Она подошла ближе и для порядка вильнула бедрами сначала в одну сторону, потом в другую. Миражи Пастухова покинули, и он наконец-то смог понять, кто именно перед ним стоит – уже немолодая мать Виолетты в коротком розовом одеянии, густо украшенном черными кружевами, смотрела на него так, как сирена смотрит на проплывающий мимо корабль.
Феликс остро нуждался в нескольких минутах, которые должны были дать ему возможность прийти в себя. Он захлопнул глаза и громко захрапел, показывая всем своим видом, что сейчас он очень далеко отсюда – он там, где показывают полнометражные цветные сны.
– Хррр, хррр, хррр…
Акулина Альфредовна растерялась, но только лишь на секунду – она зрелая женщина, и она понимает, что он – ранимый и слабый мужчина, и она будет мудрее. Конечно же, Феликс стесняется, конечно же, он боится, и, конечно же, она поможет ему преодолеть ложную скромность ради их совместного счастья.
«Что здесь делает эта калоша? – думал Феликс, продолжая старательно храпеть. – Почему она так одета? Не думает же она… или думает?» Он приоткрыл один глаз и издал стон отчаяния – Акулина Альфредовна подошла к кровати вплотную, и ее острые коленки непонятно отчего раскачивались вправо и влево. Большего Феликс увидеть не смог – обливаясь холодным потом, он закрыл глаз и принялся витиевато молиться.
Акулина Альфредовна танцевала, вернее, она думала, что танцует, на самом же деле она просто содрогалась, колыхая подолом ночнушки. Стон Феликса она восприняла как призыв и, не дожидаясь второго приглашения, смело юркнула под одеяло.
Феликс заплакал – жалобно и протяжно. Он мечтал о юной Виолетте, а получил ее мать, Акулину Альфредовну! Разве это равноценная подмена? Где же справедливость?!
– Душа моя, все у нас сейчас получится, – донеслись до него слова, и на его дряблый живот упало нечто сухое и жесткое.
Скосив глаза вниз, Фома Юрьевич увидел тощую руку своей гостьи, которая явно чувствовала себя уверенно на его уже дрожащем теле… Большего он пережить не мог. Громко всхлипнув, Феликс подскочил, схватил подушку, одеяло и истребителем вылетел из комнаты. Шлепая босыми ногами по полу, он мотал головой, отгоняя от себя то образ Ежикова, то образ Акулины Альфредовны.
Забившись в угол под лестницей, он около двух часов прислушивался к скрипам и шорохам в доме, надеясь, что одержимая сирена в розовой ночной рубашке не явится за ним и не потребует выполнения… супружеских обязанностей. Очнувшись от сна в пять утра, он перебежками добрался до своей комнаты, всхлипнул, помолился и только после этого осторожно открыл дверь.
Кровать была пуста.
Глава 18
Этого не может быть!
– Зацепки на кофте Ирмы не обнаружено, – отчиталась Дашенька, – другой одежды бордового цвета я у нее не нашла. Вчера целый день ждала, когда же она уедет куда-нибудь, а она, как назло, сидит в своей комнате и сидит.
– Интересно, а она где-нибудь работает? – нахмурился Тихон.
– Вроде нет.
– Откуда же она берет деньги на жизнь?
– Ну… Я вот учусь, а ты меня содержишь, может быть, и у нее родители – тоже известные…
Тихон укоризненно посмотрел на Дашеньку, и слово «воры» она проглотила. Только хихикнула и пожала плечами: мол, а что поделаешь – такова правда жизни.
– А если мы идем не по тому следу? – сказала она, плюхаясь в кресло. – А если нитка принадлежит не вору, а, например, сборщику мебели? Давай лучше сосредоточимся на чернильном пятне.
– Чернильное пятно… – пробормотал Тихон, – чернильное пятно…
Он прошелся по комнате, остановился, издал «м-м-м» и «н-да», посмотрел на потолок, а затем опустил глаза на пол. Махровый край ковра заканчивался около одного из кресел.
Тихон скользнул взглядом по паркетной доске: узкие прямоугольники из натурального дерева, уложенные наискосок. На каждом неповторимый рисунок, созданный самой природой: изогнутые прожилки, темные полосочки, волны, крестики… Перед глазами всплыл неровный, слегка смазанный синий овал, оставленный кем-то на правой стенке ящика. Это был не отпечаток пальца – не тот узор… Узор?
– Я сейчас! – выпалил Тихон и, распахнув дверь так, что она стукнулась о шкаф, торопливо вышел из комнаты.
– Ну да, буду я тут сидеть и ждать, – хмыкнула Дашенька и устремилась следом.
Тихон натолкнулся на Евдокию Дмитриевну практически сразу. Напевая: «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам…», она шла к сестре Акулине, чтобы узнать, почему та не вышла к завтраку.
– Извините, что отрываю вас от дел, – целуя руку своей богине, вкрадчиво произнес Тихон, – но мне необходимо еще раз осмотреть ваш трельяж. У меня возникла некая версия, которая требует подтверждения.
– Конечно, конечно, я с удовольствием провожу вас в свою комнату.
Наблюдая эту картину, Дашенька еще раз посочувствовала Егору. Лично она очень рада за эту парочку – нравятся люди друг другу, так что же здесь плохого, тем более что Евдокия Дмитриевна – такая замечательная женщина. Но вряд ли ее сын посмотрит на ситуацию под тем же углом зрения…
Тихон выдвинул ящик с письмами, осторожно вынул чернильницу и отставил ее в сторону – пятно никуда не исчезло и бледнее не стало.
– Вот оно, родимое, – довольно выдохнул великий сыщик. Достал из кармана жилетки узенькие очочки и приложил их к глазам.
Это бесспорно отпечаток пальца или части ладони – чего же еще? Но никакого узора, по которому можно определить личность преступника, здесь нет и не может быть, потому что он был в перчатках!
– Глупец, какой же я глупец, – пробормотал Тихон, щурясь.
Конечно, вор должен был позаботиться о том, чтобы его не нашли, уж кому как не Тихону это знать! Да уж, одно дело – брать, что плохо лежит, и совсем другое – докапываться до истины, примечая мелочи, постоянно перебирая версии.
Но все же воришка не был профессионалом, а значит, использовал те перчатки, которые были у него под рукой.
– Вот они, рубчики… с краю, – прошептал Тихон и улыбнулся.
Теперь он знал: ему необходимо найти вязаные перчатки… бордового цвета. И если на них окажется чернильное пятно, то дело можно считать решенным.
– Мне нужно отлучиться, – сказал он и, отправив Евдокии Дмитриевне загадочный взгляд, вышел из комнаты.
– Я пойду прослежу, чтобы все было в порядке, – важно сказала Дашенька и хвостиком засеменила за родителем.
Торопясь в гардеробную, Тихон очень надеялся на то, что вор не оказался слишком предусмотрительным и перчатки не выкинул – скорее всего, про чернильный след он ничего не знает, зачем же ему избавляться от привычной удобной вещи?
В гардеробной Тихон сразу углубился в поиски. Дашенька заняла место у двери и с интересом взирала на действия своего родителя, который сначала прошелся вдоль вешалок, затем заглянул в шкаф, а затем замер посреди небольшой комнатки и задумчиво почесал затылок.
– Неловко как-то, – пробормотал он.
– Что неловко? – осведомилась Дашенька.
– Обыск устраивать, – Тихон вздохнул и, удивляясь собственному смятению, все же принялся за дело.
Шубка Ирмы – в карманах розовые тонкие вязаные перчатки.
Куртка Ирмы…
– Кожаные, – констатировал Тихон, убирая перчатки обратно в карман.
Пальто Вадима. Под ним на полочке – узорчатые варежки в серо-синих тонах.
– Модник какой, – усмехнулась Дашенька и сморщила носик. Она уже догадалась, что именно ищет Тихон, но помогать не спешила – это должна быть его победа.
Перчатки Максима Леонидовича тоже оказались кожаными с меховой отделкой по краю.
– Вещи Евдокии Дмитриевны и Егора я трогать не буду – в этом нет смысла, да и раньше я видел, какие у них перчатки… – сказал Тихон и, хмурясь, отошел от вешалок, – а вот у Акулины Альфредовны и Феликса вообще ничего нет…
– Посмотри в сушке, – посоветовала Дашенька, кивая на дверку, выступающую на противоположной стене.
На белой полке-решетке лежали бежевые лохматые варежки, украшенные коричневыми кисточками.
– Странно, на них нет белых манжет, – улыбнулся Тихон, не сомневаясь, что эта парочка принадлежит Акулине Альфредовне – варежки были явно женские.
Он закрыл дверцу сушки и оглядел гардеробную. Взгляд остановился на дерматиновом потертом портфеле, привалившемся к спинке деревянного стула. Тихон щелкнул замками и сразу же увидел то, что искал, – бордовые перчатки лежали поверх корешков журналов.
Он не торопясь достал их и расправил.
Под большим пальцем правой перчатки виднелось небольшое чернильное пятно, а чуть ниже – зацепка, заканчивающаяся лохматым кончиком нитки.
– Ну вот и все, – улыбнулся Тихон, раздуваясь от гордости.
– Ну вот и все, – улыбнулась Дашенька, любуясь своим родителем.
* * *
Осенило Костика к обеду.
Он протянул руку к стакану, наполненному пивом, и замер. Покосился на свиную отбивную, покрытую мелкой крошкой панировки, перевел взгляд на ровный золотистый картофель фри и практически ощутил тот самый аромат блюд, который обычно долетал из ресторана клуба «Заводная утка» с первого этажа на второй.
Костик пробормотал: «Не может быть» – и хлопнул себя ладонью по лбу. Отчетливо вспомнился бильярдный зал, низкие зеленые лампы, услужливый официант и… кругленький мужчина за барной стойкой. Усики, животик, сощуренные глазки… Тихон!
– Я его видел в клубе, – пробормотал Костик, отрываясь от приготовленной трапезы.
Они тогда с Егором выпивали, шутили и громко разговаривали… А потом была предложена ставка… И вот она – первая встречная: маленькая девчонка, замотанная в шарф… приемная дочь Тихона… Не слишком ли странное совпадение?
Костик вышел в коридор, вынул из кармана куртки мобильник и набрал номер друга.
– Слушаю тебя, – раздался бравый голос Егора.
– Да уж, ты меня послушай…
Костик эмоционально и подробно стал рассказывать о своем открытии: как он пожарил отбивную, параллельно мучаясь с картошкой, как сел обедать, как решил выпить пива, как вдохнул аромат еды и как память отправила его в путешествие по недалекому прошлому.
Закончив яркую речь вопросом: «Ну и что ты думаешь по этому поводу?», Костик наконец-то затих, давая возможность другу выплеснуть свои мысли в полном объеме.
– У меня почему-то такое чувство, – спокойно ответил Егор, – что меня уже ничем нельзя удивить.
– Так ты считаешь, что это просто совпадение?
– Нет, я как раз так не считаю… Похоже, меня просто обвели вокруг пальца. – Егор помолчал немного, а затем от души захохотал.
– Ты чего смеешься? – Костику вдруг тоже стало весело. – Обманули тебя, лопуха, а ты и радуешься.
– Молодцы…
Насмеявшись вдоволь, Егор положил мобильник на стол и вновь окунулся в мир расчетов, договоров и планов, но уже через пару секунд понял: работать теперь он не сможет. В голове навязчиво кружились вопросы…
Зачем дипломированному юристу пользоваться такой ситуацией и отправлять свою приемную дочь под венец с незнакомым мужчиной?..
Ну ладно, в то, что Тихон – гроза преступности, он и не верил – всегда это списывал на Дашины забавы, но все же зачем, зачем Тихон вызвал ее к клубу? Хотел поучаствовать в розыгрыше?.. Нет, не то. Хотел выдать дочь за успешного бизнесмена? Но глупо предполагать, что, протрезвев, он бы действительно женился на первой встречной…
– Бред, – пробормотал Егор.
Может быть, все же Даша украла брошь? Может быть, она пришла в этот дом именно за ней? Нет… Она не могла знать о ее существовании, и Тихон не мог знать, что на кону будет такая ставка.
Стащила первое, что подвернулось под руку?
– Опять нет, – покачал головой Егор, – пока мать отсутствовала, я практически не расставался с Дашей. За дверь выходил, только когда звонил телефон – но она никак не могла прошмыгнуть мимо меня незамеченной… Черт! Да не брала она эту брошь!
Егор резко откатил кресло и подошел к окну, распахнул его и вдохнул холодного зимнего воздуха.
Пользуясь представленной возможностью, снежинки торопливо влетели в кабинет и, кружась, мягко упали на пол…
Несколько дней назад, когда здесь была Дашенька, он вот так же распахнул окно, и тогда тоже влетели снежинки – они цеплялись за ее волосы и не таяли. Она была такой забавной, такой…
– О чем мы с ней говорили? – спросил себя Егор, не сдерживая улыбки. – Кажется, я ей рассказывал легенду о Маркизе…
Кажется, она тогда была смущена, растеряна, или ему так только почудилось?..
«…был, а может и сейчас есть, ловкий вор по кличке Маркиз. Ничего о нем практически не известно, никогда он не попадался и из любого переплета выкручивался без потерь… промышлял для жизни и для души. У него настоящий воровской талант – без особой подготовки влегкую банки грабил…»
Порыв ветра влетел в окно, но Егор не шелохнулся. Рама хлопнула раз, другой, но он стоял неподвижно.
«…правда, однажды его интуиция подвела. Владелец небольшого ювелирного магазинчика как раз накануне ограбления поставил хитрую сигнализацию – вроде несложная, но если о ней не знаешь, то оказываешься в ловушке… Вот Маркиз и попался в эту ловушку… Казалось, обратной дороги нет, но и оттуда он как-то умудрился выбраться… Оперативники обнаружили в магазине детские следы, что, в общем-то, непонятно – Маркиз всегда на дело ходил один, невозможно предположить, что там был еще и ребенок…»
– Детские следы… детские следы… – тихо произнес Егор и вспомнил еще очень важный момент этой легенды…
«…хотя чему удивляться – про обыкновенных людей легенды и не слагают. Кстати, у Маркиза есть татуировка на правом плече. Что там изображено – не известно, но что-то очень странное…»
– Этого не может быть… Этого не может быть!.. – пробормотал Егор, прокручивая в голове события последних дней. А ведь еще пять минут назад он сказал Костику, что теперь его ничем удивить нельзя… Ошибся, ошибся…
Быстрым шагом Егор направился на второй этаж, взбежал по ступенькам и, не тратя время на предупредительный стук, резко распахнул дверь Дашиной комнаты.
Тихон, мерно почитывающий газету, оторвался от серых страниц и вопросительно посмотрел на хозяина дома.
– Вы не могли бы выполнить одну мою маленькую просьбу? – спросил Егор, плотно прикрывая за собой дверь.
– Какую? – поинтересовался Тихон, переводя взгляд на Дашеньку.
Интуиция подсказала обоим: разговор будет не из легких.
– Снимите, пожалуйста, рубашку.
Тихон, не торопясь, встал, отложил газету в кресло, одернул жилетку и спокойно ответил:
– Я не могу удовлетворить вашу просьбу, Егор Андреевич: дело в том, что я не имею привычки раздеваться перед мужчинами.
Их глаза встретились.
– Маркиз… – произнес шокированный этим открытием Егор.
* * *
– Ты…
– Я.
– Он…
– Да. – Дашенька подошла к Егору совсем близко, вздернула нос и с вызовом спросила: – Что, не нравится?!
– Ты ненормальная…
– Разве я? Ты же сам хотел, чтобы поиском броши занимался не такой человек, как все, – особенный человек!
– Да, но я же не думал…
– А в твоем возрасте уже пора думать, – перебив, фыркнула Дашенька.
Сейчас она была похожа на задиристого воробья, который готов биться до последнего вздоха.
После того как Егор назвал Тихона его тайным именем, Дашенька поняла: ситуацию надо брать в свои руки. Вытолкнув «жениха» за дверь, она потащила его к пустующей комнате Виолетты и, прикидывая, как бы получше сгладить возникшую проблему, злилась и подбирала слова для атаки. Сомневаться не приходилось: Егор знает, кто на самом деле Тихон, не зря же он попросил его снять рубашку…
Егор же чувствовал себя растерянным…
Он восхищался ловким вором Маркизом, и вот сейчас этот человек находится в его доме, более того, ухаживает за его матерью… Последний пункт не только беспокоил – он шокировал! Бум! – как будто на голову упал кирпич.
Нет… это все хорошо и даже замечательно, но… но это никуда не годится!!!
Его мать в объятиях вора Маркиза… это же с ума можно сойти!!!
– Вы должны покинуть этот дом, – твердо сказал Егор, глядя Дашеньке в глаза.
– Да, ты прав, – она едко улыбнулась. – Мы здесь немного подзадержались, и нам уже пора.
Егор почувствовал, как дернулось сердце. Он ждал… подсознательно ждал, что она просто рассмеется ему в лицо и тут же выдаст сто причин, по которым ей надо обязательно остаться. Но этого не случилось…
Хотя так будет лучше… они действительно должны уйти…
– Вот и договорились, – кивнул Егор.
– Но я надеюсь, ты не оставишь нас без ужина. – Дашенька наклонила голову набок, и в ее глазах запрыгали чертики. – Накорми уж на дорожку.
– Да, конечно. Я буду рад, если вы останетесь на ужин, – слишком официально ответил он. Все получится правильно – плавно и как-то само собой… А все-таки хорошо, что она не уйдет прямо сейчас… Он сунул руки в карманы, бесшумно вздохнул и добавил: – Тихон действительно старался найти украденную брошь, и я, конечно же, отблагодарю его за это.
– О, нет! Мы так не договаривались. – Дашенька хитро улыбнулась. – Двадцать тысяч долларов за поимку вора – вот какой был уговор.