Пошли пешком. На улицах, маленьких площадях Светлана рассматривала только людей. Они были такие разные! И в чем-то похожие. Говорили на разных языках, одеты в основном были всего лишь удобно, но встречались и женщины в вечерних туалетах. Девушки на очень высоких каблуках чаще всего говорили по-русски. Кто-то шел с детьми, кто-то с собакой, кто-то вообще не шел, а просто сидел на парапете фонтана или на траве. Света увидела группу взрослых людей, которые, смеясь, окружили малыша, наверное, до года. Он с очень важным видом поднимался с четверенек. Ему помогали только советами. Малыш поднялся, гордо оглянулся и потопал впереди всех. Определить одним словом, в чем сходство всех этих непохожих людей, было легко. Это свобода.
…В траттории было шумно, весело, пахло до головокружения вкусно.
– Послушай, Вадим, – сказала Света минут через сорок. – Я еще не похожа вот на ту тетю в черном, которая шире нашего стола? Я, как и она, никак не могу остановиться. Ем и ем.
Вадим посмотрел на тетю, на румяную Свету, потом перевел взгляд левее. Ну конечно. Группа радостных студентов открыто и восхищенно разглядывали ее, в черных глазах – зов плоти.
– Как будто меня нет… – пробормотал он.
– Что? – не поняла Света.
– Эти ослы так пялятся на тебя, как будто меня нет.
Света посмотрела на студентов, рассмеялась и послала им воздушный поцелуй. Она сама не понимала, почему это сделала. Может, просто потому, что отдыхала, выпала на время из своей беды и всем была за это благодарна. Один из парней поднялся и радостно двинулся к ним. Света остановила его движением руки, отрицательно помотала головой. И он мгновенно подчинился. Они продолжали смотреть на нее, восклицать «bella», но она уже не смотрела в их сторону.
– Хорошо ты дирижируешь, – оценил Вадим. – Чувствуется привычка.
– Да, – легко согласилась она. – Мастерство пришло как-то само собой.
Когда они возвращались в гостиницу, стояла глубокая ночь, на небе висели огромные звезды, как будто бутафорские в театре. Вадим взял ее за руку.
– Тебе так удобно? Просто чтобы не потеряться…
– Конечно. Я чуть-чуть пьяна. И это, мне кажется, не от вина, а от еды.
– Вот и хорошо. Мы продолжаем программу набирания твоего веса. Завтра походим по кондитерским.
В коридоре у ее номера он только прикоснулся губами к ее губам.
– Спокойной ночи. Спи сколько влезет. Я с утра съезжу по делам. А потом… Светлана, давай здесь зарегистрируем брак. Будем считать, что он фиктивный. Так удобнее решать вопросы с клиникой, обследованием. Здесь сначала лечат, потом выписывают счет.
– Я не знаю…
– Очень хорошо. Было бы хуже, если бы твердо знала, что не хочешь. И не держи в голове никакой ерунды типа того, что я воспользовался твоей ситуацией с какой-то целью, что я испугался, что тебя здесь уведут знойные парни… Нет, я это решил еще в Москве. Кстати, у меня есть маленький домик между Генуей и Тосканой. Совсем деревенский. Вернацца. Почти мышиная норка или беличье дупло. Тебе понравится. Мы там могли бы и пожениться. Врач наш в Генуе.
– Спасибо, – вдруг тихо сказала Света.
Вадим расхохотался.
– Удивительные у тебя реакции! Кроткая… До встречи завтра.
Глава 18
Андрей, выполнив все, что ему поручили, передал лекарства Галине:
– Извините, что так долго. Пришлось ездить искать: не везде есть.
– Вы передо мной извиняетесь? – Она рассмеялась. – Это мы такие лекари, что нам лечить не по карману. Нет у нас ничего. А что не везде есть – так это лучше, чем нет нигде. И такое бывает.
– Мне можно к Игорю?
– Да. Приходили из полиции, мы все рассказали, показали записи, а с ним говорить врач пока не разрешил. Они не особо переживали. Там у Игоря сейчас ваша невестка – сказки рассказывает. Как артистка. Я сама хожу слушать. Ему нравится.
– Карина мне не невестка.
– Не нравится, что ли?
– Нравится. Просто Игорь не женат.
– Так я не про штамп. Она с ним помирать тут собиралась. Ну, не мое дело…
– Почему? Ваше, – вдруг растерянно сказал Андрей. – Я сейчас только вам и верю…
Он быстро пошел по коридору, Галина задумчиво смотрела ему вслед. Странный мужик.
Андрей тихо постучал, его не услышали, он открыл дверь палаты и остановился на пороге. Игорь, все еще очень бледный, сжимал губы, чтобы не рассмеяться, видно было, что ему больно. Но глаза, уже совсем ясные, были влажными, как обычно у него бывает во время смеха. Он очень смешливый. Карина с серьезным лицом, очень удачно передавая грузинский акцент, читала с айфона такой текст:
«Шлепая по лужам, чуть не споткнулась о странную бабулю – стоя на четвереньках, она светила фонариком в какой-то подвал и умоляла кота вылезти, причем делала это на упоительнейшем русском:
– Барсо, ты мой жизн покушал, Барсо. Тебе миш укусит бешени, Барсо, шамашечи будишь, цанцар. Виходи! Не хочишь? Я знаю, зачем не хочишь, этот сери пиляд тебе лучи калбас, лучи сасиска. Харашо, чичас двер аткрою, вада к тибе прыдет, знаишь, что ты делать будишь с ней вместе?
Барсо безмолвствовал. Я боялась шевельнуться.
– Плават будишь! Брассом плават будишь, животнизвер!
Встала с колен, повернулась ко мне и снисходительно пояснила:
– Пуст знаит, что жизн не мармалад!»
Андрей в этом месте неожиданно для себя рассмеялся. Трудно вспомнить, когда смеялся в последний раз…
– Карина, что это? Где ты это вычитала?
– В Интернете. Автор – Елена Петросян. Я ее давно ищу. Я перевожу, в том числе с грузинского. Она филолог, вот так здорово передает живую, естественную речь. Такие яркие образы! Я про этого Барсо сама уже раз десять перечитывала.
– Сери пиляд – это очень мощно, – тихо проговорил Игорь. – Нет сил кому-то позвонить, прочитать. Кстати, папа, а телефон мой не украли?
– Он у мамы. Просто чтобы… Ну, зарядить там или что… Она не приезжала?
– Нет, – ответила Карина.
– А мой отец? Он собирался персики привезти.
– Тоже не было.
– Па, какие персики? – простонал Игорь. – Мне давали с ложечки что-то типа киселя. Больше я ничего не хочу. Спать буду. Во сне не болит.
– Конечно, – кивнул Андрей. – Я пойду на улицу, позвоню им и перехвачу, чтобы тебя не будили. И сам мешать не буду.
– И я с вами выйду, – поднялась Карина. – Тебе что-нибудь поправить, Игорек?
– Куда это ты выйдешь? Кариш, а ты не могла бы свернуться, как кошка, где-нибудь у меня в ногах? Или как кот Барсо, животнизвер?
– Игорь, – строго сказал Андрей. – Ты все же не наглей так, а? Дай девушке передохнуть от тебя. В ногах! Это же надо до такого додуматься!
– Она не девушка, папа, это я тебе точно говорю, – Игорь говорил тихим голосом умирающего. – Можешь считать, что я на ней женился. Это значит, имею право с кашей есть. Ну, имел бы, если бы не бандитская пуля, то есть нож…
– Карина, извини. Он неисправим. Пойдем со мной, пусть спит.
– Конечно, неисправим. Я, как бывшая учительница, понимаю это лучше всех. Но я свернусь у него в ногах. Не потому, что он так хочет, а потому, что мне так хорошо.
– Понял, па? – глаза Игоря слипались.
Андрей кивнул и вышел. Он никогда не мог ответить себе на простой вопрос: легкий или очень тяжелый человек его сын? Ясно лишь, что у него куча качеств, которых нет ни у Андрея, ни у Надежды. Одно из них – способность так легко и так несерьезно закабалить серьезную, взрослую женщину.
Он вышел в маленький дворик, нашел пустую скамейку, с удивлением заметил, что уже сгущаются сумерки. В последние дни светлое время сводится к мгновению, которое не успеваешь прочувствовать. Номер Надежды не отвечал. Андрея это не особенно удивило. Она часто не отвечает на его звонки и никогда не перезванивает. Это демонстрация отношения, конечно. А сейчас она, возможно, с кем-то общается, что-то узнает. Андрей набрал номер отца.
– Папа, я в больнице, купил лекарства. Игорь спит. Надежда не приезжала. А ты собираешься?
– Да, – ответил Кирилл. – Я собрался. Купил, сложил. Но я не могу до Нади дозвониться. Мы с ней вроде договорились, что вместе подъедем. А она не отвечает.
– Давно не отвечает?
– С утра!
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Мне это не нравится. Слушай, у меня остались те адреса, которые я ночью пробивал. Где те ребята живут, с которыми Игорек говорил. Я проедусь. Ты в больнице будешь?
– Нет. Сейчас домой поеду. У меня там… дела. Но я жду твоего звонка. Тут у Игоря его девушка, ее зовут Карина. В общем, она за ним ухаживает. Встретит тебя, если надо. Я тебе сейчас эсэмэской сброшу ее телефон.
Андрей ехал домой, к Алисе, и думал, что абсолютно все люди с легкостью вычеркивают его из своих жизней. Он нужен только собаке, о которой отцу рассказывать, конечно, нельзя.
Глава 19
Кирилл Панин медленно и задумчиво вышел из третьего дома по списку, который они составили ночью. Ему нигде не открыли. То ли никого нет дома, то ли не захотели открыть именно ему, то ли вообще никому не открывают. Сейчас таких людей полно. Всех боятся. Но где же Надежда? Он еще раз набрал ее номер. Доступен, просто не отвечает. И в больницу не приехала… Он прокрутил в мозгу разные ситуации и хорошего варианта уже не увидел. Есть, конечно, относительно нейтральные. Она к кому-то пришла, в квартире по какой-либо причине говорить было неудобно, и они вышли во двор или сквер, сели в машину… Надя человек настойчивый, дотошный. Если зацепится за какую-то деталь, просто так уже не отстанет. Кирилл не пошел к своей машине. Он погулял по проходному двору, внимательно оглядывая его, приблизился к дому, где был раньше, потом к третьему, то есть первому по счету. Прошелся по бульвару со скамейками. Вернулся во дворы, разглядывая плотно стоящие машины.
Глава 19
Кирилл Панин медленно и задумчиво вышел из третьего дома по списку, который они составили ночью. Ему нигде не открыли. То ли никого нет дома, то ли не захотели открыть именно ему, то ли вообще никому не открывают. Сейчас таких людей полно. Всех боятся. Но где же Надежда? Он еще раз набрал ее номер. Доступен, просто не отвечает. И в больницу не приехала… Он прокрутил в мозгу разные ситуации и хорошего варианта уже не увидел. Есть, конечно, относительно нейтральные. Она к кому-то пришла, в квартире по какой-либо причине говорить было неудобно, и они вышли во двор или сквер, сели в машину… Надя человек настойчивый, дотошный. Если зацепится за какую-то деталь, просто так уже не отстанет. Кирилл не пошел к своей машине. Он погулял по проходному двору, внимательно оглядывая его, приблизился к дому, где был раньше, потом к третьему, то есть первому по счету. Прошелся по бульвару со скамейками. Вернулся во дворы, разглядывая плотно стоящие машины.
Вот! Надина машина! Она пуста. Дверь заперта. Кирилл набрал Надин номер, прислушался, в машине было тихо – здесь она телефон не забыла. Значит, при ней. Он пошел дальше, не нажимая отбой. У Нади нет программы сброса звонков, если долго звонить. То есть наоборот: ей кто-то настроил телефон таким образом, что звонить можно сколько угодно. Она так поступила, когда окончательно переехала за город, и всех предупреждала: «Звоните долго, если очень нужно. Я в саду без телефона, но время от времени захожу на террасу, где он лежит».
Уже совсем стемнело. Странные фонари, которые освещают крошечный круг вокруг себя. Кирилл вдруг услышал в темноте мелодию Надиного звонка, пошел быстрее, догнал пару… Женщина оказалась не Надей. Она достала телефон из сумки и кому-то ответила. Почему-то Кирилла это обнадежило. Он пошел дальше, потом опять вернулся к Надиной машине. За машинами располагался небольшой пустырь, дальше – забор платной стоянки с гаражами. Ворота раздвинулись, оттуда выехал автомобиль, Кирилл успел войти на стоянку. Охранника тут не было, ворота открывались либо ключом, либо пультом. Кирилл и сам не знал, зачем сюда пришел. Что-то привело. Когда он работал просто следователем, с ним такое бывало. Вела интуиция. Хотя он никогда не мог понять, что это такое. Всякий раз казалось случайностью. Принял странное решение – и вдруг попал в точку…
Он шел мимо гаражей, не переставая звонить по телефону Надежды и не доверяя собственным ушам: ему казалось, что где-то, совсем тихо, звучит мелодия звонка. Он просто только что ее слышал, конечно, показалось… Но она все громче! Вот! Она точно раздается из этого гаража. Василий попытался заглянуть в маленькое темное окно – ничего не видно. Дверь заперта. Замок ерундовый. Он оглянулся: на территории – никого. Кирилл достал пистолет и несколько раз выстрелил по замку. Пули пробили «собачку», осталось слегка толкнуть дверь, и она открылась. Кирилл нащупал на стене выключатель. Кругом грязь, пыль, машины нет. А на полу – Надежда, смотрит на него остекленевшими глазами. Между ними входное пулевое отверстие. Кровь уже свернулась. Он взял ее руку, коснулся губ… Все. Встал на колени и опустил ей веки. Взял сумку, которая валялась рядом, нашел телефон, отключил его, положил себе в карман.
Решение он принял быстро. То, что преступники должны скоро явиться, чтобы вывезти труп, пользуясь темнотой, – понятно. Ему необходимо их опередить. Кирилл повесил на плечо Надину сумку и довольно легко поднял тело. Дошел до ворот. Опустил тело на землю. Этот замок он быстро вскрыл своим складным охотничьим ножом.
Он просто шел по дороге, пустырю, двору и нес на руках мертвую женщину. Ему встречались люди, которые говорили по мобильникам, друг с другом, смеялись, ругались. Никто не остановил его. Никто не спросил, что случилось. Кириллу вдруг стало холодно, как в царстве теней. Люди никогда не были такими безучастными и тупыми, что ли. Почему никто не подумал, что он убийца, который несет куда-то свою жертву? Или что у него убили близкого человека и ему нужна помощь?.. Им все равно. Ему не к кому обратиться. Он не большой знаток человеческих душ, но тут этого и не требуется. Если он кого-то окликнет, от него просто убегут. Надо побыстрее уезжать из этого места и ехать… В свое бывшее отделение. Он унес тело с места происшествия, потому что не мог дожидаться там убийц. Это не дойдет до наряда полиции округа, который приедет по ноль-два. Неизвестно когда.
Кирилл приблизился к своей машине, прислонив Надю к капоту, открыл заднюю дверь, уложил тело на заднее сиденье, захлопнул дверь, сел за руль, выехал на узкую и пустынную проезжую часть. Вдруг машина забуксовала, как будто колесо чем-то проткнуло. Он вышел с фонариком, склонился над колесом. Да, действительно, на что-то напоролся. Он выпрямился… Последнее, что он успел увидеть перед собой, – человек в черной балаклаве с прорезями только для глаз. В генерала стреляли, пока он не упал навзничь.
Глава 20
Неделя в Италии пролетела, как один день. Такого количества впечатлений, приятных и ярких, у Светланы не было за всю ее жизнь. Даже посещения пластического хирурга – добродушного полного человека с темной курчавой бородкой в яркой проседи – не доставляли никакого дискомфорта. Хотя некоторые процедуры были утомительны. Короткую операцию под общим наркозом она постаралась сразу забыть. Полежала только один день. Доктор все время что-то быстро говорил ей по-итальянски, она языка не знала, но суть легко понимала, такой выразительной была жестикуляция. Он говорил, что она должна настроиться, ждать и приближать возвращение своей красоты. Что она будет с каждым днем становиться все лучше… Он часто произносил слово «amore», Света понимала, что он считает, будто ее с Вадимом связывает большая любовь, раз он привез ее сюда, расписался с ней в итальянской деревне, платит за ее лечение большие деньги. На самом деле их связывает только его любопытство, как он сам сказал, и возникшее именно здесь доверие друг к другу. Света не исключала, что это доверие исчезнет, когда они вернутся в Россию. Там ее боль, беда, ее проблемы, которые она не собирается с ним делить. Они расписались, но речи о том, чтобы жить вместе, не было. Просто так здесь удобнее. Возможно, Света, набравшись сил и здоровья, решится вернуться в свою жизнь, а этот кусочек времени, который подарил ей Вадим, останется ее сказочным воспоминанием.
В Риме они посмотрели на чудесный дом-замок Софи Лорен, послали по ее адресу корзину цветов. Хозяйки, как им сказали, там не было. Она находилась в Швейцарии.
– Какие проблемы? – улыбнулся Вадим. – Ей скажут. Я написал очень красивое послание. В стихах.
– Ты пишешь стихи???
– Нет, даже не пробовал. И потому послал сонет Шекспира. Так вернее будет.
Они провели ночь в его маленьком, хорошеньком, как картинка, домике под Генуей. Первый раз за все время, что находились в Италии, поужинали вдвоем, а не в траттории или ресторане, легко и тепло говорили обо всем, как близкие люди. После ужина гуляли по прелестному саду, вдыхали какой-то особенный, душистый воздух. Вернулись в дом, держась за руки. Он внимательно посмотрел Светлане в глаза, чуть-чуть притянул ее к себе. Испуганный зеленый луч метнулся в ее взоре, он отпустил ее и рассмеялся.
– Мне никогда не была нужна женщина, которой кажется, что она мне нужна. Я эгоист и в любви всего лишь отвечаю. Ты имей это в виду, пожалуйста. Комната для гостей здесь всегда готова, она вот. Работница из деревни раз в неделю приходит убирать и менять белье.
И они разошлись по своим комнатам. Он несколько раз выходил в сад покурить, она плакала в подушку, чувствуя себя жалкой ханжой, неблагодарной дурой. А к утру и вовсе раскисла. Он сказал, что она ему не нужна! А ведь он – единственный человек, который сделал для нее так много!
Когда утром они ехали в Геную к врачу, Вадим, посмотрев на тени у нее под глазами, сказал:
– Я, наверное, плохо с тобой говорил вчера. Забудь. Просто нужно было на корню подавить твою мысль, что ты мне чем-то обязана. Давай так: никаких условностей, никаких обязательств, никакого насилия над собой. Ничего, кроме правды. Да? Хотя… можешь не реагировать. Правда для тебя самое сложное, как я понял.
– Правда – это мой кошмар, – тихо произнесла Света. – Я хочу, чтобы он остался в прошлом и ни один человек о нем не узнал.
– Я мог бы сказать, что это самое неверное решение. О кошмаре нужно с кем-то говорить. В нем должны разбираться люди, которые что-то понимают в кошмарах. И если кто-то в нем виноват, этот человек должен ответить. А кто-то сильно виноват, судя по результату твоего обследования. Но – что поделаешь? Ты кроткая, давить на тебя нельзя, а переубедить таких кротких нереально. Я и не собираюсь.
Они провели еще один прекрасный день в Италии. Вадим договорился с врачом о следующем приезде. Результаты были не просто очевидными. Они были потрясающими. И дело, конечно, не только, а может, и не столько в процедурах, сколько в том, что к девушке вернулись покой и радость. В самолете все на нее смотрели, так она была хороша. Ей, по юности, казалось, что можно на самом деле выбросить из жизни плохой кусок. Он понимал, что так не бывает, но собирался по-прежнему наблюдать, что из всего этого получится.