– Паша!
– Вы как?
– Мы к вам от Валерыча!
Нулевой эффект.
Вареники растерянно переглянулись. Им частенько говорили раньше, что они слишком громкие, яркие, не к месту, заметные… Но такого, чтобы совсем не замечать их появления, – отродясь не было!
На первый взгляд, в лаборатории не произошло ничего страшного. Порожки в здании были высокие, поэтому вода сюда еще не добралась. Однако молодые ученые выглядели так, будто пережили одновременно погром и нападение диких зверей. Похоже, крылатое выражение «один переезд равен трем пожарам» наглядно оправдывалось. На стене криво, на одном гвозде, висел «План эвакуации при потопе». Рисунок представлял из себя прямоугольник с дыркой, в которую изнутри прямоугольника устремлялась красная стрелка. Под ней красовалась надпись зеленым маркером «Очень сложная инструкция», а в самом углу листа притулилась малюсенькая букашка, слепленная из розовой жвачки, подписанная: «Очень одинокий петух. Подражание Карлсону».
– Пропали, они все пропали! – взвизгнула Лиза и, дотянувшись до Паши, пнула его по коленке. – Никуда не пойду, пока не найду!
– Утонешь, дурочка! – охнул Паша и согнулся, хватаясь за ушибленное место. При этом из нагрудного кармана у него высыпался желто-зеленый порошок. Коснувшись пола, он запузырился, зафырчал и начал прожигать дырку в линолеуме. Запахло жареным.
Тут из стенного шкафа спиной вперед выбрался пыльный, беспрерывно ругающийся Марк Михайлович, в руках которого оказался чемодан со знаком радиоактивной опасности. Он потопал в угол к Паше, ухватил его за запястье и потащил к двери.
– Что стоите? – буркнул он сестрам. – Хватайте Лизу – и идем. Скоро шлюзы перекроют и наш корпус от главного отрежут. И если дыра в куполе где-то там, то хорошо, а иначе?
– Лиза, она… – попыталась сформулировать Варя.
– Она не в себе. От гибели результатов экспериментов. Зато вон котика спасла. Еще пара таких случаев – и может вырасти в неплохого ученого. В смысле, Лиза, а не котик. Девчонка уже сейчас готова умереть за науку. Осталось только втемяшить ей в голову, что умирать до совершения открытия – слишком рано. Если, конечно, ты не оставил где-нибудь тетрадку с теоремами или гипотезами, благодаря которым надеешься обрести славу посмертно.
Когда Вареники вывели девушку на улицу и сумели забрать у нее с головы совершенно одуревшего меня, вода уже начала подбираться к коленкам.
* * *– Хватит с меня этой лавочки!
Марк Михайлович вел за собой Лизу и шагал впереди маленькой группы, как пароход, от него по сторонам расходились маленькие волны. Очухавшийся Паша брел сам рядом с Варей. Ника крепко обнимала меня и шла в арьергарде, вертя головой по сторонам, – высматривала командира, которого нигде не было видно.
– Хватит, – повторил Марк Михайлович. – Понюхали пороху и достаточно.
– Но… – Паша шмыгнул разбитым носом.
– Никаких «но»! Вы мои ученики, я за вас отвечаю! Перед университетом, родными и, главное, перед собой! Мы сегодня же отправляемся на большую землю.
– А как же киты? Мечты? Морское дно?
– Морского дна на нашу жизнь еще хватит с головой! – ученый почему-то попилил себя ребром ладони по горлу, будто именно там находилась та самая голова. – А всяких странностей и случайностей – уже сейчас достаточно. Наука их не терпит.
– Что за странности? – шепнула Варя Паше.
Тот нисколько не походил на веселого рассеянного парня, который встретил из около шлюза, а потом восхищался чревовещательным котом. Сейчас Паша выглядел расстроенным, помятым, неуверенным в себе юношей, который сидит во время лекций всегда за последней партой. У него взрываются колбы во время лабораторных работ, а на переменах приятели его сторонятся, и вся жизнь его похожа на бытие какой-нибудь сушеной хурмы.
«Бедный, – мысленно пожалела его Ника. – Наверно, долго лепил маску. Склеивал ее. Собирал кусочки радости. Доброту. Смешные привычки. Умение смеяться над собой. И вот так растерял все в одночасье».
Потерявший маску Паша все же ответил на вопрос. Он даже чуть замедлил шаг, чтобы его услышали обе близняшки… и не услышали идущие впереди.
– Мы обедать ходили. Потом услышали сирену – и бегом в лабораторию. А там… разгром. Наверное, гремлины постарались. Без вашего Макса не так показательно и масштабно вышло, но все равно – чувствительно. И главное – все записи пропали и Лизин планшет тоже. И компьютер завис.
– То есть…
– То есть, Марк Михайлович думает, кто-то специально напал на лабораторию. Раньше же ничего не пропадало. ЭмЭм собирается теперь выбивать для нашего университета дополнительную преподавательскую ставку – по защите научных экспериментов от нечисти. Представляете? Ученый. На биофак. Ищет… как там было? Преподавателя защиты от темных искусств?
– Н-нет, – машинально поправила его Варя. – Скорее, по уходу за магическими животными. Но не в этом суть.
Действительно, куда больше интересовало то, что гремлины ничего с лабораторией сделать не могли. И то, что пропали именно научные записи, – остальное разрушение, разумеется, просто для отвода глаз.
– Лизка чуть умом не тронулась, – Паша осторожно пощупал щеку. – Дралась, царапалась. Чуть Гошу не прибила – а тот ведь ни в чем не виноват, он как лучше хотел… И на меня кричала. А я, – Паша перешел на шепот. – Я ведь только вчера набрался смелости, чтобы ее погулять пригласить. Сегодня вечером собирались… Пить кофе. В оранжерее.
* * *Тритоны, устав нападать на Макса и почувствовав, что даже в одиночку он сильнее их троих, переменили тактику. Теперь они держались поодаль, устало шевеля жабрами. Но как только человек пытался хотя бы заглянуть в подкоп, всем скопом кидались на него, начинали дергать, оттаскивать прочь и мутить воду – так, чтобы ничего не было видно. Патовая ситуация.
Максим чувствовал себя одновременно жарко, нелепо и неуверенно – в пылу боя очки свалились с носа и затерялись где-то в недрах скафандра, а линзы он в этот раз позабыл надеть. Противник оказался скользким, вертким, подлым и принципиально неуничтожимым. Попробуйте уничтожить кого-нибудь с помощью швабры в воде.
Чистящее средство уже закончилось, и Макс просто колотил пустой пластмассовой бутылкой по длинным сине-фиолетовым пальцам, когда они цеплялись за дыхательные шланги и кислородные баллоны.
Необходимо было срочно менять диспозицию: отступать, наступать, побеждать… да что угодно! Ужасно осознавать, что город постепенно тонет, а ты ничего не можешь с этим сделать. Уж лучше оказаться внутри. Тогда был шанс встретить противника в своей стихии, а не в море, где каждый второй удар попадал мимо. Теперь Макс, пусть и по-своему, но понимал Яшку и его нелюбовь к воде.
А еще командир ощущал себя на чужом месте. Сюда бы Вареников – уж девчонки придумали бы, как справиться с плавучей нечистью. Сюда бы Яшку – тот бы обязательно нашарил в сумке нужный гаджет… У Максима даже зубы заныли от осознания собственной ущербности. И он первый раз серьезно засомневался: неужели работа спецагентом Базы – это то, о чем он действительно мечтал? Куда нацелился еще на третьем курсе, куда просился, проходил отборы, а потом ворочался ночами без сна, волнуясь – примут или нет? Даже если им засчитают эту пробную миссию… Неужели ему всегда придется служить посмешищем, спотыкаясь о гремлинов и слепо уворачиваясь от тритонов, пока остальные члены команды будут делать действительно важные вещи?
Самому себе Максим мог признаться, что больше всего он хотел почувствовать себя именно нужным. Воевать, бегать, стрелять, спасать людей. Приносить настоящую пользу. Действовать.
А вместо этого он только и делал, что все портил, – куда уж тут до Дон-Кихота! Тот хотя бы победил свои мельницы…
Возможно, сейчас наступило то время, когда стоило признать, что выбор был сделан неправильно. Если удастся спастись, то можно записаться в другой отряд и отправиться в одну из горячих точек, которых всегда полным-полно. Там или ты командуешь, или тобой командуют – третьего не дано. Там действуешь, не раздумывая лишний раз – или пан или пропал. Уничтожаешь врагов и прикрываешь друзей. Не притворяешься, изображая из себя того, кем никогда не был и вряд ли когда-нибудь станешь. И главное – там можно оказаться в смертельной опасности, в воде, в огне, в медной трубе, но никогда – в дурацком положении!
Макс, выставив перед собой швабру, отплыл чуть подальше. Тритоны, как и следовало ожидать, не поплыли следом – их задачей была охрана подкопа. Тогда Максим выбросил швабру и побрел обратно, касаясь пальцами купола, чтобы не заблудиться, – очки упали, да еще воду они тут с тритонами взбаламутили.
В шлюзе ждал неприятный сюрприз. Внутренняя камера исправно откачала воду и наполнилась воздухом, однако двери в город не спешили раскрываться.
– Чрезвычайное положение, чрезвычайное положение, – пищала коробочка оповещения из-под потолка, подмигивая оранжевым глазом. – Вход в город ограничен. Предъявите специальный пропуск.
И откуда, скажите на милость, у аквариумиста специальный пропуск?
Макс устало прислонился к стене и подумал, что силы не осталось даже на то, чтобы предаваться самоуничижению. Хотя нельзя было не отметить, что он умудрился найти место еще смешнее, чем совсем недавно. Там хотя бы был враг. А здесь – просто запертые двери. Из разряда нелепых заголовков лент новостей: «Клиент ресторана не смог самостоятельно выйти из туалета, пришлось выламывать дверь».
Выламывать дверь?
Максим прищурился. За преградой лежал гибнущий город, судьба паникующего кота и девочек, которым наверняка требовалась помощь. Можно было представить мечущихся людей на улицах, водовороты на перекрестках. Все бегут, спотыкаются, падают, забираются на подоконники. Цветные дома тонут все глубже. По воде плывут размокшие инструкции по действиям в чрезвычайной ситуации, которые никогда никто не читает. Волны бьются о стены, забираются под порог, в незапертые окна, в форточки. Стихия захлестывает город, прибирает его к прозрачным холодным рукам, просаливает, наполняет запахом водорослей. И вот уже вместе с людьми, которые не находят себе места, в комнатах – еще недавно таких уютных, красивых, а главное, сухих! – появляются рыбы. Они важно шевелят плавниками, пучат равнодушные глаза на теплокровных жителей земли и беззвучно посмеиваются.
Убирайтесь, мол! Здесь не будет вашего города. Кровная месть сработала.
– Не дождетесь! – Макс швырнул полупустой кислородный баллон вверх, чтобы вырубить истерящий динамик. Лампочка мигнула и погасла.
Отличник учебы и просто хороший человек пожал плечами и подошел к двери. Примерился и так и эдак, навалился спиной и скользнул кроссовками по влажному полу. Почему-то в учебных фильмах это получалось гораздо проще. Ну же!
Командир запыхтел, поднажал и почувствовал, что створка шлюза двинулась в сторону, а под ноги ему хлынул маленький водопадик.
Вопреки самым худшим ожиданиям, паники и трупов на улицах не было. Людей тоже не наблюдалось. Вода тихо прибывала, затапливая уже высокие бордюры, парапеты и скамейки. Заунывно выла сирена. Со стороны мини-купола с аквапарком кто-то бубнил в мегафон: «Идите на голос, идите на голос! Первый уровень эвакуации находится здесь!»
Странно.
Макс пожал плечами – правое он все-таки потянул. Еще саднили пальцы, а все остальное просто болело. Вечер того же дня, когда ты дрался с гремлинами, – самое подходящее время для того, чтобы спасать мир.
Но почему они все-таки эвакуируют жителей в аквапарк? Логичнее было отправиться в транспортный отсек, чтобы иметь путь к отступлению. Все-таки архитектор у них, похоже, больше дизайнер, чем инженер…
Макс выловил из воды длинную деревяшку, чтобы было на что опираться при ходьбе. Деревяшка оказалась граблями.
– У жизни отличное чувство юмора, – пробормотал спецагент, открутил древко от железной гребенки и, прихрамывая, зашагал к аквапарку.
* * *Работники Триллиана сидели на разноцветных горках рядами, как воробьи после дождя. Мокрые и недовольные.
Валерий Валерьевич охрип и уже пытался изъясняться жестами – естественно, половина людей при этом на него не смотрела. Говорят, большую часть информации об окружающем мире человек получает через глаза, однако внимание почему-то легче привлечь, используя голос. В общем, получался замкнутый круг – не смотрели, а потому не слышали, а раз не слышали, то и не смотрели.
Инженеры по пояс в воде возились у основания аттракционов и что-то пытались подтянуть, или включить, или выключить… Безрезультатно. Общая картина напоминала ярмарку под осенним ливнем: с одной стороны, вроде как радостно и празднично. С другой – все товары залило и даже деньги доставать не хочется, все одно промокнут. Знай гляди на мир вокруг из-под навеса, стряхивай капли с ресниц и надейся, что природа наконец возьмется за ум и потоп прекратится.
Я лежал на коленях у Ники, то и дело вздрагивая. Позапрошлый час своей жизни, когда я трусливо метался по галерее, позорно вопил и был готов продать душу любому человеку, который согласится поднять меня выше уровня этой прозрачной, холодной, мерзкой воды, канул в небытие. По крайней мере, существовала надежда, что Лиза вскоре действительно уедет из города и никому не расскажет о моем позоре. И что мы больше никогда-никогда, ни в этой жизни, ни в следующих воплощениях и кошачьих инкарнациях не повстречаемся. Так иногда бывает: тебе жизнь спасли, а ты готов от стыда провалиться под землю, потому что спаситель лицезрел тебя в самом что ни на есть неприглядном виде.
Вареники сидели на перилах желтой горки, которая представляла из себя огромную пластмассовую чашку с дыркой вместо донца, и молча переглядывались. Вслух не говорили, чтобы не пугать окружающих.
«Они не могут открыть аварийные шлюзы и слить воду. Что-то мешает».
«Заклинание держит, сама же видишь».
«Мы могли бы его убрать…»
«Шутишь? – Варя подняла брови домиком и для наглядности постучала себя пальцем по виску. – Вода и электричество. Убойное сочетание»
«Вот если бы тут все и вся надо было зачистить – уж мы бы развернулись… Так, отставить деструктивные мысли»
«Угу. Придумываем конструктивные. Думаешь, успеем, пока тут все не утопнут?»
– Ну, здравствуйте. Выживаете, да? – у входа в аквапарк появился Макс. Выглядел он неважно – герои не опираются на палки и не носят очки с треснувшими стеклами. Впрочем, хорошо еще, что в этот раз он не переломил вновь дужку. – Выживать – это хорошо, но, может, спасаться надумаем?
Пусть командир не выглядел, как герой, однако Валерий Валерьевич молча протолкался к нему сквозь настороженную толпу, которая внезапно образовалась вокруг Максима, и что-то прошептал на ухо.
– Именно, – ответил Макс. – Я тут пока ваш купол чистил, дырку нашел. Заделаем ее, а потом уже будем думать, как воду убрать.
Архитектор что-то ему ответил. Не разобрать, что: губы на бледном лице беззвучно шевелились, как у мима.
– За полчаса справлюсь. Только дайте мне людей. И оружие какое-нибудь.
Валерий Валерьевич развел руками.
– Что? Все на борьбе со стихией? Ну прям поднятая целина какая-то…
Макс бесцеремонно, как совершенно точно не должен был поступать какой-то аквариумист, отодвинул архитектора в сторону и завертел головой по сторонам.
– Мы здесь! – хором крикнули Вареники.
– Ага-ага, – командир подошел к горке и тут же угодил в двойные объятия. Тройные, если считать меня, у которого не спросили согласия, а просто притиснули к горячей потной спине Макса. – Как вы тут?
– По-разному. А ты?
– Я тоже по-разному. Думаю, что все будет хорошо, но чувствую себя плохо. Яшка, а Яшка? Будь человеком, сооруди мне быстренько таймер. Или подскажи, где его можно взять. А то у меня телефон сел.
– Ой, и мой тоже.
– А я свой в домике оставила…
«Ни шагу без меня не могут сделать», – приободрился я и перелез к Максу на плечо, цепляясь коготками за рубашку. Сгорбился и стал шептать в ухо:
– В лаборатории часы настенные. С секундомером. Часы маленькие, а циферблат большой и с подсветкой. Тебе к ним по дороге. И вообще, они точные. Когда я их последний раз видел, показывали правильное время.
– Ну, вот и славно, – Макс буднично помахал раскрытой ладонью и пошел обратно, к выходу из аквапарка. Он развернулся так быстро, что я еле успел соскочить на руки Варе.
Толпа, которая и не думала расходиться, а все так же настороженно переговаривалась между собой, проводила Макса недоумевающим взглядом. Словно каждый подумал: «Зачем приходил, чего хотел? Непонятно…»
– Какой-то ленивый конец света, – пробормотала Ника, зевая. – И герой-спаситель – тоже. Несерьезный. Без экспрессии.
Я в ответ только вздохнул. Я бы с удовольствием отправился вместе с Максом, раз уж Вареники почему-то решили остаться в стороне, но вода… Как было бы хорошо, если бы купол горел. Или оказался бы захвачен монстрами. Ну, хотя бы просто начал уменьшаться, грозя раздавить все вокруг.
Но нет! Почему-то выбрали потоп. Скорее всего, назло мне – других причин и быть не могло. А то, что купол находится на дне морском, – это не причина, а козни судьбы-злодейки!
* * *Летопись последовавшего подвига оказалась одновременно будничной и захватывающей. Подвиг редко красив: зачастую он заключается в нелепом трепыхании, наборе странных движений и одном шансе из ста, который превращает этот микс в деяние.