- Всё так и есть, Питбуль, - кивнула Тома, - ты провёл правильную параллель, но не сказал об одной очень важной вещи. Мальчик и девочка это замечательно, девочка и девочка - пошло, глупо и полностью лишено смысла, хотя внешне выглядит довольно красиво. Мужик с мужиком это уже полное дерьмо, хотя это определение не является термином из области психологии. Один из пары гомосексуалистов, тот, который играет активную роль, глубоко аморальный извращенец, а второй просто душевнобольной человек, нуждающийся в серьёзной психической коррекции сознания. В глубокой древности воины-гомосексуалисты крайне редко доживали до старости, их любовники в силу своей психической ущербности погибали раньше, зато куда в более поздние времена активные гомосексуалисты стали настоящим бичом общества. Им ведь были нужны не престарелые любовники, а юноши с молодыми телами и потому они шли на всё, чтобы совратить их. В наше время с этим дурным поветрием практически покончено. В том числе ещё и потому, что самые экспрессивные и агрессивные девушки вместо того, чтобы проявлять свои маскулинные наклонности, идут служить в армию, где как раз и находят таких парней, в объятьях которых становятся нежными и кроткими. Со временем их характер меняется. Поэтому ни с одним рядовым космодесантником и не заключают контракт больше, чем на девять лет. Выходя в отставку в тридцать лет, бывшие космодесантники, как правило, женятся на своих подругах по взводу уже в первые же недели после демобилизации и их браки, как правило, самые прочные и, представьте себе, счастливые и безоблачные. Те же из них, кто отправляется в Военно-космические академии и становятся офицерами, также женятся и выходят замуж в пределах военного городка. Наша армия давно уже стала военной кастой в обществе, окруженной людьми хорошо её знающими не понаслышке, а изнутри. При всём том, что правительство Федерации не собирается отказываться от ограничения в правах части гражданских лиц, так называемых пацифистов, армия постоянно борется за то, чтобы космодесантники, выходя в отставку, были как можно более толерантными к пацифистам. Вы все родились в семьях бывших космодесантников и ваши отцы были Мамашами. Скажите, за что они наказывали вас сильнее всего?
Игорёк Быстров по прозвищу Тролль, проворчал:
- Когда мне было пятнадцать, мой папаша обломал об меня держак от лопаты за то, что я назвал соседа ленивым пациком. Во мне ведь уже тогда было сто двадцать килограммов мускулатуры, а потому одним ремнём ему было не обойтись.
Франсуа, прозвище которого во взводе было самым коротким из всех - Бык, покрутив головой, ухмыльнулся:
- Ты что же, Егор, тормозом был в детстве? Из меня мой предок подобную дурь ещё лет в десять выбил.
- Нет, там сложилась довольно сложная ситуация, Френки. Так уж вышло, что я стал дружить с дочерью нашего соседа, а он, узнав про это, нахлестал её по щекам прямо при мне и потребовал, чтобы Синтия держалась подальше от сына, как он заявил, тупоголового армейского завхоза. Вот мне и стало обидно, ведь моего отца в то время как раз избрали деканом исторического факультета.
- Мне очень жаль лопату твоего отца, Тролль, - с притворным вздохом сказал я, - лично у меня уже в двенадцать лет хватало ума не вступать в конфликты с пациками.
- Вот в том-то всё и дело, мальчики, что вы считаете пацифистов людьми недостойными даже нескольких минут разговора с ними и вместо того, чтобы найти аргументы в свою пользу, в лучшем случае с высокомерной улыбкой уходите прочь. - сказала Тома - После Адриатики вы направитесь домой, проведёте три недели со своими семьями, а потом вылетите в Санкт-Петербург, где продолжите обучение в Федеральном университете государственного управления. В этом году вместе с вами Санкт-Петербургский университет поступят также ещё и молодые люди в возрасте двадцати пяти, двадцати семи лет из среды пацифистов. Правда, когда началась война с Тарнией, все они пошли служить в армию добровольно. На фронт их, разумеется, не отправляли, но они хорошо проявили себя в тыловых частях.
- Ну, и что из того, что их не оправляли на фронт! - возмущённо взревел Гарри - Многим из них всё равно пришлось повоевать после того, как мы выбивали с планет ящеров и двигались дальше, а они помогали людям и гумми налаживать новую жизнь. Тарианцы ведь так просто своих позиций не сдавали. Они или выбирались на поверхность из подземелий, или через несколько месяцев выбрасывали на эти планеты десант, обречённый на верную смерть. Нет, капитан, они точно такие же солдаты, как и мы, и сражались они отлично, хотя, конечно, не так умело, как космодесант. Так что я не согласен, они никакие не пацики. Они все отличные ребята, настоящие герои.
Подняв по привычке руку, я снова спросил:
- Капитан Горисвит, почему вы вообще завели разговор об этом? Поймите, мы давно уже не дети и умеем держать себя в руках. Особенно мы, четверо ломовиков. Даже если какой-нибудь пацик выльет на голову каждого из нас ведро дерьма, то сдачи от нас точно не получит, хотя и среди них тоже есть качки будь здоров. У нас ведь что ни удар, то труп, если, конечно, мой кулак не повстречается с челюстью космодесантника, но такое бывает только в спортзале, на ринге. Поэтому нас не надо учить миролюбию. Лучше бы вы поискали кого-нибудь, кто научил бы этому пациков. Хотя всю эту блудню и называют пацифистами, уровень агрессии у них зашкаливает все мыслимые пределы. Чуть что, сразу бьются в истерике. Вот как раз им-то и нужны психологи, но только не нам.
- А вот об этом не тебе судить, Питбуль, - строго сказала девушка и уже с улыбкой добавила, - пойми меня правильно, Пётр, наша главная задача помочь вам как можно скорее отучиться от армейских привычек и что самое главное, хотя бы понизить ваш уровень чувства превосходства. Пойми, мы занимаемся этой работой вот уже без малого три сотни лет. Когда мы вышвырнули фертов с Земли, а вскоре заставили Фертурию под угрозой уничтожения поднять белый флаг, на нашей планете, за исключением каких-то ста десяти миллионов русских, украинцев и белорусов, уже не было людей, способных сражаться за свою свободу, но армия блока НАТО ещё существовала. Не вам мне рассказывать, что это были за вояки. Все они с огромным удовольствием пошли в услужение к фертам, обещавшим навести на Земле порядок, всех накормить, расселить излишки населения в колониях, дать людям самую современную медицину, продлевающую жизнь до полутора сотен лет, причём практически без старости. Они даже в каратели не годились, но зато отдавали просто чудовищные приказы ферискинам. Им, наверное, казалось, что если партизан убивают по их приказу роботы, то они ни в чём не виноваты. Вскоре наши предки доказали им обратно и очень многие из коллаборационистов были преданы суду и повешены. Да, поначалу всё было просто - есть коллаборационисты и есть Армия Сопротивления, одержавшая победу на Земле и в космосе, хотя в это никто не верил. В те не такие уж и далёкие времена всё было просто. Мы сломили хребет не только фертурийцам, но и фертурийскому коллаборационизму в целом, но вышло так, что освободили народы других планет, но только не землян. Мы были просто вынуждены создать на обломках Звёздной империи нашу Федерацию, а коллаборационистов жестоко, как казалось нашим предкам, наказали тем, что лишили их части гражданских прав. На самом деле всё было гораздо сложнее, ведь в большей части тех землян, которых фертурийцы не вывезли в колонии, прочно укоренилась идеология полной личной свободы, граничащей с вседозволенностью, и стремление быть господами, жить за чужой счёт. Работать они не хотели, а мы не могли позволить себе такой роскоши - дать им возможность умереть голодной смертью. На то, чтобы поднять восстание, у них так никогда и не хватило смелости, но постепенно ситуация стала выправляться и если в самом начале, сразу после освобождения Земли и разгрома Империи, на нашей планете соотношение граждан и тех, кто предпочитал называть себя свободными людьми и пацифистами было один к десяти, то сейчас людей с куда более умеренными чем прежде, взглядами, осталось уже меньше трети. Они постоянно упрекали нас за то, что мы подавляем всякое инакомыслие и стремимся превратить в казарму как Землю, так и все планеты Федерации, но война с Тарианой показала, что правы были мы, а не они. Тем не менее, если мы хотим добиться окончательной победы и заставить хотеть быть гражданами Федерации, нам нужно сделаться мягче самим. Прежде всего по отношению друг к другу. Это последняя доктрина правительства, мальчики, и вы стали её первыми "жертвами". Именно на вас и на тех ребятах, которые вылетят с Арии на борту "Адриатики", мы начнём отрабатывать новые методики. Однако, как бы то не было, сначала вам будет сделана вторая инъекция с дополнительными компонентами нейроцефалического акселератора. Сразу после этого мы начнём вас перевоспитывать. Поскольку мы, ваши добрые феи, уже здесь, то вам предстоит провести на борту этой космояхты три недели, прежде чем вы доберётесь до Адриатики. Там мы продолжим работу над вами, но хотя для нас это действительно прежде всего работа, причём научно-исследовательская, но я ни в коем случае не советую вам думать, будто вы для нас подопытные кролики, а теперь, мальчики, расслабьтесь и примите реальность такой, какая она есть.
Реальность же нашего нового бытия оказалась следующей. Ко мне подлетела на своём пушистом белом облачке не только Тома, но и ещё две девушки, хрупкая японская куколка Минори и её полная противоположность - светловолосая датчанка Эрика. Переборка позади дивана частично поднялась вверх, частично опустилась вниз и я вместе с диваном и тремя девушками въехал в свою каюту, причём в ту её часть, где находился бассейн. Девушки раздели меня даже быстрее, чем я разбираю на скорость "СКС". Через несколько секунд я уже обнимал обнаженную Тому, а Минори и Эрика, вооружившаяся пневматическим шприцем, готовились к тому, чтобы превратить меня в графеда. На следующее утро, как всегда позднее всех моих друзей, я вошел вместе с девушками в гостиную. На этот раз моё звание уже не имело никакого значения. Просто со мной в каюте спало три девушки, а с моими друзьями только по две, а это, что ни говори, несколько больший объём нежности, поцелуев и ласк.
Так началось наше волшебное космическое путешествие с Арии, планеты-казармы и военного полигона, на Адриатику, несомненно, планету-рай. Мы знали, что после окончания службы попадём на неё, а потому заранее готовились к тому, чтобы посетить несколько особенных мест. На Адриатике имелись курорты на любой вкус - морские и озёрные, геотермальные и зимние, с прекрасными лыжными склонами, высоченные горные вершины, девственные леса с множеством диких животных, а в водоёмах этой планеты водилось множество рыбы. Естественно, что мы хотели в первую очередь покорить семь самых высоких вершин планеты, поохотиться с луками, копьями и рогатинами на крупную дичь, заняться с гарпунами подводной охотой и просто порыбачить. Но не тут-то было, наши очаровательные феи мигом наложили табу на эти сугубо мужские удовольствия, объяснив, что нам уже нечего доказывать в жизни хоть кому-либо.
А ещё они притащили на борт космояхты "страшную" машину, специального робохирурга, способного делать сложнейшие операции по коррекции тела и сразу после того, как мы провели с девушками бессонную ночь, заставили нас влезть в его саркофаги. В них мы провели трое суток каждый, а когда выбрались наружу, долго ржали друг над другом. От былых тяжеловесов взвода полста баранка три мало что осталось. Мы превратились в высокого роста стройных, отлично развитых физически, мускулистых, но всё же сухощавых парней с довольно длинными причёсками, в которых было крайне трудно угадать космодесантников. Мой отец тоже прошел через такую операцию но всё же остался после неё помощнее, чем я, но он ведь не попадал под мощный пресс новой государственной доктрины.
Вообще-то мы в итоге не стали намного слабее и потеряли в силе лишь самую малость, зато каждый стал весть процентов на двадцать меньше, чем прежде. Вот это, на взгляд наших новых подружек был дембель по полной программе. После этого начался этап сплошных мучений. Тома и её команда стали прививать нам новые нравы и несколько иную культуру поведения в обществе. Заодно девушки стали учить нас носить модную одежду, что было особенно трудно перенести, так как мы все привыкли одеваться как можно проще. Зато всё остальное время мы занимались как раз тем, чем больше всего хотели заниматься, имея таких очаровательных подруг. А ещё мы очень много говорили друг с другом на отвлечённые темы и даже посмотрели с десяток новых кинофильмов. Больше всего мы ржали просматривая три фильма, посвящённых войне с тарианцами. Космодесант в представлении киношников полностью состоял из хлюпиков, нытиков и полных кретинов с вытаращенными глазами.
Если бы мы воевали так, как киношники показывали это в своих шедеврах, то ящеры нас просто забили бы хвостами. Зато мы получили хоть какое-то представление о том, в каком мире живут пацифисты, которых нам почему-то чуть ли не приказывали срочно полюбить. Честно говоря, лично я счёл это блажью, но такие приказы не обсуждают, их сначала выполняют, а уже потом смотрят, что из этого получилось. Поэтому мы решили отнестись ко всему, как к разведке боем. Если честно, девушки оказали нам огромную услугу и мы поняли это в первый же день, как только прилетели на Адриатику и отправились из космопорта прямиком на один из самых ласковых морских курортов, в Санта-Барбару. Это был городок с населением в семьдесят тысяч человек, который вытянулся всего двумя улицами вдоль залива, сплошь усеянного крохотными островками-скалами, поросшими кудрявыми деревьями. Место для купания изумительное.
Моря на Арии кишат такими тварями, что в них можно купаться только в боескафандре, иначе они тебя сожрут. Здесь же среди огромного разнообразия рыб не было ни одной, которая представляла бы из себя опасность для человека. Пляж-подкова длиной в шестнадцать километров, был просто удивительно красив, почти двухсотметровой ширины полоса жемчужно-серебристого, крупного песка и огромные пальмы. А ещё Санта-Барбара была курортом для народа как раз нашего возраста, молодых людей, но уже не юнцов. Тома и её девушки гораздо лучше нас знали, где мы будем чувствовать себя комфортнее всего и так оно на деле случилось. Публика в Санта-Барбаре собралась весьма непростая. Курорт был из числа очень дорогих и был предназначен прежде всего для тихого и спокойного отдыха. Поэтому сюда рвались прежде всего те люди, которые не протирали штаны в конторах. В основном это были профессиональные спортсмены и самого разного вида инструкторы, которым уже не требовался экстрим.
Для полноценного отдыха им было нужно яркое солнце, приятной температуры вода в заливе, небольшие ресторанчики, в которых музыка звучит тихо и неназойливо, самый широкий ассортимент лёгкой выпивки и приятные собеседники обоего пола. Как успели нас убедить в этом наши феи, именно в этом мы как раз больше всего нуждались и они были ведь правы. Вернувшись на Арию, мы ведь полтора года занимались тем, чем и предписано заниматься космодесанту в мирное время, повышали свою боеготовность и воинское мастерство, а это полоса препятствий, стрельбища, учебные классы и многое другое, чему мы и сами могли научить кого угодно. На дембель нас отпускать было рано, а если космодесантник не поддерживает себя в тонусе, то он быстро теряет боеготовность. Хвостатые только потому и проиграли войну, что мы так мощно наподдали им под зад в первые же две недели, а ведь они могли и сломить нас, так как их силы были чуть ли не втрое больше наших и подготовку они имели отличную.
После того, как девушки перевели нас из состояния боевой машины во вполне гражданское, нам и самим как-то расхотелось лезть в горы или нырять с острогой в пучины моря. Рыбалкой же и охотой мы по большому счёту пресытились ещё на Арии. Да, нам действительно больше всего был нужен тихий и спокойный отдых без адреналина и мы могли найти его только на таком курорте. Столь большими компаниями, как наша, в Санта-Барбару никто не приезжал и это, как мы сразу догадались, было ещё одно испытание. В этом сонном и ленивом городке уже находилось несколько сотен космодесантников и мы легко определяли друг друга по множеству едва заметных признаков, но они были здесь уже чуть ли не старожилами. Мы лишь обменивались понимающими взглядами, улыбками и кивками, но не собирались большими компаниями, чтобы оттянуться, как раньше.
Уже на следующий день, на пляже, к Томе стал клеиться какой-то парень, а я искоса с улыбкой поглядывал на них и молчал. Вскоре она что-то тихо сказала ему и этот рослый, даже повыше меня, атлет переключил своё внимание на Эрику. Вскоре мы познакомились. Парня звали Теренсом и он был инструктором по выживанию в дикой природе. Когда же он спросил меня, кто я по профессии, то, немного подумав, мне не пришло в голову ничего лучше, как ответить:
- Вообще-то мы с тобой коллеги, Теренс, только я не инструктор, а просто специалист по выживанию, но не только в дикой природе, а вообще везде, где угодно. Мои друзья тоже.
- Это заметно, - ответил парень, - за твоей расслабленностью я ощущаю пружину, но она не сжата до предела и это главное.
Мысль показалась мне довольно глубокой и я согласился:
- Да, в нашей профессии это действительно главное. Нельзя постоянно быть напряженным, иначе можно запросто сгореть, но здесь нас ждёт целый месяц полной расслабухи. Пока не обгорю, даже не стану переворачиваться.
Теренс рассмеялся:
- Пит, а тебе ведь и в самом деле пора подставить солнцу спину.
От его слов я внутренне передёрнулся. Мне вспомнился наш уже давний разговор про боевых пидоров Александра Македонского и я, чтобы случайно не вляпаться в знакомство с дерьмом, принялся читать ближние мысли парня. К счастью он был вполне нормальным мужиком, вот только запал на Тому, а мне совершенно не хотелось проводить ночь без неё. Поэтому я усмехнулся и сказал вполголоса:
- Тома, я кажется рискую обгореть с фасада. Выручай меня. Либо ты ляжешь на меня и заслонишь от солнца, либо это сделаю я и тогда у меня будет загорать спина.