— Я не хотел тебя расстраивать, повелитель. У тебя и так много забот было в последнее время. Прости меня, государь.
— Ничего, — произнес фараон. — В принципе ничего страшного и не произошло. Что он может сообщить гиксам? О том, что ты по моему приказу взял его город? Так это нам только на руку. Они станут быстрее идти к нам в гости. А мы уже готовы к встрече. Но в будущем всегда извещай меня о таких делах, Минос!
— Да, государь!
— Завтра выступаем!
— Уже завтра? — удивился Минос.
— Да. Не станем ждать. Где встретим первый отряд гиксов там, и дадим им бой. А у тебя другое мнение, Минос?
— Я бы посоветовал сначала дождаться лазутчиков и побольше узнать о противнике.
— А ты думаешь, противник много знает о нас? — спросил фараон критянина.
— Смотря кто их ведет, государь. Если князь Нубти-Сет, то он сразу же ринется в бой. Если князь Ваджед, то о разведке он позаботиться, но медлить также не станет. А если сам царь Апопи, то он станет осторожничать.
— Но кто для нас лучше Нубти-Сет, Ваджед, или царь? Что больше гарантирует нам победу?
— Гарантировать победу нельзя вообще, государь. Но для нас лучше Нубти-Сет. Слишком самоуверен.
— А что ты скажешь о нашей армии? Мы насколько готовы к решительной схватке?
— Если честно, то мы к ней еще не готовы. Наша пехота еще слишком рыхлая и в деле не проверена. Хотя секироносцы у тебя, государь, неплохи. Но у гиксов половина солдат испытанные ветераны.
— Вот и пора и нашим стать ветеранами. А для этого стоит вступить войну, Минос. Ты набрал тысячу солдат в Абидосе, как тебе было приказано?
— Да, но они пока совсем не солдаты. Это плохо вооруженная толпа.
— Ничего. У тех, кто останется жив будет шанс стать солдатами. Твои колесницы пусть присоединяются к моим.
— Государь, позволь мне возглавить пехоту в первой схватке.
— Пехоту? Разве некому повести пехотинцев кроме тебя?
— Есть кому, но я бы хотел быть с секироносцами…
Армия великого гика Апопи II, под командованием князя Нубти-Сета
Князь Нубти-Сет получивший командование благодаря великому жрецу Сутеха вел за собой 500 колесниц. Первоначально планировалось отправить против Секененра 1000, но затем Апопи передумал. Его больше волновал Север.
Он, будучи на пиру, заявил князю, перед тем как тот выступил:
— На северных границах зашевелились маитане и мне придется послать к пограничным крепостям большое конное войско. Сам понимаешь, князь, что подданные царя Митанни сражаются на колесницах. И колесниц у них много, не то, что у фиванского князя. Так что тебе придется довольствоваться 500-стами. Но зато пехоты у тебя будет предостаточно.
— Но решаться ли они напасть, государь? Не думаю, что царь Митанни отвадиться вот так просто напасть на наше царство. У нас много крепостей, а они не решаться утомлять себя долгой осадой.
— Ты считаешь мое решение укрепить северные границы неверным? — Апопи сдвинул брови.
— Оно верно, государь, и укреплять северную границу нужно. Но, по моему мнению, первый удар стоит нанести на Фивы.
Но царь все-таки настоял на своем. И больше не дал Нубти-Сету ни одной колесницы. Пришлось двигаться с тем, что дали.
Они вдвоем с Якубхером ехали в одной колеснице и беседовали о предстоящей схватке.
— Как думаешь, Якубхер, почему царь не дал мне колесниц? Неужели он и правда верит в то, что Митании начнет войну?
— Ни во что он не верит, князь. Апопи хитер, и умеет добиваться своего, если не силой то хитростью. Он понимает, что князья шасу стоят за войну с Египтом, а за князьями стоят жрецы Сутеха и Апопа.
— Вот именно, Якубхер! И Апопи решил для вида согласиться на войну. Но вести он её думает нерешительно, ибо ему не нужно сильно ослаблять и унижать Фивы. Сейчас он желает, чтобы Секененра отрекся от титула фараона и снова стал князем.
— Это понятно каждому умному человеку, что, унизив Фивы, он унизит египтян и их богов. А тогда ни о каком соединении народов, о котором он так мечтает не получиться.
— И подмена царского письма ничего нам не дала. И он дал мне небольшие силы, чтобы я не мог как следует примерно наказать зарвавшихся фиванцев.
— Князь, я скажу тебе правду, и ни станут притворяться. Если у нас есть наследник, что мыслит, так же как и большинство князей и военачальников гиксов, то почему не поступить проще?
— Тихо, — голос князя понизился. — Не стоит произносить такие слова столь опрометчиво, друг мой. Это уже государственный заговор.
— Я уже говорил тебе это и раньше, князь. И ты тогда не дал мне прямого ответа. Но то, что делает наш царь есть заговор против нашего народа и наших богов!
— Может и так, но судить царя могут лишь боги, а нас с тобой может судить царь. Не забывай об этом Якубхер. Да и зачем действовать столь грубо и примитивно? Мы возьмем пример с нашего государя и станем делать все вроде бы и по его приказу, но в то же время и по-своему. Но это потом, друг мой. Сначала стоит обсудить план сражения.
— Ударим по врагу вот и весь план. Или ты сомневаешься в наших колесницах, князь?
— Ты хочешь сказать без пехоты? — князь посмотрел на друга. Он и сам был такого же мнения.
— Станем мы разве ждать пехотинцев? Пока они подойдут, мы три раза сумеем разгромить фиванцев.
— Я сам склоняюсь к такому решению, Якубхер. Хотя ливийская пехота нам бы не помешала. Это отличные солдаты и издавна сражались с египтянами.
— Ты знаешь, князь, мое отношение к наемникам. Они не сражаются за честь великого гика, а только за плату. Я бы понадеялся на наших стрелков из лука, что идут на кораблях. Но они понадобятся, если мы не сумеем их смести колесницами с первого натиска.
Пехотные полки действительно подзадержались в пути и заметно отстали от колесниц. Приказы Нубти-Сета поторопиться не помогали, ибо командиры не могли их выполнить физически. Солдаты ливийского корпуса и так начали роптать, а это недовольство могло перекинуться и на другие части, и из него мог произойти бунт, совершенно не нужный в преддверии сражения с Фивами.
Лагерь наемников ливийского корпуса неподалеку от Гераклеополя
— Эй ты! — солдаты грубо окликнули Яхотепа. — Стоять! Чего здесь шатаешься? Кто такой?
Яхотеп остановился и низко полонился воинам. На них были только набедренные юбки и широкие кожаные пояса, к которым крепились кинжалы и мечи. В руках воины держали копья и щиты. Ни шлемов, ни иных доспехов у них не было.
"Вооружены по старинке, — мелькнула мысль в голове у Яхотепа. — Но по могучим торсам сразу видно опытных солдат, привыкших к оружию".
— Ты почему здесь шатаешься?
— Я слуга ливийского купца, что стоит в той деревеньке. Он ваш соотечественник и желает двигаться за вашим корпусом. С вами ему будет легче торговать после победы.
— И он приказал тебе здесь тереться?
— Да, господин. Он желает получить разрешение вашего командира отправиться вслед за вами. Я должен предать ему, где ваш командир может принять его?
— И считаешь, египетское чучело, что твоему купцу все можно? — усмехнулся один из солдат.
— Но он ливиец. И сделает это не за просто так. У него приготовлено для воинов отличное пиво.
— Пиво? Хорошо бы выпить пива, а то брюхо распирает от воды и от проклятой жары.
— И то верно. Стоит доложить нашему сотнику, а тот пусть думает. Где твой купец?
— Он совсем рядом. Я могу его позвать. А пот вам, господа воины, небольшое подношение, — и с этими словами Яхотеп протянул им кувшин с отличным красным пивом.
Воины стали жадно пить, и рука египтянина легла на рукоять кинжала. Он двумя точными ударами прикончил наемников, так, что они не смогли даже вскрикнуть.
Яхотеп оттащил трупы в сторону и быстро забросал их песком. Теперь можно было приблизиться к лагерю наемников и наблюдать, за тем какое количество войск у противника. Часовых хвататься не ранее чем через полчаса.
Он незаметно пробрался в лагерь. Спали там не все. Многие воины жарили на кострах мясо и разговаривали.
— С чего они так торопятся? — услышал Яхотеп. — Гонят нас словно подлых рабов.
— Хотят наказать правителя Фив за то, что провозгласил себя фараоном, — ответил кто-то.
— И чего так спешить? Куда фиванцы от нас денутся?
— У нас уже носильщики дохнут и бегут. Скоро нам придется тащить все на себе.
— А вот и нет! Стану ли я таскать мешки? Это не дело для воина!
— И я не стану! Мы солдаты и у нас должны быть силы для битвы. Ведь город придется брать штурмом. Их колесничие на стены не въедут. Вот так.
— А говорят там добра сколько угодно!
Разговор перекинулся на извечную тему грабежа.
— Да, в Фивах всего в достатке и девки какие! Пальчики оближешь! Я там бывал и все видел!
— Чего ты мог видеть? Снова врешь!
— Я вру?! Да путь твой поганый язык распухнет в гортани, за такие слова. Я служил в нубийском корпусе три года назад и у тамошнего гиксовского наместника. И мы на кораблях проплавали через Фивы. Я тогда целый день бродил по городу и его базарам. А в порту я был у местных шлюх, и говорю вам, я бы от пары таких рабынь бы не отказался. Что они не вытворяют с тобой и берут не дорого.
— Ты же женат и уже не молод, а все на шлюх смотришь. Смотри мясо сгорит.
Воина захохотали. Тот, к которому они обращались, стал чавкать, поедая горелый шашлык, а затем, прожевав, ответил:
— И что с того? Я и молодому не уступлю в этом деле. Хорошие девки горячат кровь настоящему воину. Тебе этого не понять, ибо ты молод и не разу не сражался по настоящему. А ещё собрался грабить Фивы.
— Мы все станем их грабить! — поддержали его другие.
— Ты сперва на стены взойди и ворвись в город, грабитель! Если не знаешь, что такое брать крепости, то и молчи.
— Да никто её не станет штурмом брать, успокойся. Город окружат и наш командующий Нубти-Сет станет жать, когда город не сдаться сам.
— И долго же ему придется жать, — захохотал старый воин. — Такая крепость, как Фивы продержится не менее года, а то и поболее…
Больше Яхотеп слушать не стал. Эти ничего нового ему не скажут. Он узнал все, что ему было нужно. Носильщики недовольны и потихоньку разбегаются.
Он вернулся в деревню и проник в домик где они с Атлой расположились. Девушка спала, раскинувшись на ложе, и он осторожно тронул её за плечо рукой:
— Атла, ты слышишь меня, Атла?
Девушка открыла глаза и увидела в полумраке лицо Яхотепа.
— Что? — спросила он. — Что-то случилось?
— Случилось. Большой отряд ливийских наемников стоит лагерем недалеко отсюда. Здесь не менее двух тысяч воинов. Хотя вооружение у них и устаревшее, но по ним видно, что это ветераны испытанные не в одном сражении.
— Ну и что? Для этого ты меня разбудил? Я и так знаю, что у них в армии много ветеранов. Чего ты всполошился?
— У меня возник план как их задержать.
— Задержать? Две тысячи наемников? Ты в своем уме, Яхотеп?
— В своем. С ними идут слуги, и рабы носильщики что тащат тяжелую поклажу. Там запасы пищи, и различное военное снаряжение. Я придумал, как нам разогнать их.
— О, боги! Ты точно спятил.
— Да погоди. Выслушай сначала. Я слышал, как носильщики возмущались тем, что им не дают отдыха. Они уже готовы дезертировать, если только нам с тобой подбросить им такую идею.
— И что это даст?
— Ты разве не понимаешь? Это задержит пехоту и к сражению они не успеют. Что толку от нашей с тобой миссии, если мы не принесем пользы Фивам? Сведения, конечно, также кое-чего стоят, но реальная помощь армии многократно больше.
— И что ты хочешь? — она подползла к нему.
— Я принес вот эти тряпки, что носят рабы. Мы наденем их и присоединимся к носильщикам. Сейчас они сидят и жарят мясо на кострах вон там. Предложим им выпить, благо купец, не поскупился на пиво и сделаем свое дело.
— Но если на нас обратят внимание часовые?
— Там такое столпотворение, что никто ничего не разберет. Но сам я не справлюсь, мне нужна твоя помощь.
— Идем, — она с отвращением протянула руку к мерзким и дурно пахнущим одеждам рабов…
Среди носильщиков были люди различных племен, и все они страшно устали. За последние пять дней им досталось.
— Вчера двое сбежало, — проговорил один из них. — И их никто не поймал.
— Пока не поймали, — возразил кто-то. — А если поймают, то им не позавидует никто. Помнишь того, кто сбежал в самом начале похода?
— Что ты вспоминаешь? Тогда все только начиналось. А теперь войска идут все быстрее и быстрее и ловить беглых им некогда.
— А за нами идут корпуса гиксов. И если мы попадемся им, то наша долю будет еще незавидней. Эти церемониться не станут и казнят так, что…
— Если так дрожать, то подохнешь под ношей и тебя выбросят как падаль шакалам и крокодилам. Нужно уходить. Сейчас это можно.
— Уходить?
— Но как?
— Тихо! Вдруг солдаты услышат.
— Они далеко. Караулят только по черте нашего лагеря.
— И как пройти сквозь эти караулы? Кто нам скажет?
— Я! — к носильщикам вышел Яхотеп.
Те при виде незнакомого человека вздрогнули. Послышались голоса:
— Кто это?
— Шпион!
— Он подослан следить за нами!
— Да, тихо вы. Скажи нам молодой человек, кто ты такой? — спросил пожилой раб.
— Я такой же как и вы носильщик, но из другого отряда. И могу вам показать как отсюда уйти так, что вас никакой солдат не заметит.
— Вот как? Но откуда тебе это известно?
— И зачем тебе спасть нас? Бежал бы сам.
— Он точно подослан.
— Да замолчите вы. Снова заголосили. Дайте человеку сказать. Может из этого что-нибудь и выйдет. Пусть говорит.
Яхотеп продолжил:
— Я нуждаюсь в вас. Там у реки стоят два корабля, и мы можем их угнать и пройти к Южным городам свободным от власти гиксов.
— И что нас ждет там? — спросил кто-то.
— Свобода, — ответил кто-то. — И жизнь. А это совсем не мало.
Мне нужны люди для управления кораблями. И много людей.
Это не проблема. Мы сумеем поднять сколько нужно. Подыхать никому не охота. Но меня волнует, откуда ты знаешь про корабли? Скажи, друг, если ты такой же носильщик, то откуда тебе это известно?
— Я встретил здесь знакомую рабыню. Я видел её ранее, и она служит у купца на этих самых судах. Её хозяин сошел на берег и торгует с одним ливийским торговцем, что стоит здесь лагерем и собирается идти за армией. Вся его охрана сошла на берег и такой возможности уже завтра не будет.
— Но как быть с охраной нашего лагеря? Там ливийские караулы! Кто нас выпустит?
— Не бойтесь за караулы, — к Яхотепу подошла Атла. — Они попробовали отличного красного пива. Подарок от купца. И теперь все будут спать до утра. Но терять времени не стоит. Решайтесь!
— Я готов!
— И я!
— И я!
— Стоит рискнуть! Сейчас солдаты отдыхают, и если нет караулов, то все может получиться.
— Идем!
И они пошли…
В каюте капитана Яхотеп увидел спящую незнакомую девушку. Она была молода, не старше 16 лет, но весьма крепка телом, сразу видно дочь воина. Её длинные черные волосы разметались по подушке, а тонкая крепкая рука лежала на рукояти кинжала.
— Это женщина из племени израильтян, — прошептала Атла. — Спит крепко и ничего не слышит.
— Но руку держит на оружии. Сразу видно женщину-воина. Придержи её. Стоит разбудить, связать и заткнуть рот кляпом, а то еще поднимет шум в самый неподходящий момент.
Атла взяла незнакомку за руку, а Яхотеп толкнул её и рукой зажал ей рот. Незнакомка проснулась и хотела закричать, увидев посторонних людей, но не смогла.
— Лежи спокойно, девушка, — упокоил её египтянин. — Мы не причиним тебе зла. В том случае если ты не станешь делать глупости.
— А если дернешься хоть раз, я сама тебя зарежу без всякой жалости, — прошипела Атла.
— Ты хочешь знать кто мы такие? Я и восставшие рабы ливийцев бежим от них на захваченных кораблях. Мы бы не стали брать тебя с собой, но ты не сошла на берег с командой, а осталась на корабле. Так что это твоя судьба, девушка.
Незнакомку быстро связали, и Атла изготовила кляп, но та глазами попросила не закрывать ей рот. Яхотеп разрешил.
— Я не стану кричать, финикиянка, не старайся, — произнесла она. — Ты ведь из Финикии?
— Да, израильтянка, я из Финикии.
— А я египтянин и меня зовут Яхотеп. А она — Атла. Не бойся нас, девушка. Мы не причиним тебе вреда. Ты назовешь нам свое имя?
— Сара, — произнесла девушка.
— Кто ты такая, Сара и что делаешь на этом корабле?
— Я еду к своему отцу. Он военачальник в армии великого гика. Командует отрядами колесничих. Они уже громят вас египтян.
— Громят? Не спеши так, Сара. Навстречу твоим гиксам идет сам фараон Секененра II, — спокойно ответил Яхотеп. Так что посмотрим, кто кого переиграет в этот раз.
— Армия гиксов непобедима. Князья шасу прирожденные воины и наш союз племен разгромит любого врага! — заявила израильтянка.
— Ты слишком самоуверенна, израильтянка! — возразила ей Атла.
— Я из великого племени! Я не какая-нибудь финикиянка, что лижут пятка каждому кто сильнее их!
— Что? — Атла хотела ударить Сару но, Яхотеп не дал. Он перехватил руку подруги.
— Стыдить, Атла. Она связана. Не унижай себя.
— Но эта девка унижает мой народ! И твой также.
— Не стоит спорить, кто сильнее, — ответил Яхотеп. — Скоро мы выясним это, и после битвы будем знать наверняка.
— Я уже это знаю, египтянин! — снова с вызовом заявила израильтянка. — Армия гиксов и их союзников раздавит армию Секененра. А ты что почитаешь себя за воина? Ты хоть раз дрался хоть в одной схватке?