– Не слишком ли много слов? – заметил Шевцов. – Пошли уже.
– Мне кажется, ты не понял… – проговорил Кот. И с ужасом увидел, как Шевцов спокойным шагом отправился прямо посередке Дождливой улицы. Дождливой ее назвали уже после Посещения, и к нормальному человеческому дождю она не имела отношения. В день Посещения здесь прошел смертоносный «железный дождь». Те, кто после этого выжил, рассказывали страшные вещи. Сейчас, конечно, опасности иные. Но Шевцов, похоже, решил их игнорировать.
– Стой, назад! – крикнул Кот, придерживая Акима, который порывался рвануть следом.
Шевцов остановился, обернулся, пожав плечами:
– А чего здесь бояться? По-моему, это уже сталкерские предрассудки.
Кот хотел еще что-то крикнуть, но слова застряли у него в глотке. Он видел, как вздулись стекла в окнах домов с двух сторон от этого самонадеянного человека. Вздулись – и выстрелили тысячами осколков, покрывая все пространство улицы. Казалось, Шевцов сейчас поплатится за легкомыслие, превратившись в изрешеченное стеклом кровавое месиво. Но ему хватило реакции упасть под стеклянным вихрем, и эта участь его миновала. Повиснув на миг в воздухе, стеклянное крошево со звоном осыпалось на асфальт, присыпав и самого Глеба.
Сталкер хмуро оглядел вернувшегося Шевцова. Несмотря на посеченный стеклянными осколками камуфляж и царапину на щеке, держался он невозмутимо. Коту хотелось высказать спутнику все, что он думал про его поступок. Но вместо этого он сказал просто:
– Этой дорогой мы не пойдем.
Больше никто с ним не спорил.
Они осторожно продвигались вперед. Гайки кончились, и для проверки безопасности пути Кот использовал камни. Это было не совсем правильно: считалось, что некоторые ловушки проявляют себя именно на металле. Но выбора не было. По словам Акима, первый из его списка адресов находился в паре кварталов от вокзала. Кот поймал себя на мысли, что хочет побыстрее закончить это бессмысленное, на его взгляд, путешествие. Тут же одернул себя: нетерпение, как и паника, – самый короткий путь на тот свет. Сколько сталкеров сгинуло именно из-за такой спешки. Когда тебе кажется, что все идет спокойно и гладко, это еще не значит, что так есть на самом деле. Зона коварна, она бьет неожиданно, исподтишка и всегда – когда ты меньше всего к этому готов.
Через несколько сотен шагов, прошмыгнув между парой мощных гравиконцентратов, обойдя поле порченой земли, очерченной «черной колючкой», уткнулись в здание заброшенного детского сада. Ограда была густо увита «мочалом», оставив проход на территорию. Место показалось Коту безопасным, и здесь решили устроить привал. Расположились на сиденьях ржавой карусели, принялись вскрывать консервы из немногочисленных запасов. Жрать хотелось неимоверно.
Немного насытившись, сталкер закурил и устало поинтересовался:
– Скажи, Аким, зачем мы все-таки идем туда? Что ты хочешь найти в этих брошенных домах?
Аким замялся, сказал:
– Не знаю пока.
Кот закашлялся, едва не проглотив недокуренную сигарету. Шевцов внимательно посмотрел на сталкера, словно безмолвно констатируя: «Ну что я тебе говорил?»
– Здравствуй, жопа, Новый год! – проговорил Кот. – Приехали. Значит, мы, как дураки, по Зоне болтаемся, а, куда идем, зачем идем – не знаем?
– Все не так, Кот, – заверил Аким. Лицо его сделалось виноватым, он даже руки прижал к тощей груди для убедительности. – Обещаю, я сразу пойму, как только на месте окажусь!
– А как ты это поймешь? – неожиданно раздался голос Шевцова.
И Кот вдруг осознал, что тот впервые обратился к Акиму напрямую. Сталкер внутренне напрягся. Подумалось: скажи сейчас Аким про Голос, Глеб точно решит, что Акима ведет некая злая сила. Шевцов смотрел на Акима тяжелым немигающим взглядом. Как судья, выслушивающий последнее слово подсудимого. Аким посмотрел в ответ своими детскими глазами. И Шевцов не выдержал, отвел взгляд.
– Пойму, – просто сказал Аким. Указал вперед, над головой Шевцова: – Вон тот дом. Он первый.
Первой оказалась ветхая панельная пятиэтажка. Кот знал эти дома – сам в таком вырос. В таком и безо всякой Зоны жизнь была приключением – всегда на грани. Помнится, там никогда не было тишины. Звукоизоляция отсутствовала напрочь, и дом был наполнен громкими и приглушенными голосами, музыкой и совершенно необъяснимыми скрипами, стуками, шумами; гнилой газопровод ежечасно грозил взрывом, а в вонючем подвале плескалось нечто, что ненамного лучше «ведьминого студня».
– Здесь, что ли? – с сомнением спросил Кот.
– Да вроде… – проговорил Аким. Лицо его как-то осунулось, побледнело. – Вон тот подъезд, третий этаж.
– Ладно, посмотрим, – бросил через плечо сталкер. – Я вперед. Держитесь шагах в десяти от меня… – Он сделал шаг, остановился, присел на корточки, изучая разбитый асфальт. – И чего это меня вечно во всякие истории тянет? Вернусь – к Шаману пойду, пусть карму подчистит…
Стены вблизи казались изъеденными, словно их кислотой обрызгали. Проплавленными были даже сохранившиеся местами оконные стекла. Если что-то едкое и лилось на этот дом, то ненамного позже Посещения. Сейчас ничего опасного рядом не наблюдалось. Только выглядел дом жутко и удручающе. Просто непонятно, что мог искать в нем этот странный парень.
Поднимались медленно, ступень за ступенью. Облупившиеся стены хранили выцветшие надписи. Кот остановил взгляд на старательно выведенной красной краской надписи «Леха + Таня =» с наивным сердцем, пробитым стрелой, в конце. Где они сейчас, эти Таня и Леха? Выжили ли? Встретились ли? Пощадила ли Зона их народившихся детей?
– Вот эта дверь, – севшим голосом сказал Аким.
– Твоя хата? – осенило сталкера.
Аким отрицательно покачал головой. И взялся за ручку двери. Кот сделал предупредительный жест. Аким ободряюще посмотрел на него и потянул за ручку.
Дверь не была заперта. Вообще, сталкеры давно заметили, что, несмотря на поспешную эвакуацию, жители старательно запирали двери своих квартир. Никакое Посещение не могло заставить их поверить в то, что они никогда не вернутся в родные дома. Люди не хотят верить в такое. Впрочем, лазить по покинутым квартирам у сталкеров не принято. Хабара здесь нет, особых ценностей с советских времен не осталось, а навлечь на себя проклятия покойников никому не хотелось. В проклятия Кот не верил – просто не любил мародерствовать.
В квартиру Аким зашел первым. Кот с Шевцовым вошли следом и остановились в прихожей.
Такого сталкер еще не испытывал. Он словно попал в прошлое. Здесь все было из другого мира, знакомое, но в то же время непривычное. И сама входная дверь, обитая задубевшим дерматином, и обои, и одежда на вешалке, и медная чеканка на стене.
Аким прошел в единственную комнату, остановился, оглядываясь. Обстановка была простой и безжизненно аккуратной. Легкие гардины, ковер на стене, спартанский сервант со скромной посудой, древний телевизор на ножках. И книги. Много книг – на полках, на полу, на диване. Кот и забыл, когда в последний раз видел столько книг. Да он и не представлял, зачем столько может понадобиться.
Аким медленно обошел стол по центру. На столе, покрытом легкой кружевной скатертью, стояла хрустальная ваза с гвоздиками. Цветы выглядели удивительно свежими. Как и все здесь, казавшееся нетронутым временем, словно оставленное хозяевами минуту назад. Не было пыли, затхлости. И от этого становилось как-то не по себе. Он остановился перед фотографией в рамке, стоявшей на полке с книгами. Уставился в нее неподвижным взглядом.
– Кто это? – тихо спросил Кот. – Мать?
Аким ответил не сразу:
– Анна Федоровна. Моя учительница.
– Учительница? – недоуменно повторил сталкер.
Аким помолчал, отвернулся от фотографии.
– Я предсказал ее смерть, – глухо сказал он.
Кот и Шевцов невольно переглянулись. Что может означать такой визит? Ностальгия? Чувство вины? Заполнение каких-то пустот в травмированной психике? Ради чего нужно было проделать такой долгий и опасный путь?
Аким внимательно оглядывал комнату. Он напряженно искал что-то. Подошел к книжным полкам. Взгляд его быстро пробежал по корешкам и остановился на небольшой книге в темном переплете, выступавшей из стройного ряда прочих. Он медленно коснулся корешка и закрыл глаза. Будто хотел полностью сосредоточиться на чувствах, которые рождало это прикосновение. Не открывая глаз, осторожно вынул книгу из ряда, накрыл ее ладонью, как свидетель, клянущийся на Библии. Постоял так немного и резко открыл глаза.
– Нашел, – твердо сказал он.
Бережно завернул книгу в кружевную салфетку, лежавшую под вазой, и спрятал в рюкзак. Он даже не раскрыл ее, словно содержание не имело для него никакого значения. Сталкеру очень хотелось спросить, что это за книга и зачем она нужна Акиму. Но вдруг понял, что не получит вразумительного ответа и на этот вопрос.
– Здесь – все, – сказал Аким. Напряжение ушло из его фигуры и взгляда. Теперь он выглядел опустошенным и усталым.
– Теперь куда? – спросил Кот.
– Тут рядом, – отозвался Аким, направляясь к двери.
Шевцов проводил его мрачным взглядом. Происходящее ему явно не нравилось. Что-то недоброе ему чудилось в необъяснимых манипуляциях Акима. Но пока он молчал. И не хотелось его провоцировать на откровенный разговор. Сталкеру казалось – лучше, если все пойдет своим чередом. Глядишь, Аким наиграется в своего «медиума» и все трое благополучно вернутся в нормальный мир.
Конечно, это было наивно. Ведь Кот отчетливо чувствовал: это не игра. Это просто выходит за пределы его понимания. В этом смысле отношение к происходящему Шевцова было куда более понятным. Он не питал иллюзий относительно Акима. Тот оставался для него ходячей бомбой замедленного действия.
Теперь и Кот стал чувствовать себя неуютно: Аким незаметно перетягивал на себя инициативу. Он вел их куда-то, и два куда более подготовленных человека покорно шли вслед за ним. На какое-то время сталкер забыл даже о ловушках и вспомнил об угрозе, только когда они оказались в соседнем квартале, перед новым домом, назначенным Акимом для посещения.
Теперь это была девятиэтажка. Она сразу не понравилась сталкеру. Лишенная стекол и даже оконных рам, потемневшая от дыма и сырости, она напоминала мертвый скелет, в котором никогда не было жизни. Кто его знает, что здесь приключилось, – входить вовнутрь не хотелось категорически.
Но Аким уже направлялся к зияющему проему входной двери. Какое-то время в вялом оцепенении Кот просто наблюдал, как парень неторопливо приближается к черному провалу в бетоне. И вдруг сталкера словно обожгло изнутри.
– Стой! – крикнул он. – Не двигайся!
Эхо разнесло его голос по бетонному колодцу двора. Странное эхо, искажающее темп и тональность голоса. Кот быстро приблизился к Акиму, отстранил его и медленно направился к черному прямоугольнику входа. Осторожно поднялся по ступеням, присел на корточки. И увидел ее. Паутину. Не отдельные нити, какие уже случалось встречать. Тонкое, едва различимое кружево затягивало весь проем.
Это была смерть. Однозначная, гарантированная. Никто не знал, кто плетет в Зоне такие вот паутинки, но все, кому не повезло вляпаться в подобное, были мертвы. Ранения или болезнь исключались – только фатальный исход. Казалось бы, отчего ее не порвать – палкой или, там, камнем? Но никто этого не делал. Говорят, значение имеет даже не прикосновение, а сам факт контакта – пусть и на расстоянии. Может, просто байка. Но лучше не проверять.
– Здесь путь закрыт. Баста, – нервно облизывая пересохшие губы, сказал Кот. Повернулся к Акиму: – В этот дом мы не войдем.
– Я войду, – твердо сказал Аким. – Вон через окно хотя бы.
Кот мысленно чертыхнулся. Вот же упертый! А через окно ведь действительно можно.
– Послушай, Аким, – оглядывая здание, сказал Кот. – Против лома нет приема. Это хреновое место. Порченое. Нечего там, внутри, человеку делать. Даже если в ловушку не вляпаемся – подцепим какую-нибудь заразу. Ты как хочешь, а я пас.
– Хорошо-хорошо, – Аким ободряюще похлопал его по плечу. – Я один пойду.
Кот мысленно закатил глаза. Аким медленно отошел от подъезда, прикидывая, как бы забраться в лоджию на первом этаже. Кот не выдержал, сделал шаг в его сторону.
– Не ходи, – тихо сказал Шевцов. – Пусть один идет. Может, оно и к лучшему.
Сталкер обернулся, поймал взгляд Шевцова и понял. Тот надеется, что Аким не вернется живым. Это стало бы для него решением всех вопросов, в том числе и моральных. Кот так не мог. Не из того теста он сделан. Не интересовали его судьбы человечества, волновала лишь судьба одного странного, не вполне адекватного парня, которому не повезло оказаться не в то время не в том месте, за что он вынужден расплачиваться всю жизнь. И бросить его сейчас было бы подло.
В очередной раз проклиная себя за излишнюю сентиментальность, сталкер направился к Акиму. Тот продолжал топтаться под окнами, не зная, как взобраться на двухметровую высоту.
– Помоги! – потребовал Кот, поправляя на плече «винторез». Он критически оглядывал железный мусорный контейнер на колесиках. В другое время он бы к нему на десять шагов не приблизился бы – мало ли что там, внутри. Но сейчас нужно было действовать. А действовать всегда означает – рисковать.
Вдвоем они подкатили контейнер под окно. Металл скрежетал, эхо разносило мерзкие, искаженные звуки. Кот пошел первым. Вскочил на ржавый металл, ухватился за край лоджии, подтянулся. Заглянул за бетонную перегородку, огляделся. И рывком перекинул тело вовнутрь.
– Давай руку! – свесившись вниз, сказал он.
Аким неловко полез на контейнер, выпрямился, едва не свалившись в затхлую глубину железного ящика, ухватился за протянутую руку сталкера. Упершись ногой в ограждение лоджии, Кот втащил парня наверх. После чего обернулся, выискивая взглядом второго спутника.
Шевцов, сложа на груди руки, наблюдал за происходящим. Кто его знает, как он это воспринимал. Может, как какой-то нелепый цирк, устроенный пареньком, свихнувшимся от проводимых над ним опытов. Возможно, просто созерцал, прикидывая, чем все закончится. Сталкер не понимал до конца этого человека, его мыслей и намерений. Слишком скрытен он был, слишком зациклен на собственном мировосприятии. Нет, что ни говори, с таким подходом ничего не понять и не разобраться. Зона не поддается прямолинейным попыткам ее понять, и годы безрезультатной работы Института тому подтверждение.
Аким все порывался пойти вперед, но Кот разом пресек эти попытки. Внимательно изучив дверной проем, ведущий с лоджии в кухню, он осторожно переступил через порог.
Здесь все было не так, как в том, первом, доме. Могло показаться, что тут бесновались черти. Потолок, стены, пол – все было в разводах копоти. Мебель – разрушена, изуродована, словно ее пропустили через миксер. Кот уже видел такое, но так и не смог понять, что здесь послужило разрушающим фактором. На пожар не похоже, на известные виды проявлений Зоны – тоже. Наверное, это были факторы, которые действовали во время самого Посещения и впоследствии не наблюдались. Это означало и еще кое-что: здесь можно было ожидать всего чего угодно. Не только знакомых ловушек, но и тех, которым даже бывалые сталкеры не придумали названия. Не полезь вперед Аким, его сюда никаким калачом бы не заманили. Хотя есть и такие безбашенные ребята, что суются во все дыры подряд. На их смертях и учатся те, кто поумнее, так и узнают про свойства новых смертельных ловушек и находят пути их избегать. Так что скажем спасибо дуракам, что спасают нам жизни. Есть такой сталкерский тост.
Через квартиру двигались как по минному полю. Сам воздух тут был другой – какой-то вязкий, тяжелый, наполненный тревогой и чуждой энергетикой. Кот всегда чутко ощущал такую атмосферу, «чуйка» на нее работала безотказно. А потому, оказавшись в прихожей перед вырванной с корнем входной дверью, он замер и сделал спутнику знак остановиться.
Что-то двигалось там, по лестнице. Мерные звуки доносились откуда-то сверху, становясь все отчетливее. Эхо многократно повторяло их, смешивая в невразумительную кашу. Но по мере приближения звуки становились отчетливее, и Кот вдруг с оцепенением понял, что это шаги.
Бойкие звуки женских каблучков. Они доносились уже с высоты второго этажа и продолжали приближаться. Сталкер скосился на Акима. Тот стал бледен и округлившимися глазами уставился на Кота. Сталкер же просто крепко сжал его плечо и заставил себя посмотреть наружу. Шаги приближались, и с ними накатывался необъяснимый инфернальный ужас. Хотелось сдернуть с плеча винтовку, зажмуриться и жахнуть туда, откуда доносятся эти шаги, которых просто не могло быть. Усилием воли он подавил в себе этот порыв.
Теперь шаги доносились с лестничной площадки, на которую выходила дверь. Замедлились. И неторопливо направились прямо к двери.
Кот понял, что сейчас потеряет сознание. Он не был готов встретиться с этим. Отпрянув от двери, вжался спиной в стену. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось, в голове был туман. Аким растерянно смотрел на него. Он выглядел совершенно беспомощно, и Кот понимал, что сейчас ничем не может помочь ему.
Шаги на лестничной клетке возобновились. Словно в сомнении потоптались у двери и направились к лестнице, зацокали вниз, к дверям, ведущим к выходу во двор. Тому самому выходу, затянутому паутиной. Шаги дробно простучали вниз – и смолкли. И тут же прошло наваждение. Вместо них пришло недоумение. Стало немного стыдно за собственную реакцию. Черт, наверное, даже седые волосы появились, надо при случае глянуть в зеркало.
– Кто это был? – тихо спросил Аким.