– Давай увезем его сейчас отсюда! – предложил Рон.
– Нет. С медальоном – это было все, – сказал Дима.
– Что – «все»?
– Последнее вмешательство. Старик хочет, чтобы я больше во-о-бще ни во что не влезал. Теперь я уже даже не хранитель.
Рон промолчал. Будь он на месте Старка, он бы давно пресек всю их с Димой незаконную бурную деятельность. В том, что Дима Чахлык подменил датчики, Рон Э-Ли-Ли-Доу чувствовал и свою вину. Ведь если бы он получше объяснил Джен, что ей не следует предупреждать брата, Ризенгри не предложил бы Дюшке поехать кататься на лыжах, и ребятам не пришла бы в голову идея поменяться ролями, и…
– Да не ругай ты себя понапрасну! – остановил его Дима.
– Что же мне еще делать? – усмехнулся Рон. – Улетать нельзя, вмешиваться тоже.
Между тем Мормышка Ы притащил снизу странную канистру. Майкл вылил из нее немного бензина прямо на пол. Бензина было совсем мало, столовая ложка, не больше.
– Для чего тебе эта пустая дура? – удивился Мормышка.
Майкл презрительно скривился, просунул палец в грязное горлышко, и вдруг канистра тихонько щелкнула и разошлась по шву. Емкость оказалась хитрая, двойная. Однако внутреннюю часть в присутствии своего приятеля Майкл открывать не стал. Он приказал Мормышке Ы спуститься вниз и ждать его в машине.
– Только не вздумай трогаться с места. Тронешься – взлетишь на воздух вместе с машиной, понял?
Мормышка судорожно кивнул, захватил пакет с Дюшкиными вещами (Майкл сказал – взять) и ушел. Кэшлоу-младший профессиональным движением холеной руки вскрыл емкость с супервзрывчаткой и принялся за работу.
– Жалко, что нельзя вмешиваться, – вздохнул Рон. – На третьем этаже такая классная пианистка живет. Она как раз сейчас новую вещь разучивает. А через час погибнет.
Дима заглянул на третий этаж. Да, действительно. Рыжеволосая, приятной внешности мутантка сидела за синтезатором, поглощенная работой. Этажом выше пожилой мутант с синеватой пупырчатой кожей пялился в телевизор. В квартире напротив две подружки сооружали экзотические прически к празднику. За стенкой кто-то ссорился, а в квартире над ссорящейся парочкой хозяева готовились к приему большого количества гостей.
Дима возвратился к Майклу, Рон слетал, проверил, что делает Машенька.
– Этот Кэшлоу – настоящий виртуоз! Недооценили мы его, – досадливо сказал Дима. – Точно рассчитал все, гад. Тут скоро такое будет!
Рон присмотрелся внимательней к тому, что сооружает Майкл Кэшлоу. Вроде ничего особенного. Несколько продолговатых коробочек нейтрального бурого цвета Майкл разложил почти по окружности, строго согласно картинке на экране своего наручного компьютера. На коробочках были красные и желтые метки. Майкл сориентировал их определенным образом. Одну из коробочек он поправлял особенно тщательно, чуть ли не с точностью до миллиметра.
Сымитировал взрыв в программе на браслетике. Дом на экране рухнул, разбросав обломки в радиусе десяти метров. Майкл недовольно покачал головой и углубился в программу. Передвинул пару коробочек. Проверил еще раз. Наконец Кэшлоу остался доволен результатом. Он вышел из квартиры, закрыл дверь и вложил в замочную скважину чип, запускающий реакцию. Судьба дома на Мраморной улице была предрешена.
– Давай останемся! – предложил Рон. – Мне еще ни разу не доводилось находиться в эпицентре взрыва.
– Давай, если хочешь! – пожал плечами Дима Чахлык. – Это правилам не противоречит.
И они остались.
Когда через три четверти часа довольная жизнью Машенька, нагруженная свертками с едой, поворачивала ключ в замке своей квартиры, за дверью раздался оглушительный взрыв. В мгновение ока дом аккуратно рухнул. В соседних домах дружно вылетели все стекла. Но все остальное сохранилось в первозданном виде. Даже два киоска перед домом, торгующие всякой всячиной, каким-то чудом частично уцелели.
– Ничего особенного, – вылетая из многометрового пепельного столба, сообщил Диме Рон. – В следующий раз надо будет попробовать взорваться в плотном состоянии.
Глава 22 Гений
Летом дом деда утопал в зелени. Зелень была искусственной, так как Славик Тихонович не любил, чтобы по его территории шныряли посторонние, пусть даже это обычные, не обладающие рассудком деревья. К осени зелень желтела и осыпалась, а пластиковые ветки убирались в подвал до следующей весны. Так что, когда Ризенгри вошел в ворота, над которыми значилось «Левая набережная, 12», его взору предстал безжизненный, совершенно голый двор. Без снега, льда и прочей грязи, которые дед на дух не переносил.
Фотографию деда, единственную, восьмилетней давности, Ризи обнаружил утром в семейном архиве. Он надеялся, что, как бы дед ни изменился, его можно будет узнать. И его надежды оправдались. Моложавый, крепкий и удивительно загорелый мужчина в безрукавке и шортах, копия своего старого снимка, гонял мяч во дворе дома.
– Пас! – жизнерадостно закричал он Дюшке, посылая ему мяч точным, но несильным ударом.
Ризенгри отбил мяч ногой и нерешительно потрусил за ним вдогонку.
– Матч-реванш, объявленный неделю назад, состоится сейчас! – завопил мужчина, бросаясь наперерез Ризу. – Внимание! Андрей Клюшкин перехватывает мяч и направляется к воротам противника!
Ризенгри поймал взгляд деда и насторожился. Мужчина на фотографии смотрел по-другому. Дед не был дедом, так же как Варя не была Варей. «Играем в футбол, – сказал Ризу мужчина в шортах. – Камера расположена на крыше соседнего дома. Поговорим позже». Ризенгри понял, что Славик Тихонович передал ему эту мысль, не раскрывая рта. Впрочем, Ризи не придал этому никакого значения. Ведь могут быть в природе мутанты круче него, верно?
Они играли в футбол долго и с удовольствием. Действительно с удовольствием. Дед играл чуть лучше Риза. Чуть-чуть, самую капельку. Как раз настолько, насколько это необходимо для получения максимального кайфа от игры. И только когда отправились пить чай, Ризи вспомнил о том, что он забыл притворяться, – играл не как Дюшка, а на полную катушку. Интересно, дед заметил?
– Если бы я даже и не заметил, как ты играешь, Ризенгри Шортэндлонг, это бы ничего не изменило, – улыбнулся Славик Тихонович, когда они вошли в дом.
Теперь дед говорил вслух, открыто и спокойно. Риз понял, что тут камер нет, а если они даже и есть, притворяться дальше ни к чему, его все равно раскрыли. Непостижимо, но факт – этот «дед» действительно умел читать мысли. Разумеется, удивительным было не это, а то, что Риз при этом совершенно не ощущал того, что его мысли читают.
Они расположились в холле, все стены которого были покрыты мельчайшей узорчатой мозаикой из разноцветных камешков. Ризи представил себе, сколько труда надо затратить на то, чтобы довести до конца такую работу.
– Ту стенку Дюшка доделал год назад, – сказал Славик, указывая куда-то за Ризенгри. – А эта была первая. Рассмотришь потом получше. В школе для особо одаренных тебя ждет сюрприз. Будешь делать такую же в центральном вестибюле. Камень уже подвезли. Хобби есть хобби, ничего не поделаешь.
Так вот о каких камнях писал Дюшка в своем дневнике! Нет, ну надо же!
– Дюшка никогда не рассказывал мне о своем хобби! – удивился Ризенгри. – Так вот он чем обычно занимался. А я думал, он уроки так долго делает. Здоровская работа. Чего ж он ее так скрывал?
– А ты раньше рассказывал ему о том, что чуть ли не до поступления в школу иногда садился сквозь стулья?
Ризи промолчал. У него было столько вопросов к этому удивительному деду, что он даже не знал, с которого начать. Кто он, сотрудник института? Откуда все знает? Почему не выдал его, Риза? Почему Дюшка не рассказал о своем хобби ни слова даже тогда, когда они поменялись местами? Когда Клюшкина планируют забрать в эту школу? Смогут ли ученые обнаружить подмену, если Славик их не выдаст? Но, самое главное, кто же такой этот дед на самом деле?
– Стоп! – остановил поток его мыслей дед. – Давай так. У меня к тебе несколько вопросов. В сущности, вопрос только один, но мне нужно, чтобы ты ответил на него честно и полно, так что начнем издали. И я тоже обещаю, что не совру, отвечая на твои вопросы. Только давай по очереди. Согласен?
– Запросто. Кстати, можно считать, что это я уже ответил на первый ваш вопрос! А как вы узнаете, что я отвечу честно? По мыслям? Так я иногда сам себя обманываю. Думаю, что думаю одно, а на самом деле потом понимаю, что не так думал, как думал. Мне сложно объяснить.
– Любопытно, что ты сам об этом заговорил. Что ж, постараюсь ответить как можно точнее. Действительно, если человек врет сознательно, его достаточно легко подловить. Первые примитивные детекторы лжи были созданы еще в середине двадцатого века. Ну, а для того, кто умеет читать мысли, поймать собеседника на откровенном вранье вообще пара пустяков. Совсем другое дело, когда человек пребывает в полной уверенности, что он говорит правду, хотя на самом деле эта правда иногда очень далека от истины. «Я убью его!» – кричит, например, такой человек, кипя от негодования, и в его мыслях – читай их, сколько угодно, – нет ничего иного, кроме живописной картины бездыханного тела врага. Но дай ему в руки пистолет, и что? Он даже не прицелится. Мысли и желания поменялись так, что просто диву даешься! В таких случаях существует несколько методов определения истины. Я расскажу тебе о том методе, который применю к тебе, но только в том случае, если ты сам на него согласишься. Применяя этот метод, я проникаю в твой мозг полностью. В те уголки, о существовании которых ты и не подозреваешь. Я не просто становлюсь тобой. Я становлюсь больше, чем тобой. Но и ты при этом открываешь в себе того себя, о котором прежде не подозревал. Согласен?
Ризи слушал деда не очень внимательно. Почему-то ему не нравились ни этот дед, ни этот разговор.
– К чему вам мое согласие? Если все, что вам нужно от меня, – это один ответ, то можно не церемониться. Тем более что дважды вы уже залезали в мои мысли без спросу.
– Знаешь, Риз, – сказал дед. – Мне нравятся твои вопросы. Но это уже твой второй вопрос, а ведь сейчас моя очередь. А в мысли твои я не залезал. Просто хотел с тобой поговорить по душам. Не получилось.
Славик Тихонович замолчал. Скорее всего, он все-таки читал мысли Риза. Но у Ризенгри в голове мелькали какие-то глупости: он представлял себе, как Дюшка возится с мозаикой, откапывая единственный нужный камешек из горы ненужных, как его мама, беспокоясь, звонит деду, потому что Дюшкин телефон завален камешками, а тот принципиально не берет трубку… В холле было очень светло и очень жарко.
– Ты согласен пустить меня в свое сознание?
– Да, я согласен, – не раздумывая, ответил Риз и тут же подумал: «Ни капельки не хочу, чтобы в мою голову опять кто-то лез».
– Так не пойдет, – сказал дед. – Мы договорились говорить начистоту, а ты уже врешь.
– Я согласен, – повторил Риз, прогоняя лишние мысли. – Я согласен. А тот во мне, который не согласен, – это не я.
– Нет, это не так, – не согласился дед. – Тот в тебе, который не согласен, это как раз и есть ты. И этот настоящий «ты» не хочет меня пускать. Боится говорить правду.
– Я ничего не боюсь! – перебил Риз. – Я вообще не умею бояться! Я не вру вам, честное слово! Как жаль, что вы мне не верите!
«А ведь я действительно боюсь говорить то, что думаю!» – внезапно подумал Ризи и умолк. Он впервые в жизни почувствовал, что, оказывается, тоже чего-то боится!
– Что ж, поскольку ответы твоего внешнего «я» меня не интересуют, а настоящий Ризенгри не горит желанием со мной разговаривать, у меня больше нет к тебе вопросов, – сказал дед. – Я не буду больше ни о чем тебя спрашивать. Иди домой. Уже довольно поздно.
– Я не пойду домой, – заупрямился вдруг Риз. – У меня остался в запасе еще один вопрос.
– Что ж, задавай. Ты собирался узнать, для чего я с тобой церемонюсь, да?
– Ну…
– Ах, нет. Ты хочешь узнать, откуда я про тебя все знаю. И кто я такой.
– Да, и это тоже.
– Но вопрос-то у тебя только один!
– Я сейчас…
Риз задумался. Теперь у него в голове не было никаких глупостей. Он думал о том себе, который, оказывается, умеет бояться самого себя, о том, кем же на самом деле является его странный собеседник, и о многом, многом другом.
– О чем именно вы хотели узнать у меня? – неожиданно спросил Ризенгри.
– Мне было бы легче, а тебе – лучше, если бы ты задал другой вопрос, – усмехнулся дед.
– Но я задал этот!
– Хорошо. Твое право. Мне нужно было узнать, почему…
– Нет, стоп, подождите! Я опять передумал! Можно?
Славик Тихонович кивнул.
– Что сейчас с Дюшкой?
Дед ничего не ответил. Вместо этого прямо перед Ризенгри, почти как в обычном стареньком трехмерном телевизоре, в уменьшенном масштабе возникло изображение незнакомой ему комнаты. Точнее говоря, это была часть комнаты, один ее угол со старым, обшарпанным диваном. На диване, связанный по рукам и ногам, лежал Дюшка. Его глаза были закрыты, но Ризенгри все-таки понял, что его друг жив. А около дивана стояли два мужика и грязно ругались. «Уходим, срочно!» – решительно сказал один из мужчин. Второй согласно кивнул.
Ризенгри вскочил. Видение исчезло. Но вместе с видением исчез и дед.
– Где эта комната? Где она? Почему вы сразу мне не сказали? Почему? – в пустоту кричал Риз.
Похоже, его никто не слышал. Ризенгри бросился на поиски деда, исчезнувшего столь стремительно. Славик Тихонович преспокойно спал в одной из комнат на втором этаже. На нем был синий, до полу халат. Рядом лежал черновик фантастического романа – собственно, первого романа Славика Тихоновича. «Мебби Клейн. Том 1» – значилось на первой странице. «Надо будет, кстати, дочитать до конца. Дюшка наверняка читал, и не раз. Могу проколоться…» – мимоходом подумал Ризи и завопил во все горло:
– Дед, проснись!!!
Мужчина в халате открыл глаза и поднял голову.
– А, Дюшка! Ты давно пришел? – улыбнулся мужчина, и теперь его улыбка полностью соответствовала той, что была на фотографии.
Это был не тот дед! То есть это был не тот дед, который только что показывал Ризу настоящего Дюшку!
– Нет, не очень давно, – не сразу ответил Ризенгри. – Я недавно пришел.
Дед сел, протер глаза:
– А я провозился всю ночь с твоим проектом, и вот он, результат. Сплю средь бела дня, как младенец. Ты уже посмотрел новые камни?
– Нет еще, – сказал Ризи.
– Ты разве не заходил в мастерскую? – удивился Славик Тихонович.
Ризенгри с сожалением покачал головой:
– Извини, что разбудил. Мне пора. Я просто так забежал, на минуту. Я пойду.
– Эй, малыш, да что с тобой сегодня? Ты просто сам не свой! Не забудь хотя бы взять подарки!
Оказывается, Дюшка Клюшкин заранее приготовил сюрпризы для всей своей семьи, собственноручно упаковал их и припрятал до Нового года у деда. Ризи с удивлением обнаружил, что среди разномастных свертков было кое-что и для него, и для Вари, и даже… для Тафика. Впрочем, сейчас ему было не до этого. Он сбивчиво извинился за свою рассеянность, сгреб свертки в сумку и попытался улизнуть. Это ему не удалось.
Невзирая на все протесты, Славик Тихонович взялся провожать Ризенгри до дому. Ризи почти бежал, временами едва ли не забывая о конспирации. По дороге они болтали о камнях, красках и новом проекте Дюшки. Новизна заключалась в том, что в камнях можно спрятать хитроумную систему подсветки, так, чтобы стена заиграла, стала живой. До нашей эры схожим методом пользовались какие-то жрецы в каком-то храме. Только вот где именно находился этот храм, дед не помнил. Риза же куда больше интересовало, где находится комната, в которой лежит связанный Дюшка. Никаких версий на этот счет у него не было.
– Я хочу заглянуть к Бесу, – вдруг заявил Ризенгри. – Не надо меня провожать.
Дед все-таки проводил его до самых дверей. Ушел, только убедившись в том, что родители Дюшкиного друга дома.
Марсия Шортэндлонг молча впустила сына домой, помахала рукой деду, закрыла дверь, затем уселась в любимое кресло и закрыла глаза.
– Все чисто, можешь не проверять, – сказал Риз.
– Откуда ты знаешь, чисто или нет?
– Я научился. Прошлой ночью. И потом, тот, кому очень надо, и так все про тебя знает. Залезет – даже не почувствуешь. Где Дюшка?
– Мы не знаем. Он ушел от нас утром. Сегодня утром. Надел куртку и кроссовки, которые мы приготовили на тот случай, если тебе придется убегать, прикинувшись для безопасности девчонкой.
– Куда он пошел?
– Мы на самом деле не знаем. Он сказал, что хочет поехать в Диснейленд, покататься один, без родителей. Обещал, что ненадолго. Ризи, как хорошо, что ты вернулся! Я уже сложила чемоданы. Элиот! Иди сюда, скорее! Мы сейчас же летим в Гавстралию!
Марсия была на седьмом небе от счастья:
– Мы встретим Новый год в Гавстралии! Ризочка, какой же ты у меня молодец!
– Мам, я не могу сейчас уехать.
– Да-да, я знаю. Андрей рассказал мне про датчики. Ты у меня просто супергерой. Просто гений! Так всех провести! Но это ничего, что датчики. Мы их выбросим по дороге. Никто не поймет. А Дюшка вернется, и все будет хорошо. А потом он приедет к нам в Гавстралию. Знаешь, папа решил достроить еще один этаж к дому. И еще мы сделаем огромный бассейн. Огромный. Больше, чем у Клюшкиных. Тебе понравится.
– Ма, постарайся вспомнить, что еще говорил Дюшка о своих планах?
– Ничего не говорил. Совсем ничего.
– Но о чем-то же вы говорили?
– Он рассказал о том, что вы поменялись местами. Долго сидел в ванной. Потом я его накормила. Он был такой голодный, съел целую тарелку хлопьев, два бутерброда с ветчиной из той банки, которую…
– Мам!
– Но он действительно не делился своими планами!
– А деньги он у тебя взял?
– О да, да, разумеется. Он взял деньги и пошел спать.
– В мою комнату?
– Да, а что?
Ризенгри отстранил мать и бросился вверх по лестнице. Он хотел проверить, удалось ли Дюшке добраться до тайника. Нырять сквозь стены с кучей датчиков Риз не рискнул. Наверху он встретился с отцом.
– Привет, Ризи! Мы не знали, что и подумать. Такая куча денег! Это просто гениальная операция!
– Что-о???
– Но мы все отдали Андрею! – крикнула снизу мама.
Ризенгри влетел в свою комнату и бросился к вазе. Чуть не выронил ее, стаскивая на пол. Едва дождался, пока поднимутся полки. Под второй ступенькой винтовой лестницы было пусто. Значит, Дюшка добрался до тайника. Хорошо. Но что произошло потом?
Ризенгри вернулся к отцу. Элиот Шортэндлонг в растерянности стоял около им же сделанных полок. Риз сосредоточился. Он еще не очень хорошо представлял то, что собирался сейчас сделать. Но это было необходимо. Нужно позарез.