- Ну их всех, этих братков, к демонам. Нет, к ламиям не отправлю. Говорят, дюже красивые, хоть и кровососущие. Неужели племя вампиров ещё так слабо и забито, что посылает за кровью своих женщин? Ведь я-то только, напротив, с одними мужчинами общался, а было бы до жути интересно посмотреть на мать этого Лукаша. Такой красивый парень, и грубости, как у Цепеша, в чертах нет. Наверное, мать - красавица, как эти ламии, в которых верят, и небезосновательно, ромеи.
- Лучше поразмыслить о первенце… Своём, он же - моё последнее дитя, ибо нет больше силы у Адрианы с её: «Повелеваю» надо мною. Стал я значительно сильнее и… несчастнее. Даже радость быть с Квотриусом сглаживается потом вот этим бесконечным молчанием за бесконечным, скучным курением. Словно бы мы - старые супруги, и больше не осталось тем для разговоров. Словно всё, что могли мы сказать друг другу, уже сказано. Но не может же быть такого! Это просто я хандрю из-за пробирающего до основания холода, что в доме, что на улице.
- А вот Гарри… Нет, буду говорить с Квотриусом. А то, как спать, так с ним, а как думать - так о Гарри. Неправильно это, нечестно. Квотриус тоже хотел руки на себя наложить и, между прочим, из-за меня тоже. А я всё ношусь с мистером Поттером… нет, всё же Гарри.
* * *
* Воля к жизни (нем.). Термин Шопенгауэра из его труда «Der Wille zum Leben».
Глава 11.
Квотриус устало, но раскованно потянулся и сказал просто:
- Ноги болят. И голова тоже. Попробовать, что ли, для разнообразиия способ излечения твой от головной боли, что каждое утро после нашей любви мучает тебя, о Северус?
- Давай попробуем оба. У меня, кстати, голова ещё и от сигаретумов перестаёт болеть, как обычно, представь себе, даже очень сильная головная боль смягчается, что ли. Не помогает тебе, о звездоокий мой, прекрасный Квотриус?
- Капелька ласки не повредит, а сигареты и не могут помочь брату. Это же эрзацы. Но вот почему он не называет меня больше прозвищами любовными, а, как в начале, выкрикивает протяжно моё имя только на пике экстаза? Ведь я по-прежнему и даже более, чем раньше, с каждым разом всё нежнее и умелее. Да и Квотриус тоже… Наконец-то, научился брать меня, чтобы было приятно обо… Вот именно, «приятно», не более. Я привык к его манере любить и быть любимым. Он, по всей видимости, к моей. Вот нам обоим и «приятно». Вот привязалось гнусное слово! Но слово тут не при чём, Сев, при чём тут только ты один. Ты наскучил молодому человеку. Не видишь разве, что хочет он быть с женщиной подходящего возраста? Да нет, ему Адрианы и вовек не нужно. Но, впрочем, разве все женщины мира - суть одна свиноматка Адриана? Быть может, он снова влюбился в какую-нибудь недоступную ему по знатности красавицу. История ведь повторяется дважды. Тогда в этот раз это будет или уже есть фарс.
- А не влюблён ли ты, о Квотриус, светоч души моей, в некую знатную патрицианку?
- О, нет, мой возлюбленный, отнюдь. Желаю я делить ложе только с тобою. И не нужны мне все женщины мира, какими бы прекрасными ни были они. Всех затмеваешь ты для меня правильным, строгим обликом своим, но так часто за время, прошедшее со свадьбы твоей, печальным. Чего ищешь ты? Чего желаешь? Может, бежишь ты чего-то? Молю, Северу-ус, расскажи мне всё, что мучает тебя, твоему, всё ещё, надеюсь, возлюбленному. Или не осталось места боле для ничтожного полукровки в сердце твоём, о высокорожденный патриций и Господин мой?
- Занимаешь ты большую часть его. Оставшаяся же распределена между думами о грядущем и… Гарри.
- О, снова бесплодные мысли сии! Что же или кто занимает тебя боле - Гарольдус и грешная любовь твоя к юноше нежному, отталкивающе некрасивому или пути неведомые попадания в то, далёкое, «твоё» и его время?
- Пожалуй, боле занимает меня то, что не хочешь, отказываешься ты даже посодействовать мне и Гарольдусу в передвижении во времени, о звезда моя нездешняя, Квотриус мой, такой любимый и… желанный.
Северус нарочито сделал паузу, чтобы обратить внимание брата, да, всё ещё возлюбленного, на эту желанность.
- Ещё одна капелька мёда. Может, удастся его таки задобрить? Ведь любит же, любит сильно, вот и не хочет отпускать.
Ну и пускай его, мы с Гарри и сами попробуем прорваться, - подумал Снейп.
Вместо ответа Квотриус создал настоящую гаванскую сигару, но… в папиросной бумаге. По всей видимости, он прочитал в голове Северуса описание или даже вид такой странной штуковины для курения, но задумался и по привычке подумал о заклинании Созидания Оболочки.
Для брата, мыслями находящегося уже в далёкой такой желанной весне, паводке, когда можно будет попробовать воду из развесёлого, журчащего, большого ручья - того самого маленького ключевого родничка, который в своё время - о, всего пара - тройка месяцев тому! - сработавшего, как порт-ключ, доставивший его, Северуса, в труднонаходимый монастырь Святого Креста.
Может быть, всё-таки удастся ускользнуть из… этого времени, представив, к примеру, Большой ли Зал, свои ли апартаменты? Но куда роскошнее - появиться в обносках когда-то ладного костюма прямо перед стариной Альбусом в его кабинете!..
Хотя, вряд ли у него, Сева, получится. Ведь он зациклил время, дери его Мордред! Но, может, только для себя, а не для… Гарри?
… Ремус Люпин, господин Директор Хогвартса, смог аппарировать в Хогсмид и вскоре войти в означенный замок, тайком, под Полиморфным зельем, обратившись в профессора Северуса Северуса. Благо, Рем нашёл в своём приятном во всех отношениях, кроме отсутствия хозяина, убежище - Гоустл-Холле - один, но длинный волос Сева, жёсткий, вьющийся. Волею случая его не заметили домашние эльфы, убирающиеся в этом помещении наскоро - они боялись изображений прежних Хозяев.
Ведь многие из эльфов помнили ещё прадеда Северуса. А характеры у прежних Хозяев, были, у-у, какие!
В общем, Ремус нашёл драгоценный волос на ковре в печальном холле - поминальнице славных графов Снейп. Среди портретов мужчин здесь не было ни одного женского, кроме довольно неумело намалёванной парсуны одной дамы в сюрко* с колеретт* * и сложном головном уборе атур-а-баньер* * * .
Ремус запомнил всё, что рассказывал об изображённой даме Северус, даже названия старинных одежд. Лицо герцогини Валенсии Луизы Маргеретт д`Аттери де Ламбижьон, как гласила тщательно выписанная пропись на знамени цветов единственного магического в средневековой Бургундии герцогского дома, было некрасивым, но вовсе не из-за неправильности или грубости черт. Напротив, герцогиня, видимо, если её не слишком приукрасил явно местный, неумелый английский художник, обладала чертами тонкими, но в них не было изящества. В них была железная, неженская воля, и уж тем более, не должная быть у высокородной дамы - герцогини.
А художник, привыкший рисовать миниатюры, больше свойственные веку пятнадцатому, кажется, большее внимание посвятил вышивке на колеретт, чем лицу герцогини. У этой женщины была богатая история, и ради её заслуг в семье, тогда ещё просто лордов Снейп, её парсуна и украшала «мемориал».
… По законам домашних эльфов они не могли подчиняться полностью и считать Хозяевами более двух волшебников. Поэтому у Нарциссы были свои собственные домашние эльфы. Да, Люциус сделал всё, чтобы… внутри его дома миледи не нуждалась бы ни в чём. Вот только платья ей шила портниха - грязнокровка, но очень умелая в своём деле девица. Она проживала в одной из служб Мэнора, чтобы не вытряхивать сор из «избы» и не распускать сплетни об одинокой жизни своей капризной миледи даже среди низкосортных магов.
Платья по каталогу Нарцисса никогда не выбирала, считая их предосудительными, слишком нескромными, порочными, недостойными приличной леди и тэ дэ. Зато к редким выходам в свет готовилась с тщанием светской барышни, впервые после школы вывозимой «напоказ».
Она в огромных количествах обкладывалась каталогами бальных танцев и покупала только готовые платья, те, что не нуждались в дополнительных примерках и подгонках - это было запрещено лордом Малфоем.
Так и одевала леди Малфой непригнанные по её нестандартной фигуре платья, излишне вызывающие и открытые, из декольте которых едва не виднелись соски.
А что поделать? Муж ведь запретил аппарацию к воротам Малфой-мэнора опытных портних, но предоставил всего одну. Ту, что умела лишь шить домашние, закрытые платья, хорошо ещё, что с приятно шуршащими шлейфами. Не то Нарцисса передвигалась бы по замку ночами, когда ей, как всегда, не спалось, как призрак. А так хоть шорох шлейфов выдавал её присутствие на втором этаже, рядом со спальней сына… и отца.
Она слышала их возню, стоны и страстные вскрики, и ей внезапно становилось жарко, а трусики её намокали.
В своих комнатах портниха, будучи девицей общительной, весело проводила время с многочисленной мужской обслугой громадных конюшень. К своему великому счастью, она была блядью столь отменной, что ни разу не залетала.
В своих комнатах портниха, будучи девицей общительной, весело проводила время с многочисленной мужской обслугой громадных конюшень. К своему великому счастью, она была блядью столь отменной, что ни разу не залетала.
В конюшнях содержались и арабские скакуны, и английские чистокровные, и даже прекрасные, сухопарые, разномастные ахалтекинцы, сам Люциус уже забыл, из какой страны, что-то похожее на Турэччину, как говорят шотландцы, но со «станом» на конце* * * * . Из какого-то маггловского государства, известного в мире волшебников только этими породистыми животными, взращёнными в пустынях.
Малфои содержали и пегасов, и тестралов, и для всех лошадей - маггловских ли, магических, требовались грумы и жокеи, чтобы лошади не застаивались подолгу в денниках, широких и чистых.
Люциус, распределив гостей, чаще всего, уже попарно, по спальням, а их, к счастью, хватило ровно настолько, чтобы занять и половину третьего «этажа Нарциссы», с чувством выполненного долга спокойно отправился в незапертую спальню к сыну.
Правда, перед этим благим делом его подзуживал оборотень, выпивший ещё за горячим. Он предлагал Люциусу себя, да в такой откровенной форме, что даже лорду Малфою стало стыдно. Прежде всего, за Хогвартс, чистый и неприступный, неподкупный - подкупленным оставался только Попечительский Совет в понимании его главы, а уж он-то знал все делишки Совета, а сейчас - с таким недостойным господином Директором во главе, который оказался настоящим Нюниусом.
Люц помнил, что этим обидным прозвищем наградили Северуса в студенческие годы Мародёры, среди которых был и этот самый Люпин, самый смирный из них. Однако именно он, имея мозги, почасту подзуживал Сири и Джейми на «подвиги» по низведению и курощанию его теперешнего, слава Мерлину, драгоценного кума.
- Не забудем, не простим, - пронеслось в голове Люциуса.
- Домогания вервольфа, признаться, изрядно утомили меня. Хоть он и… был хорошим другом Северуса и, наверняка, они видятся тайком и сейчас. Да даже в феврале Северуса видели в самом Хогвартсе! Но Ремус тогда как раз покинул должность Директора и скрылся в неизвестном мне направлении.
- А что, это идея! Переспать с оборотнем - ф-фу-у! - но ради дела, удовлетворить его сверх меры и выспросить у него, смягчённого соитиями, всё, что он знает о Северусе. Да ради любимого паче чаяния кума я пошёл бы ещё и не на такое! Подумаешь, с оборотнем… С оборотнем, Люц, с оборотнем, подумай хорошенько!
Не-э-т! Не могу! Он же животное, нелюдь, а я вовсе не зоофил, нет!
- Решено, приглашу Люпина на soiré, напою его дозела чем-нибудь покрепче шампанского и вин, значит, маггловским скотчем. Я видел, он налегал на скотч, значит, ему по нраву это низкосортное маггловское питие. Так вот, напою его и без всякого секса с «животным» возьму тёпленьким да расспрошу его, так сказать, с пристрастием. О, всего-то немного Imperio, и он выложит всё, что знает. А меня, будь я неладен, может, и не успеют вычислить.
- Но, может ведь и так случиться, что он и не знает ничего о затаившемся Северусе? Ведь он, то есть Северус, так и не появился в школе с самых тех нескольких визитов - наскоков до сих пор. А это значит только одно, нет, существуют два варианта.
Первый - он затаился где-то так, что и не знает о смене власти.
Второй - он всё знает, но скрывается от министерских ищеек под руководством этой одиозной фигуры - бывшего главного Аурора страны, а теперь ещё и временно исполняющего обязанности министра магии Вустера. И он… не видится с Ремусом.
- Ну что же, тогда я просто переведу пинту скотча на господина Директора, к слову сказать, превосходно воспитанного, если бы он не привязался с… таким целями ко мне.
А, может, всё же с оборотнем, а, Люц? Ну, хотя бы попробовать, всего-то разик. Что с тобой станется?
А ещё Люциуса раздражал он сам, собственной персоной, будучи не в состоянии послать прилипалу Люпина, куда подальше, как это принято в свете, когда партнёр или партнёрша не устраивают тебя. Да по-маггловски послать. Как они говорят? А, «отъебись, ебучий ёбарь, к ёбаным ебеням!»* * * * * Думаю, он поймёт моё мнение по интересующему его… столь плотно вопросу.
… О, как же страдала Нарцисса в одиночестве, обойдённая вниманием супруга! Ведь вместе со входом в возраст, развилась в ней грандиозная, нерастраченная ни с кем сексуальность. От того и флиртовала она со всеми подряд на таких редких балах… куда её выпускали, чаще всего, не выходя из дома. Люциус делал всё, чтобы развлечь жену, но… так редко и… не так, как хотелось бы ей.
Нарцисса хотела мужчину. Очень хотела, даже какого-нибудь худородного. Поэтому она отправилась на другую половину своего этажа, занятого «гостями» мужа. Она была в состоянии, близком по духу банде самосовцев в поисках спирта, то есть в желании поскорее обнаружить вожделенного одинокого, какого ни на есть, но мага. Да будь он хоть магглорождённым! Всё равно ведь маг, а главное - мужчина. Только бы найти хотя бы одного, ещё не востребованного!
До того перевозбудилась Нарцисса, подслушав сначала ругань, а потом привычную возню со стонами сына и мужа, что сейчас только с магглом не стала бы спать. Она убедилась в том, что в доме всё по-прежнему. Значит, что? Значит, можно провести долгожданную ночь с мужчиной и его таким желанным орудием. И Нарцисса после прислушивания возле дверей спален, откуда доносились животные звуки чужих безудержных сношений, добралась до двери, за которой кто-то не спал, а мерял шагами комнату.
Леди Малфой смело отворила дверь заклинанием, подчиняющимся только ей и только на её этаже, и обнаружила в спальне дивно красивого, замершего в изумлении от её вторжения, молодого мага. Волшебное чутьё, не подводившее её никогда, подсказало ей, что это не магглорождённый маг и даже не полукровка, а волшебник с небольшим числом чистокровных прародителей.
- Что ж, сойдёт. О, боги, Мерлин, как же он красив и… молод!.. Если повнимательнее присмотреться, он даже красивее Люциуса. Возьмёт ли он меня, сущую старуху в сравнении с ним?
- Милорд, позвольте обратиться к Вам с неожиданной просьбой.
Нарцисса замерла в ожидании ответа молодого мага.
- Вы, Вы миледи Малфой, не так ли? Я не ошибаюсь? Поймите, я не бываю в свете потому, что род мой насчитывает всего восемь поколений, но происходит от брака чистокровных магов. Они сошлись вопреки воле родителей, по любви. О, любовь, любовь!
- Да, я Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, и я хотела бы просить Вас об услуге, которая, надеюсь, не затруднит Вас, сэр…
- О, просто мистер. Мистер Гедеон Фасилиус Хэмпши.
- Хэмпши. А род-то знаменитый. Я даже помню одного Хэмпши, который чуть было не вошёл в Ближний Круг, но всё же не дослужился - провалил какой-то рейд. Так и остался в Среднем. Что ж, вдвойне лакомая рыбка, этот его сыночек. Да он желторотик совсем. Как бы и этот не оказался неумехой, но в отличие от покойного рара, в любовных делах.
* * *
* Сюрко - средневековая одежда, которую надевали, по примеру римлянинок с их многослойной одеждой, на ещё одно платье - цельнокроенное котт. Женское сюрко, как пару туника - палла, с рукавами и без, делали без рукавов.
* * Колеретт - вставка из белой тонкой ткани, заменявшая верхнюю часть лифа платья. Для парадной одежды её часто украшали ромбовидной выштвкой золотом и дорагоценнымир камнями.
* * * Атур-а-баньер - atour-a-bagniere (фр.) - головной убор эпохи позднего средневековья, состоявший из высокой цилиндрической шапки с закруглённым верхом (каркаса), покрытой вуалью в форме двух ниспадающих знамён.
* * * * Речь идёт об ахалтекинских лошадях родом из Туркменистана.
* * * * * «Fuck the fucking fuckers fucking the fuck off», - очень грубое, но расхожее ругательство населения Великобритании, Ирландии и Северной Америки. Но бывают ругательства ещё зaвёрнутее и грубее. Попробуйте, например, перевести следующую фразу : «Fuck fucked fucked fucker fucking fuckups fuck fucking fucked fucking fucked fuching fukup fucking fucker`s fuck!» Для подсказки автор даёт английскую пословицу в русском варианте: «Не костери костлявые кости, пока костлявые кости не откостерили тебя!»
Глава 12.
- Вы же не девственник, сэр Гедеон?
Нарцисса, почуяв долгожданную свободу и удачу, сразу взяла быка за рога.
- Простите, миледи, но… в этом смысле я не сослужу Вам доброй службы. Да, у меня была одна подружка, и она оказалась девушкой. Так что, опыта у меня, можно сказать, и нет. Нам обоим не понравился наш единый первый раз, и я не доставил девушке удовольствия, но был неумел в постели.
- Ну и что? Неужели Вы откажете самой леди Малфой в удовлетворении её маленькой прихоти? Я - Ваша на всю ночь. И поверьте, эту ночь Вы никогда не забудете.
- Вы - супруга лорда Малфоя, а, значит, Вы не можете принадлежать иному мужчине, нежели он. Лорд Люциус убьёт меня на дуэли…
- Если узнает. А он сейчас ну о-о-чень занят, скажем так, другим, но не менее приятным, подобное которому и Вы сможете подарить мне.