– Элен Кеннеди приехала в Индию, чтобы сочетаться со мной браком, – сказал Уолтер Фейн, – но потом передумала. На пароходе, возвращаясь домой, она встретила вашего отца.
Это была простая, спокойная констатация фактов. Гвенда все еще воспринимала его как дом с зашторенными окнами.
– Я очень сожалею, что невольно затронула деликатную тему.
Уолтер Фейн снова улыбнулся своей сдержанной приятной улыбкой – шторы раздвинулись.
– Это было восемнадцать или двадцать лет назад, миссис Рид. Все эти юношеские переживания и безрассудные поступки теперь, по прошествии такого длительного времени, утратили свое значение. Так вы – та самая маленькая дочка Холидея? А вы знаете, что ваш отец и Элен жили некоторое время здесь, в Дилмуте?
– О да, – ответила Гвенда. – Собственно, поэтому мы и приехали сюда. Я, естественно, не помнила Дилмута, но когда мы решили обосноваться в Англии, то я прежде всего подумала о Дилмуте и приехала сюда посмотреть, как он выглядит на самом деле. Мне здесь понравилось, и мы решили поселиться именно здесь. И не удача ли это? Мы приобрели тот самый дом, где когда-то, очень давно, жили мои родственники.
– Я вспомнил этот дом, – сказал Уолтер Фейн. И снова улыбнулся своей приятной улыбкой. – Вы, наверное, не помните меня, миссис Рид, но мне кажется, что однажды я таскал вас на закорках.
Гвенда рассмеялась.
– В самом деле? Тогда мы, выходит, с вами старые друзья, не так ли? Я не стану притворяться, что помню вас, мне тогда было всего два или два с половиной года, я думаю… Вы тогда приезжали из Индии в отпуск или что-то в этом роде?
– Нет, я покинул Индию раз и навсегда. Я поехал туда с намерением заняться разведением чайных плантаций, но тамошняя жизнь не пришлась мне по вкусу. Я обречен был следовать по стопам отца и стать обычным, заурядным сельским адвокатом. Еще до отъезда в Индию я сдал все необходимые экзамены, поэтому по возвращении сразу поступил в фирму. – Он помолчал и добавил: – С тех пор я здесь.
Снова последовала пауза, и он повторил совсем тихо:
– Да, с тех пор…
Но восемнадцать лет, подумала Гвенда, не такой уж большой срок, чтобы…
Потом, уже энергично, он пожал ей руку, говоря:
– Коль скоро мы с вами давние друзья, вы должны прийти вместе с мужем как-нибудь на чай к моей матушке. Она пошлет вам приглашение. Что, если в одиннадцать часов в четверг?
Гвенда вышла из офиса и начала спускаться вниз. В углу лестничной площадки она заметила паутину, а в ней – здоровенного мерзкого паука. «Он не похож на обычного паука, – подумала Гвенда. – На тех жирных пауков, которые ловят мух и поедают их». Он скорее был подобен пауку-привидению. Точь-в-точь как сам Уолтер Фейн.
Джайлс встретил жену на набережной.
– Ну как? – с ходу спросил он.
– В то время он находился здесь, в Дилмуте, – сказала Гвенда. – То есть уже вернулся из Индии. Оказывается, однажды он таскал меня на закорках. Но он не мог никого убить – это просто невозможно. Он спокойный и добрый человек. Очень симпатичный, в сущности, но какой-то совершенно безликий. Знаешь, из числа гостей, ухода которых никто не замечает. Мне кажется, он безупречно честен и все такое, почтителен с матерью и имеет множество других достоинств. Но с женской точки зрения ужасно скучен. Я понимаю, почему у него ничего не получилось с Элен. Приятный, вполне надежный человек, только никто не желает выходить за него замуж.
– Бедняга, – пожалел его Джайлс. – Думаю, он был безумно влюблен в нее.
– Не знаю… Но думаю, что это не так. Зато я уверена, что он не является тем злодеем-убийцей. Он совершенно не соответствует моему представлению об убийцах.
– Но много ли ты знаешь об убийцах, моя дорогая?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… взять хотя бы тихую Лиззи Борден – только жюри присяжных признало ее невиновной. А Уоллес, тихий мужчина, который, по мнению присяжных, убил жену, был впоследствии оправдан. А Армстронг, которого долгие годы люди считали добропорядочным человеком? Я не думаю, что убийцу можно определить по внешнему виду.
– Но я правда не верю, что Уолтер Фейн…
Гвенда вдруг осеклась.
– В чем дело?
– Все в порядке.
Но она вспомнила, как Уолтер Фейн протирал стекла пенсне и, когда Гвенда упомянула о «Сан-Кэтрин», в его глазах появилось какое-то странное выражение.
– Может быть, – задумчиво произнесла она, – он был безумно влюблен в нее…
Глава 14 Эдит Педжет
Гостиная миссис Маунфорд выглядела очень уютной. Там стоял круглый стол, покрытый скатертью, несколько старинных кресел и жесткая на вид, но оказавшаяся мягкой софа у стены. Каминная полка была заставлена фарфоровыми собачками, а на стене над полкой висели в рамках цветные фотографии принцессы Элизабет и Маргарет Роуз. На другой стене красовались портрет короля в морской форме и многочисленные фотографии мистера Маунфорда в группе пекарей и кондитеров. С ними соседствовала акварель, на которой был изображен остров Капри с плещущимся у его берегов изумрудно-зеленым морем. Здесь было множество других вещей, не притязавших на красоту или изысканность, но в целом это была милая, уютная комната, где можно было посидеть и насладиться приятной беседой, когда появлялась такая возможность.
Миссис Маунфорд, урожденная Педжет, оказалась низенькой, толстенькой дамой с темными волосами, в которых уже появились первые седые пряди. Эдит Педжет, в отличие от сестры, была высокая, худая и такая же темноволосая, но без единого седого волоска, хотя, судя по всему, ей было около пятидесяти.
– Трудно поверить, что передо мной маленькая мисс Гвенни, – говорила Эдит Педжет. – Вы уж извините меня, мадам, но я не могу не вспомнить вас такой, какой вы были в то время. Вы часто прибегали ко мне на кухню, такая хорошенькая! И обычно говорили: «уинниз», имея в виду изюм. Почему вы называли его «уинниз», я не знаю. И я всегда давала вам изюм или кишмиш, который был, словно камушки.
Гвенда всматривалась в эту стройную даму с румяными щеками и черными глазами, стараясь вспомнить те далекие времена, но не могла. Память – странная штука.
– Я хотела бы вспомнить… – проговорила она.
– Едва ли вам удастся. Вы были такой крошечкой. В наши дни никто не хочет служить в доме, где есть дети. И я этого просто не понимаю. Дети оживляют дом, вот что я чувствую. Хотя кормление детей всегда связано с некоторыми затруднениями. Но если вы правильно поняли, мадам, что я хочу сказать, то это ошибка воспитательницы, а не ребенка. А с воспитательницами всегда трудно – подносы, ожидания, и то одно им не так, то другое. А вы помните Лейони, мисс Гвенни, то есть я хотела сказать, миссис Рид?
– Лейони? Она была моей воспитательницей?
– Да, девушка из Швейцарии. Не очень хорошо говорила по-английски, но была очень чувствительная. Плакала, если Лили говорила ей что-нибудь обидное. Лили была горничной в доме. Лили Эбботт. Молодая девушка, немного дерзкая и развязная. Она часто играла с вами, мисс Гвенни. Играли в «Ку-ку», в прятки на лестнице.
Гвенду невольно прохватила дрожь.
Лестница…
И вдруг она сказала:
– Я вспомнила Лили. Она еще повязывала бант коту.
– Как забавно, что вы вспомнили. По случаю вашего дня рождения Лили решила повязать коту Томасу бант. Сняла ленту с коробки от шоколада, а бедный Томас чуть с ума не сошел. Выскочил в сад и терся о кусты, пока не избавился от банта. Кошки не любят, когда с ними вытворяют такие шутки.
– Кот был черный с белым.
– Совершенно верно. Добрый старый Томми. Хорошо ловил мышей. Был настоящим охотником. – Эдит Педжет замолчала и чуть слышно кашлянула. – Извините меня, мадам, за эти разговоры. Вспомнились прошлые дни. Вы хотели меня о чем-то спросить?
– Мне приятно было слушать ваши воспоминания, – ответила Гвенда. – Для этого я и пришла. Как вы знаете, меня отправили к родственникам в Новую Зеландию, и, конечно, они не могли мне ничего рассказать о моем отце и мачехе. Она… она была хорошая, верно?
– Очень любила вас. О да, часто брала вас на море или играла в саду. Она и сама была очень молода. Совсем девочка. Я часто думала, что, играя с вами, она радуется не меньше вас. В сущности, она сама была ребенком. Доктор Кеннеди, ее брат, был гораздо старше ее и вечно сидел за своими книгами. И когда она приходила из школы, то вынуждена была играть одна…
Мисс Марпл, сидевшая у стены, спросила:
– Вы живете в Дилмуте всю свою жизнь, не так ли?
– О да, мадам. Отец владел фермой за холмами, она называлась «Рейландс». У него не было сыновей, и мать не могла вести хозяйство после его смерти, поэтому она продала ферму и приобрела маленький модный магазинчик в конце Хай-стрит. Да, я всю жизнь прожила здесь.
– И я полагаю, вы все знаете о жителях Дилмута?
– Ну да, конечно, это же был маленький городок. Хотя летом, насколько я помню, сюда приезжало много народу. И все это были очень приличные люди, которые селились здесь на все лето, не то что эти теперешние туристы и экскурсанты. Добропорядочные семьи, из года в год снимавшие одно и то же жилье.
– И я полагаю, вы все знаете о жителях Дилмута?
– Ну да, конечно, это же был маленький городок. Хотя летом, насколько я помню, сюда приезжало много народу. И все это были очень приличные люди, которые селились здесь на все лето, не то что эти теперешние туристы и экскурсанты. Добропорядочные семьи, из года в год снимавшие одно и то же жилье.
– Наверное, вы знали мисс Кеннеди до того, как она стала миссис Холидей?
– Ну да, знала ее в лицо и иногда встречала на улице. Но узнала ее как следует, только когда поступила к ним работать.
– И она вам нравилась? – поинтересовалась мисс Марпл.
Эдит Педжет повернулась к ней.
– Да, мадам, нравилась, – ответила она, и в ее словах явно чувствовался вызов. – Хотя говорили о ней всякое. Она была очень добра ко мне. Я не могла себе представить, что она способна совершить такое. Я просто места себе не находила. Хотя, знаете, прошел слух…
Она вдруг осеклась и виновато взглянула на Гвенду. Гвенда поспешила ее успокоить:
– Я хочу все знать. Пожалуйста, не думайте, что я могу обидеться на вас. Она ведь не родная мне мать…
– Это верно, мадам.
– И знаете, мы очень заинтересованы в том, чтобы… отыскать ее. Мы не знаем, где она живет, и даже жива ли она вообще. И есть основания…
Она замешкалась, и Джайлс быстро сказал:
– Вполне законные основания. Мы не знаем, действительно ли она умерла или нет.
– О, я вполне понимаю вас, сэр. Муж моей двоюродной сестры пропал… это произошло после Ипра… и мы до сих пор никак не можем добиться, чтобы признали факт его смерти. Бедняжка вдова совершенно измучилась. Естественно, сэр, если вас интересует что-то, что мне известно, я охотно вам расскажу. Вы же для меня не чужие люди. Мисс Гвенда с ее «уинниз»… Как забавно она это говорила!
– Это очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил ее Джайлс. – Итак, если вы не возражаете, я приступлю к делу. Миссис Холидей покинула дом совершенно внезапно, как я понимаю?
– Да, сэр, это был большой удар для всех нас и особенно для бедняги майора. Он был совершенно убит.
– Я хочу спросить вас напрямик – имели вы хоть малейшее представление о мужчине, с которым она сбежала?
Эдит Педжет покачала головой.
– Вот и доктор Кеннеди спрашивал меня об этом, и я тоже не смогла ему ответить. И Лили не могла. Не говоря уже об этой Лейони, она же иностранка.
– Вы не знали, – продолжал Джайлс. – Но могли догадываться. Теперь это уже дело далекого прошлого, и ничего страшного не произойдет, если вы ошибетесь в своих предположениях. У вас, несомненно, должны были возникнуть какие-то подозрения.
– Да, у нас были подозрения… но имейте в виду, это только подозрения. И я ничего не могу утверждать с уверенностью. Я ничего не видела. Но у Лили, которая, как я сказала, была неглупая девушка, задолго до этого возникли подозрения. «Попомни мои слова, – говаривала она мне. – Этот парень влюблен в нее. Обрати внимание, как он смотрит на нее, когда она разливает чай. И как его жена ведет себя при этом».
– Понятно. А что это… э-э… за парень?
– Сейчас, сэр, боюсь, уже забыла его фамилию. Столько прошло лет! Капитан Эсдейл… нет, не то… Эмери… тоже нет. Мне кажется, что она начиналась с Э. А может быть, и с X. Скорее всего, какая-то необычная фамилия. Но я никогда не вспоминала об этой чете за все прошедшие шестнадцать лет. Он с женой останавливался в отеле «Роял Кларенс».
– Отдыхали здесь?..
– Да, но мне казалось, что он или они оба были знакомы с миссис Холидей прежде. Они наведывались к нам в дом довольно часто. Так или иначе, если верить Лили, он был влюблен в миссис Холидей.
– И его жене это не нравилось.
– Не нравилось, сэр… Но знаете, мне никогда в голову не приходило, что в этом таится какая-то опасность. И до сих пор не знаю, что и подумать.
Гвенда спросила:
– Они были все еще там, в отеле «Роял Кларенс», когда Элен, моя мачеха, убежала?
– Насколько я помню, они уехали как раз в то же самое время, днем раньше или днем позже, чем доставили людям пищу для разговоров. Но я никогда не слышала ничего определенного. Если что-то и было, то все делалось очень тихо. Все удивились, что миссис Холидей так внезапно покинула мужа. Правда, люди поговаривали, что она всегда была вертихвосткой, но я сама ничего такого не замечала. И мне не так уж хотелось ехать с ними в Норфолк, если сказать правду.
Все трое визитеров недоуменно уставились на хозяйку. Потом Джайлс спросил:
– В Норфолк? Они собирались в Норфолк?
– Да, сэр. Они купили там дом. Миссис Холидей сказала мне об этом за три недели до того… до того, как все это случилось. Она спросила меня, поеду ли я с ними, и я ответила согласием. В конце концов, я никогда не покидала Дилмута и подумала: может быть, мне понравится на новом месте, да и семья мне тоже нравилась.
– Я никогда не слышал о покупке дома в Норфолке, – заметил Джайлс.
– И это неудивительно, потому что миссис Холидей, кажется, всячески это скрывала. Она просила меня не говорить об этом совсем никому, и я, конечно, так и поступила. Но она уже давно подумывала о том, чтобы уехать из Дилмута. Она уговаривала майора, но тому нравилось в Дилмуте. Кажется, он даже писал миссис Файндисон, спрашивая, не продаст ли она им «Сан-Кэтрин». Но миссис Холидей категорически возражала. Казалось, ей не нравится Дилмут. Вроде бы даже она опасалась оставаться здесь.
Рассказ Эдит выглядел вполне правдоподобно, и все трое слушали ее с напряженным вниманием.
– Вам не кажется, – спросил Джайлс, – что она хотела переехать в Норфолк, чтобы быть поближе к тому человеку… имя которого вы не можете вспомнить?
Лицо Эдит Педжет приняло страдальческое выражение.
– О, в самом деле, сэр, мне не хотелось так думать. И я ни единой минуты не думала так. И кроме того, я теперь припоминаю: та леди и джентльмен приехали откуда-то с севера. Думаю, из Нортумберленда. Они захотели поехать на юг в отпуск, потому что там сыро.
– Она боялась чего-то, верно? – спросила Гвенда. – Или кого-то? Моя мачеха, я хочу сказать.
– Я припомнила, вот теперь, когда вы сказали…
– Да?
– Как-то Лили пришла на кухню. Она убирала на лестнице и сказала: «Скандал!» Она всегда говорила напрямик, эта Лили, поэтому вы должны меня извинить.
Я спросила, что она имеет в виду, и она сказала, что хозяйка с хозяином вернулись из сада в гостиную, дверь в холл осталась открытой, и было слышно, о чем они говорили. «Я вас боюсь, – будто бы сказала миссис Холидей. И по словам Лили, у нее на самом деле был испуганный вид, когда она продолжала: – Я уже давно боюсь вас. Вы сумасшедший. Вы ненормальный. Уходите прочь и оставьте меня в покое. Вы должны оставить меня. Я боюсь. Теперь я понимаю, что всегда боялась вас…» В точности я, конечно, не могу воспроизвести слова миссис Холидей, но смысл их был примерно такой. Лили была потрясена услышанным, и поэтому после того, как все это случилось, она… – Эдит Педжет умолкла на полуслове, а на лице у нее отразился испуг. – Я ничего не выдумала. Я уверена… – словно вдруг спохватившись, сказала она. – Извините меня, мадам, но язык перестал меня слушаться.
– Пожалуйста, – принялся увещевать ее Джайлс, – скажите нам, Эдит. Это очень важно. Вы понимаете, что нам необходимо знать правду. Все это произошло очень давно, но нам необходимо знать.
– Я не могу говорить, – упавшим голосом сказала Эдит.
Мисс Марпл спросила:
– А чему это не поверила или, наоборот, поверила Лили?
Эдит Педжет сказала извиняющимся тоном:
– У Лили в голове постоянно возникали всякие догадки. Я никогда не придавала им значения. Она любила ходить в кино и нередко подражала тому, что видела в фильмах. Вечером в тот злополучный день она, по обыкновению, отправилась в кино и уговорила Лейони пойти с ней. Я не раз говорила, что так нельзя поступать. «О, все будет в порядке, – ответила она мне, – ведь ребенок не один остается в доме. Вы будете внизу, на кухне, хозяин с хозяйкой скоро вернутся, к тому же ребенок никогда не просыпается». Словом, я высказала свое мнение и полагала, что после этого Лейони не посмеет уйти. Но она все же ушла. Если бы я знала об этом, то поднялась бы взглянуть на ребенка, то есть на вас, мисс Гвенда, и все было бы в порядке. В кухне ничего не слышно, когда закрыта обитая сукном дверь.
Эдит Педжет помолчала, а потом заговорила снова:
– Я как раз гладила и не помню уж, сколько прошло времени, когда на кухне появился доктор Кеннеди. Он спросил, где Лили, и я сказала, что у нее свободный вечер и что она вернется с минуты на минуту. И в этот самый момент она и пришла. Он повел ее наверх, в комнату хозяйки. Хотел узнать, взяла ли та с собой вещи и какие. Лили осмотрела шкаф и сказала, какие вещи отсутствуют, после чего спустилась ко мне. Страшно возбужденная.
«Она смылась, – сообщила Лили. – Убежала с кем-то. Хозяин в отключке. Удар или что-то еще. Ясно, это было ужасным ударом для него. Ну и дурак. Должен был догадаться…» – «Тебе не следует так говорить, – возразила я. – Откуда ты знаешь, что она убежала с кем-то? Может быть, пришла телеграмма о болезни родственника». – «Как же, так я тебе и поверила, – сказала Лили в обычной своей манере. – Она оставила записку». – «А с кем она убежала?» – спросила я. «Ну уж не с мистером Фейном, хотя он смотрел на нее бараньими глазами и ходил за нею как собачонка», – сказала Лили. «Ты думаешь, что это капитан… как там его зовут?» – спросила я. И она ответила: «Он, держу пари. Если только не какой-нибудь таинственный господин в шикарном автомобиле» (такие у нее были глупые шуточки). «Не верю. Миссис Холидей никогда не смогла бы поступить так», – возразила я. «Но тем не менее смогла», – ответила Лили. Вот такой разговор у нас состоялся, что называется, по горячим следам. А позже, когда я уже спала в нашей общей комнате, Лили разбудила меня.