стремились от меня отделаться. Я в общем и так им не слишком мешала. Сколько
себя помню, они жили своей жизнью, а я своей. Меня фактически воспитала
кормилица; среди заменивших семью людей, щедро делившихся со мной
душевным теплом, были ещё некоторые слуги, а также наш кастелян. Последний на
некоторое время стал для меня неким подобием не то дяди, не то старшего брата; с
ним я могла поговорить на отвлечённые темы и обсудить интеллектуальные
вопросы, которые слугам были не слишком интересны или книги, которых они не
читали. Родители же всю дорогу были рядом, но скорее в образе неких дальних
родственников, которые появлялись, улыбались, говорили между делом пару слов,
и снова испарялись. У них были свои дела - карточные игры, балы, скачки, да мало
ли что ещё. И самое главное, такой образ жизни всех устраивал, так что тут я как
раз не жалуюсь.
Но вот потом наступил момент, когда у семейства Антего вдруг закончились
деньги. Впрочем, как я теперь понимаю, вовсе не вдруг. Хоть мой отец и являлся
графом, состояние у него с самого начала было не огромное. При разумном
использовании оного тем не менее можно было прожить вполне достойно. Штука
заключается в том, что разумное использование денег не входило в число
достоинств моих родителей. Как отец, так и мать предпочитали жить на широкую
ногу, не слишком задумываясь о последствиях. И в один прекрасный момент
оказались на грани разорения.
Но им повезло. В один выгодный проект они всё-таки деньги вложили. А именно
в меня. Как известно, молодая дочь, получившая хорошее воспитание,
привлекательная внешне и принадлежащая к графскому роду, - это прекрасный
способ заработать кругленькую сумму. Если, конечно, выгодно её продать. Тут уж
предпринимательская жилка, до сих пор никак не проявлявшаяся в моих родителях,
сработала на ура. Жених нашёлся очень быстро. Барон Ренуар Лужье. Тридцати
четырёх лет, недурён собой, и, хотя немного ниже нас по титулу, чрезвычайно,
умопомрачительно богат. И был вполне готов, получив в свой дом юный цветок в
моём лице, материально возместить моим родителям такую потерю.
Не то чтобы я пришла в восторг от планируемого брака, но и в штыки, как
Мирейа, эту идею не приняла. Скорее решила выяснить как можно больше про
своего жениха до первой с ним встречи, которая должна была стать и помолвкой. И
стала собирать информацию. А вот собранные сведения чуть не заставили меня
поседеть в девятнадцать лет. Слухи про жениха ходили пренеприятные и, мягко
говоря, пугающие. Если судить по этим слухам, он был самым настоящим
садистом. Запорол до смерти шестерых слуг. Не до смерти - так и вовсе без счёта.
Насиловал горничных. Да и другие услышанные мной подробности никак не
вписывались в картину мира, которую привыкла рисовать себе юная графская
дочка.
Естественно, я не стала скрывать полученную информацию. Наоборот, пошла к
родителям с просьбой отменить все договорённости с бароном. и подробно
объяснила им, каковы причина моего отказа. У меня не возникало ни малейших
сомнений в том, что после этого речь о свадьбе даже не зайдёт.
Тем более велико было моё удивление, когда родители отмахнулись от этого
рассказа, как от назойливой мухи. Право слово, стыдно, дорогая дочь,
прислушиваться к досужим сплетням. Люди всегда болтают, такова их природа.
Тем более про богатых и знатных людей - ведь у них много завистников. А слуги
что? Слугам всегда кажется, будто их наказали несправедливо, даже если в
действительности для порки была вполне уважительная причина. Смертельный
исход такого наказания? Преувеличение. Ну, и наконец, даже если у всех этих
обвинений и есть хоть какие-то основания, то, что богатый человек позволяет себе
с горничными, он никогда не позволит себе с женой. Так что мне беспокоиться
буквально-таки не о чем.
Хм, даже если и так, меня совсем не радовала перспектива день за днём
наблюдать, как мой супруг избивает и насилует женщин. Но что-то заставляло меня
сильно сомневаться и в том, что с собственной женой он окажется так-таки
паинькой. Жизненного опыта у меня на том этапе было мало, но голова на плечах
имелась, и эта голова умела рассуждать здраво. И напрашивающиеся выводы мне
мягко говоря не нравились.
В пользу моих родителей следует сказать, что они действительно искренне
верили в то, что говорили. Они и правда считали, что встревоженная предстоящей
свадьбой дочь беспокоится по пустякам и раздумает мелкие проблемы до огромных
размеров в силу романтического настроя, свойственного юным девушкам. О том,
что излишняя романтичность никогда не была свойственна их дочери, они не знали,
что и неудивительно. Для этого, как-никак, надо общаться с человеком чуть более
глубоко, нежели на уровне "Привет, дорогая! Ты прекрасно выглядишь! А у меня
для тебя новая кукла".
Я разговаривала с родителями неоднократно. Сначала старалась донести до них
всевозможные логические доводы. Это не имело ровным счётом никакого эффекта,
поэтому я попробовала повышать голос. Требовала, настаивала, топала ногой. Без
толку. Единственным результатом была разыгравшаяся у матери мигрень.
Возможно, лучше помогли бы слёзы, но плач уже тогда был мне совершенно
несвойственен.
Что поделать? Дело дошло до знакомства и помолвки. Жених, коренастый
мужчина с круглым лицом, светло-карими глазами и полноватыми губами, был
намного старше меня, однако старым это его не делало. К тому же он поддерживал
хорошую физическую форму. И вовсе не производил впечатление такого уж
страшного человека. Был обходителен, вежлив, воспитан, улыбчив. Мои родители
пришли в полный восторг. И даже кидали на меня подбадривающие взгляды. Мол,
видишь, не так страшен чёрт, как его малюют. На самом-то деле всё хорошо. А мы
ведь сразу говорили!
А потом нас ненадолго оставили наедине. Барон по-прежнему улыбался, но от
взгляда его светлых глаз мне почему-то стало не по себе. А он шагнул ко мне и
быстро заставил отступить к самой стене. Немного постоял ко мне вплотную,
просто разглядывая, как кошка мышку. Потом извлёк из кармана коробочку и
вытащил из неё кольцо. Золотое. с крупным камнем. Родителям бы точно
понравилось.
- Вы позволите? - осведомился он.
Я неуверенно повела плечом. А что мне оставалось?
Он начал было надевать кольцо на мой безымянный палец. Но вдруг остановился
и вместо этого поднёс камень к подушечке моего пальца. Камень был неровный, с
острыми краями и напоминал соединённые друг с другом осколки. Одним таким
осколком барон надавил на мой палец. При этом пристально, неотрывно следя за
моей реакцией.
Я с шумом втянула воздух, когда на подушечке выступила капля крови. А он не
остановился, продолжил надавливать на палец. Сжав зубы, я подняла голову и с
вызовом встретила его взгляд. Он ещё немного поглядел на меня, прищурившись,
затем улыбнулся и надел кольцо мне на палец.
- С тобой будет интересно, - сказал он, после чего, не произнеся больше ни слова,
распахнул дверь и, выйдя в соседнюю комнату, торжественно сообщил всем, что
помолвка состоялась.
Я не снимала это кольцо. Я оставила его на пальце, чтобы оно каждую секунду
напоминало о том, что меня ожидает. Чтобы я не вздумала расслабляться до тех
пор, пока не найду из этой ситуации выход.
А выход не находился. Разумеется, я рассказала родителям об эпизоде с кольцом и
предъявила в качестве доказательства пораненный палец, но это и вовсе списали на
буйную фантазию. Подумаешь, поцарапалась о кольцо, зато до чего камень
красивый! А уж какой дорогой!
А дочкина фантазия меж тем разыгралась пуще прежнего после того, как ей
удалось отыскать одну из горничных, пострадавших в своё время от издевательств
барона Лижье. Выслушав её историю, я побледнела и впала в состояние
оцепенения. Мышцы словно затвердели, а в горле застыл ком. В итоге я пришла в
себя и долго успокаивала рыдающую женщину, а потом, не раздумывая, дала ей
денег - много денег для человека её сословия, чтобы она получила возможность
начать новую жизнь подальше от этих мест.
Я и сама обдумывала вариант сбежать из дома. Беда - а впрочем, скорее счастье -
заключалось в том, что, в отличие от романтически настроенных барышень, я стала
просчитывать последствия. Выводы совершенно не обрадовали. Тем более, что
несколько подобных историй я знала. Девушки либо возвращались к родителям
спустя произвольное количество времени, весьма потрёпанные и умоляющие о
прощении, либо не возвращались, но опускались при этом на самое дно. У молодой
женщины моего сословия просто не было шансов достойно вести самостоятельную
женщины моего сословия просто не было шансов достойно вести самостоятельную
жизнь, не имея при этом поддержки родителей или других, достаточно
могущественных, покровителей. К тому же не имея ещё и денег. Не так чтобы
гордость не позволяла мне устроиться на работу, но, во-первых, я даже не знала,
как начать её искать. Во-вторых, у меня не было рекомендаций. Без них можно
было, конечно, устроиться за гроши работать где-нибудь в поле, но для этого у меня
банальнейшим образом не хватило бы физических сил. Родственников, которые
могли бы принять меня у себя, тоже не было. Бездумное решение в духе "Лишь бы
сбежать, а там как-нибудь устроюсь" мне не подходило. Я отлично знала, что не
устроюсь никак. И вероятнее всего закончу свои мытарства в каком-нибудь борделе
в качестве диковинки, обученной хорошим манерам. Перспектива не лучше
предстоящего замужества.
По мере того, как приближался день свадьбы, я стала всё чаще задумываться и о
другом варианте побега. Среди читаемых мною книг появились всевозможные
пособия по ядам. Я стала собирать информацию по различным способам
самоубийства. Прибегать к этой мере страшно не хотелось, но я не собиралась
становиться игрушкой в руках будущего мужа, которому интересно было
посмотреть, как долго она не сломается. Так что к теме самоубийства я подошла
логически и досконально её изучила. Подобрала несколько методов, показавшихся
мне наиболее лёгкими и безболезненными. После чего постаралась отложить
дальнейшие размышления на эту тему до момента, когда выбора уже не останется.
А потом появилась Мирейа. Буквально за неделю до предполагаемой свадьбы она
с несколькими фрейлинами остановилась в нашем замке по дороге из столицы.
Услышала о намечающемся радостном событии и выразила удивление, отчего
невеста не выглядит в должной степени счастливой. Не в моих правилах было
жаловаться на жизнь совершенно незнакомым людям, но охватившее меня к тому
моменту отчаяние и полное равнодушие со стороны родителей сделали меня
готовой открыться первому, кто оказался бы готов выслушать и понять. Тем более в
глубине души возникла слабая надежда, что сестра герцога сможет хоть чем-то мне
помочь. К моему огромному удивлению, помощь пришла сразу же и гораздо более
глобальная, чем я могла ожидать. Мирейа, жутко возмущённая моей историей,
куда-то ушла, а уже спустя полчаса сообщила мне, что я могу собираться и ехать
вместе с ней в герцогский дворец. Как выяснилось, она фактически выкупила меня
у моих родителей.
Поэтому я никогда не предала бы Мирейу. И не собиралась позволить кому бы то
ни было выдать её замуж против воли.
Чем дольше я предавалась воспоминаниям, тем сильнее в груди закипала злость.
Но злиться на родителей было поздно, да и бессмысленно. Меж тем как во дворце
находилась значительно более подходящая мишень для злости. Так что всё моё
негодование быстро сконцентрировалось на человеке, которого я считала главным
виновником свалившихся на голову Мирейи неприятностей.
Ну всё. Я прямо сейчас пойду к нему и прямо в лицо выскажу этому
самодовольному мерзавцу, этому последнему негодяю, этому интригану всё, что я о
нём думаю. И заставлю его отменить весь этот план по замужеству Мирейи. Пусть
сам объясняется с герцогом, как хочет.
Время было вечернее, поэтому я рассудила, что вероятнее всего найду Эстли в его
покоях. Туда-то я и направилась. Правда, в гостиной его не оказалось, в следующей
комнате тоже, а дальше у двери дежурил лакей, который отчего-то вздумал меня не
впускать. Но я, разъярённая и жаждущая справедливого возмездия, не слишком-то
это заметила. Просто резко отмахнулась - и, честно говоря, даже не вполне уверена,
что именно произошло дальше. То ли лакей просто отступил, испугавшись, то ли я
всё-таки его задела. Причём в последнем случае не знаю, чем именно: возможно,
рукой, а возможно, и рывком распахнутой дверью... Не особенно задумываясь над
судьбой бедняги, я ворвалась в комнату, оказавшуюся спальней.
Нет, ну ничего такого уж страшного не произошло. В конце-то концов, я не
увидела ровным счётом ничего нового. Всё было довольно-таки банально. Он
сверху, она снизу. Могли бы и что-нибудь пооригинальнее придумать. Опыта-то,
слава богам, хватает, что ему, что ей. Впрочем, говорят, классика выгодно
выделяется на фоне любого разнообразия...
Я всё-таки немного стушевалась, хотя и ненадолго. Остановилась недалеко от
двери и отвела взгляд от кровати, предоставив леди Ластли возможность закутаться
в простыню. Эстли тоже слегка прикрылся, но так, довольно небрежно.
- Леди Инесса, вы так рвались в мою спальню, что даже смели с дороги беднягу
Роберта? - поинтересовался он. Я догадалась, что Роберт - это, по всей видимости,
тот самый лакей. - Надеюсь, он не слишком сильно пострадал? Его хотя бы не
унесло отсюда на крайний север? Воистину следующий ураган надо будет назвать
"Инесса".
- Мне надо поговорить с вами наедине, - процедила я, не намеренная и дальше
выслушивать его насмешки.
В этот момент за моей спиной появился пошатывающийся лакей с внушительным
синяком, начинающим проявляться на скуле. Я обернулась, и парень инстинктивно
отшатнулся.
- Леди Инесса, - Эстли не оставил мои слова без ответа, - становитесь в очередь,
как принято говорить у торговцев на базаре. Леди Ластли пришла сюда раньше вас.
Поэтому в данный момент моё внимание целиком и полностью принадлежит ей.
Можете пока подождать в соседней комнате. Только будьте так добры, не убейте по
дороге Роберта.
- Очень хорошо. - Его гнусные намёки разозлили меня так сильно, что мой голос
буквально источал яд. - Я пока пойду и передам барону Ластли, что его супруга
освободится примерно... через полчаса?
Я вопросительно взглянула на баронессу. Та забормотала какие-то ругательства,
включая крайне нелицеприятные выражения лично в мой адрес, но я не стала
прислушиваться. Полуотвернувшись, предоставила ей возможность заскочить за
ширму, там одеться и, напоследок обозвав меня шлюхой, выбежать из комнаты.
Интересно, и почему это из нас двоих такого эпитета удостоилась именно я? По-
моему, учитывая обстоятельства, это не вполне логично.
Сам Эстли вёл себя куда как более неспешно, чем баронесса, но брюки натянуть
всё-таки успел.
- Я весь внимание, - с сарказмом произнёс он после того, как за неверной женой
захлопнулась дверь. - Итак, что именно вам так срочно понадобилось в моей
спальне?
- Хотела подложить вам под перину горошину, - огрызнулась я. - Может, вы всё-
таки оденетесь?
- Да? - Эстли изобразил на лице удивление. - Странная просьба для женщины,
ворвавшейся ночью в покои холостого мужчины. Ну да ладно. Желание дамы для
меня закон.
Он подхватил со спинки стула рубашку, протянул руки в рукава и стал дразняще
медленно застёгивать пуговицы. При этом сосредоточиться на причине моего
присутствия здесь оказалось совсем непросто. Но я постаралась.
- Оставьте в покое леди Альмиконте! - потребовала я. - Я точно знаю, что это
ваша идея - выдать её замуж против воли. Пойдите к герцогу и отзовите эту свою
затею!
Рубашка была, наконец-то, застёгнута. Такой глупостью, как камзол или сюртук,
Эстли не озаботился, так что вид у него был домашний и слегка растрёпанный, но
тем не менее сравнительно приличный. Он даже снизошёл до того, чтобы
предложить мне сесть. Я однако же, от предложения отказалась, чувствуя, что если
расслаблюсь, мой запал может сойти на нет. Поэтому продолжила стоять, лишь для
удобства опёрлась обеими руками о спинку стула.
- Так, - из взгляда наглеца как минимум пропала насмешка, - то есть, я так
понимаю, сестра герцога опять поспешила показать свой характер.
- Не вздумайте перекладывать ответственность за случившееся на леди Мирейу!
Эстли устало пожал плечами.
- Брак организовывает сам герцог. Жениха выбрал он, и он же занимается всеми
договорённостями. Я действительно подал ему идею, что замужество леди Мирейи
могло бы стать для всех наилучшим выходом из положения. Дальнейшее в общем-
то не в моей компетенции. А что вас так не устраивает?
- Что не устраивает? - От такой наглости я едва не потеряла дар речи. Но не
потеряла; ещё не хватало делать ему такой подарок! - Да какое право герцог имеет
так бесцеремонно вмешиваться в её жизнь?!
- Леди Инесса, вы меня удивляете. Герцог - её старший брат. Вы отлично знаете,
что браки девушек из аристократических семей как правило устраивают
ближайшие родственники. Что в этом такого вопиющего или идущего вразрез с
общепринятыми нормами?
- А мне нет никакого дела до общепринятых норм, - отрезала я, как следует