Инстинкт самосохранения заставил ее обернуться. На нее надвигались мужчины в шлемах. Она хотела поднять руки, бросить оружие и достать полицейское удостоверение — все это одновременно. Но не успела даже шевельнуть рукой, как ей на лицо обрушилась резиновая дубинка.
* * *— Дайте сэндвич! Вы, козлы! Я знаю свои права!
Мужчина колотил в пуленепробиваемое стекло — сначала кулаком, потом ногой. Анаис с удовольствием приказала бы ему заткнуться, но она была занята другим: пыталась перешагнуть через лужу блевотины, не запачкав подошв. Еще один обитатель камеры, бомж, только что упал со скамьи, и теперь его, стоящего на коленях, выворачивало наизнанку.
— Фашисты! Я требую адвоката!
Анаис обхватила руками голову, буквально лопавшуюся от боли. Вот уже три часа она сидела взаперти в камере размером пять на пять метров, в центральном полицейском участке на улице Фабер, что на набережной Инвалидов.
Ее привели в сознание. Обыскали. Раздели. Сфотографировали. Взяли отпечатки пальцев. И заперли в стеклянной клетке в компании с горластыми обитателями Двора чудес.
Анаис знала все эти штучки наизусть. В 2010 году число людей, задержанных полицией, достигло во Франции почти миллиона. Хватали водителей, рискнувших сесть за руль, не имея при себе прав; хватали слишком бурно ссорящихся супругов; хватали любителей выкурить косячок, бомжей, воришек из супермаркетов… По сравнению со всей этой публикой ей жаловаться на судьбу не приходится. В конце концов, она открыла пальбу по собственным коллегам. А в кармане у нее нашли амфетамины.
Она посмотрела на свои запачканные краской пальцы. Странно, но она чувствовала себя спокойной, почти умиротворенной. Главная цель была достигнута: Нарцисса арестовали. Значит, он в безопасности. Полиция выяснит правду. Установит личность двух наемных головорезов. Распутает весь этот клубок. И возможно, сумеет поймать маньяка, убивающего нищих…
Интуиция подсказывала ей, что дело близится к развязке.
А к чему приближается она сама?
— Сволочи! Ублюдки! Требую комиссара!
Анаис повыше подняла ноги. Бомжа еще раз вывернуло. Вонь дешевого пойла мешалась с другими, не менее отвратительными запахами — мочи и немытых тел. Она рассеянно оглядела своих новых компаньонов. Кроме крикуна и блюющего бомжа, здесь были два араба, которые скрючившись сидели на лавке. Молодой панк подпрыгивал на месте и скреб руки, и без того расчесанные до крови. Мужчина в приличном костюме с потерянным видом смотрел перед собой — наверняка водитель без документов. Два рокера, почти мальчишки, в старательно изодранных и испачканных краской джинсах, очевидно мастера граффити, хихикали и пихали друг друга локтями.
Она была здесь единственной женщиной.
Вообще-то женщин не сажали в один обезьянник с мужиками, но в Париже, видимо, правила изменились. А может, ее приняли за парня. Или сделали это нарочно, надеясь оказать на нее давление. Она не протестовала и не сопротивлялась. Понимала, что процедура идет своим чередом. Вскоре ее вызовут к судье. Вот тогда она все и объяснит…
В дверном замке повернулся ключ. Обитатели камеры дружно обернулись на этот звук — все-таки что-то новенькое. На пороге стоял полицейский в форме и с ним еще один — в штатском. Анаис мгновенно определила типаж: накачанный стероидами качок, любитель помахать кулаками.
Офицер повернулся к ней:
— Эй ты! На выход.
Она пропустила мимо ушей и тыканье, и хамский тон. Широченные джинсы, кожаная куртка, «глок» на самом виду — качок весил не меньше ста килограммов. В камере отчетливо повеяло страхом.
Она поднялась и пошла за культуристом. Против ожидания он повел ее не в вестибюль, который вел в кабинеты офицеров полиции, но повернул направо, в узкий пыльный коридор, где еще раз свернул направо — здесь духота сменилась отчетливой сортирной вонью.
Из-за стальных дверей с выведенными наружу выключателями и водоспусками слышались стоны, крики и глухие удары. Вытрезвитель. Парень в форме достал связку ключей и отпер одну из дверей. Четыре голых бетонных стены. Смрад блевотины и дерьма. И стаи тараканов в качестве зрителей.
— Садись.
Анаис села. Дверь захлопнулась.
— Мы проверили. Ты и в самом деле из полиции.
— Вас не затруднит обращаться ко мне на «вы»?
— Заткнись. Только ты забыла уточнить одну маленькую деталь.
— Какую деталь?
— Сегодня утром тебя отстранили от должности. По приказу прокуратуры Бордо.
Анаис улыбнулась и хрипло проговорила:
— Я потребовала исполнения формы 32 13. Медицинского осмотра. Меня избили и…
— Заткнись. Ты стреляла по полицейским, да еще из оружия, носить которое не имела права.
— Я не хотела, чтобы полицейские совершили ошибку.
Офицер расхохотался. Он стоял, засунув за ремень большие пальцы. Она опустила голову, изображая кротость. Перед ней разыгрывали спектакль — что ж, она сыграет отведенную ей роль.
— Ошибка — это ты.
— Я могу встретиться с судьей?
— Встретишься в свое время. Но не надейся, что так просто отделаешься. Это я тебе обещаю. «Глок» и амфетамины — ты по уши в дерьме.
Качок не скрывал своей радости. Почему-то мысль о том, что Анаис, в сущности его коллегу, могут осудить, приводила его в восторг.
— В ходе операции вы задержали мужчину. Где он сейчас?
— Может, тебе еще все материалы по делу принести? А личный кабинет не желаешь?
— Он ранен? Вы его допросили?
— Ты что, не врубаешься, детка? Здесь ты никто. Даже хуже чем никто. Ты для нас вроде Иуды.
Она ничего не ответила. Она панически боялась этого монстра. Рубашка и куртка едва не лопались у него на плечах и груди. Зато лицо не выражало ровным счетом ничего, как у безмозглого травоядного животного.
— Во время стычки пострадали два человека, — упрямо продолжила она. — Вы установили их личность? Обнаружили их автомобиль? «Ауди» модели Q7, припаркованный напротив отеля «Пон-Руайаль»?
Полицейский сокрушенно покачал головой. Теперь он смотрел на нее как на психопатку. А с психами, как известно, не спорят.
— Вы начали опрос очевидцев? — гнула она свое. — Первым делом необходимо допросить персонал центра медицинской диагностики на улице Монталамбер, дом девять. Он…
— На твоем месте я бы лучше поискал себе хорошего адвоката.
— Адвоката?
Он наклонился к ней, уперев в колени ладони. Когда он заговорил, его голос звучал иначе, почти сочувственно.
— Что ты себе думаешь, цыпа? Что можно устроить игру в тир со своими коллегами вместо мишеней и это сойдет тебе с рук? Или у вас в Бордо все так делают?
Анаис на своей бетонной лавке сжалась в комок.
— Вам надо опросить Сильвена Рейнхардта, — тихо, но настойчиво сказала она. — Проживает по адресу: улица Монталамбер, дом один. А также Симона Амсалема, тупик Виктора Гюго, дом восемнадцать.
— Вот слушаю тебя и думаю, что я ошибся. Тебе не адвокат нужен. Тебе нужен хороший психиатр.
Анаис вскочила со скамьи и пихнула качка к двери:
— Это мое расследование, говнюк! Отвечай на мои вопросы!
Он легонько, не прикладывая силы, оттолкнул ее, но Анаис отлетела к стене, упала на скамью, а с нее — на пол. Качок приподнял ее одной рукой, второй доставая наручники. Так же не напрягаясь, заломил ей руки за спину. Щелкнули браслеты. Она почувствовала во рту вкус крови. Он схватил ее за воротник куртки и усадил на скамью.
— Успокойся-ка, красотка.
— Вы сами не соображаете, что делаете.
Качок снова расхохотался:
— Ну, выходит, нас уже двое таких.
— Полицейские наверняка нашли на месте перестрелки две картины и два рентгеновских снимка, — слизнув с губ капли крови, проговорила она. — Их обязательно надо забрать. Я должна их видеть!
Он не снизошел до ответа, молча подошел к двери и постучал в нее.
— Скотина! Мерзавец! Подонок! Сними с меня наручники!
Надзиратель открыл дверь, выпуская офицера, и она с металлическим лязгом захлопнулась.
Анаис разрыдалась.
Она думала, что все позади.
А все только начиналось.
* * *Я убил двух человек.
Эта мысль заполнила собой его сознание.
Черная, обжигающая, расплывчатая мысль.
Я убил двух человек.
Он до сих пор слышал выстрелы из «глока». Ощущал в руке отдачу оружия. Чувствовал, как лезвие ножа проникает в живот второго убийцы. И как он давит и давит, проталкивая его все глубже.
Я убил двух человек…
Он несколько раз сморгнул. Белый потолок. Аппарат для считывания рентгеновских снимков. Блестящая тележка с антисептиками. Это больница. Смотровой кабинет. Невероятно жарко натопленный. Он лежал на металлических носилках, прикрытый спасательным одеялом. Все тело ломило и болело, словно истыканное железными прутьями.
Он опять закрыл глаза и попытался подвести итог последним событиям. В сущности, все не так уж плохо. Он был на волосок от гибели, но чудом избежал ее. Кровь по-прежнему струится по жилам. Ему тепло. Расследование, убийства, загадки… Все это сейчас представлялось далеким, пустым, почти ирреальным.
На протяжении многих дней у него копились вопросы.
Пусть полиция ищет на них ответы.
Что-то лязгнуло. Только тут до него дошло, что его правая рука прикована наручником к раме носилок. В сгибе левой торчала игла капельницы. Ну что ж, он спокойно подождет, пока завершится расследование. В тюрьме так в тюрьме. Хоть отдохнет немного…
Он не сразу сообразил, что в комнате, кроме него, есть кто-то еще. Приоткрыл веки и увидел мужчину в белом халате. Тот стоял к нему спиной и что-то негромко наговаривал в диктофон — очевидно, составлял отчет о его состоянии. Нарцисс повернул голову влево и заметил на аппарате рентгеновские снимки. Они показывали черепную коробку анфас и в профиль. Между носовыми перегородками застряла пистолетная пуля. Блеск металла, белый на черном фоне, выделялся так ярко, что его ни с чем нельзя было спутать. Пуля была смещена влево.
Значит, это снимки его жертвы.
Он попал убийце в лицо.
Внезапно на лбу у него выступил пот. Голову сжало обручем боли. Я убил двух человек… И тут же в памяти всплыли другие рентгеновские снимки — тех картин, что скрывались за слоем краски на его автопортретах. Доказывавших, что он убил не только этих двоих…
— Вы очнулись?
Врач стоял перед ним, держа руки в карманах. Стекла его очков отбрасывали светлые блики. Нарциссу почудилось, что это маленькие озерца, наполненные чистой и прозрачной водой. В них хотелось нырнуть, чтобы очиститься и смыть с себя все грехи.
— Меня зовут доктор Мартен. Я врач скорой помощи. Это я вас принимал.
— А где мы?
— В Отель-Дьё.[32] Я настоял, чтобы вас перевезли из «Кюско».
— Что это — «Кюско»?
— Скоропомощное отделение при полицейском управлении. Своего рода Двор чудес. Кого там только не встретишь! Полицейские, подозреваемые, жертвы…
— А я кто?
Врач указал подбородком на его наручники:
— Ну а как вы думаете? Вы под надзором полиции. Да и мне выдано предписание прокурора. Одним словом, вы не только в больнице, но и в тюрьме, хотя здесь, у нас, вам хотя бы дадут отдохнуть сегодня ночью. Кстати, как вы себя чувствуете?
Нарцисс ответил не сразу. Вдали раздался звук сирены — то ли «скорой», то ли полицейской машины…
— У меня… У меня сильная ломота.
— Они вас били, — доверительно сказал ему врач. — Но вы крепкий орешек!
Нарцисс показал на аппарат:
— Это снимки жертвы?
— Не было никаких жертв. Кроме вас.
— Я же убил двоих.
— Вы ошибаетесь. Никаких трупов не обнаружено. Насколько мне известно, арестовали какую-то женщину. Кажется, капитана полиции из Бордо. Ну не бардак?
Капитан полиции из Бордо. Нарцисс не нуждался в дополнительных объяснениях. Значит, Анаис участвовала в потасовке. Из чего следовало, что она так и не бросила это дело.
Он снова припомнил подробности случившегося. Выстрелы. Удары ножом. Крики в толпе. Вой сирен. Но куда девались оба убийцы? Две его жертвы?
Он приподнялся на локте и ткнул пальцем в аппарат:
— Если нет жертв, откуда снимок с пулей в голове?
— Это ваш снимок.
Нарцисс без сил опустился на подушку. Звякнули наручники.
— Это ваши рентгеновские снимки. Мы сделали их сразу, как только вы к нам поступили.
Он наложил на левую руку пациента антисептическую повязку.
— Я дам вам обезболивающее. Вам сразу станет легче.
Нарцисс не шелохнулся. Как ни странно, резкий запах лекарства подействовал на него успокаивающе. От почти банной жары у него возникло ощущение, что все его органы превратились в раскаленные камни. Белая тень пули отпечаталась на стекле с пугающей ясностью.
— А что это за штука у меня в черепе?
— Если вы сами не в курсе, откуда же мне это знать? Я переговорил с коллегами. Никто из них никогда не видел ничего подобного. Я даже кое-кому звонил. Возможно, это какой-то имплантат. Нечто вроде источника гормонов, наподобие противозачаточных имплантатов. А может, это кремниевый микронасос с электронной начинкой — сейчас такие используют для лечения некоторых заболеваний. Вы, случайно, не страдаете эпилепсией? Диабетом?
— Нет.
— Как бы там ни было, мы должны дождаться результатов анализа крови.
— Но скажите… Эта штука так у меня и останется?
— Мы собирались утром вас прооперировать. Однако, поскольку у нас нет вашей медицинской карты, приходится проявлять крайнюю осторожность. Провести как можно более полное обследование, исключить ряд диагнозов…
Упоминание о медицинской карте навело его на другую мысль.
— Я назвал вам свое имя, когда меня привезли?
— По-моему, нет. Документы на вас заполняли полицейские.
— Но хоть что-нибудь я рассказал?
— Вы бредили. Поначалу мы решили, что у вас амнезия, вызванная ударами по голове. На самом деле все намного сложнее, не так ли?
Нарцисс безвольно кивнул. Он по-прежнему не отрывал взгляда от рентгеновского снимка. Странный предмет располагался у основания левой носовой перегородки, с небольшим смещением в сторону левой носовой пазухи. Может, он когда-то воевал и получил ранение? Или стал жертвой эксперимента? Как давно он ходит с этим имплантатом? Но хотя бы одна вещь для него прояснилась. Теперь он знал причину регулярных приступов боли в левой глазнице.
Врач надел перчатки и наполнил шприц.
— Что вы собираетесь мне вколоть?
— Я же сказал: обезболивающее. У вас на затылке обширная гематома. Вам сразу полегчает.
Нарцисс ничего не ответил. Постарался расслабиться. Ему казалось, он чувствует, как по жилам растекается обжигающе горячая целебная жидкость. Врач выбросил использованный шприц в корзинку и направился к двери.
— Сейчас мы перевезем вас в палату. Надо, чтобы к завтрашнему дню вы пришли в себя. У вас будет много гостей. Офицеры из следственной группы. Назначенный адвокат. Заместитель прокурора. А затем вы встретитесь с судьей, который отдал приказ о помещении вас под стражу.
Нарцисс постучал браслетом наручников по раме носилок:
— А как насчет этого?
— Я такие вопросы не решаю. Поговорите с полицией. С медицинской точки зрения против этой штуки нет никаких противопоказаний. Мне очень жаль, но это так.
Нарцисс махнул рукой на дверь:
— За мной следят?
— Да, там дежурят двое из полиции. — Он невесело улыбнулся. — Судя по всему, вы очень опасный тип. Всего доброго. Постарайтесь заснуть.
Свет в комнате погас. Хлопнула дверь. Послышался скрежет запираемого замка. Ощущение блаженного покоя, вызванное уколом, улетучилось без следа. Нарцисс понимал, что его ждет обвинение в двух убийствах: Минотавра и Икара. Не говоря уже о третьем. О человеке под парижским мостом. Им не понадобится много времени, чтобы установить этот факт с помощью рентгеновских снимков картин. Неужели он и в самом деле убийца? И что это за дрянь у него в носу? Кто ее туда запихнул?
Воображение нарисовало перед ним печальную картину. Судебно-медицинская экспертиза подтвердит, что он страдает психическим расстройством, причем хроническим. Ему поставят диагноз: повторяющееся психотическое бегство, каждый раз сопровождающееся убийствами с мифологической окраской. Диагноз ни у кого не вызовет и тени сомнения. И его отправят в тюремную психушку.
Он заворочался на своих носилках. Браслет больно впивался в руку. Все тело ныло. Единственное приятное ощущение дарили мягкие складки брюк…
Он вздрогнул. Они не сняли с него брюки. Охваченный безумной надеждой, он сунул свободную правую руку в карман. Он точно помнил, что, переодеваясь, никогда не забывал переложить из старой одежды в новую ключ от наручников. Если ему хоть чуть-чуть повезет, сыщики его не заметили.
Он вынул руку из кармана. Пусто. Извернулся и залез правой рукой в левый карман, исследуя каждый его уголок. Вот он, ключ. Его рука дрожала. Да, он не зря говорил себе, что это — талисман.
Ключи от наручников должны быть типовыми. Приподнявшись, он вставил ключ в замок. Раздался щелчок, и браслет раскрылся. Нарцисс помассировал себе руку.
И тихо засмеялся в ночной тишине.
* * *Осторожно выдернув из руки иглу капельницы, он спустил ноги на пол. Линолеум заглушил его шаги. Глаза успели привыкнуть к темноте, и он, не зажигая света, направился к металлическому шкафчику. Пиджак, рубашка, ботинки — все здесь. Правда, деньги исчезли. Так же как «глок», нож и блокнот с записями. Что ж, нельзя иметь все.
Стараясь не шуметь, он оделся.