вторых, все это явно после евроремонта. В-третьих, мебель словно с фотографии из гламурного журнала. Короче, кто б мог подумать, что Кирилл при его сложных жизненных обстоятельствах так хорошо обеспечен?
— Меня зовут Ольга Михайловна, — представилась сестра жены. — Лучше просто Оля.
— А я тогда просто Вика.
— Хотите чаю? Или кофе? Кирюши пока нет, но мы вполне можем начать без него. Смотрите, какой у меня сегодня торт!
Оля, проведя гостью на кухню, откинула крышку с коробки и продемонстрировала нечто, обильно украшенное кремовыми розами.
— По мне, чем больше крему, тем лучше, — пояснила она. — Но, если вы не любите, вам выберу кусочек попостнее. Тортик хороший, из «Метрополя».
— У вас сегодня какой-то праздник? — догадалась Вика.
— Нет, — засмеялась собеседница, — вовсе нет. Просто люблю я, грешница, сладкое, вот каждый день и покупаю. Для фигуры, конечно, вредно, но я решила на это плюнуть. Ну не отказывать же себе во всем?