Самбук Ростислав Буря на озере
Ростислав Феодосъевич Самбук
БУРЯ НА ОЗЕРЕ
Налетел шальной ветер, подхватил посреди улицы клочок газеты и понес, как змея, над крышами. Шугалий смотрел на трепещущую в воздухе бумажку, пока та не исчезла где-то за деревьями. Сунул руки в карманы пиджака и зашагал по мощенному кирпичом тротуару, подставив спину ветру. Он был уверен, что именно эта улица выведет его к озеру, но оно неожиданно блеснуло справа между домами, и Шугалии повернул в узкий переулок, где на спорыше паслись белые откормленные гуси. Они недружелюбно загоготали и неохотно расступились, а огромный гусак даже попытался ухватить его за брюки.
Озеро начиналось сразу же за домами, и Шугалии остановился пораженный. Он слышал, что Светлое озеро называют Полесским морем, и относился к этому скептически, - каждый, хваля свое, склонен к преувеличениям, но озеро действительно раскинулось до горизонта, сливалось с ним, и ветер гнал по нему высокие волны с белыми барашками.
Присмотревшись, Шугалии различил чуть левее узкую черную черточку противоположного берега, и все же первое впечатление бескрайности не покидало его; он прислонился к обшарпанной ветром одинокой иве и долго стоял, глядя, как накатываются на чистый песчаный берег высокие волны.
Представил, как неуютно сейчас где-нибудь на середине озера даже в большой рыбацкой лодке, как бросают ее волны, как зачерпывает она бортом холодную шипящую воду. С такой стихией шутки плохи, и, как он узнал, в бурю даже на больших моторных лодках рыбхоза редко рискуют выходить на озеро. А что уж говорить об обычных плоскодонках...
Увидев неподалеку в заливчике несколько причаленных лодок, Шугалии направился к ним. Залив отделяла от озера широкая песчаная коса, но волны перекатывались через нее, раскачивали лодки, они терлись исцарапанными бортами друг о друга, и в них хлюпала грязная вода.
Лодки были похожи как близнецы: просмоленные, с поломанными решетками на дне, отполированными, почерневшими сиденьями и разбитыми отверстиями для уключин. Только одна выделялась среди них: выкрашенная синей масляной краской, с багажником на носу, запертым большим замком. Даже цепь, прикреплявшая лодку к вбитому в берег железному шкворню, отличалась от других - те давно уже проржавели, а эта, хорошо смазанная солидолом, блестела, и капли воды скатывались с нее.
Лодки принадлежали обитателям приозерных домов - это Шугалии определил сразу. Доски за кормой были приспособлены для крепления подвесных моторов, и от зажимов на них остались четкие следы. На берегу не было укрытий для моторов, их каждый раз снимали с лодок и тащили домой. А попробуй пронести хотя бы несколько сот метров двухпудовую железяку!
Шугалии огляделся вокруг и направился к нарядному дому с мансардой. Ворота усадьбы были открыты, из них выезжал самосвал. Он натужно заревел, обдав Шугалия острым запахом навоза, - хороший хозяин летом заботится о навозе. Загорелый человек с выцветшими на солнце волосами и сильными, жилистыми руками неторопливо запирал ворота. Шугалии поздоровался, и человек ощупал его острым вопросительным взглядом. Не ответил, лишь чуть наклонил голову, и это можно было истолковать и как приветствие, и как нежелание начинать пустой разговор..
- Хорошая у вас лодка, - уверенно начал Шугалия. - Небось сами смастерили?
Человек посмотрел на него исподлобья.
- Не продается, - бросил он сухо.
- Это ваша - синяя?
- Ну, моя... Откуда знаете?
Шугалии кивнул на синие ворота.
- Такого же цвета. А лодка хорошая. На такой хоть сейчас выходи на озеро.
А вы нездешний. - Губы у человека растянулись в чуть заметной иронической улыбке, словно все, кто не имел счастья жить в Озерске, были людьми низшего сорта.
- Нездешний, - вздохнул Шугалий.
- Я и вижу - курортник! - оживился человек. Посмотрел на Шугалия внимательнее, будто оценивал - чего стоит. Очевидно, приезжий оставил хорошее впечатление, потому что спросил: - Может, квартиру ищете?
- По делам я. Остановился в гостинице.
Хозяин усадьбы сразу потерял интерес к Шугалию.
Что-то недовольно пробормотал и взялся за ручку калитки.
- Так я о лодке, - остановил его Шугалий. - Порыбачить. Само собой разумеется, я заплачу.
Человек оглянулся.
- А грести умеете?
- Разве у вас нет мотора?
- Ого, чего захотел! Мотор денег стоит... Весла дам, и все. Рубль в час.
- На веслах далеко не уплывешь...
- Мотор не дам! - категорично отрезал хозяин. - Каждому давать - сам на мель сядешь.
- А если с вами? - сделал еще одну попытку Шугалий. - Вместе с вами порыбачить?
Человек задумался только на мгновение.
- Цена такая же, - решил. - Завтра, если озеро успокоится.
- У вас такая большая лодка...
- Озеро не любит нахальных...
- А смелых?
- Тебе, парень, вижу, скромности не занимать!
- В Крыму мы ловили ставриду...
- Так и катись в Крым! - вдруг озлился хозяин. - Тоже мне умник.
- Извините, но я считал, что в море...
- Не знаю, как в море, а у нас волна злая. Да и лодки - плоскодонки.
- Почему же килевых не делаете?
- Втрое дороже, а зачем? В непогоду рыба все равно не ловится.
- Как вас величать?
- Ничипором Спиридоновичем. А насчет рыбалки, если погода будет, не сомневайся. Тут ребята на спиннинг по десятку щук вытаскивают. А вы из области?
По какому делу к нам, если не секрет?
Обсуждая вчера с подполковником Ятко план действий в Озерске, они решили, что Шугалию не стоит выдавать себя за кого-то другого - это только осложнило бы расследование. Однако зачем этому слишком уж деловитому выжиге знать, что разговаривает с капитаном госбезопасности.
- Из милиции, - ответил Шугалий.
Лицо у хозяина удивленно вытянулось.
- Так, может, зайдете? - распахнул он калитку. - Вот это гость. Милиция из области по пустякам не ездит...
- А-а, - явно преуменьшил свою миссию Шугалий. - Всякое бывает. Вот утонул у вас один на той неделе...
Хозяин хитро покосился на Шугалия: мол, задуривай головы другим, а мы не лыком шиты, - разве у нас в районе своей милиции нет, чтобы заниматься утопленником?
- Озеро у нас серьезное, - произнес он значительно, - а летом курортники наезжают. Туристы патлатые костры жгут, водки назюзюкаются и в воду...
У нас утопленники - не диво.
Опровергнув таким образом версию Шугалия, он уставился на капитана, что, мол, теперь запоешь? - но тот решил не разубеждать хозяина.
- Ветврач у вас утонул, может, слышали? - спросил Шугалий.
Ничипор Спиридонович оживился.
- Знал его, хороший был ветеринар. Когда корова у меня заболела...
Болезнь коровы, очевидно, была событием в жизни дядьки, и он собирался обстоятельно рассказать о ней, но это не устраивало капитана.
- Странно... Вот вы говорите, что в бурю с озером не шутят... А ветврач это хорошо знал, в Озерске же родился...
- Мы и сами удивляемся. Бывает, неожиданно налетит ветер, может, и у него было такое цыганское счастье.
- Или лодка плохонькая.
- Поговаривают теперь про этот случай много чего, так слыхал, что делал лодку ветеринару Балега, а Балеговы лодки лучшие в Озерске. Я тоже хотел ему заказать, да дорого берет, черт бы его побрал, пришлось самому. Видели, какая красавица, Балеговой не уступит.
- Конечно, не уступит, - потешил его самолюбие Шугалий. - Ну, стало быть, до завтра...
Он ушел, чувствуя, что Ничипор Спиридонович провожает его долгим взглядом, небось жалеет, что загнул про рубль в час, старый воробей, на метр под землей видит, а тут не отличил капитана милиции от обычного курортника...
Эта мысль почему-то развеселила Шугалия, и он оглянулся: Ничипор Спиридонович действительно стоял у калитки и смотрел ему вслед. Шугалий махнул на прощанье только рукой.
Капитан миновал гостиницу и вышел на центральную улицу города. Официально Озерск назывался городом, однако был скорее городком одноэтажный, весь в садах, с городским парком, как называли тут сквер с несколькими скамейками. Только на центральной площади трехэтажный универмаг с гастрономом внизу да несколько двухэтажных домов поблизости на нарядных асфальтированных улицах: райком партии, райисполком, разные районные учреждения и организации, в том числе и райотдел госбезопасности, где в шестнадцать часов у Шугалия была назначена встреча с лейтенантом Малиновским.
По указанию руководства лейтенант должен был взять в райотделе милиции материалы предварительного следствия по делу о гибели ветврача Андрия Михайловича Завгороднего. Согласно официальной версии, выдвинутой следователем милиции, Завгородний погиб на прошлой неделе в результате несчастного случая во время рыбной ловли.
Утром стояла тихая погода, ничто не предвещало бурю, и ветврач отправился на озеро. Очевидно, он так увлекся рыбалкой, что не заметил перемены погоды или надеялся, что буря будет кратковременной, но сильный ветер поднял большую волну, лодку раскачивало, и Завгородний, выбирая снасти или по какой-то другой причине, поскользнулся, ударился головой о сиденье или борт и потерял сознание. Лодка, став неуправляемой, перевернулась, и ветврач погиб.
Версия была подкреплена медицинской экспертизой. На затылке Завгороднего действительно обнаружена рана, но не смертельная. Ветврач был еще жив, когда очутился за бортом, - в легкие попала вода, значит, еще дышал, вероятно, пытался выплыть, но силы оставили его.
Что и говорить, убедительная версия, и никто не опровергал ее. Но через несколько дней после похорон сын ветврача, аспирант Львовского университета Олекса Завгородний, разбирая отцовские бумаги, нашел черновик письма. Точнее, не письмо, а только его начало, всего несколько слов на чистом кусочке бумаги:
"17 августа 1974 г. В областное управление государственной безопасности. Сообщаю, что я стал предметом..." - последние три слова зачеркнуты и вместо них: "в мой дом приехал..." Снова зачеркнуто, и с новой строки:
"У меня был весьма неприятный разговор, который, полагаю, должен заинтересовать компетентные органы. Во время войны..."
На этом письмо обрывалось. Видно, что-то помешало Завгороднему дописать его или он просто был слишком издерган, чтобы собраться с мыслями. Сунул его под бумаги в средний ящик письменного стола.
А на следующий день, в воскресенье, 18 августа, погиб на озере.
Это письмо и явилось причиной поездки в Озерск оперативного работника областного управления госбезопасности капитана Миколы Константиновича Шугалия.
До шестнадцати часов было еще достаточно времени, и Шугалий решил зайти в библиотеку. Чувствовал, что в Озерске придется задержаться, а заснуть без хорошей книжки не мог: что бы ни было, а должен почитать перед сном хоть четверть часа. Надеялся, что районная библиотека выписывает "Роман-газету", а в последнем номере помещен роман о сложной судьбе офицера, который через много лет встретился с немкой, - когда-то они любили друг друга, но жизнь разлучила их...
Библиотека помещалась на втором этаже старого дома, в ней было пусто, двое или трое подростков сидели в читальном зале, а библиотекарша стояла у окна и наблюдала за чем-то, должно быть чрезвычайно интересным для нее, потому что не оглянулась на скрип двери. Только когда Шугалий вежливо кашлянул, вздохнула и повернулась к капитану - посмотрела изучающим взглядом. Очевидно, знала всех своих читателей, вероятно, даже всех жителей городка; посещение незнакомца то ли заинтересовало, то ли обеспокоило ее, но она притушила блеск глаз, ни о чем не спросив, подошла к барьеру - стояла и смотрела молча, и бесцветные ресницы чуть-чуть вздрагивали.
Она не произвела впечатления на Шугалия. Тонкая, с продолговатым лицом и узкими бледными губами - может быть, они никогда не растягивались в доброжелательной улыбке, - библиотекарша смотрела сурово, будто стояла на страже всех своих книжных сокровищ и готова была своей узкой спиной защитить их от непрошеных гостей.
Шугалий несколько смутился под ее недружелюбным взглядом. Переступил с ноги на ногу, совсем как школьник, и спросил, могут ли в библиотеке выдать книжку человеку, попавшему в Озерск в командировку.
- Каждый имеет право пользоваться читальным залом, - сухо ответила библиотекарша.
- Но ведь, - возразил Шугалий, - в часы, когда читальный зал открыт, я должен работать... В конце концов, за меня могут поручиться...
Библиотекарша покачала головой.
- У нас печальный опыт, - пожаловалась она, - и никто не позволит нам разбазаривать государственный книжный фонд. - В этих словах прозвучала такая убежденность, что Шугалий невольно смутился, как человек, действительно покусившийся на казенное имущество.
- Жаль, - только и сказал он.
- А кто за вас поручится? - вдруг спросила библиотекарша, и в острых глазах ее блеснуло любопытство.
- Начальник райотдела милиции вас устроит?
Суровое выражение лица библиотекарши немного смягчилось.
- Так вы... С этого и начинали бы... - Библиотекарша улыбнулась, и капитан вдруг заметил, что ее губы подкрашены, правда, какой-то бледно-розовой помадой, но все же подкрашены, и шелковую кофточку украшает бантик.
Узнав, что именно хочет почитать приезжий, библиотекарша посмотрела на него с уважением, и Шугалий догадался, что сама она уже читала роман и по достоинству оценила его, - это, безусловно, свидетельствовало в ее пользу.
Оформляя книгу, она время от времени смотрела в окно. Очевидно, что-то там интересовало ее, и Шугалий незаметно посмотрел на улицу, но ничего заслуживавшего внимания не увидел. Домики с мансардами, перед одной из калиток остановились две женщины с сумками. Та, что в цветастом платье, поставила сумку между ног, из нее выглядывала утка, небось не такое уж чудо в Озерске домашняя утка, чтобы заинтересовать библиотекаршу.
Шугалий осторожно взял "Роман-газету", не свернул ее небрежно, как делал это дома, улыбнулся библиотекарше на прощанье и тоже получил в ответ улыбку.
Лейтенант Малиновский уже ждал Шугалия. Он солидно встал из-за стола, и капитан, даже не разглядев его до конца, понял, что лейтенант привык все делать солидно, не спеша и с чувством собственного достоинства.
Малиновскому было немного за тридцать. На нем был темно-синий костюм областной швейной фабрики, не очень дорогой, но и не совсем дешевый, должно быть парадный, и воротничок белой нейлоновой сорочки стягивал синий галстук в белый горошек, - Малиновский явно уважал старших по званию и с надлежащим вниманием и почтением воспринял приезд Шугалия в район.
Правда, лейтенант нервничал.. Об этом свидетельствовал безмолвный вопрос, застывший в его глазах, и поспешность, с которой он поправил и без того безукоризненный узел галстука. Положил руки ладонями на стол, большие сильные руки с обручальным кольцом на пальце, - белые манжеты высунулись из рукавов, и Шугалий отметил, что стянуты они серебряными запонками с искусственными бриллиантами, - серебро от времени потемнело, а стеклянные многогранники переливались на солнце, поблескивая почти как настоящие драгоценные камни; эту игру цветов заметил и лейтенант, она понравилась ему, и Малиновский немного поднял руки, искоса следя за веселыми искорками. В то же время он не сводил выжидательного взгляда с капитана субординация не позволяла начать разговор первому, а Шугалий тоже молчал, откровенно разглядывая лейтенанта, с которым раньше встречаться не приходилось.
Малиновский в принципе понравился ему: тяжеловатые, словно вырубленные топором челюсти, большой нос и прямоугольные скулы делали его лицо почти квадратным, большой подбородок, - все это свидетельствовало о воле и упорстве; такого трудно обескуражить, а если уж что-нибудь вобьет в голову, то будет отстаивать до конца. Вообще Шугалий считал это недостатком для оперативного работника - таким обычно не хватает смекалки и гибкости, широты воображения, но они последовательны в разработке основных версий, их трудно сбить с определенного пути, они скрупулезны в рассмотрении и анализировании фактов, что и делает их прекрасными помощниками, образцовыми исполнителями.
Уловив напряженный взгляд Малиновского, капитан заметил, как у него чуть-чуть подрагивают скулы.
Шугалий начал ровным тоном, медленно, будто давно знал лейтенанта и давал ему очередное задание:
- Мы получили черновик заявления Завгороднего, и нам с вами поручено установить подлинную причину его смерти.
Желваки у Малиновского напряглись, он немного помолчал и ответил:
- Я внимательно изучил материалы, полученные в райотделе милиции. Обвинить следователя в небрежности трудно. По крайней мере, ничто не давало ему оснований заподозрить убийство. Завгородний рыбачил обычно либо один, либо с Ивасютой, метранпажем нашей районной типографии. Это подтверждают сестра Завгороднего и его сын, а Ивасюта в воскресенье был дома.
- А следователь уверен, что Завгородний в тот день рыбачил?
- Он взял из дому спиннинг и садок для рыбы.
- Когда поехал на рыбалку?
- Около шести. - Желваки Малиновского снова заиграли, и он сказал: - В материалах следствия, правда, есть упоминание о том, что сестра Завгороднего сообщила, будто на рассвете к ним кто-то заходил.
Я разговаривал со следователем. Говорит, что не придал этому значения. Подумал, может, кто-то из соседей по каким-нибудь делам. Мол, для чего убивать?
Завгородний в Озерске тридцать лет ветврачом, ну, корову кому-нибудь не вылечил или акт в колхозе отказался подписать, но ведь за это не убивают...
- Конечно, не убивают, - согласился Шугалий. - Следовательно, в милиции считают, что это просто несчастный случай?
Малиновский только пожал плечами.
- Но ведь это письмо Завгороднего к нам...
- До письма мы дойдем. Вы знаете, кто именно приезжал к Завгороднему накануне?
- Знаю.
- А следователь знал?
- Да.
- И это не вызвало у него никаких... - Шугалий поискал слово, - никаких раздумий?
Малиновский только развел руками.
Шугалий расстегнул верхнюю пуговку сорочки и ослабил галстук.
- На улице ветер, а тут жарища, - пожаловался он.