– С пиявками, – добавил Алешка. – У них к вечеру такой славный аппетит.
Ван Ваныч поежился:
– А эта вода в ведрах для кого?
– Для вас.
– А шампунь принесли?
– От собачьих блох, – сказал Алешка. – Вы, наверное, их в будке набрались.
Кому, конечно, было здорово, так это понятым. Они так на все это смотрели, так слушали, будто хотели запомнить наизусть. И потом ходить по дачным поселкам, по окрестным деревням и рассказывать в каждом доме, в каждом дворе, как они арестовывали полковника милиции, который загнал бандита в болото и его там сожрали пиявки. И даже шампунь от собачьих блох не помог.
– Ладно, – согласился наконец Ван Ваныч, – иду с повинной. Расступитесь!
И он зашагал к берегу. И мы все расступились.
Первое ведро Ван Ваныч поднял над головой и целиком вылил его на себя. Потом отошел от этого места, где образовалась грязная лужа, и стал плескаться во втором ведре, приговаривая:
– Хорошо, что не зима, а лето на дворе. Зимой холоднее было бы.
– Зато пиявок зимой нет, – сказал Алешка и скомандовал: – Дим, тащи еще два ведра. Он только грязь по себе размазал. Мойдодыр!
Я таскал воду на пруд почти до обеда. Ван Ваныч отмылся, простирнул одежду, отжал ее и разложил на берегу для просушки. Все терпеливо его ждали.
– Может, наручники на него надеть, – шепнул Павлик майору.
– Обойдется, – ответил тот. – Куда он без штанов побежит!
Мы с Алешкой ополоснули ведра, отнесли их домой и принялись за спасательные работы – стали вытаскивать на берег турундыку. Лезть в эту черную жижу нам не очень хотелось, поэтому мы привязали к длинной веревке что-то вроде крючка из длинного гвоздя, забросили его в кабину и вытянули турундыку на берег.
А тем временем обсохшего Ван Ваныча уже усадили в машину.
– Ни фига! – выразил Алешка свое возмущение. – А кто будет мой самолет отмывать?
– Он и отмоет, – хмуро сказал майор. – Лет через пять.
Что ж, подождем. И мы покатили турундыку домой.
– В калитку не вкатываем, – предупредил меня Алешка, – тетя Марта напугается.
– Тетю Марту трудно напугать, – возразил я. – Она у нас закаленная.
И я не ошибся.
– Что за крокодил? – спросила мама. – Где это вы его поймали?
– Это особый крокодил, – сказал Алешка. – Он мочалки жрет. Как галок.
– И в нем арбузы летают, – добавил я.
А мама только вздохнула. Она у нас закаленная.
После завтрака Алешка потащил меня в кузню. Кощей уже вовсю стучал в наковальню: чинил чей-то раздолбанный велосипед. Этот велосипед, похоже, свалился с балкона двадцатого этажа. Или, что вернее – высоток в нашей местности еще не наблюдалось, – врезался со всей дури в бетонную стену.
Если бы мне пообещали миллион за то, чтобы я починил этот комок железа, я бы ни за что не согласился. А Кощей только посвистывал, да время от времени вытягивал то из-за одного, то из-за другого уха очередную папироску. И у нас на глазах бывший велосипед разобрался на все свои составные части.
А дальше пошло: два-три десятка легких ударов по трубкам рамы, разогретой в горне, и она, как по волшебству, приняла свой первоначальный вид. Потом Кощей, посвистывая и покуривая, выправил обод переднего колеса, перетянул спицы, приладил руль, склепал разорванную цепь. Затем все это снова собралось в одно целое. Велосипед возродился. Осталось только покрасить раму и накачать шины.
Мы, конечно, помогали чем могли. Особенно – Алешка. Он даже не слушал команды Кощея – угадывал наперед: какой подать инструмент, когда подкачать воздух в горн, где придержать.
– Молодец! – похвалил его Кощей. – Хороший из тебя коваль выйдет. Хочешь кузнецом быть?
– Не, – отмахнулся Алешка, – я летать хочу.
– Тоже хорошее дело, – одобрил Кощей. – Однако без мастерства не полетишь. Глянь-ка, чего я тебе соорудил.
Кощей откинул занавеску в пристройку, где он обитал в свободное время, покопался там и вынес изящный воздушный винт. Большой такой, блестящий, тоненький, красивый.
– Угодил? – спросил он Алешку. – С энтим винтом полетишь. А вот и моторчик к нему.
Велосипедный моторчик, легонький, в самый раз для Лешкиного веса.
– Токо, Левонтий, как мы с тобой вертолет сладим, я первый полечу.
– Вам нельзя, – сказал Алешка. – На кого вы клиентов своих оставите? Деревня без вас пропадет.
– Ладно, договоримся. Но слово дай – без моего догляда не летать. Хотя бы спервоначалу.
– Даю, даю! – поспешил Алешка. – А болты вы мне подобрали?
– А как же. – И Кощей протянул Алешке жестянку, в которой гремели и звякали мелкие железки.
– Все! – сказал Алешка. – Мы пошли.
– В добрый час. Петюнии посадил?
– Еще как! Два раза!
Едва мы добрались до дома, Алешка запряг меня в работу.
– Дим, давай быстренько разбирай «Кощея». А потом мы с тобой соберем вертолет. У тебя бензин есть? Эх ты! У тебя никогда ничего нет. А машинное масло? Я так и знал. Все самому надо делать. – И он мгновенно исчез за калиткой.
И так же быстро вернулся с небольшой канистрой и с банкой автола – не иначе у соседей в подарок получил. Они, наверное, были рады так легко от него отделаться.
– Ты еще не разобрал? – завопил он. – Ну все самому нужно делать!
– Самому, – послышался за калиткой бас, – все не нужно делать. Надо уметь организовать людей.
Это пришел майор Семенов (или Сименов, или Сяменов).
– Мама дома? – спросил он. – Попросите ее на минутку.
– Тетушка Марта обед готовит, – сказал Алешка.
– Да мне твоя тетушка не нужна. Ты маму позови.
Но мама уже вышла из сарайчика и шла к нам, вытирая руки полотенцем.
– Здравия желаю, – сказал майор Семенов. – Вот зашел еще раз извиниться за беспокойство.
– Да ладно, – отмахнулась мама. – Мы уже привыкли.
– К обыскам? – удивился майор.
– К беспокойству, – объяснила мама. – Чаю хотите? У нас его полно.
– Я бы с удовольствием… но времени в обрез. Как бы мне с капитаном Павликом поговорить?
Мы с Алешкой подобрались поближе.
– А его у нас нет, – сказала мама.
– Странно… – Майор почесал нос в задумчивости. – А где же он? Я так понял, что он к вам пошел.
– Не дошел, наверное, – сказал Алешка.
– Он попросил у меня машину. Но она у нас одна, я не смог ему помочь. Тогда он взял у нашего сотрудника велосипед, переоделся в гражданку и уехал. Очень срочно. Он так вертел педали, что… что я даже ему позавидовал.
– И куда он поехал? – спросила мама с оттенком тревоги в голосе.
– Я понял, что к вам. Он сказал такую фразу: «Поеду леопардов отлавливать».
– В джунгли? – удивилась мама. – На экватор?
– Я понял, что он говорил о ваших детях.
– Он им польстил. Они никакие не леопарды. Они кровожадные комары.
А мы с Алешкой прямо замерли. Велосипед… Лео– пард-Леонард… Отлавливать…
И не говоря ни слова, мы помчались к Кощею.
Он был еще в кузне – красил велосипед.
– Дядя Кощей! – с порога завопил Алешка. – Где вы этот велосипед нашли?
Кощей поскреб ухо, вытянул из-за него папироску.
– Нигде. Его мне Шурик притащил.
– Какой Шурик?
– Да балбес один, деревенский.
– Это его велосипед? – Мы с Алешкой тарахтели вопросами в один голос. – Он куда-нибудь влетел?
– Никуда он не влетал. – Кощей был озадачен нашими вопросами. – Он этот велосипед в кустах нашел. Возле дороги, которая повдоль озера идет.
Алешка – ноги подкосились – сел на порог. Я к двери прислонился.
– Вы что, мальцы? Что расстроились? Ваш, что ли, велик?
– Лучше бы наш, – выдохнул Алешка. – Павлик на нем ехал.
– Павлик – это ваш младшенький, что ли?
– Старшенький, – сказал я. – Капитан милиции.
Кощей присел на чурбачок, еще одну папироску достал. Что они, в ушах у него, что ли, растут?
– Дело серьезное, – сказал он. – Однако надо Шурика допросить. Пошли.
Вот это человек! Сразу все понял. И советы давать не стал. Действовать начал.
– Дим, – шепнул мне Алешка, – помнишь, я говорил про человека, в котором внутри все время борются два человека. Один плохой, другой хороший.
– Ну? И что?
– Что, что? Вот в Кощее добрый человек победил. Навсегда.
– Я рад. Я это давно понял.
Шурик, пожилой такой старичок, жил в стареньком доме. Домик – набочок, крыша – набекрень, заборчик – вообще вповал. Зато во дворе – грозный козел с бородой и рогами. Он смотрел на нас ледяными глазами и медленно жевал окурок.
– Стоять смирно, – посоветовал нам Кощей и крикнул: – Шурка! Выдь во двор.
Шурка – худенький, с бородкой – тот же час выскочил на крыльцо:
– Лисапет починил? Эх! Я было подумал, что на ём приехал. Огорчил ты меня.
– Я тебя еще больше огорчу. А ну-ка, колись, братан, где велик стырил?
– Чего? – Дед Шурик угрожающе схватился за лопату и посыпался с крыльца. – Чего стырил? Я за свою жись чужого ржавого гвоздя не взял без спросу. А лисапет ктой-то бросил. Куды такой годится?
– А ну пошли, – сказал Кощей, косясь на грозного козла, – покажешь, где его нашел. И чудовище свое отгони.
– А ну пошли, – сказал Кощей, косясь на грозного козла, – покажешь, где его нашел. И чудовище свое отгони.
– Васька! – скомандовал дед Шурик. – К ноге! Место! Лежать!
Козел покивал бородатой и рогатой мордой, выплюнул окурок. Подошел к хозяину, потерся об него и что-то коротко мекнул.
– Шаркай отсюда! – приказал дед.
Козел послушно пошагал к своему жилищу в виде собачьей будки.
А мы пошаркали к пруду. Дед шустро семенил впереди.
– Ваш, что ли, лисапет? Как же вы яво так измордовали? А вроде городские, приличные. Тебя как звать? А тебя? Во! Приличные вроде детки. Вот тута я его и обнаружил.
По краю пруда, подальше от его илистого берега и тропки, шла грунтовая дорога в одну колею. С одной стороны – осока с камышом, с другой – густой кустарник. В одном месте кусты были сильно помяты, за ними и валялся «лисапет».
Алешка тут же обнаружил на дороге мелкие осколки красного стекла. Подобрал их.
– Кровь? – спросил он меня, держа на ладошке красные стеклышки.
– Осколки габаритки, – сказал Кощей. – Машина велосипед ударила. Велик водитель в кусты забросил, а вашего Павлика… наверное, в больницу отвез.
– Да? – возразил Алешка. – Если бы он его в больницу повез, то велик бы в кустах не прятал.
– Оно верно, – Кощей вытащил из ушей сразу две папироски, одну из них предложил Шурику. – Давайте-ка в кустах пошарим.
– Правильно, – сказал Алешка. – Вдруг там где-нибудь страдает раненый Павлик. – И высыпал красные осколки в карман.
Мы обшарили все ближайшие кусты и, кроме пустых пластиковых бутылок и пачек от сигарет, не обнаружили никакого страдающего Павлика.
– В больницу отвез, – повторил Кощей. – Совесть взыграла.
– Я знаю, куда он его отвез, – сказал Алешка сурово. – Вот гад! Ну ему будет!
Глава XII Леопарды боятся лягушек?
– Может, я чем подмогну? – спросил дед Шурик. – У вас, чуйствую, враги образовались. Можно на них козла мово натравить. Он боевой.
– Вы вот что, – сказал Кощей. – Вы подождите. У меня одна задумка есть. Посидите здесь. Скоро приду. – И он, не дожидаясь ответа, решительно зашагал к замку.
– Лисапет жалко, – сказал дед Шурик. – Отдавать придется. Ежли, конечно, хозяин еще жив.
– Вы это, – сказал я, – вы без плохих намеков. На этом лисапете офицер милиции ехал. На задание.
– Вона как! Тады, значится, точно отдавать придется, вещь казенная.
– А зачем вам велик? – спросил Алешка. – У вас козел есть.
– Да что с него толку. На ём в магáзин не съездишь.
– Зато у него рога есть, а у велика нет. И папиросы он не жует.
За таким вот «мудрым» разговором прошло ожидание. Вернулся Кощей.
– Оно все верно. Во дворе красная машина стоит – правая габаритка битая. Все сходится. Чего делать будем?
– Штурмовать. – Алешка встал как Илья Муромец. Только без сабли.
– Это дело. Подсказку дам. Я на всяк случáй обещал хозяину плошку кованую для вина доставить. Он на эти штучки очень падкий. Мысля-то есть?
– Еще какая! – Алешка заблестел глазами. – А плошка большая?
– У! Навроде футбольного мяча.
– В самый раз, – сказал Алешка. – Все свободны. А мы с тобой, Дим, опытные курьеры. Мы с тобой эту плошку в замок доставим. И Павлика освободим. Он от радости на Юльке женится. И будет у нее ужинать. А не у нас.
Футбольный мяч… Я стал о чем-то догадываться. Что-то стало всплывать в памяти. Футбольный мяч серого бумажного цвета под карнизом нашего караван-сарая. Мощное осиное гнездо. На десять тысяч жал. Беспощадное. Неотразимое.
Только вот как его использовать, это биологическое оружие?
– Лех, – сказал я, – а что, если запустить в зáмок…
– Верно мыслишь. И как ты догадался? Ты не обижайся, Дим, но по твоему виду никак не скажешь, что ты очень догадливый. Ты здорово маскируешься.
Спасибо, маленький братец.
– Дим, ты не обижайся. Я тоже один раз в жизни ошибся. Помнишь, я конфетами обожрался, чтобы коробка мне досталась? Я уже тогда замечтал набрать в эту коробку мышей. Или лягушек. Или комаров с пчелами. А теперь будет все по-другому. Я тебе эту коробку подарю. Когда у тебя будет невеста, ты в эту коробку будешь складывать ее письма и фотки. Ты рад? Тогда твоя задача простая. Взять у тетушки Марты большой пакет, срезать осиное гнездо прямо в него и туго этот пакет завязать.
– Все?
– Нет. Передать его мне. У ворот зáмка.
Все сошло благополучно. Близился вечер. Осиная стая слетелась после кормежки в свой футбольный мяч. И, довольно мирно жужжа, готовилась ко сну.
Я подставил пакет под гнездо, снял его с карниза и уложил в пакет. Аккуратно, без резких движений.
Алешка стоял поодаль и давал советы:
– Если что, Дим, не стесняйся – убегай. Но недалеко. Все равно они тебя догонят. Лучше всего беги прямо в пруд и ныряй с головой. Они подумают, что ты утонул, и вернутся к дому…
– И займутся тобой, – сказал я, спускаясь с лестницы.
– Жужжат? – спросил Алешка.
– Не очень. Их надо разозлить.
– Давай. У тебя получится. Только не здесь. И не сейчас. Пойдем или поедем?
Мы все-таки решили идти пешком, а не ехать на велосипедах. Нам казалось, что так мы сможем более плавно нести пакет с осиным гнездом. Раньше времени сердить их не хотелось. Они ведь не разбираются – кто враг, а кто друг. Кто за правое дело, а кто наоборот.
Когда мы огибали пруд, Алешка предложил:
– Может, еще лягушек наберем? Он лягушек боится.
– А куда мы их наберем?
– У тебя что, карманов мало? Тогда можно в твою бейсболку. Туда много войдет. Штук десять. Или давай по дороге какую-нибудь змею поймаем. Поядовитее. Ты любишь ядовитых змей ловить?
– Помолчи, Лех, ос разбудишь. Раньше времени.
А вечер уже наступал. От пруда потянуло влажной свежестью. Стало прохладно. Лягушки, словно услышав Алешку, убрались с тропки и висели в воде как лупоглазые поплавки. И время от времени сонно, протяжно квакали. Зато комары звенели бодро и кровожадно.
– Как ты думаешь, Дим, осы – они настойчивые по характеру?
– Вроде тебя.
– А как ты думаешь, они к нам уже привыкли? Мы для них свои? Или как? В смысле, кусачества.
– Скоро узнаем.
Я понимал, почему Алешка все время болтает – у него такая черта характера: когда волнуется, то начинает трындеть невпопад. У меня наоборот – я при волнении надуваюсь и молчу. Но Лешка, надо сказать, не за себя волнуется, а за дело. За успех операции.
Когда мы подошли к воротам зáмка, меня насторожила одна незначительная деталь. Нас будто уже ждали. Охранник без лишних слов растворил калитку, пропустил нас и сказал:
– Идите в дом. А что в сумке?
– Плошка для кошки, – сказал Алешка. – Для большой кошки.
Вроде леопарда, хотелось сказать мне. Но тут особо болтать не стоит. У нас тут другая задача.
В распашных дверях возник Макс во фраке и кивнул нам: мол, следуйте за мной.
Ну, мы и последовали. Сначала был холл, весь такой ковровый; потом коридор, весь в дверях, а затем – главный кабинет Леопарда. И всюду такая пластмассовая роскошь. И предметы старины.
Когда мы вошли, Леонард ходил по комнате и говорил в мобильник. Мы сразу врубились, что он разговаривает с нашим папой.
– Не упрямьтесь, полковник, у вас нет другого выхода. Ваш сотрудник сидит у меня в кладовке, под стальным засовом. Неужели его судьба вас не волнует? Ах, не волнует? А судьба ваших детей? Это не угроза. Это условие. Причем заметьте: я их не похищал, они сами ко мне пришли. Кому из них дать трубку? Держи! – Это он сказал Алешке. – Поговори со своим фазером. А то он не верит, что вы у меня в гостях.
– Привет, пап, – сказал Алешка. – Ты не волнуйся. Мы сейчас отдадим ему плошку для кошки и пойдем домой, с Павликом. А Леонард здесь останется. – Алешка помолчал и грустно добавил: – Ему, пап, будет очень грустно.
Леонард внимательно слушал и ехидно улыбался. Забрал у Алешки мобильник и сказал:
– Убедились, полковник? Что? Что вы говорите? Мне? Мне бежать? Из собственного дома? Вы в своем уме? Мое последнее слово: даю вам на решение пятнадцать минут. Жду вашего звонка. Напоминаю: здесь ваши дети.
– Ну? – Он швырнул мобильник на стол и хищно улыбнулся золотыми зубами из-под длинных усов. – С чем пожаловали?
– Заказ доставили. – Это я сказал. – Старинная плошка для картошки.
– Для кошки, – поправил Алешка.
– Это прекрасно! Я буду вас кормить баландой из этой плошки. Пока не поумнеет ваш отец. Давайте ее сюда. – И он протянул руку.
Я очень неловко подал ему сумку с «плошкой», ударив ее о подлокотник кресла. В сумке басовито загудело.
– Это что? – недоверчиво спросил Леонард. – Что за плошка? Певучая?
– Праздничная, – сказал Алешка, перемещаясь к двери. – С народными песнями. Для застолья.
Леонард распахнул пакет. Оттуда вырвалось тугое грозное облако. Мы вылетели в коридор и захлопнули дверь, за которой взревел звериным рыком Леонард.
А навстречу нам уже бежал его верный Макс.