От удивления Сюзанна выронила книгу, которую пыталась читать все утро. Книга приземлилась точно ей на ногу.
– Ой! – вскрикнула она.
– Вам больно, мисс Бэлистер? – вежливо спросил дворецкий.
Сюзанна покачала головой, хотя чувствовала пульсирующую боль в пальце. Дурацкая книга. За целый час она смогла прочитать не больше трех абзацев. Каждый раз, когда она пыталась опустить глаза на страницу, слова расплывались и тускнели, а перед глазами появлялось лицо графа.
И вот он приехал.
Он что пытется замучить ее?
Да, подумала Сюзанна, совершенно не рисуясь, так оно и есть.
– Я сообщу ему, что Вы спуститесь через минуту? – спросил дворецкий.
Сюзанна кивнула. Конечно, она находилась не в том положении, чтобы отказывать в аудиенции графу Ренминстеру, особенно в ее собственном доме. Быстро взглянув в зеркало, она обнаружила, что ее волосы не в таком уж беспорядке после часа, проведенного на кровати. Глубоко вздохнув, Сюзанна с трепещущим сердцем спустилась вниз.
Едва переступив порог гостиной, она увидела стоящего у окна графа, который как всегда выглядел гордо и безупречно.
– Мисс Бэлистер, – сказал он, повернувшись к ней, – как я рад Вас видеть.
– Э–э, спасибо.
– Я получил Вашу записку.
– Да, – нервно сглотнув, сказала она, усаживаясь в кресло, – я догадалась.
– Я разочарован.
Ее глаза метнулись к нему. Его тон был тих и серьезен с оттенком еще более глубоких эмоций.
– Сожалею, – медленно произнесла она, пытаясь обдумать свои слова прежде, чем высказать их вслух. – Я никоим образом не хотела задеть Ваши чувства.
Он двинулся в ее сторону, но медленно, с грацией хищного животного.
– Нет?
– Нет. – Ответила она быстро, поскольку это была правда. – Конечно, нет.
– Тогда, почему, – спросил он, устраиваясь на самый близкий к ней стул, – вы отказали?
Она не могла сказать ему правду: она не хотела быть брошенной обоими братьями Мэнн–Формсби. Если бы граф начал сопровождать ее на ледовые праздники и тому подобные мероприятия, то свадьба стала бы для нее единственным способом избежать унижения. А Сюзанна не хотела, чтобы он думал, что она пребывает в ожидании его предложения.
О боже, что еще могло смутить ее больше, чем это!
– Так значит, серьезной причины нет? – спросил граф и плотно сжал губы, в то время как глаза впились в ее лицо.
– Я плохо катаюсь на коньках, – вырвалось у Сюзанны. Единственное, что она смогла придумать за такой короткий срок – это солгать ему.
– И это все? – уточнил он, решив, что ее возражение просто причуда. – Не бойтесь, я поддержу вас.
Сюзанна сглотнула. Это означает, что его руки будут находиться на ее талии, пока они будут скользить по льду? Если так, тогда ее ложь вполне может оказаться правдой, потому что она не была уверена в своей способности удерживать равновесие и оставаться на ногах, когда граф будет находиться так близко.
– Я… ах…
– Превосходно, – объявил он, вставая. – Тогда все улажено. Мы отправляемся на каток вместе. Теперь встаньте, и если вы согласны, я преподам вам ваш первый урок.
Он не предоставил ей большого выбора, беря ее за руку и поднимая. Сюзанна посмотрела на дверь, которая, как она заметила, уже не была также широко открыта, как она ее оставила, входя в гостиную.
Летиция.
Маленькая хитрая сваха. Необходимо серьезно поговорить с сестрой, как только уедет Ренминстер. Похоже, что Летиция все же может однажды проснуться полностью лысой.
Вернемся к Ренминстеру, интересно, что он ей расскажет? Будучи опытным фигуристом, Сюзанна очень хорошо знала, что нельзя научиться кататься до тех пор, пока сам не встанешь на коньки. Но все же она поднялась с кресла, отчасти из любопытства, отчасти потому, что его целеустремленный рывок не оставил ей выбора.
– Секрет катания на коньках, – сказал он (по ее мнению, несколько напыщенно), – заключается в коленях.
Она захлопала ресницами. Она всегда считала, что женщины, которые хлопали ресницами, выглядели слабоумными. И так как она как раз пыталась показать, что понятия не имеет о том, что надо делать, она подумала, что это самый эффективный прием.
– Колени, Вы говорите? – Спросила она.
– Конечно, – ответил он. – Их нужно согнуть.
– Согнуть, – эхом отозвалась она. – Только представьте.
Если он и заметил сарказм за фасадом невинного взгляда, то не подал вида.
– Конечно, – повторил он снова, она уже начинала считать, что это его любимое слово. – Если Вы не согнете колени, то Вы никогда не сможете сохранить равновесие.
– Вот так? – Спросила Сюзанна, сгибая колени слишком сильно.
– Нет, нет, мисс Бэлистер, – сказал он, продемонстрировав прием на себе. – Скорее вот так.
Он выглядел необыкновенно глупо, притворяясь катающимся на коньках посреди гостиной, но Сюзанне удалось сдержать улыбку. Действительно, такие моменты, как этот, нельзя упустить.
– Я не понимаю, – сказала она.
Брови Дэвида сошлись от разочарования.
– Идите сюда, – сказал он, переходя в ту часть комнаты, где не было мебели.
Сюзанна последовала за ним.
– Вот так, – сказал он, пытаясь двигаться по полированному паркету так, как будто он был на коньках.
– Это не выглядит так уж… гладко, – сказала она, ее лицо представляло собой очаровательную картину невинности.
Дэвид посмотрел на нее с подозрением. Она казалась настоящим ангелом, наблюдающим за ним, в то время как он выставлял себя полным идиотом. Его новые ботинки не были притерты, и поэтому вообще не скользили по полу.
– Почему вы не пробуете снова? – спросила она с улыбкой Моны Лизы.
– Почему бы Вам не попробовать? – возразил он.
– О, я не могу, – сказала она, скромно краснея. Хотя, нахмурился он, она вовсе не покраснела. Она только слегка наклонила голову в сторону в той робкой манере, которая должна была сопровождаться румянцем.
– Изучать нужно методом проб и ошибок, – сказал он, решив научить ее кататься на коньках, даже если это убьет его. – Вот единственный путь. – Если он собирался выставить себя дураком, Бог свидетель, она сделает то же.
Она немного приподняла голову, словно взвешивая его утверждение, после чего лишь улыбнулась и сказала:
– Нет, спасибо.
Он целеустремленно двинулся в ее сторону.
– Я настаиваю, – пророкотал он, шагнув к ней чуть ближе, чем считалось приличным.
Ее губы разошлись от удивления и внезапного прозрения. Да. Он хотел, чтобы она хотела его, даже если она не понимала, что это означает.
Переместившись так, чтобы оказаться немного позади нее, он положил руки ей на талию.
– Попробуем вот так, – сказал он мягко, его губы находились скандально близко от ее уха.
– Милорд, – прошептала она. Ее тон демонстрировал, что она пыталась прокричать свои слова, но ей или не хватило воздуха, или, возможно, убежденности.
Конечно, такое поведение было неподобающим, но поскольку он собирался жениться на ней, то не видел в этом проблемы.
Кроме того, он скорее наслаждался обольщением. Даже если – нет – особенно потому что она совершенно не понимала, что происходит.
– Вот так, – сказал он, его голос понизился почти до шепота. Он немного надавил на талию, чтобы вынудить ее двигаться вперед, словно они парой катились на коньках. Но конечно она споткнулась, потому что ее туфельки тоже не скользили на полу. И когда она споткнулась, он тоже споткнулся.
Однако, к его бесконечной досаде, они все же сумели устоять на ногах, а не упали, запутавшись в ногах, на пол. Что и было его конечной целью.
Сюзанна так искусно высвободилась из его объятий, что заставила задуматься, не отработала ли она эти действия на Клайве.
От досады он сжал зубы так, что скоро бы пришлось разжимать их руками.
– Что–то случилось, милорд? – спросила Сюзанна.
– Нет, ничего, – вымученно ответил он. – Почему Вы так подумали?
– Вы выглядите немного… – она несколько раз моргнула, пока вглядывалась в его лицо – сердитым.
– Нисколько, – сказал он спокойно, выкидывая из головы все мысли о Клайве, о Сюзанне и о Клайве–и–Сюзанне. – Но мы должны попробовать прокатиться снова. – Возможно, на этот раз ему удастся организовать падение.
Она отступила подальше. Умная девушка.
– Я думаю, что сейчас – самое время для чая, – сказала она одновременно мягким и решительным тоном.
Если бы этот тон так очевидно не означал, что он не получит желаемого, а именно прижатых друг к другу тел и предпочтительно на полу, то он, возможно, восхитился бы им. Она безусловно обладала настоящим талантом добиваться того, что хотела с улыбкой на лице.
– Вы любите чай? – спросила она.
– Конечно, – солгал он. Он терпеть не мог чай, больше потому, что это всегда досаждало его матери, которая считала своей патриотической обязанностью пить этот ужасный напиток. Но без чая у него не было бы причин задерживаться.
Ее брови сошлись на переносице, и она, не сводя с него хмурого взгляда, сказала:
Ее брови сошлись на переносице, и она, не сводя с него хмурого взгляда, сказала:
– Вы ненавидите чай.
– Вы помните, – удивился он.
– Вы солгали.
– Возможно, я надеялся остаться в Вашей компании, – сказал он, пристально глядя на нее сверху вниз, словно она была шоколадным печеньем.
Он ненавидел чай, но шоколад – это совсем другая история.
Она отступила в сторону.
– Почему?
– Действительно, почему, – пробормотал он. – Это – хороший вопрос.
Она сделала еще один шаг в сторону, теперь путь ей преграждал диван.
Он улыбнулся.
Сюзанна улыбнулась в ответ, или, по крайней мере, она попробовала это сделать.
– Я могу принести Вам выпить что–то еще.
Казалось, мгновение он обдумывал ответ, затем произнес:
– Нет, я думаю, что мне пора.
Сюзанна почти задохнулась от сдавившего грудь разочарования. Когда же гнев на его деспотизм превратился в желание его видеть? И в какую игру он играет? Сначала он придумал глупые отговорки, чтобы обнять ее за талию, затем он беспардонно лгал, чтобы продлить свое посещение, а теперь, внезапно, он захотел уехать?
Он играет с ней. Но хуже всего то, что в какой–то мере она наслаждалась этим.
Он направился к двери.
– Так я увижу Вас в четверг?
– В четверг? – эхом отозвалась она.
– На катке, – напомнил он ей. – Помнится, я сказал Вам, что я приеду за Вами за тридцать минут до начала.
– Но я не давала согласия, – вырвалось у нее.
– Нет? – Он вежливо улыбнулся. – Могу поклясться, что Вы согласились.
Сюзанна боялась, что вступила на очень зыбкую почву, но все равно уже не могла остановить упрямого дьявола, управляющего ее мыслями.
– Нет, – сказала она, – не соглашалась.
Секунду спустя он развернулся и подошел близко… очень близко. Так близко, что дыхание покинуло ее тело, сменившись на что–то более сладкое, но и более опасное.
На что–то крайне запрещенное и божественное.
– Я думаю, что Вы согласитесь, – мягко сказал он, касаясь кончиками пальцев ее подбородка.
– Милорд, – прошептала она, ошеломленная его близостью.
– Дэвид, – сказал он.
– Дэвид, – повторила она, загипнотизированная зеленым огнем его глаз.
И было в этом что–то правильное. Она никогда не произносила его имени, даже в мыслях она называла его не иначе, как брат Клайва или Ренминстер, или просто граф. Но теперь, почему–то, он стал Дэвидом, и когда она всматривалась в его глаза, находящиеся так близко от ее, она видела в них нечто новое.
Она видела человека. Не его титул и не его состояние.
А человека.
Он взял ее руку, поднес к своим губам.
– Тогда до четверга, – прошептал он, его поцелуй коснулся ее кожи с болезненной нежностью.
Она кивнула, не в состоянии сделать ничего иного.
Застыв на месте, она безмолвно наблюдала, как он отошел от нее и направился к двери.
Но в тот миг, когда он уже почти дотронулся до ручки, на долю секунды раньше, он остановился. Он остановился и обернулся, а она так и продолжала стоять, уставившись на него. Затем он произнес, больше себе, чем ей:
– Нет. Нет, так не годится.
Ему потребовалось всего лишь три широких шага, чтобы вновь оказаться подле нее. Одним удивительно чувственным движением он притянул ее к себе. Его губы нашли ее, и он поцеловал ее.
Он целовал ее до тех пор, пока она не подумала, что готова упасть в обморок от желания.
Он целовал ее до тех пор, пока она не подумала, что может задохнуться из–за нехватки воздуха.
Он целовал ее до тех пор, пока она не перестала думать ни о чем другом, только о нем, пока его лицо не вытеснило все остальное из ее головы, пока в ней не осталась одна потребность – потребность чувствовать его вкус на своих губах… вечно.
И затем, так же внезапно, как оказался рядом, он отошел прочь.
– До четверга? – спросил он мягко.
Она кивнула, одна ее рука касалась губ.
Он улыбнулся. Медленно, жаждуще.
– Я буду ждать этого с нетерпением, – словно промурлыкал он.
– Также как и я, – прошептала она, но только когда он ушел. – Также как и я.
Глава 4
О боже, ваш автор так и не смог пересчитать количество людей, совсем неизящно растянувшихся как на снегу, так и на льду, во время приема лорда и леди Моленд на катке вчера днем.
Оказывается, представители светского общества не столь опытны в искусстве катания на коньках, как им хотелось бы верить.
«Светская хроника леди Уислдаун», 4 февраля 1814 годаНа его карманных часах, а Дэвид знал, что шли они безукоризненно точно, было ровно сорок шесть минут первого, и Дэвид был совершенно уверен, что сегодня четверг, а на календаре третье февраля одна тысяча восемьсот четырнадцатого года.
И именно в этот момент, точно в 12:46 в четверг 3 февраля 1814 года, Дэвид Мэнн–Формсби, граф Ренминстер, осознал три неопровержимые истины.
Первая заключалась в том, и если быть точным, это больше походило на мнение, чем на факт, что катание на коньках оказалось настоящим бедствием. Лорд и леди Моленд заставили своих бедных дрожащих слуг возить по льду тележки с сэндвичами и мадерой, что, возможно, было бы замечательной идеей, если бы слуги имели хоть малейшее понятие о том, как маневрировать на льду, который там, где не был скользким, был предательски бугристым, благодаря постоянно дувшим ветрам в период замерзания.
В результате к пирсу слетелась целая стая довольно мерзких голубей, набросившихся на выпавшие из опрокинутой тележки сэндвичи, а бедный несчастный лакей, вынужденный бросить тележку, теперь сидел на берегу, приложив к лицу носовой платок, поскольку голуби клевали его до тех пор, пока он не сбежал со сцены.
Вторая истина, которую понял Дэвид, была еще менее приятной. И заключалась она в том, что лорд и леди Моленд решили пригласить гостей с единственной целью найти жену для их болвана–сына Дональда, и они решили, что Сюзанна подходит также, как и любая другая. И, в конце концов, они выловили ее и вынудили вести беседу с Дональдом в течение целых десяти минут, пока Сюзанна не спаслась бегством. (Тогда они бросились к леди Каролине Старлинг, но Дэвид решил, что это уже не его проблема, и Каролина вынуждена была придумывать, как ей выйти из создавшегося положения).
Третья истина почти заставила его стереть зубы в порошок. А заключалась она в том, что Сюзанна Бэлистер, которая так мило утверждала, что не умеет кататься на коньках, оказалась маленькой лгуньей.
Он должен был понять это в ту самую минуту, как она вытащила коньки из своей сумки. Это были вовсе не такие коньки, которые все остальные привязывали к ногам. Собственные коньки Дэвида считались последним достижением и состояли из длинных лезвий, прикрепленных к деревянным платформам, которые он привязывал к своим ботинкам. Лезвия Сюзанны были несколько короче, чем обычные, но гораздо важнее то, что они уже были прикреплены к ботинкам. Поэтому ей необходимо было переобуться.
– Я никогда не видел таких коньков, как эти, – прокомментировал он, наблюдая за нею с интересом, в то время как она шнуровала ботинки.
– Э–э, такие мы используем в Сассексе, – сказала она. Он не мог определить, была ли краска на ее щеках румянцем смущения или всему виной был ледяной ветер. – Не надо беспокоиться о том, что коньки могут отвязаться от ботинок, если они уже прочно к ним прикреплены.
– Да, – сказал он, – я думаю, что это хорошее преимущество, особенно если Вы не являетесь опытным конькобежцем.
– Э–э, да, – пробормотала она. Затем закашлялась, после чего она посмотрела на него и улыбнулась, хотя улыбка, честно сказать, скорее походила на гримасу.
Она перешла к другому ботинку, ее пальцы проворно двигались, завязывая шнурки, несмотря на то, что были одеты в перчатки. Дэвид молча наблюдал за ней, но вскоре не смог удержаться от комментария:
– И лезвия короче.
– Мои? – пробормотала она, взглянув на него.
– Да, – сказал он, передвинув свою ногу так, чтобы его конек встал рядом с ее. – Посмотрите. Мои по крайней мере на три дюйма длиннее.
– Что ж, вы – более высокий человек, – ответила она, улыбаясь ему со своего места на скамейке.
– Интересная теория, – сказал он, – если не принимать во внимание тот факт, что мои лезвия стандартного размера. – Он махнул рукой на реку, где бесчисленные леди и джентльмены со свистом рассекали лед… или падали на свои попы. – У всех коньки больше похожи на мои.
Она пожала плечами и позволила ему помочь ей встать.
– Я не знаю, что вам на это ответить, – сказала она, – за исключением того, что такие коньки как мои весьма распространены в Сассексе.
Дэвид посмотрел вокруг: на бедного, несчастного Дональда Спенса, который получил ощутимый толчок в спину от своей матери, леди Моленд. Моленды, он был практически уверен, происходили из Сассекса, но их коньки совершенно не походили на те, что были на Сюзанне.
Дэвид и Сюзанна проковыляли к краю льда, – действительно, кто не знает, как трудно идти на коньках по земле? – и затем он помог ей ступить на лед.