Выйдя из транса, он сделал несколько дыхательных упражнений и озабоченно спросил:
– Командир, а кедровых орешков тут раздобыть можно? Или кедровое масло?
Балаганский пожал плечами.
– Не знаю. Летом тут этих орешков – хоть завались. А сейчас вроде не сезон. Надо у Глазкова спросить. А зачем они тебе?
– Полезные. Жизнь продлевают…
– А-а-а, хочешь жить вечно?
– Вечно не вечно, но желательно подольше. Интересно, сколько мы еще здесь проторчим?
– Кто знает, Андрей, – философски ответил Балаганский. – У нас приказ ждать группу. Будем ждать.
Штурман перестал петь и отложил гитару.
– Ну, к празднику хоть вернемся?
Старлей Никитин был самым молодым и нетерпеливым. К тому же его ждала невеста. Правда, невеста ждала его в каждом городе.
– Кто знает, – повторил Балаганский. – А что ты такой невеселый, Витя? И песню грустную поёшь…
– А чему радоваться, командир? Приземлились бы в Омске…
Штурман осёкся.
– Там хоть достопримечательности посмотреть можно. А тут чем заниматься?
– Знаем мы твои «достопримечательности»! Ты и ночуешь у нее, и приходишь сытый, довольный, – усмехнулся Дерябко.
– А тебе завидно? Ленка вкусно готовит. И сиськи у нее – во!
Виктор отставил полусогнутые, с растопыренными пальцами ладони сантиметров на двадцать от груди, потом подумал и вдвое сократил расстояние. Выглядело все равно солидно. Но на второго пилота особого впечатления не произвело.
– Ничего, один раз обойдешься без бабы и домашней кухни! Вот мне эта командировка совсем некстати: подержанные «Жигули» нашёл, в отличном состоянии и недорого, – боюсь, уйдут, пока вернёмся.
– Дело не в бабе и не в еде, – возразил штурман. – У меня там должок образовался…
– Что за должок?
– Да у Ленки в коммуналке новый сосед объявился – наглый жирный боров, самодовольный – как же, новенькую «шестерку» купил… Ночью стал ломиться к ней в комнату, ну я, естественно, вышел, сцепились, скандал, крики, соседи милицию вызвали… Так что пришлось уносить ноги, все настроение испорчено. Надо с ним закончить разговор…
– Ты это брось! – одернул его Балаганский. – Еще ЧП по личному составу мне не хватало!
– Да все нормально будет, командир!
– Нормально и будет, – кивнул Балаганский. – Потому что больше в Омске ты в город не выйдешь. Будешь, как и положено, ночевать в общаге и есть в столовой!
– Ну вот, доболтался! – с досадой махнул рукой Виктор и повалился на скрипучую кровать. Его клонило в сон, и через несколько минут в комнате раздался негромкий храп.
Развод закончился, солдаты разошлись по постам. Плоскости Ан-24 покрылись снегом.
«Маша тоже права, – размышлял Балаганский. – Служу, служу, а за душой ничего нет. Квартиру надо в ордерскую переделывать, хотя тыловики руками разводят: мол, нет возможностей… И Кауров тоже ни бе, ни ме, хотя он, как непосредственный начальник, должен за подчиненных горой стоять… Правда, устные разговоры к делу не пришьешь, вернусь – напишу рапорт на генерала Соболева. А откажут – официально запишусь на прием к Виктору Дмитриевичу…»
Штурману приснилась голая Ленка. Она шла к нему, призывно покачивая бедрами, и обещающе улыбалась. Виктор хотел спросить: почему жирный боров ломился к ней ночью? Значит, раньше пускала? Но роскошная Ленкина грудь надвигалась на его лицо, и все вопросы вылетели из головы, он уже нацелился поцеловать розовые соски, но вдруг оказалось, что перед ним живот соседа-борова и он сейчас поцелует его в пупок. Старлей дернулся и с криком проснулся, встретив удивленные взгляды сослуживцев.
– Ты что орешь! – спросил Виктор.
– Что, что… Сон дурацкий приснился, – не вдаваясь в подробности, буркнул он. – На ужин идти еще не пора?
Ужинали они в небольшой комнате с тремя столами – для немногочисленных офицеров хватало. Слегка подгоревшая перловая каша, кусочки вареного хека были явно из меню рядового состава, а масло, сыр и колбаса столь же явно являлись офицерской добавкой. Экипаж уже перешел к чаю, когда пришли местные: лейтенант, два старлея и капитан в сопровождении начальника аэродрома майора Глазкова.
– Все нормально? – спросил майор, здороваясь и подсаживаясь к столу гостей.
– Ничего, – за всех ответил Дерябко. – Только странно как-то: в тайге столько мяса, а едим привозную мороженую рыбу…
– Недавно закончилось мясцо, надо нового добыть, – буднично кивнул Глазков. – Ребята уже нашли подходящего лося… – И, обращаясь к Балаганскому, спросил: – Как жизнь, Семеныч? Как дома дела?
– Да нормально всё, Иван. Сын нашу академию окончил, теперь здесь, в первом полку служит.
– Да ты что?! – удивился Глазков. – А твоя бригада в третий полетела! Чего же ты к ним не присоседился? Попросил бы Васильцова или Зуева, кинули бы тебя до первого, там всего километров сорок…
– Не в километрах дело! То, что мы здесь, – государственная тайна.
– А, да, – посерьёзнел Глазков. – Недаром этот подполковник с меня взял расписку о неразглашении. Слушай, а давай я вам охоту организую! Хотел ближе к празднику за мясом идти, ну да раз такое дело… Любишь охоту, Семёныч?
– Да я никогда и не пробовал, – пожал плечами Балаганский. – И зверей мне жалко.
– Ну, это вы зря, командир! – оживился Виктор. – Это же такой азарт с адреналином! Жалко, Мишки Сохова нет – он заядлый охотник.
– Мне и без этого адреналина хватает!
– Всё равно без дела здесь сидеть, – не отступал штурман. – Скукотища же. А пить вы запретили…
– Да я не против. Охоту имею в виду, не выпивку, – уточнил Балаганский.
– Тогда завтра утром и пойдем! – сказал Глазков. – Отдыхайте пока.
– Товарищ майор, а кедровые орешки у вас есть? – спросил Андрей.
– Вместо мяса, что ли? – вставая, рассмеялся начальник аэродрома. – Ладно, и орешки найдем!
Рано утром в их комнату постучали.
– Ну что, летчики-пилоты, еще дрыхнете? – раздался бодрый голос Глазкова.
– Тебя ждем, заходи! – громко сказал Балаганский.
Глазков пришёл не один. С ним был молодой худощавый капитан, ростом выше среднего. На плечах у него висели три видавших виды автомата АКМ с деревянными прикладами и подсумок с тремя магазинами на поясе.
– Знакомьтесь! – сказал начальник аэродрома. – Командир роты охраны. Его солдаты нам лося загонять будут.
– Лейтенант Афанасьев Николай! – представился ротный. И добавил: – В магазинах по четыре патрона, стреляем одиночными. Бить лучше в переднюю лопатку.
«На Жорку похож!» – подумал Балаганский.
На улице стоял командирский «уазик» без водителя. Глазков сам сел за руль.
– Не знаю, кто у них в машине, но водитель – целый майор! – процитировал Балаганский фразу из анекдота, усаживаясь в переднее пассажирское кресло и зажимая автомат между коленями.
– Нельзя покидать свой номер до сигнала, нельзя стрелять зверя, идущего на соседний номер, нельзя стрелять вправо или влево: лучше упустить лося, чем попасть в человека, – привычно проинструктировал гостей Глазков и тронул «уазик» с места.
Они ехали минут сорок, наконец, машина остановилась на заснеженной полянке со свежими следами сапог.
– Загонщики, – пояснил Глазков. – Они уже на исходной…
– У вас тут всё уже отработано, похоже? – заметил Виктор с заднего сиденья.
– А то! – довольно ответил майор. – Сейчас мы с Николаем разведем вас по номерам… Идем, Петр Семеныч! И ты, который орешки любит! А третьего Николай отведет.
Втроем они прошли по лесу метров триста. На земле снега было мало: очевидно, большая часть оседала на деревьях, хотя кое-где попадались сугробы, в которых ноги проваливались до колена.
– Становись здесь, Петя! – наконец сказал Глазков. – Вот твой сектор ведения огня – отсюда и досюда… – Он обозначил границы сектора вытянутой рукой. – На тебя первого лось выйдет. И место здесь хорошее – просека. На следующем номере я буду. Пойдем, теперь покажу твое место, – сказал майор второму пилоту, и они пошли дальше.
Балаганский пристегнул магазин, дослал патрон в патронник, включил предохранитель и прислонился к шершавому холодному стволу вековой ели. Воздух был чистый и морозный, стояла непривычная тишина, и на миг ему захотелось пожить несколько дней в заброшенной таежной избушке… Через некоторое время справа послышался хлопок, и между вершинами деревьев он увидел, как в низкое серое небо взлетела зеленая ракета. Охота началась. Теперь оставалось только ждать. Но Балаганский не испытывал нетерпения и охотничьего азарта.
«А лось-то тут при чем? – думал он. – Если бы не мы, пожил бы еще несколько дней. А может, за это время ушел бы подальше и уцелел…»
Ждать пришлось долго. Как показалось Петру Семеновичу – очень долго. В одиночестве его снова стали одолевать мысли о домашних проблемах. «Она думает, мне вот так запросто подойти к главкому с просьбой, – в который раз размышлял Балаганский. – Нет, лучше официально, рапортом, или на прием записаться в общем порядке. Так приличней…»
– Становись здесь, Петя! – наконец сказал Глазков. – Вот твой сектор ведения огня – отсюда и досюда… – Он обозначил границы сектора вытянутой рукой. – На тебя первого лось выйдет. И место здесь хорошее – просека. На следующем номере я буду. Пойдем, теперь покажу твое место, – сказал майор второму пилоту, и они пошли дальше.
Балаганский пристегнул магазин, дослал патрон в патронник, включил предохранитель и прислонился к шершавому холодному стволу вековой ели. Воздух был чистый и морозный, стояла непривычная тишина, и на миг ему захотелось пожить несколько дней в заброшенной таежной избушке… Через некоторое время справа послышался хлопок, и между вершинами деревьев он увидел, как в низкое серое небо взлетела зеленая ракета. Охота началась. Теперь оставалось только ждать. Но Балаганский не испытывал нетерпения и охотничьего азарта.
«А лось-то тут при чем? – думал он. – Если бы не мы, пожил бы еще несколько дней. А может, за это время ушел бы подальше и уцелел…»
Ждать пришлось долго. Как показалось Петру Семеновичу – очень долго. В одиночестве его снова стали одолевать мысли о домашних проблемах. «Она думает, мне вот так запросто подойти к главкому с просьбой, – в который раз размышлял Балаганский. – Нет, лучше официально, рапортом, или на прием записаться в общем порядке. Так приличней…»
Наконец вдали слева послышались крики загонщиков, они приближались. Балаганский выключил предохранитель и принялся напряженно всматриваться вперед. Когда раздался хруст веток, он вскинул автомат, изготовившись к стрельбе. Вопреки ожиданиям, загнанный лось не выскочил из-за деревьев, как испуганный заяц, а спокойно и величаво выплыл на просеку метрах в пятидесяти и остановился, подняв голову и нюхая воздух. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но Балаганский не стал целиться в переднюю лопатку, а просто выстрелил в землю перед благородным животным.
«Ба-бах!» – гулко раскатилось эхо, и пуля выбила из-под неглубокого снега фонтанчик чёрной земли метрах в пяти от копыт лося. Тот шарахнулся в сторону, рванул вперед и скрылся за деревьями.
«Вот и хорошо! – подумал Балаганский. – Может, и уйдет…»
«Ба-бах!» – донеслось справа.
«Глазков! – понял Пётр Семёнович. – Может, не попал?»
Но в небо взлетела красная ракета: охота окончена. И раз с других номеров не стреляли, значит…
Спустя несколько минут подбежал разгорячённый Глазков.
– Что, Семёныч, мазанул? – возбужденно спросил он. – Не расстраивайся! Я с первого выстрела! Идем, посмотришь, какой красавец!
– Да нет, что-то я устал, – сказал Петр Семенович и, закинув автомат за спину, пошел назад, к машине. Смотреть на убитого красавца ему совсем не хотелось.
* * *Американский спутник КН-11 из серии «Замочная скважина» пролетал над стартовой позицией третьего полка ровно в 14 часов 48 минут. К этому времени Сагалович и Филинов уже сидели в наземном бункере, который, несмотря на название, был на три четверти заглублен в грунт – из него обычно важные гости наблюдают за учебно-боевыми пусками. Сейчас их было только двое: майоры работали в командном пункте. Чем ближе минутная стрелка приближалась к нужной цифре, тем сильней Филинов сжимал ручку подрывной машинки.
– Не волнуйся, – сказал Сагалович, не сводя глаз с наручного хронометра. – Мы будем в зоне видимости порядка пяти минут. Успеешь!
– Я не волнуюсь, – соврал капитан. Попробуй не волноваться, когда на карте стоит твоя дальнейшая карьера!
Минуты текли медленно. Остается пять, четыре, три, две, одна…
– Взрывай! – громче, чем надо, сказал Сагалович, и сапер всем телом навалился на ручку.
Раздался грохот, бетонный пол под ногами содрогнулся. Стодвадцатитонные крышки первой и второй ШПУ взлетели в воздух, вслед за ними из темных жерл полетели осколки и повалил густой черный дым, такой же дым повалил из приоткрытой крышки третьей ШПУ. Стартовую позицию заволокло так, что рассмотреть что-либо было практически невозможно.
– По-моему, отлично! – Сагалович потер ладони.
– Главное, чтобы американцы поверили! – озабоченно сказал Филинов.
2 ноября 1982 года
США, штат Вирджиния, Шантилли
У высоких должностей есть не только плюсы, но и минусы. Сибаритом шеф Национального управления военно-космической разведки США Кейт Харрис себя не считал и трудностей не боялся. Он довольно легко отказался от привычки играть в гольф по выходным – теперь в выходные зачастую приходилось работать. Больше всего он переживал за семью – не отразится ли переезд из Нью-Йорка на успеваемости Майкла, понравится ли новое место жительства Анджеле… Опасения оказались напрасными. Дом в нескольких километрах от вашингтонского международного аэропорта имени Джона Кеннеди жене и сыну понравился сразу. Майкл быстро адаптировался в новой школе и нашёл себе новых друзей. Сам Кейт Харрис неслужебные контакты свёл к минимуму – это отвечало и его характеру, и секретности работы, которой он всегда занимался. Ни рыбалки, ни гольфа, ни барбекю с соседями…
Но одно удовольствие он себе всё же оставил – просматривать по утрам свежую, пахнущую типографской краской прессу. И хотя о многих событиях в силу своей служебной осведомлённости Харрис узнавал заранее, а некоторые и происходили не без его участия, каждое утро помощник клал ему на стол стопку из десятка газет, от популярнейшей «The New York Times» до менее популярной «The Times Of Earth».
Вот и сегодня, зайдя к себе в кабинет, он сел в кресло, закинул ногу на ногу и развернул газету… «Великобритания ввела экономические санкции против СССР в ответ на введение военного положения в Польше. Европейское экономическое сообщество и США заявляют о прекращении переговоров Запад-Восток в Мадриде до тех пор, пока в Польше не будет отменено военное положение. США вводят эмбарго на импорт ливийской нефти и на поставки в Ливию высокотехнологичного оборудования, обвиняя последнюю в поддержке терроризма»… Ничего неожиданного для себя в газетах Харрис не обнаружил, и это его порадовало – значит, на руководящей работе способность к аналитическому мышлению не утрачена.
Зазвонил телефон внутренней связи. «Уильям пунктуален», – отметил Кейт, бросив взгляд на часы.
– Сводная информация за истекшие сутки готова, сэр! – прозвучал в трубке голос помощника.
– Входите, Уильям!
Кейт Харрис прекрасно осознавал, сколько людей трудилось для того, чтобы сейчас ему на стол легла принесённая помощником папка. Сначала ЦРУ, Агентство национальной безопасности (АНБ), разведывательное управление Министерства обороны (РУМО), Госдепартамент и командования отдельных родов войск подают заявки на разведывательные операции и их объекты. Заявки поступают к Кейту Харрису – в Национальное управление военно-космической разведки. Здесь его специалисты рассчитывают параметры орбиты, определяющие, когда и где включить мощные фотокамеры на спутниках, на каких высотах проводить разведоперацию с тем, чтобы точно выйти на интересующий заявителя объект. Все эти данные передаются на станцию управления полетами спутников в городе Саннивейл (Калифорния), расположенную в огромном, кубической формы доме, известном среди сотрудников разведки как «Голубой куб». Отсюда руководят флотилией спутников, бороздящих космос на разных высотах и по самым различным орбитам. Собранная спутниками информация поступает в информационный отдел подчинённого Кейту Харрису управления. Снимки просматривают на огромных экранах специалисты, выискивающие на них интересующие объекты. Работа в управлении кипит всегда, и ночью – как днём, чтобы утром руководству можно было предоставить разведданные в наглядном виде.
Уильям положил на стол шефа объёмную картонную папку с грифом особой важности и удалился. Харрис раскрыл папку, стал просматривать результаты работы своего управления. Вот отчет по заявке Госдепартамента о положении на границе Северной и Южной Кореи… На снимках отчетливо видно, что тут все спокойно: информация о концентрации военных формирований Севера в приграничном районе не подтверждается. «Передать инициатору», – наложил резолюцию Харрис и расписался.
Вот задание РУМО по выполнению Советами Договора ОСВ-2. Фотографии сделаны спутником серии КН под номером OPS-3984. Пояснения аналитиков: «01 ноября 1982 года, в 14 часов 48 минут по местному времени зафиксировано уничтожение трёх шахтных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет «SS-18 Сатана», состоявших на вооружении 41-й ракетной армии СССР…»
На серии снимков хорошо просматривались три взрыва: сорванные крышки шахт, выплески огня, летящие осколки, клубы черного дыма, которые на последующих фотографиях начисто скрывают картину происходящего… Но аналитики этим не удовольствовались и заставили ребят из «Голубого куба» повторить съемку во время следующего витка, когда черная завеса рассеялась. Что ж, картина такая, как и должна быть: дымящиеся шахты, разбросанные вокруг фрагменты корпусов ракет…