В проект поверили, по версии Сергея, человек 20–25: «Была постоянная техническая команда. Главный инженер проекта у меня был – он сейчас работает, заведующий лабораторией. Закончил тоже неплохо с нами проект: ездит на хорошем форестере (для справки: корейский внедорожник FORESTER – машина для состоятельных людей. – А.К.), и так далее».
Глосса о краске и порошке
Столько людей было задействовано! Столько живого дела! Видно, как мы осваивали с кафедрой! Привозили консультантов из Петербурга. Порошковое покрытие: это когда нагреваешь порошок, а потом спекаешь. Мы приходим: красный, желтый, синий цвет по Бауманскому… Мы плохую сделали вытяжку, она поперла и красила все.
И еще была палочка-выручалочка у Сергея – банковский проект: «Там получал в марках и здесь расплачивался в марках за штампы. Тогда за 300 марок можно было сделать компаундный штамп. Сейчас это просто нереально: хороший штамп стоит 300–400 тысяч рублей». Поясняю, что там – это в благополучной Германии, а здесь – в растрепанной России.
Помогали и старые связи: Сережа Шихман, сын директора пивзавода города Новороссийска, поддержал его деньгами. «Российско-еврейский предприниматель, очень интересная фигура, – описывает Сергей своего товарища. – В свое время ему даже пришлось фамилию менять, в моряки рвался. А там Шихманов не брали. Он взял фамилию бабушки».
Сколько лет крутился Сергей как белка в колесе? Много, пока компания не перешла к серийному производству. «По тем временам мы ничего не покупали, все уходило до копейки, – это он о буднях семьи и бизнеса. – В воскресенье мы едем на Калитниковский рынок покупать прибалтийские сверла, таллинские. У нас не было штампа для пробивки. Мы сделали лет через пять супердорогой и сложный. И сверлили. Мы приглашали студентов младших курсов и даже школьников. Они получали сразу деньги налом и тут же шли пиво покупали. Мамы нас ругали, потом приходили мужья. Когда нужна была черная рабочая сила – студенты младших курсов, абитуриенты, которые работали в целиковской лаборатории имени Целикова Александра Ивановича».
Глосса о поддержке факультета
Если бы не поддержка ученых и инженеров факультета «Машиностроительные технологии», создавших не только работоспособную, но и высокоэффективную технологическую оснастку, то «чудо-печь» так бы и не увидела свет. Можно сказать, настоящим «отцом» нагревательного аппарата является весь факультет МТ.
Следует особо отметить, что основой практически всех технологических операций стали новые лабораторные разработки, которые выполнялись студентами многих кафедр факультета.
Глосса о гордости
Зависти к себе я не видел. Ты… на виду… Вся кафедра знала, что в субботу ношу листы на раскрой. Ничего не скрывали. Происхождение понятное. Когда я уже стал на хороших машинах ездить, говорили: «Фалько – нормальный, сам заработал». Не знаю, сработала ли бы эта открытость сейчас. Поменялись люди за эти 15–20 лет.
Тогда – помогали завезти на территорию штамп этот.
Это не был только мой проект, это был проект Бауманского. Это пример социального предпринимательства и бизнеса нормального. В трудный момент сколько было занято людей! Завкафедры благодарили, что у них остались завлабы, учебные мастера. Не было металла. Прутки должны быть, сварочные операции. У нас этих отходов – забирай! Все лабы мы снабжали.
ПОСТ О ТОМ, КАК ОДИН ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК ПОМОГ ДРУГОМУ ХОРОШЕМУ ЧЕЛОВЕКУ, И ДЕЛО ПОШЛО
Старцы бывают разные: одни вмерзли в лавочки у подъездов или калиток, другие брюзжат о былых временах, третьи тихо доживают свой век. Так получилось, что Сергею Фалько повезло несказанно: он вновь стал учеником. А учителем оказался не просто заслуженный человек, выпускник того же вуза. Бойцов Василий Васильевич – поистине легендарная личность: в сентябре 1976 года на Генеральной ассамблее Международной организации по стандартизации (ИСО) на выборах все претенденты сняли свои кандидатуры, потому что достойным был только Бойцов. И мало кто знает, что в период его президентства в ИСО, «под его непосредственным руководством в 1987 году были разработаны стандарты ИСО серии 9000, широко и результативно использующиеся во всем мире. В этих стандартах отразились практически сложившиеся в СССР принципы системного управления качеством продукции»[243].
Через десять лет Бойцов мог бы отметить свое 80-летие, но за день до юбилея ушел из жизни. «Когда он умер, я только прилетел из Германии, у меня был проект с немецкими коллегами, – вспоминает Сергей. – Рано утром я прилетаю из аэропорта, жена: срочно иди, покупай цветы. Только приехал – и прямо в ЦКБ, еще не бритый, поехал. Плакал, наверное, внутри. Сильная потеря». Не просто сильная – «без его помощи первый бизнес [поднять] нам было бы тяжело, когда давили, задавливали».
Для Сергея он был «не просто завкафедрой, не просто министр стандартов, а человек, который мыслит о пользе других». «Сблизились просто, – вспоминает Сергей. – Он достаточно номинально заведовал. Так получилось, что я, будучи молодым доцентом, активно вел работу с ним: встречались, советовались».
Глосса о прототипе и малой серии
Он спросил, чем я занимаюсь. Я рассказал, что занимаемся мы нагревательными аппаратами – их изготовление от прототипа до малой серии модели шло на базе факультета машиностроительных технологий.
Он говорит: «Хочу посмотреть, что у тебя там за производство». Его заинтересовало – что же я там делаю. Спустился, посмотрел цикл технологичный.
Говорит: «Нормально для такой серии: ручные операции, механизированные. Двигайтесь дальше».
Он понял, что эта задача народно-хозяйственная, тут же подумал о мобрезерве и МЧС, о том, что у нас огромное количество неустроенных деревень, птичников. Сам он из глубинки и тут же понял выгоду нагревательного аппарата: тут и дешевизна, универсальность. Сказал, что нужно производить как можно больше.
Я ему посетовал на проблемы сертификации. Поскольку это было близко к Ростесту, он сказал, что попробует решить эту проблему. Позвонил своему ученику и сказал: «Я не знаю как, надо помочь, дело хорошее и государственное. Помоги, ребята делают все честно, не воруют».
«По его звонку я поехал и получил необходимые бумаги, – рассказывает Сергей. – Эта бумага, как охранная грамота по сути дела, в течение 15 лет нас сопровождала. Конечно, мы ему аппарат подарили. Он у себя на даче использовал и всем показывал, что у нас есть производство в его родном же МВТУ». А Сергей получил не только охранную грамоту: он получил опыт общения с настоящим государственным мужем, понял, что значит «государственное мышление», и осознал, «как надо отличать человека».
ПОСТ О ТОМ, ЧТО ПОСЛЕ ЗАПУСКА РАКЕТЫ КОСМОНАВТЫ ПРИСТУПАЮТ К ЭКСПЕРИМЕНТАМ
Клиенты приходили в прямом смысле: по воскресеньям семья дружно выезжала на трассы, где на обочинах выставляли печку: «Садились на “копейку” и выезжали на трассы возле торговых точек. Торговали – я с женой, и был у нас еще парень, который возил и нам помогал. «Жигули» наши были».
Глосса о продажах
Втроем мы делали следующим образом: ставили печку, ставили чайник, чтобы что-то дымило, привлекало.
Подходили люди и спрашивали: «Почем?»
Говорили: «Почему так дорого?»
Думали, что мы чай продаем.
Брали дальнобойщики-шоферы, те, кто ехал на дачу.
Потом один человек и сказал, что он менеджер по продажам и готов организовать факсовые продажи. Мы купили факс – «Бразер», как сейчас помню. До сих пор где-то стоит. Дали ему домой.
– Под честное слово?
– Да. В то время как-то и мыслей не было других. Когда ты в делах с 5–6 утра и до ночи, у тебя даже мыслей, что тебя могут обманывать, на этом этапе нет. Ну, пропал факс, жалко. Он его вернул – факс не пошел.
Следующий канал – друзья, охотники, товарищи по дачам – тоже не очень.
Мы потом поняли, что все эти методы малоцивилизованные, и решили вложиться в печатную рекламу.
Начало, правда, было связано с ужасом. Так называлась газета, где, по мнению Сергея, «печаталась всякая хрень». «Самое любопытное – там были кроссворды, и там же была наша реклама, но при условии, что он – издатель – эксклюзивно берет у нас продукцию, – вспоминает он. – Бредовая газета – но она работала – газета “Ужасы”. Мы поняли, что это канал сбыта». Потом пошел «Садовод», «Шесть соток», потом «Стройка». «Потом пошли хорошие деньги, – погружается он в воспоминания, – “Совершенно секретно”, “Аргументы и факты”. Это дало колоссальную раскрутку. Это уже 1996–1997 годы. Там улетали заказы!»
Глосса о состоятельных мужиках и взяточниках
Состоятельные мужики приезжали, не спрашивали, говорили: «Нам штук пять».
В гаражах развлекаловка русская – никто там ничего не ремонтирует. У всех внизу подвалы, шикарно оборудованные. Нужно поджарить колбаску. Мужики, когда нажрутся, бензин заливали. После трех бутылок. Гаражи – контингент очень интересный!
Военные приезжали, измеряли СО – выбросы, допустимые, чтобы не развилась импотенция у солдат… Самые противные – МЧС – взяточники. Они говорили: очень дешево делаете, на вас откаты не сделаешь. Сволочи. Я их не люблю с тех пор. Товар оказался мобилизационным. Нагревательный. Потому что в случаях катастроф он автономный. Это безопасное топливо. Можно хранить в шахтах до 30–40 метров.
Плюс священники для своих прихожан – они освящали. Конечно, в это не верю. Когда мы специально для них делали, испытывали, говорил: «Ну, слава богу».
Они говорили: «Нет, вы только с верой можете».
ПОСТ О ТОМ, КАК ДЕФОЛТ СТАЛ СЧАСТЬЕМ ДЛЯ РОССИЙСКИХ ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ
Долго ли, коротко ли, но вырос бизнес Фалько и уже не помещался в лабораториях университета: «В 1995-м, когда пошли заказы, мы перешли, благодаря сотрудникам кафедр технологических, на завод “Самоточка”, – вспоминает Сергей и вдруг ошарашивает: – Для нас дефолт – счастье! Отечественный продукт. Мы деньги практически не потеряли в банках. Мы их быстро брали – у нас была по сути дела “колесница”. Так что дефолт – счастье, и в долларах ничего не было и ничего не могло быть. Пик был в 2000-м! Мы давали огромную рекламу и тем самым породили себе конкурентов».
Колесница, как и фортуна – любит верную руку и степенность в делах. А чудо-печка вмиг стала сенсацией, и компания не успевала за спросом. «Была ошибка в том, что реклама не соответствовала нашим мощностям, – поясняет Сергей и называет другую причину возникших проблем. – Сначала разорился завод на Савеловской – “Самоточка”. Его купили китайцы – наше производство там свернули. Потом “Самоточка” как завод переползла на “Салют”, на отдельную закрытую территорию. Мы с ними работали по таким условиям: наша оснастка, наше производство, 100 % забираем продукции – без права торговать. Там чуть подворовывали, но по мелочи. Достаточно честные были люди. Директора по производству из “Самоточки” перешли туда, на условиях аренды выпускали станки специальные, но поскольку станкостроение падало, то для них это был важный источник кэша – с ними наличными расплачивались. Закрытая территория, сложно туда проходить, и качество начало падать».
На этих заводах предпринимателям пришлось нос к носу столкнуться с рабочим классом. На заводе «Самоточка» их встретил «деклассирующийся рабочий класс. Понимающий, что уходит. Чуть повыше – рабочая интеллигенция, читающая книги, пьянствующая, размышляющая. Работает из-под палки, но у московских не было из-под палки, им было все по фигу. Не видели мы негатива – пофигизм, атомарность». Вряд ли Сергей знал, что именно на этом заводе, бывшем Штолле, 1 января 1930 года открылся первый в стране втуз: «Здесь будут учиться не только строить новые станки и фабрики, но и гореть энтузиазмом строителей социализма», – пафосно обещала пресса. На другом заводе – «Салют» – было «дисциплинированное военное производство, которое на рабочих сказывается. Это не рвачи, люди, знающие себе цену». Но там нельзя было контролировать качество продукции, спрос на которую рос не по дням, а по часам.
ПОСТ О ТОМ, КАК НА ОДНОМ ЗАВОДЕ ВСТРЕТИЛИСЬ ТРУД И КАПИТАЛ, И О ТОМ, ЧТО ИЗ ЭТОГО ПОЛУЧИЛОСЬ В ИТОГЕ
МАССОВЫЙ ВЫПУСК И МАССОВЫЕ ПРОБЛЕМЫБизнес семьи Фалько стал расширяться, и чтобы его защитить, им пришлось искать новый завод для производства чудо-печки. «Начали искать производство и нашли его в Загорске, – все так же неторопливо продолжает Сергей. – Этот Загорский машиностроительный завод дал массовый выпуск, но получили и массовые проблемы – сразу после дефолта».
Первая проблема выявилась сразу: руководство стало стеной между семьей Фалько и рабочими. Причем на стене «у директора висел портрет Ленина. Коммунист, ему было под 60 лет». «Директор обещал, что сделает качество, – продолжает Сергей. – Директору шел живой поток денег – у него были госзаказы. Причем увеличивающийся объем. Он сделал шикарный ремонт. Построил новую линию покрытия – из Питера привезли, хром так и не сделали – ремонт административных зданий сделали. Хорошую столовую отделали». Такие предприятия и их руководителей отлично описал Александр Крымов в своей последней книге. «Формально они, как правило, представляют собой акционерную собственность и равноправных деятелей рынка, – пишет он. – Фактически они во многом продолжают вести себя так, как будто бы вокруг ничего не изменилось. Неважно, о чем идет речь: о банке, заводе, страховой компании, авиаперевозчике или туристическом операторе. Снаружи увидите свежевыстроенный небоскреб, внутри – стереотипные офисы после пресловутого “евроремонта”. Есть и такие, которые продолжают пребывать в состоянии разрухи 1990-х годов. Но кабинеты первых лиц в любом случае будут сиять: на это денег не жалко»![244] Так что понятна мысль Сергея о том, что «директор глубоко в душе, несмотря на то, что он хорошо зарабатывал, не был нашим полным союзником».
На первых порах он принял предложения Фалько «об организации на заводе собственного бизнеса: мы приносим свои лицензии, мы отдаем свою оснастку, финансируем все разработки, финансируем закупки материалов, а у вас производство. Заключаем лицензионный договор о том, что забираем всю продукцию на 100 % без права продавать. Можете поставить ее в свой магазин, но со склада забирать у нас, проводить через документы, чтобы продавать по нашим ценам». И вскоре, когда москвичи изучили структуру издержек, чтобы снизить высокие накладные расходы, «он сказал: нет, это надо сохранять: питание, медицинский пункт, ателье… элементы бытового обслуживания».
Глосса о бизнес-модели
Что поначалу – с точки зрения бизнес-модели, классической западной – было неправильно, вело к высоким накладным расходам. Мы посмотрели штат конструкторский, импотентный такой; техническая дирекция – достаточно много народу с непонятными функциями, с тормозом, все, что ни скажешь – это не получается, этого нельзя делать, и мы хотели все это царство сохранить.
Потом решили пойти на снижение своей прибыли, потому что начали понимать тенденцию – это та социалка, которая хоть как-то привлекает хоть часть людей из региона, самого Сергиева Посада и ближайших окрестностей. Когда не было работы, они просто туда приходили питаться, когда не было возможности заплатить – им там оказывали минимальную помощь. Это было место, где люди выживали – как точка.
С точки зрения тех лет, 90-х годов, когда модели непрофильных активов уже были, для чего заводить дело – ради чего? Ради бизнеса, ради увеличения маржи. Можно было существенно сократить. Но мы поняли, что дальше останемся без работников. Собственно, так оно потом и получилось, только по другим причинам.
ЧЕТКОЙ ПЛОТНОЙ СТЕНОЙ СТОЯЛИВторой проблемой стали кадры: причем как «синих воротничков», так и «белых». «Здесь практически сразу враждебное отношение к людям, которые пришли на них заработать для себя деньги, – вспоминает Сергей. – Совершенно однозначное восприятие: это те проклятые капиталисты, которые заставляют работать и наживаются на мне».
Глосса о кормлении
Мы несколько лет кормили машиностроительный завод в Загорске. На нем было основное производство. Мы кормили большой коллектив. Это было приятное ощущение: понимать, что люди кормятся за счет идеи и продукта.
Но самое интересное потом: они заявили – мы же производим, это же наш продукт!
Я говорю: «Подождите, идея наша, оснастка наша, вы выступаете в качестве производителя…»
– А вы продаете в два раза дороже!
– А вы посчитайте все издержки!
«Проклятые» капиталисты много времени проводили непосредственно в цехах. Сергей, например, в первые годы «приезжал в выходные дни и показывал, как делать покрытие». «Приезжал, ставил свою “Ауди” подальше, чтобы не видели. Шел туда, переодевался, становился с опылителем, – поясняет он. – Показывал, что не надо те места, которые закрыты, покрывать двойным слоем – экономить надо краску. Показывал, как делать распыление. Наш сотрудник ездил – там была сложная операция, круглая сварка, когда два колеса вращаются, – бачок сваривали. Ездил пайщик, показывал, как варить, я показывал, как красить, жена показывала, как окунать в стойкий лак, как регулировать зазоры… Мы как рабочие ездили – это был период передачи знаний. Говорили им: мы сейчас тебе привезем человека, который у нас подрабатывал на выходных пайщиком, он делал 50 штук в день.