– Ни в коем случае. Я ненавижу читать о болезнях и лекарствах. Она прошла, эта ваша «горячечная лихорадка»?
– Прошу прощения, но она не моя, а ваша. Прошла. Ночь была бурной.
– Что я делала?
– Вы рвались и требовали свободы. Я удивился тому, насколько сильной может быть женщина с такой высокой температурой. Поскольку я записываю интересные случаи, могу вам зачитать, что вы говорили.
– А зачем вы записываете?
– Мало ли. Может, соберусь диссертацию писать. Читать?
– Да. Интересно.
– «Пока есть я, смерти нет. Когда приходит смерть, нет меня. Мы с ней разминулись. Есть только великая вечность, в которую не пускают, если ты пришел не вовремя. Я ищу Игоря, чтобы лететь с ним. Мы яркие звезды, мы оставили свой след на земле. Только его заметет снегом…»
– Хорошо я выступила, – чуть смущенно сказала Карина.
– Остальное разрешите оставить на потом, потому что у меня дела.
– Разрешаю. Я хочу одеться, чаю выпить и увидеть Игоря. Да, пока вы зачитывали мою речь, я вспомнила «Горячечный бред» Брэдбери. Рассказ.
– Хорошо. Вам сейчас принесут завтрак и чай, потом одежду. К Игорю хирург вас вряд ли сейчас пустит, но кровать вы ему должны освободить. Нам больше некуда его положить. А тут все надо приготовить. Капельницу и прочее. Он побудет немного, пока его можно будет перевезти в другую клинику.
– Да, конечно! Я помогу здесь все убрать, приготовить, поменять. Спасибо вам, ИО Виктор. Это я вам звание такое придумала, потому что вы необычный доктор и очень хороший человек!
– Думаете? – флегматично переспросил он и задумчиво вышел из палаты.
Карина натянула на себя одеяло, укрывшись чуть ли не с головой. Ей было так холодно, как будто она действительно пролетела над вечностью. Игорь здесь, рядом. Вчера она точно увидела его смерть. Она вдруг вспомнила, как, проваливаясь в черноту, слышала собственный вопль. Может, она вернула Игоря, не отпустила его? Но она должна держать его и дальше. Его даже нельзя еще перевозить.
В палату вошла медсестра Галина с подносом, на котором стояли тарелка с манной кашей и стакан чая в подстаканнике.
– Оклемалась? – спросила она. – Ну, ты отжигала, конечно! Я думала, в разум уже не вернешься.
– Ужас, да?
– Бывает хуже, – философски ответила Галина, поставив поднос на тумбочку. – Давай голову потрогаю. Температура нормальная, даже мерить не стану. С твоим парнем много работы. А ты вообще такая нервная?
– Да нет. Я вообще не нервная.
– Значит, сильно любишь. Ты тогда так завопила, что он глаза открыл. А потом, что называется, счастливый случай. У нас тут хирург оказался. От бога. Хотя он теперь и не оперирует. Бывает у нас редко, на вскрытиях. Отец Игоря его уговорил. Я тоже, – скромно добавила она. – Я у него была операционной сестрой.
– Спасибо вам огромное! Я сейчас встану, умоюсь, оденусь и сама тут все уберу.
– Ладно, обойдемся без твоей помощи. У тебя упадок сил должен быть. Ты оденешься, умоешься и поймешь, что спать хочешь. Я тебя у себя положу, на диване. Отсыпайся пока. Потом будешь ухаживать за своим принцем. Парень хорош, конечно.
– Вас зовут Галина?
– Да.
– Что говорит хирург? Как дальше будет? Скажите мне, пожалуйста, правду. Я не буду больше падать в обморок, уходить в горячечную лихорадку и бредить. Просто мне нужно хорошо ко всему подготовиться, а мне могут не всё сказать. Я Игорю никто.
– Да видели мы все, какая ты никто! А врать нам тебе незачем. Саша сказал: «Если ночь переживет, то…» В смысле выдюжит. Только я никогда наперед ничего не загадываю. О! Теперь ты в рев.
– Я не плачу. Просто слезы разлились, как из опрокинутых чашек. Сама удивляюсь. Я не могу их остановить. Сейчас все будет в порядке.
Глава 15
Андрею вечером казалось, что он уснет, как только ляжет на кровать. Но он выгулял и покормил Алису, лег и не смог даже просто закрыть глаза. Лежал в темноте и смотрел в нее. Телефон молчал. Может, позвонить самому? А вдруг они там все уснули? Ясно, что делать этого нельзя. Люди действительно могут отдыхать. Такая операция… Он повернулся на бок, с усилием зажмурил глаза, потому что они уже болели от напряжения. Наверное, он один такой на земле человек, который мешает не только всем окружающим, но и самому себе. Неуклюжий, тяжелый, неловкий, делающий все не как надо, не по уму. Никому не доставивший никогда радости. А боли… Этого сколько угодно! Только не думать о Свете. Это слишком. Но Игорек… У него родился такой чудо-ребенок, солнечный лучик, а он отстранился, никогда и ни в чем ему не помогал. Жил ради него с нелюбимой женой? А зачем это Игорю было нужно? Такая семья. Так, это все тоже слишком больно. Андрей вспомнил, что Масленников дал ему телефон частного детектива. Обнадежил, что тот возьмется. Позвонить можно будет через день. «Игорек, я так не оставлю, я буду добиваться…Ты только доживи до утра». Сна не было и в помине. И вдруг Андрей почувствовал теплую тяжесть в ногах. Алиска пришла!
– Иди сюда, – позвал он ее.
Алиса подошла к его лицу, лизнула, легла рядом и сладко засопела. Это подействовало как колыбельная. Он с облегчением уплыл в сон… Но сон этот не был хорошим. Он был мучительным. Андрей опять догонял Светлану, куда-то карабкался, проваливался, понимал, что теряет ее. И все-таки спал. А когда проснулся и посмотрел на часы, понял, что страшного звонка не было. Уже почти девять. Сам звонить не стал. Умылся, оделся, погулял с Алисой, затем отвел ее домой, сходил в магазин, купил мяса и гречки, чтобы приготовить ей завтрак. О том, чтобы купить еды себе, как-то даже мысли не было. Уже из машины позвонил отцу.
– Привет, папа. Надя у тебя?
– Здравствуй. Сначала скажи, что с Игорем?
– Звонка не было. Сам звонить не стал. Еду туда. Мы так договаривались.
– Ясно. Позвони из больницы, прошу тебя. Надя недавно от меня уехала. Мы всю ночь почти не спали, кое-что узнали. Она так и подумала: раз ты не звонишь, значит, все по-прежнему. И решила съездить по адресам тех ребят, с которыми Игорь разговаривал. Пять звонков. Три по одному телефону, один входящий, один исходящий по другому. Все в вашем районе. Я узнал адреса. Может, кто-то из них что-то знает, вспомнит. Мы решили, что без звонка лучше. Знаешь, в таких историях могут после звонка и не открыть.
– Понял. Правильно. Завтра позвоню частному детективу, мне сказали – хороший.
– Шарлатаны все! – авторитетно заявил генерал.
– Тебе, конечно, виднее, но я буду использовать любой шанс. И посоветовала мне не бабка у подъезда, а серьезный эксперт-криминалист, который работает со следственной группой. Он делал Игорю операцию.
– Да, Надя говорила. Ну, раз он… Андрей, ты очень не хочешь, чтобы я приехал к Игорьку? – голос у отца стал почти жалобным.
– Это Надя сказала? Все не так, отец. Я просил не звонить тебе вчера, когда шла операция. Нас там едва терпели. И никого не пустили бы к нему. Сейчас я все узнаю, перезвоню. Если можно, о чем разговор, приезжай!
– Спасибо. Куплю ему персики, он очень любит…
– Какие персики… – Андрей оборвал себя, потому что сердце вдруг зашлось от жалости к отцу. Нервы ни к черту. – Папа, я имел в виду, что их, конечно, нужно купить, а они там решат, можно ему или нет. И когда. Я даже не знаю, в сознании ли он. Может, спит. До связи.
Он вошел в отделение и сразу увидел, как по коридору везут каталку. Каштановые кудри, белое лицо и открытые глаза! Андрей хотел рвануться к сыну, дотронуться, но опять ноги вросли в пол. Это становится какой-то болезнью. Когда его выгонят со студии, можно будет работать столбом в парке или пугалом на огороде. Игоря увезли в палату.
– Здравствуйте, Андрей Кириллович, – услышал он рядом. – Вы меня узнали? Я Карина.
– Здравствуйте, Карина. Вам тоже кажется, что у меня что-то с головой? Как я мог вас не узнать!
– А кому еще кажется, что у вас что-то не так?
– Мне. Игорька провезли, я не смог подойти… А почему вы такая бледная? Все в порядке? Хотя… Вам же плохо было вчера. Я же говорю…
– С Игорем – ну, как должно быть, наверное. Хирург только что уехал, сказал следить. Пока о нормальном состоянии речи нет. А я… Все в порядке. Как выяснилось, мне было не очень плохо, возможно, даже хорошо.
– Не понял?
– Горячечная лихорадка от потрясения. Высокая температура, которая дала возможность не страдать, а самовыражаться. Ну, об этом потом расскажу. Сейчас я подежурю у Игоря часа два, хорошо?
– Потом я тебя сменю, – кивнул Андрей. – Или Надя. Она должна подъехать. Решила заскочить к ребятам, с которыми он вчера разговаривал. Может, они что-то знают. Ты иди. Я тут буду сидеть. Если нужно что-то купить, передвинуть, перевернуть, сразу говори.
– Купить надо будет. У них лекарств нужных нет. Так что вам, наверное, сидеть не придется. Я скажу Галине, чтобы она список написала, это не в каждой аптеке может быть.
Получив список, Андрей тихонько приоткрыл дверь маленькой палаты. Игорь увидел его, слабо улыбнулся, слегка приподнял руку в знак приветствия. И ноги Андрея сразу пошли. К машине он уже бежал.
– Купить надо будет. У них лекарств нужных нет. Так что вам, наверное, сидеть не придется. Я скажу Галине, чтобы она список написала, это не в каждой аптеке может быть.
Получив список, Андрей тихонько приоткрыл дверь маленькой палаты. Игорь увидел его, слабо улыбнулся, слегка приподнял руку в знак приветствия. И ноги Андрея сразу пошли. К машине он уже бежал.
Глава 16
Света положила на столик телефон и сжала в волнении руки. Вадим сказал, чтобы она собиралась. Они летят в Италию. Он сказал, что там очень тепло. Нужно взять только самое необходимое, остальное купят на месте.
– А как получилось так быстро?
– Просто это плановая поездка. Я должен был лететь с сотрудницей, мы заменили ее тобой. С паспортом помогли. Фото, которое я сделал, подошло. Так что я буду дома часа через два.
Светлана вышла на лоджию: красивые разноцветные листья трепетали под тяжелым дождем. А там тепло и солнце. Света никогда не была в Италии, она вообще нигде не была. Ее родители тоже. Они просто жили, никогда ничего не меняя. Маме всего сорок три, а выглядит она… Трудно сказать, на сколько. Не полная, а тучная, с одышкой, вечной испариной на лбу, она каждый день ходила в магазин, готовила обед – это всегда был борщ и что-то с картошкой на второе, – убирала квартиру и все время смотрела телевизор. В комнате стоял плазменный, на кухне, на полке, – маленький, старый. Она всегда выбирала самые странные передачи и фильмы. Смотрела их, напряженно наморщив лоб и ничего не замечая вокруг. Вечером возвращался с работы отец, они вместе ели, потом вместе пили пиво, он ложился на диван и тоже смотрел телевизор, но недолго. Мать недовольно на него шикала, когда он начинал храпеть, и отправляла в спальню. В детстве Свете было с ними очень скучно. Временами тоскливо и обидно. Ее никогда ни за что не хвалили, не ласкали. Ей не могли помочь с уроками. Мама говорила, что ничего не понимает. Это странно, она ведь тоже училась в школе, потом на каких-то курсах шитья… Правда, на этом образование и кончилось. Но она временами где-то работала, приходила усталая, раздраженная и первым делом включала телевизор. Света поняла: она с ним живет. А не с ней или отцом. После этого открытия стало как-то легче. А с возрастом вообще пришло ощущение свободы. Света жила в семье сама по себе. Стала самостоятельной. Сама следила за своей одеждой и внешностью. Когда она просила, родители давали деньги. Она никогда не просила лишнего, только на то, что требовалось для школы, и на очень скромную одежду, шампуни, потом на кремы, на самую необходимую косметику. Они не были бедными. Отец работал водителем у бизнесмена, прилично зарабатывал. Но они с матерью понимали только расходы на еду. Конечно, купили ей компьютер, когда всем покупали, мобильный телефон. Первая книга в их доме появилась, когда ее принесла Света.
Ей было лет тринадцать, когда она, скромная, тихая, миниатюрная, почти незаметная девочка, переступила какой-то порог возраста и судьбы и засверкала необычной красотой. Это изменило в ее жизни все. За ней начали бегать мальчики, на нее засматривались мужчины на улице, девочки напрашивались в подружки. Она стала более уверенной, уже не так стеснялась. Ей все больше нравилось учиться, она почувствовала, что ее мнение авторитетно, что как-то изменилось и отношение учителей. Однажды в день ее рождения, о котором не вспомнили мама с папой, учитель физики, бывший летчик, которого все считали очень требовательным, пришел в класс на свой урок с букетом белых роз.
– Давайте, ребята, поздравим нашу самую яркую звездочку с днем рождения! Света, выходи сюда, я, как учитель и мужчина, поцелую тебе руку и пожелаю… Ну, как говорится у Маяковского, «светить всегда, светить везде… и никаких гвоздей»!
Света сначала страшно удивилась, потом рассмеялась, вышла, взяла букет, вдохнула запах роз и протянула учителю руку, как принцесса на балу. Ребята зааплодировали. После уроков активная часть класса скинулась карманными деньгами, и все пошли в кофейню с хорошей выпечкой. Каждый мальчик надеялся, что она выберет его, все пошли провожать, но она ускользнула в подъезд, послав всем воздушный поцелуй.
Жизнь после этого стала сложнее. Приходилось постоянно быть начеку, в нужный момент ускользать. Света узнала, что такое мужская ревность на ровном месте и женская зависть. Как-то произошел тяжелый случай. Последним уроком была физкультура. Света с другими девочками мылась, переодевалась. Обычно они все ждали друг друга и выходили вместе. А тут… Она вдруг обнаружила, что осталась одна. Дверь комнаты, где располагались душевые и кабинки для одежды, оказалась запертой снаружи. Телефон был разряжен. Она стучала, но никто не слышал. Она бросила на пол свой спортивный костюм, села и стала ждать. Через пару часов поняла, что никто сюда уже не придет. Дрожала, плакала, потом уснула. Утром, перед началом уроков, ее разбудила уборщица.
– Ты чего тут???
– Заперли по ошибке, – сказала Света. – А телефон разрядился. Но ничего, я выспалась. Сейчас умоюсь только и пойду в класс.
Она умылась очень горячей водой. Причесалась. Вошла в класс, розовая, со сверкающими от обиды, ярости и гордости карими глазами, в которых метался зеленый луч. Улыбалась. Все уже сидели за партами. Она легко определила, кто причастен к ее заточению. Подошла к своему столу и сказала в полной тишине:
– Ой, что было! Меня тут кто-то по ошибке запер. А потом… Что было ночью… Как-нибудь расскажу. Не всем, конечно.
Это была хорошая месть. Настроение испортилось у всех. А три девчонки, которых Света безошибочно вычислила как инициаторов случившегося, потом долго пытались опять втереться к ней в доверие, но она их просто перестала видеть. И еще один непростой вывод для себя сделала. Она вернулась домой, мать, как всегда, сидела у телевизора и не спросила, что случилось и где она была ночью. Сказала только, что обед нужно разогреть. Света поняла, что родители не будут ее искать ни в каком случае. «Интересно, – подумала она теперь, по привычке коснувшись рубцов на лице, – они сейчас заметили, что меня нет? Наверное, все же заметили. Выживу – спрошу». Она так подумала! Она еще не выжила, господи боже мой…
Приехал Вадим. Сказал, что им некогда даже выпить кофе. Они сделают это в самолете. И Света вышла из его дома, чтобы продолжить свое странствие.
– Ты волнуешься? – спросил Вадим в машине.
– Нет. Мне интересно. Как будто все это не со мной.
– Отлично. Смотри как кино. Кстати, когда мы будем в Италии, Софи Лорен исполнится восемьдесят лет. Давай пошлем ей корзину цветов?
– Ты серьезно?
– Конечно. Так поступят тысячи самых обычных людей.
– Это хорошо. – Светлана улыбнулась. Она никогда не была в Италии, но одна знакомая у нее там есть. Неважно, что Софи Лорен об этом не догадывается.
Глава 17
В небольшом, скромном и удобном отеле Милана Светлана окончательно избавилась от напряжения, которое появилось у нее в самолете. Она тогда задалась вопросом, не один ли номер он для них заказал. Выяснилось, что два. Она выбрала меньший.
– Как хочешь, – не спорил Вадим. – Просто некогда было у тебя спросить, да и заказаны номера были раньше. А так, может, нашли бы для тебя лишнюю мышиную норку. Вот где тебе было бы уютно, да?
– Да, – серьезно ответила Света. – С детства иногда мечтаю о мышиной норке, беличьем дупле, крошечном необитаемом острове…
– Интересно, не помешают ли тебе итальянцы. Они раскованные, свободные, эмоциональные и звонкие. Ты такая… нелюдимая по жизни?
– Да нет. По жизни я вроде бы нормальная. Была. Со мной все дружили, я тоже. Просто иногда очень хотелось стать совсем незаметной. Почему-то.
– Интересно, – задумчиво произнес Вадим. – Возможно, предчувствия существуют, но не все способны их расшифровать. Правильно тебе хотелось, как выяснилось.
– Не нужно, – попросила Света.
– Конечно. Ты отдохни, а через пару часов я зайду за тобой, пойдем поужинаем.
– Так поздно?
– До утра еще можно ужинать.
– А что мне надеть? Я ведь не взяла ничего, только пару маек к джинсам. Ты же сказал…
– Насчет этого не волнуйся. Здесь не Москва, где в ресторан нужно надевать платье за двести тысяч баксов, декольте до пупа, на ногах ходули, на шее бриллианты типа булыжников. Я люблю ходить в тратторию. Там много веселых людей, голодных студентов, простая и вкусная еда. Не крошечный кусочек гусиного паштета, политого трюфельным соусом. Я люблю пиццу, пасту, какой-нибудь суп, острый салат, домашнее вино, настоящий кофе… Джинсы и майка – именно то, что нужно. Нормально?
– Конечно! Даже есть захотелось от твоего перечисления.
Вадим вышел, Светлана походила, осмотрела номер, взглянула с балкона на незнакомый город, уже засверкавший огнями. Потом приняла душ, легла на кровать и впервые за очень долгое время уснула почти мгновенно и без снов. Вадим разбудил ее стуком в дверь. Она набросила халат, висевший в ванной, и открыла. Он был в черных джинсах и светлой водолазке. Она быстро переоделась, краситься вообще не стала, лишь припудрила лицо.