– Да. Я найду. Или Сафон.
Брат ухмыльнулся в ответ. Уже не в первый раз Ганнон подумал, что его предложение было слишком поспешным. Вчера он подошел к Ганнибалу и попросил разрешения повести в разведку отряд, чтобы отыскать более быстрый путь через топи, в которые попала армия. Сафон приятно удивил брата, предложив составить ему компанию. «Для моральной поддержки», – сказал он.
Ганнон невероятно обрадовался, когда Ганнибал согласился.
– Еще один отряд разведчиков вреда не принесет. Если кому-то по силам найти новый путь, то именно тебе. Ведь ты счастливчик, правда? – проворчал он, вытирая красную жидкость, сочившуюся из-под повязки, закрывавшей его правый глаз.
Ганнону была приятна такая похвала, и пришлось заставить себя не отводить взгляд. Люди болтали, что Ганнибал ослепнет и что они потеряют не меньше солдат, чем во время перехода через Альпы. Ганнон очень резко осаживал тех, кто распространял такие слухи. Их полководец провел армию через Альпы зимой. И теперь найдет выход из создавшегося положения с его помощью или без нее, сказал себе юноша. Но здесь, в этих диких, забытых богами местах, без Ганнибала, прежняя уверенность начала его оставлять.
– Возможно, армии следовало выбрать другой путь, – пробормотал он.
– Все не так просто, – возразил Сафон.
Ганнон вздохнул.
– Я знаю. Мы не хотели вступать в сражение, и у нас не оставалось выбора.
С наступлением весны стало известно, что Гай Фламин, один из новых консулов, передвинул свои легионы в Арретиум, что в Апеннинах. В ответ Ганнибал решил избежать столкновения с Фламином, а для этого пересечь пойму реки Арно, которая несла свои воды на запад, к морю, через центр Этрурии.
– Поход получился трудным, но план сработал, – сказал Сафон. – Мы не видели римские войска уже несколько дней.
– Конечно, нет! Зачем им сюда идти? – Ганнон сердито указал на окружавшую их со всех сторон воду.
– Скоро все закончится, – весело заявил брат.
В ответ юноша только фыркнул. Их положение лишь ухудшалось с того момента, как они вошли в дельту. Из-за сильных весенних дождей Арно вышла из берегов. Теперь, когда вся земля покрылась водой, оставался только один способ преодолеть эти пространства – выбрать путь и идти вперед. Этот способ оказался чрезвычайно опасным: десятки людей тонули в глубоких ямах, других уносило мощное невидимое течение. Вьючные животные также гибли. Некоторые начинали паниковать, и вода уносила их прочь, к верной смерти. Другие погружались по самое брюхо в жижу, и их не удавалось вытащить. Некоторых, более счастливых, убивали, с других снимали поклажу и оставляли умирать.
Часто подобное случалось и с людьми. Неверный шаг в сторону от тропы мог оказаться фатальным. Оказавшись в вязкой грязи по грудь или даже шею, солдаты просили их спасти. Сначала им пробовали помочь, но это лишь приводило к гибели других солдат, и от таких попыток пришлось отказаться. Фаланге Ганнона повезло – они потеряли только трех человек. В подразделении, в которое определили Бомилькара, погибло втрое больше. Не желая, чтобы его люди задыхались в грязи, Ганнон сам прекращал их мучения выстрелом из лука.
Галлы особенно сильно страдали из-за тяжелых условий. После того как Ганнибал обнаружил, что среди них участились побеги, он приказал поставить недисциплинированных воинов в середину колонны. Иберийская и ливийская пехота шла в авангарде, тяжелая кавалерия замыкала колонну. Нумидийские всадники под предводительством Магона, брата Ганнибала, следили за возможными дезертирами на флангах.
«Этот шаг предотвратил массовое дезертирство, – уныло подумал Ганнон, – но привел к тому, что дух солдат начал стремительно падать – так опускаются на дно люди и животные, которых засасывает ненасытная жижа». Молодой человек был благодарен Бостару и отцу за способность сохранять бодрость духа перед лицом трудностей. Даже Сафон помогал, с его мрачными шутками об ужасных вещах, которые ему доводилось видеть. И все же, несмотря на поддержку семьи, ужас не отпускал.
Температура воздуха повысилась, и вся свежая провизия начала гнить, так что голод стал новым врагом армии. Запасы воды и вина уменьшались, вынуждая людей пить воду из реки. Естественно, это приводило к рвоте и поносу. Большинство сохраняли достаточно сил, чтобы продолжать марш, но некоторые стали слишком слабыми. Как и застрявших мулов, их оставляли на верную гибель. Однако и наступление ночи, которое обычно приносило отдых, не давало облегчения. Все настолько пропиталось влагой, что костры разжечь не удавалось. Холод, голод, отсутствие сухого места для ночлега – солдаты пытались спать на собственном снаряжении. Ганнон видел, как некоторые засыпали на телах мертвых мулов.
Так что он отправился к Ганнибалу не только для того, чтобы заслужить его одобрение. Все лучше, чем брести по бескрайним топям, в мире, состоящем только из неба и воды. Ганнона не удивило, что почти все копейщики его фаланги вызвались пойти с ним. В конце концов, он выбрал двадцать самых сильных солдат. Юноша предпочел бы оставить Мутта командиром, но суровый ветеран заявил, что пойдет с ним.
– Однажды я уже тебя потерял и не допущу, чтобы это случилось во второй раз, – пробормотал он. – И я тебе должен.
Ганнон снова посмотрел на товарища и решил, что он произнес эти слова искренне, и иронии в них не было. Во время схватки с римским патрулем, перед тем, как они добрались до Виктумулы, Ганнон спас своему помощнику жизнь – разумеется, не для того, чтобы заслужить верность Мутта, но теперь это его радовало. Юноша был полон решимости действовать так, чтобы преданность его заместителя не была напрасной. Да и перед Сафоном ему хотелось показать себя с лучшей стороны.
Они покинули колонну перед рассветом, взяв с собой только копья, воду и пищу. По прикидкам Ганнона, сейчас время близилось к полудню. Они шли уже более пяти часов и за это время не нашли ни одного сухого участка земли, размеры которого превышали бы несколько десятков шагов. Куда бы он ни посмотрел, всюду расстилалась бесконечная вода. Наконец, тучи разошлись, и Ганнон с радостью увидел солнце, потому что теперь он мог выдерживать направление на юг. Они будут двигаться вперед и с помощью богов найдут тропу, по которой сможет пройти армия.
Ганнон шел вперед, и каждый шаг был труднее предыдущего.
Время уходило, солнце стало клониться к горизонту. Мухи продолжали атаковать шею Ганнона. Шрам болел, в животе урчало, в горле пересохло. Грязь, прилипшая к ногам, стала такой тяжелой, что ему приходилось часто останавливаться, чтобы избавиться от нее. Он и сам не понимал, зачем это делал. Облегчение продолжалось не более двадцати шагов, после чего он снова останавливался.
Ганнон начал думать, что даже схватка с отрядом римлян, который многократно превосходил бы их числом, лучше, чем необходимость сражаться с почти непроходимой топью. Что угодно, только бы прекратить эти муки…
Его взгляд метался слева направо, но вода все так же равнодушно текла мимо. Однако далеко впереди он заметил линию деревьев. И что-то еще.
– Что это?
– Где, командир? – К нему подошел Мутт, который использовал копье как костыль.
– Вон там, – сказал Ганнон, указывая вперед и влево.
Мутт прищурился, а потом его мрачное лицо смягчилось.
– Маленькая лодка, командир.
– Клянусь богами, так и есть, – сказал Сафон.
Ганнон постарался подавить радость. Они не видели ни души после того, как оказались в пойме реки. Местные жители сбежали, но сейчас у них появился шанс найти проводника.
– Кто-то рыбачит.
– Может быть, командир, – отозвался Мутт.
– Что будем делать? – спросил Сафон, не пытаясь взять командование на себя.
– Если они увидят, что нас двадцать человек, то сразу исчезнут.
– Но один ты не пойдешь, командир, – сразу сказал Мутт.
– Я пойду, – предложил Сафон.
Губы Ганнона растянулись в улыбке.
– Вы как две старые женщины. Я не пойду один, иначе мне придется без конца слушать ваш спор.
И хотя сухой земли было совсем мало, копейщики с радостью остановились на отдых. Ганнон приказал им держаться подальше и зашагал вперед вместе с Сафоном. Они оставили шлемы и щиты, захватив только копья. Крестьян напугает вид солдат – любых солдат, – так что Ганнон старался, чтобы они не выглядели угрожающе.
Воины осторожно двигались вперед. Карфагенянин так внимательно изучал лодку сквозь просветы в кустах, что перестал уделять должное внимание ходьбе. Внезапно земля под его ногой исчезла, и он оказался в глубоком водоеме, но не закричал, чтобы не спугнуть рыбаков. Когда вода сомкнулась у него над головой, Ганнон выставил одну руку, чтобы выровнять тело. Другая рука была бесполезна – она продолжала инстинктивно сжимать копье. Затем Ганнон попытался ногами достать дно.
Казалось, прошла вечность, прежде чем его ноги коснулись чего-то твердого. Облегчение сменилось ужасом, когда его правая сандалия погрузилась в ил. Он начал отчаянно грести руками и колотить другой ногой, но это не помогало. Вода попала ему в горло, и он начал кашлять, с трудом удерживая подбородок над водой. В глазах расплывалось от брызг. Его охватила паника. «Я могу здесь утонуть», – подумал он и принялся отчаянно оглядываться, пытаясь отыскать Сафона. Если он протянет ему копье, брат его вытащит.
Возможно, Ганнону это показалось, но, когда он увидел лицо Сафона, то мог бы поклясться, что в глазах брата промелькнуло удовлетворение, как у кошки, поймавшей мышку. Ганнон заморгал, и все исчезло.
– Помоги! – прошипел он. – У меня нога застряла в жидкой грязи.
– А я подумал, что ты решил искупаться.
«Не самое подходящее время для шуток», – подумал Ганнон. Однако он испытывал такое отчаяние, что мысль тут же исчезла.
– Можешь достать до моего копья? – Он протянул копье в сторону Сафона.
Тот воспользовался собственным копьем, чтобы не провалиться, сделал несколько шагов и вскоре смог ухватиться за конец копья.
– Держись!
Едва ли Ганнон когда-нибудь испытывал такое же облегчение, как когда его сандалия вырвалась из грязи. Он не хотел умереть в воде. Влажная почва у него под ногами показалась ему чудесной опорой.
– Спасибо, – сказал он.
– Все, что угодно, для брата. Ты в порядке?
– Промок, но в этом нет ничего нового.
Сафон похлопал его по плечу, и они двинулись дальше, используя копья, чтобы проверить надежность земли впереди. К счастью, дальше стало суше, и они постепенно приближались к лодке. Когда до нее оставалось около двухсот шагов, Ганнон отметил, что рыбак не обратил внимания на плеск воды. Лодка застыла в неподвижности. Человек внутри лодки наклонился в сторону, поправляя нечто похожее на рыболовную сеть. Карфагенянин ускорил шаг. Примерно через тридцать шагов липкая грязь у него под ногой громко хлюпнула, он тихонько выругался и пригнулся, но было поздно. Человек в лодке напрягся, посмотрел в их сторону и сразу начал вытягивать сеть.
«Проклятье!» – подумал Ганнон. То, чего он так боялся, произошло.
– Он уплывет задолго до того, как мы сумеем к нему приблизиться, – мрачно заметил Сафон.
– Я знаю. – Ганнон приложил руки ко рту. – Помогите! – закричал он на латыни.
Рыбак продолжал втаскивать сеть в лодку.
– Пойдем, – сказал юноша. – Он уплывет, как только вытащит сеть.
Шагая, а иногда проплывая небольшие участки с более глубокой водой, они сократили расстояние до лодки вдвое – но тут рыбак окончательно втащил сеть внутрь. Затем он схватил весла, вставил их в уключины и начал грести.
Полное разочарование овладело Ганноном.
– Пожалуйста! – вскричал он. – Помогите нам. Пожалуйста! Мы не причиним вам вреда.
Рыбак с сомнением посмотрел на них и принялся грести с удвоенной энергией.
– Мы вам заплатим! Серебром. Золотом. Оружием!
Рыбак бросил взгляд назад через плечо и перестал грести.
Ганнон посмотрел на Сафона и сделал дюжину шагов вперед.
– Нам нужен проводник. Вы можете помочь?
– Проводник?
– Да, именно. – Ганнон сделал еще десяток шагов. – Чтобы вы провели нас через пойму на юг. Вы знаете дорогу?
Рыбак коротко рассмеялся.
– Конечно.
Теперь Ганнон видел, что это мальчишка лет десяти. Костлявый, с гладкими волосами, он выглядел напуганным и голодным. Его единственной одеждой была туника с множеством дыр.
– Ты можешь взять нас с собой? Клянусь, ты получишь достойную награду. Как тебе кошелек с серебром?
– Зачем мне серебро? – проворчал мальчишка. – Здесь от него никакой пользы.
– А как насчет такого копья? – спросил Ганнон и приподнял в воздух свое копье. – С ним можно охотиться.
Мальчик нахмурился.
– Может быть. Но стрелы были бы лучше.
– Ты получишь стрелы, – обещал Ганнон. – Столько, сколько захочешь.
Впервые на губах мальчишки появилась улыбка.
– Правда?
– Клянусь могилой матери.
Ответа не последовало. Ганнон дал мальчишке подумать.
– Могу я подойти ближе? – наконец спросил он.
– Только ты. А жестокий пусть остается на месте.
Сафон, который совсем плохо знал латынь, никак не отреагировал. Ганнон скрыл свое удивление.
– Подожди меня здесь, – сказал он брату и двинулся к лодке.
Когда их разделяло двадцать шагов, мальчик жестом показал, что ему следует остановиться.
Ганнон повиновался.
– Меня зовут Ганнон. А как твое имя?
– Сенти. Но чаще всего меня называют «мальчик».
Карфагенянин почувствовал, что жизнь этого мальчишки намного труднее, чем была у него в доме Квинта.
– Я буду называть тебя Сенти, если ты не против.
Мальчик кивнул.
– Покажи копье.
Ганнон выставил копье перед собой, держа его обеими руками.
– Им можно наносить удары и делать выпады. Можно использовать для рыбной ловли или во время охоты на оленя.
Сенти с жадностью посмотрел на копье.
– Дай мне его. Древком вперед.
Не обращая внимания на недовольное шипение Сафона, Ганнон подошел к лодке и протянул мальчику копье. Его совершенно не удивило, когда Сенти вырвал его и тут же направил острием в лицо Ганнона. Тем не менее, внутри у юноши все сжалось от страха.
– Сейчас я могу тебя убить. – Копье слегка переместилось вперед. – И твой друг не сумеет мне помешать. Я успею уплыть, прежде чем он приблизится ко мне.
– Верно, – сказал Ганнон, оставаясь на прежнем месте. Он заставил себя думать о том, что скажет Ганнибал, когда он приведет к нему проводника. – Но если ты так поступишь, то не получишь обещанных стрел.
– Я хочу не меньше двух сотен.
– Хорошо.
– И дюжину копий, – быстро добавил Сенти.
– Если ты сможешь вывести отсюда армию моего командира, то получишь все.
Наступила короткая пауза. Однако Сенти так и не дал своего согласия, и Ганнона это беспокоило.
– Ты хочешь еще что-то?
– Говорят, твое войско сопровождают огромные звери. Существа, которые выше дома, с длинными носами и длинными белыми зубами.
– Слоны, – сказал Ганнон.
– Сло-ны, – с благоговением повторил Сенти.
Карфагенянина наполнила радость. Он уже не сомневался, что сможет завоевать доверие мальчика.
– Верно. К сожалению, у нас остался только один. Ты хотел бы посмотреть на него вблизи? Его зовут Сура.
Мальчик с сомнением посмотрел на Ганнона.
– А это не опасно?
– Слон опасен только после того, как его хозяин отдает приказ об атаке. А в остальное время они совершенно безобидные.
– Ты покажешь мне сло-на?
– И даже больше. Если ты захочешь, то сможешь покормить Суру. Особенно он любит фрукты.
Сенти выглядел пораженным.
– Так мы договорились? – Ганнон протянул ему правую руку.
Сенти ее не взял.
– Ты останешься со мной?
– Я буду рядом все время, что ты проведешь с нами, – обещал Ганнон. – И пусть меня накажут, если я не выполню свое обещание.
Глаза Сенти сверкнули.
– Я могу наказать тебя. Твоим собственным копьем!
Ганнон распахнул тунику, обнажив грудь.
– Ты можешь сделать это прямо сейчас.
Теперь Сенти выглядел удовлетворенным и протянул молодому человеку грязную ладошку.
– Договорились.
Ганнон улыбнулся, и они пожали друг другу руки. Сенти еще не вывел их на твердую землю, но он это обязательно сделает. И тогда их страдания подойдут к концу. Цена в две сотни стрел и дюжину копий, а также возможность покормить Суру – это гораздо дешевле, чем мог представить себе Ганнон. Он не сомневался, что произведет впечатление не только на Сафона, но и на Ганнибала.
– Ты слышал про быка, который вчера сбежал из Форума Боариум[6]? – спросил Калатин.
Наступил вечер, и они покончили со всеми своими обязанностями. Их товарищи отправились на поиски вина, оставив друзей вдвоем в палатке.
– Нет. Они постоянно сбегают из загонов. Раб забыл задвинуть засов, и ворота открылись, – небрежно бросил Квинт. – Я видел, как такое случалось в Капуе.
– Не имеет значения, как именно животное выбралось наружу. Важно, что бык сделал потом. По неизвестной причине он побежал вверх по лестнице на внешней стороне трехэтажной ценакулы.
Квинт сел на одеяле.
– Что?
– Ты меня слышал, – сказал Калатин, довольный, что сумел, наконец, завладеть вниманием друга.
– Кто тебе рассказал?
– Знакомый из другого отряда, который разговаривал с одним из гонцов из Рима, прибывших вчера. Судя по всему, обезумевший зверь забрался на самый верх здания! Жители дома начали кричать от ужаса, что привело его в еще большую ярость. Он перепрыгнул через перила на улицу и задавил до смерти ребенка.
– Боги, – пробормотал Квинт, представив кровавую сцену.
– Я бы не возражал, если бы случилось только это, – мрачно продолжал Калатин, – но список печальных событий только начинается. В тот же день в святилище на овощном рынке ударила молния; в небе, среди грозовых туч, люди видели призрачные очертания кораблей. И еще: ворон спустился на храм Юноны и устроился на священном ложе.
– И гонец все видел собственными глазами? – спросил Квинт, думая о том, как его отец презирает такие истории. – Или он это слышал от кузена чьей-то тетки?
Калатин бросил на него уничижительный взгляд.
– Множество людей стали свидетелями того, как бык бросился с балкона, тут всё правда без всяких сомнений. Гонец сам видел молнию, ударившую в храм, и корабли на небе.