– Позволь, – Леня оторопел от такого напора, – а ты-то где была? И почему оставила своего ненаглядного песика на произвол судьбы?
– В театре! – Лола встала в оборонительную позу. – Ты же прекрасно знаешь, что я не могу жить без театра!
– И что смотрела?
– «Синие ноги на белой стене», – вдохновенно соврала Лола. – Очень современная пьеса. Главный герой – молодой, подающий надежды рэкетир. Он приходит в криминальную группировку и видит, что в ней все дела ведутся по старинке, по отжившим свой век уголовным понятиям. Он хочет внести в свою работу разнообразие, внедрить в нее современные методы, позаимствованные им у иностранных коллег во время творческой командировки в Лас-Вегас…
– Понятно, – Леня кивнул, – производственная пьеса… И что, понравилось?
– Как тебе сказать… – всерьез задумалась Лола. – Во всяком случае, это лучше, чем сидеть одной целый вечер, в то время как ты прожигаешь жизнь в ресторанах и ночных клубах!
– Каких еще ночных клубах? – В Ленином голосе прозвучали оборонительные нотки. – Да я раньше тебя пришел, еще и девяти не было! Постой-постой! – Он только сейчас разглядел, что его беспокоило в Лолиной внешности. – Так у тебя это парик?
– Конечно, парик! Неужели ты думаешь, что из моих волос можно соорудить этакое воронье гнездо?
– Ну… не знаю, – неуверенно пробормотал Леня.
Лола сдернула пышный парик, и от ее зорких глаз не укрылась искорка разочарования, мелькнувшая в глазах Маркиза. Вокруг был жуткий беспорядок, Маркиз смеялся над ней, Лола устала и хотела есть. Этот негодяй небось наелся в ресторане, а у нее в холодильнике только корм для зверей и отвратительные резиновые сосиски… Тут она вспомнила, что забыла вытащить их духовки кусок свинины, и теперь, разумеется, он высох, как подошва…
– Убирайтесь из моей комнаты вы все! – закричала Лола.
– Вот, а только что облизывала своего бультерьера и называла бедным ребенком! А теперь гонишь! Что ты за мать? – патетически воскликнул Леня. – Кукушка!
– Пошел вон! – заорала Лола, всерьез рассердившись. – Пу И я, может быть, прощу, но тебя никогда! Ты лицемер и врун! Тебе нет до меня никакого дела, ты испытываешь просто физическое наслаждение, когда водишь меня за нос! Не будь я такой доверчивой, раскусила бы тебя раньше!
– Ну-ну, – подлил Леня масла в огонь, – раз уж у нас такая семейная сцена, ты еще скажи, что мама тебя предупреждала…
– При чем тут моя мама? – холодно удивилась Лола. – Моя мама, слава тебе, господи, никогда тебя не знала и никогда не узнает! А вот я знаю тебя отлично! И нечего делать такую самоуверенную физиономию, – прошипела Лола, заметив, что Маркиз пренебрежительно улыбнулся. – Я вижу тебя насквозь и многое про тебя знаю! Тебе не удастся водить меня за нос, я выведу тебя на чистую воду! И если ты думаешь, что я долго буду терпеть твое наглое поведение, то ты глубоко ошибаешься, дорогой мой и недолгий партнер!
Тут Леня встревожился. Он видел, что Лола ужасно злится. А в такой раж она впадала раньше только по одному поводу – когда каким-то образом узнавала, что он завел себе сердечную приятельницу. Маркиз был очень осторожен, но глазастая Лолка действительно в этом вопросе видела его насквозь. Вот интересно, как ей это удается? Ведь он был так осторожен, домой свою даму не приводил, к тому же встречались-то они в последний раз дня за три до того, как приехала Лолка. Откровенно говоря, с этими заморочками, с фирмой «Нординвест» и с ее директрисой, умершей при подозрительных обстоятельствах у него в машине, он как-то совсем забыл про оперу и про Аллу. Не до нее стало. Так как же Лолка догадалась? Нет, все-таки это что-то мистическое, все женщины немножко ведьмы.
Маркиз прекрасно знал, что в таких случаях следует все отрицать, то есть буквально все. Как в анкете советских времен: «не был, нет, не привлекался, родственников за границей не имею…» А лучше свеcти все на шутку, поговорить ласково, убедить, что Лолочка устала с дороги, переутомилась, вот ей и мерещатся разные глупости… Разумеется, Лолка не поверит ни единому его слову, но главное – это все отрицать.
– Ну, дорогая, – фальшивым тоном начал Маркиз, – ну что ты так расшумелась…
Лола наклонилась и метнула в него одну за другой три пары туфель, которые Пу И вытащил из шкафа и которые валялись на полу россыпью. Маркиз увернулся от одной пары, вторую поймал, а третья ударилась в закрытую дверь, потому что он поспешно ретировался. Лола глубоко вздохнула и плюхнулась на кровать.
– Истеричка! – крикнул Маркиз из-за двери. – Я проклинаю тот день, когда с тобой связался! Какой бы спокойной была моя жизнь без тебя!
Он кривил душой, потому что тоже очень рассердился – одна туфля успела оцарапать ему щеку острым каблуком.
– Вот видишь, Пу И, – горько сказал он, – мне попало только из-за тебя. Если бы не твои хулиганские методы… Зачем тебе понадобилось устраивать разгром в шкафу? Что вас все в шкаф тянет, медом там намазано, что ли?
Пу И никак не отреагировал на его укоризненные слова, он с увлечением катал по полу какой-то бумажный шарик. Вот из кухни раздался крик попугая, и Пу И, бросив свою игрушку, помчался туда. Маркиз совершенно машинально поднял бумажку и понес ее в мусорное ведро.
Все знают, что, имея в доме зверей или маленьких детей, никогда не следует выбрасывать непроверенные бумажки – они могут оказаться неоплаченным счетом за междугородние переговоры или гарантийным талоном на недавно купленный электрический чайник. Дойдя до мусорного ведра, Маркиз развернул бумажку. Это был сильно попорченный зубами Пу И билет в Малый оперный театр. На обороте Маркиз едва разобрал сегодняшнее число и надпись «Риголетто».
«Еще одна любительница оперы», – подумал Леня, и у него стало как-то неуютно на душе.
После сильно наперченного мяса диплодока ужасно хотелось пить. Леня поставил чайник, потом подумал, что первобытные люди потому и не вымерли, что никогда не ели мяса динозавров, и решил, что хорошая яичница ему не помешает. Он положил на сковородку несколько ломтей ветчины, затем разбил в миску пять яиц, добавил туда немного молока – Лола не любила, когда много, вылил смесь на сковородку и положил нарезанные кружочками помидоры. Надо было бы еще перца, но у Маркиза и так была изжога от диплодока, поэтому он посыпал яичницу смесью сухих трав, которую Лола привезла из Испании.
Все время, пока руки его готовили еду, Ленина голова не переставала размышлять. Ему очень не понравились совпадения. Случайных совпадений Леня не любил и относился к ним очень критически. С чего это Лолке вздумалось идти нынешним вечером в оперу? Если на то пошло, она и в простой театр раньше нечасто ходила – в качестве зрителя, если только по персональному приглашению. А после той истории, которая произошла с ней в театре полтора месяца назад, Лола зареклась ходить туда надолго. И вдруг, не успев приехать, не отдохнув с дороги, она потащилась в Малый оперный театр! Да еще наврала, что смотрела совсем не ту пьесу…
– Лолочка, – он постучал в дверь спальни, – пойдем ужинать?
До Лолы дошел аппетитный запах, и она сменила гнев на милость. Сохраняя на лице неприступное выражение, она вышла на кухню, и компаньоны уселись ужинать в полном молчании. После яичницы Лола подобрела и расслабилась, и вот тут-то Маркиз и нанес ей предательский удар из-за угла:
– Дорогая, так какую пьесу, говоришь, ты сегодня смотрела?
– «Синие лица на белой стене», – ответила Лола, – а в чем дело?
– Ты не ошиблась, именно лица? А в прошлый раз ты вроде бы говорила – синие ноги…
Лола всегда очень тонко разбиралась в интонациях своего компаньона, так что теперь поглядела на него очень внимательно. Леня отодвинул свой стул подальше и показал ей издали использованный билет.
– Могу я спросить, какого черта тебя понесло в оперу? – очень вежливо поинтересовался Маркиз. – А также отчего ты мне врешь?
Лола перехватила поудобнее вилку и поглядела на Маркиз очень нехорошо. Потом она встала и принесла из прихожей свою сумочку. Вывалив ее содержимое прямо на стол, Лола нашла там два использованных билета на премьеру «Сомнамбулы» и положила их перед Леней.
– Могу я задать тебе тот же вопрос? – проворковала она.
То есть она искренне попыталась проворковать, но поскольку Лола пребывала в последней стадии бешенства, вместо воркования вырвалось из ее горла какое-то рычание.
– Ты рылась у меня в карманах? – попробовал было завопить Маркиз в праведном негодовании, но тут же сбавил тон.
Он решил, что, если немедленно не отвлечет Лолу от своей пассии, они буду скандалить до утра.
– Лола! – Он опасливо покосился на вилку в ее руке. – Дорогая, я должен был сказать тебе об этом сразу же. Но ты приехала такая отдохнувшая, такая расслабившаяся там, на курорте…
– Ну-ну, – пробормотала Лола и положила вилку на стол.
– Лола, со мной происходят очень нехорошие вещи. – Маркиз покаянно наклонил голову. – Но, ей-богу, я ни в чем не виноват.
– Ну-ну, – пробормотала Лола и положила вилку на стол.
– Лола, со мной происходят очень нехорошие вещи. – Маркиз покаянно наклонил голову. – Но, ей-богу, я ни в чем не виноват.
– Ни за что не поверю! – парировала Лола.
– Началось с того, что я ехал ночью по улице и подсадил в машину одну женщину.
– Так-так, уже становится интересно, – оживилась Лола.
– Она ссорилась с каким-то подозрительным мужиком, и я подсадил ее без всякой задней мысли…
Лола тотчас уверилась, что Ленька снова врет. Ведь она видела его пассию только что в театре. И если можно с трудом допустить, что Алла Викторовна ссорилась с кем-то, то уж Лола никак не поверит, что ей не на чем было от этого мужика уехать. Интересное дело, в театре, где полно народу, возле ложи стоит охранник. А ночью на улице эта женщина почему-то гуляет одна… Нет, Ленька просто нагло врет.
– И не успел я и двух слов с ней сказать, как она умерла! – продолжал Леня. – Нет, ну ты представляешь? Задрожала вдруг, начала бормотать, что ее кто-то отравил, и окочурилась прямо в моей машине! А ты еще спрашиваешь, куда я «Тойоту» дел!
– И куда ты дел ее труп? – с металлом в голосе спросила Лола.
– А что мне было делать – в полицию заявлять? – В запале Леня не заметил ее тона. – Не хватало еще с полицией связываться. Тетка была мертвая, и я отвез ее в приемный покой больницы.
– Ты отвез ее в больницу?
– Пятую городскую, – подтвердил Маркиз. – Там бардак такой, никто и не заметил, что она – того…
– Когда это было?
– Третьего дня, перед тем, как ты утром звонила.
– Вот интересно, – зловеще заговорила Лола, – как же это твоя приятельница, умерев третьего дня, умудрилась сегодня вечером присутствовать в Малом оперном на «Риголетто»?
– Какая приятельница? – оторопел Леня.
– Алла Викторовна! – Лола с торжеством бросила в него это имя.
– Не знаю никакой Аллы Викторовны! – спохватился Леня, вспомнив, что главное – это все отрицать.
– Ах, не знаешь? – вскипела Лола. – А премьера «Сомнамбулы»? А Марья Степановна? Тебя там запомнили, так что не отпирайся! Отвечай немедленно, что у тебя за дела с этой пепельной блондинкой, с этой древней старухой Аллой Викторовной!
– Ну уж и старухой. – Маркиз, при всем своем опыте, поддался на провокацию и возмутился до глубины души: – За кого ты меня принимаешь? Ей не больше тридцати двух лет!
– Тридцать семь, – твердо ответила Лола, – а возможно, и тридцать семь с половиной. Впрочем, мы не о том говорим.
– Вот именно, – поддакнул Маркиз, но Лола так на него посмотрела, что он мигом прикусил язык.
– Мне надоело твое вранье! – жестко начала Лола. – Мне надоели твои старые бабы! Ты скоро совсем чокнешься из-за них, виданое ли дело – придумал, что она умерла!
– Да не она, а другая! – сгоряча начал Леня.
– Ах, была еще и другая… – зловеще прошипела Лола.
– Хватит! – заорал Маркиз и с размаху хлопнул кулаком по столу, у него, как и у всякого мужчины, лопнуло терпение быстрее. – Хватит разговаривать со мной таким тоном, как будто ты – прокурор, а я – растлитель малолетних! Ты хочешь говорить о делах, так давай и будем говорить о делах. А это, с Аллой – мое личное дело, и я не желаю его ни с кем обсуждать!
– Напрасно, – процедила Лола, – потому что я бы не советовала тебе продолжать встречи с этой женщиной.
– Лолка, ты просто ревнуешь! – самодовольно начал Леня, видя, что Лола немного упокоилась. – Да стоит ли принимать все так близко к сердцу? Я познакомился с этой женщиной совершенно случайно, знакомство это ни к чему меня не обязывает, так, дамочка скучает в отсутствие мужа…
– У нее есть муж? – удивилась Лола. – Никогда бы не подумала… Она не выглядит замужней дамой.
Она хотела сказать, что Алла Викторовна выглядит очень самостоятельной, к тому же присутствие мужчин и охранника наводило на определенные мысли, но Ленька ведь ничего не желает слушать…
– Случайно, говоришь, познакомились? – прищурилась Лола. – С чего же тогда ей испытывать к тебе такие сильные чувства?
– О каких чувствах ты говоришь, – удивился Леня. – Лолка, мы не в театре!
– Вот именно, – кротко поддакнула Лола. – А знаешь ли ты, роковой мужчина, что твоя пассия прислала билеты на «Сомнамбулу» заранее, а этой самой Марии Степановне велела сделать так, как будто это ты сам расстарался?
– Не может быть! Я же заплатил этой Марье Степановне по сто баксов за билет!
– Тебе что – денег жалко? Она их себе в карман положила… должен быть какой-то доход.
– Да не жалко… – рассеянно проговорил Леня. – Просто… ты уверена, что все так и было?
– Говорят тебе русским языком, что она позвонила в театральную кассу четвертого марта и сказала, что пришлет билеты, – раздраженно заговорила Лола. – А ты пришел десятого, и…
– Как ты сказала – четвертого? – встрепенулся Маркиз. – Да я тогда с ней и знаком-то не был!
– Вот именно, – Лола глядела очень серьезно, – я тоже удивилась.
– Мы познакомились седьмого марта, в «Титанике», я на нее налетел…
– Ну-ну…
– Лолка, ты что-то путаешь, или она, эта тетка в кассе…
– Ничего она не путает! Она за Марьей Степановной очень внимательно следит и заявление на нее в налоговую полицию накатала! Так что все точно: Алла позвонила четвертого, описала тебя очень подробно, потом восьмого познакомилась с тобой, и десятого ты пришел за билетами.
– Не может быть! Этого просто не может быть!
– Ну и дурак! – Лола надулась и налила себе чаю.
– Ладно, – вздохнул Леня, – не будем ссориться. Предположим, что все так и есть, но какого черта ей от меня нужно?
– Тебе лучше знать… – протянула Лола. – Может, она в тебя влюбилась с первого взгляда, а потом подстроила встречу…
– Ой, перестань, – с досадой отмахнулся Леня, – только этого мне еще не хватало, вдобавок ко всем неприятностям.
– Рассказывай подробно, что ты еще тут устроил! – приказала Лола. – Господи, на две недели нельзя оставить!
Леня откашлялся и рассказал своей верной подруге все, что произошло с ним за несколько дней до ее приезда, включая сообщение по телевизору и сведения, почерпнутые от Рудика Штейнмана.
– Там, в этой фирме, очень серьезные заморочки, очевидно, пропали большие деньги, эту Крылову ищет не только полиция, но и криминальные структуры тоже. Я положил ей в карман паспорт, казалось бы, должны были в больнице ее опознать. Но нет ни слуху ни духу. И даже если ее опознают, все равно на первый план выхожу я, как водитель машины, который последний раз видел Крылову живой и увез ее в неизвестном направлении…
– Везет тебе, Ленечка, как утопленнику! – вздохнула Лола. – А что, Крылова эта – красивая женщина?
– Да ничего особенного, и возраст старше сорока…
– Так какого же черта ты ее подсаживал в машину! – разъярилась Лола.
– По глупости, решил, понимаешь, доброе дело сделать… – Леня покаянно наклонил голову.
Лола долго плясала на его косточках, детально разбирая все Ленины недостатки, и в конце взяла с него слово, что он ничего не станет предпринимать, не посоветовавшись с ней. Никакого четкого плана действий у Лени не было, он только знал, что так просто от него не отвяжутся и что не худо бы самому подстраховаться и забежать вперед паровоза.
Наконец уже глубокой ночью утомленная Лола отправилась спать, а Леня долго еще ходил по кухне из угла в угол. Ему было беспокойно и неудобно перед Лолой, ведь сам того не желая, он втянул ее в неприятности. Лола была категорична: они выпутываются из его неприятностей вместе. Но люди, которые ищут Леню, очень опасны, ведь ухлопали они запросто совершенно постороннего человека – менеджера фирмы, где он оформлял машину. Человеческая жизнь не имеет для них никакой цены. Леня тяжело вздохнул и налил себе еще чаю.
Рано утром бригадир по кличке Банан набрал номер Пузыря и хмурым, не предвещающим ничего хорошего, басом приказал:
– Спустись! Я в «бомбе» перед твоим подъездом сижу!
Пузырь, почувствовав по голосу командира, что тот чем-то здорово недоволен, мгновенно оделся и выскочил на улицу. Перед парадной действительно стояла темно-синяя «BMW» третьей серии, на которой обычно разъезжал Банан. Самого бригадира не было видно за темными стеклами машины.
Пузырь открыл дверцу и сел на переднее сиденье под тяжелым взглядом любимого командира.
– Ну? – мрачно проговорил Банан, выдержав угрожающую паузу.
– Что – ну? – Пузырь перебирал в уме свои многочисленные грехи, но не мог сообразить, за что ему сейчас нагорит.
– Чистый, говоришь, паспорт? – пробасил Банан. – Карболкой он и правда конкретно пахнет.
Пузырь поглядел на бригадира с тоской – какой паспорт? Дело с паспортом было очень давно, три дня назад. Вчера Пузырь как следует оттянулся на дне рождения своей телки, так что сегодня с утра голова его отказывалась соображать. Но Банан глядел так сурово, что волей-неволей пришлось вспомнить и про паспорт, и про бомжа, и про аптеку.