Лю не сразу заметила впереди две тени… Теней здесь было гораздо больше, причудливых, ломающихся, танцующих и неуловимых, но лишь две не пугались направленного прямо на них света, не прятались во мрак, не отступали под натиском беспощадных фонарей.
Тень побольше и повыше, к ней прижалась совсем маленькая, почти хрупкая, обе… смотрят!
Лю содрогнулась всем телом и тихонечко, отчаянно зажимая рот руками, чтобы не завизжать, охнула.
– Молчи, – мужчина обнял ее, широкой ладонью закрыл глаза и увлек за собой. – Не сопротивляйся, не бойся.
Ослепшая, она покорно следовала за ним, не пытаясь вырваться. Только слушала, и слушала, и слушала тишину, на все лады повторяющую ей «шпарь… шпарь… шпарь… серого… серого… серого…»
Тишина приблизилась к ней и шепнула на самое ухо: «шпарь серого кипятком». А потом удалилась, осталась далеко позади. Шшшш… сссс… шшш…
Летиция беззвучно рыдала, прижимаясь всем телом к своему тюремщику, роняя слезы на его широкую грудь.
– Все хорошо, – он гладил ее по волосам. – Мы прошли. Ты молодец, мы прошли…
– Что это было? – комок в горле мешал говорить, но Лю должна была узнать.
– Всего лишь неупокоенные души, те, кто после смерти не обрел покоя. Таких много повсюду, есть и на станциях, и в переходах, и на поверхности. Несправедливо лишенные жизни – эти самые громкие… Они являются не ко всем, лишь к тем, кто сам приблизился к краю пропасти, кто в шаге от последней черты.
– Ты ведешь меня к себе убивать? – голос ее дрожал. – Потому я у последней черты?
– Нет, но за нами идут те, кто желает тебя убить. Бандиты, кореша и подручные Сиропчика, которых ты очень сильно расстроила.
– А как же ты? Почему ты видел неупокоенных?
Александр Кузнецов пожал плечами:
– Я всю жизнь хожу по краю, работа такая. Правда, к призракам так и не привык, не выработал иммунитета.
Они еще несколько минут стояли обнявшись, плачущая пленница и ее конвоир.
– Нам нельзя задерживаться, бандиты сделают все, чтобы поймать тебя. Им уже известно, кто убил их босса.
Лю понимающе кивнула:
– Вот почему я добровольно пойду за тобой, так?
Слезы высохли, и теперь ей было стыдно за свой страх, за потерю самообладания, за позорный срыв. «Перепуганная плаксивая дура, вот ты кто».
– Но зачем я тебе, объясни!
Они снова двигались, не бежали, бег быстро выматывает, но скорость держали постоянно высокую. Вернее, Александр задавал темп, а Летиция пыталась не сбиться с шагу и не отстать.
– Ты весьма востребованная девочка. Заказ на тебя получили не только битцевские… новоясеневские менты, но и мои подмосковные друзья. Только менты должны были шлепнуть зарвавшуюся киллершу, а подмосквичи поручили мне доставить тебя в целости и сохранности.
– Ты наемник? – вырвалось у Летиции. Робкая надежда на благополучный исход дела оказалась немедленно похоронена. – Что хотят твои наниматели?
– Я не наемник, я – антиквар с Донской, – Кузнецов непонятно чему усмехнулся. – Антиквар широкого профиля. Но постоянным клиентам, обеспечивающим процветание моего бизнеса, отказать в малой просьбе не могу. Они попросили в подарок тебя. А зачем…
Антиквар надул губы и щеки, видимо, это означало деятельную задумчивость.
– У меня сложилось впечатление, что они сами не в курсе, зачем ты им, такая красивая, сдалась. Есть тут определенная странность, эти подмосквичи очень плохо представляют, что творится в Москве и в метро в частности. Тебя же они описали подробно, во всех деталях. Потому давай лучше я спрошу, что за дела у тебя с жителями ближайшего Подмосковья? Чем ты им, мирным общинникам, насолила?
– Да не знаю я ни про каких подмосквичей! – Лю удивлялась, возмущалась и злилась одновременно, происходящее не укладывалось в ее голове. – Я никогда на поверхность-то не выходила, не говоря уже о том, чтобы покинуть пределы метро! Да…
– Тише, тише, – ее спутник чуть притормозил, перейдя с очень быстрого шага на относительно человеческий, почти прогулочный. – Не стоит орать в туннелях, они этого не любят. И, кстати, жестоко мстят нарушителям спокойствия, имей это в виду. Я тебе верю, но от этого легче не становится. Не люблю, когда не понимаю мотивов своих деловых партнеров, а в данном случае…
Впереди показался пока еще тусклый, скрытый расстоянием свет приближающейся станции. Лесопарк.
– Мне туда нельзя, – опомнилась Летиция. – В рюкзаке стволов на два смертных приговора, плюс визит последний не особо задался…
Кузнецов не дослушал:
– Я тоже не с пустыми руками. Придется подключать искусство дипломатии…
Не дойдя до станции метров пятидесяти, он вручил ей свой пистолет, извлеченный из подмышечной кобуры, а также ее собственный вещмешок, который всю дорогу тащил сам.
– Жди меня здесь.
– Ты дурак?! Отдаешь мне оружие и надеешься, что я буду покорно дожидаться тебя здесь? В чем подвох, милый хитрожопый антиквар?
Хитрожопый антиквар раздраженно цыкнул и разочарованно замотал головой:
– Сзади призраки, которых ты боишься до икоты. И где-то там по нашему следу идут мстительные сиропчики, чьи намерения менее загадочны, чем у привидений, зато более реалистичны – в самом пугающем смысле слова. Ты до сих пор жива только благодаря мне, неужели это так трудно понять? Еще раз для тупых, в двоичной системе: слушаешься дядю Сашу – живешь; не слушаешься – тут же откидываешь коньки!
– Коньки? – нахмурилась Лю.
И тут же заработала тяжкий вздох и безнадежное «забей».
– Просто жди и ни о чем не думай.
Все те полчаса, что отсутствовал донской антиквар, Летиция, вопреки его указаниям, усиленно размышляла. Все мысли сводились к простой дилемме – бежать-не бежать, но доводы конвоира (и особенно ждущие в туннеле призраки) мешали принять очевидное решение, ведущее к свободе. Неужели он приковал ее к себе страхом? Что ж, страх не только удерживает подобно цепи, но и лишает воли… Опасный человек. Сильный, самоуверенный и очень-очень опасный.
– Ты мне очень дорого обходишься, девочка с дурацким именем, – возвратившийся Кузнецов выглядел мрачнее тучи. – У местной таможни на тебя вот такенный зуб!
Красноречивый жест не оставлял сомнений в размере зуба… скорее даже бивня, причем не самого маленького.
– Мы возвращаемся на Няшу? – до сих пор сомневавшаяся в правильности своего выбора, ругавшая себя за трусость Летиция с пронзительной, ошеломляющей ясностью осознала, что обратно на север она ни за что не вернется. Лучше умрет здесь, чем…
– На каждый жадный зуб найдется свой зубодробительный камень… Но, блин, сегодня камень обошелся мне непомерно дорого… похоже, он из чистого золота. Пойдем, киллерша недоделанная, одними деньгами дело не обошлось, обиженный тобой таможенник требует сатисфакции. Моральной, если не ошибаюсь.
– Что?!
– Ты глупенькая или слышишь плохо? – Кузнецов злился, но, видимо, не столько на Лю, сколько на себя. Он не умел и не любил проигрывать в дипломатических и торговых игрищах. – Придется «возместить моральный вред перорально», «зализать нанесенную душевную рану», так он выразился. Есть вопросы?
– Да пошел ты! Сам ему и отсасывай, урод поганый! – Лю вмиг забыла и о бандитах, и о призраках, ее всю потряхивало от возмущения. Праведный гнев искал точку приложения, указательный палец, между тем, нащупывал спусковой крючок пистолета.
– Если тебя поймают подручные Сиропчика, так легко ты не отделаешься, – негромко ответил Кузнецов. Он никак не отреагировал на девичье буйство, хотя поползновения к оружию не заметить не мог. – Я должен довести малолетнюю идиотку, корчащую из себя вершительницу чужих судеб, до безопасного места, где ее никто из отморозков не достанет, но если эта идиотка мечтает умереть раньше времени, причем весьма незавидной смертью, то…
– Ты ответишь за малолетнюю идиотку, – Лю подняла пистолет и ткнула стволом в грудь спутника.
Он снова сделал вид, что не замечает смертельной опасности, только выговорил тихо, но четко:
– Я проведу нас через пост, а ты сама разберешься со своим обиженным. Сможешь обойтись без зализывания ран – молодец, а нет – утрешься и пойдем дальше. Все ясно?
Летиция сощурилась. Кузнецов давал ей некую свободу действий, узкую, но все же свободу. Правда, он тут же ужал ее еще сильнее:
– Только никаких убийств и отрезанных органов. Иначе с Лесопарка живыми не выйдем. В остальном делай, что хочешь.
– Забирай свою волыну, – после недолгих колебаний девушка приняла условия намечающейся игры.
Глава 9 Пермский пост
Скоро рассвет, нужно искать ночлег. Постапокалиптическое солнышко слишком жестоко к человеку, своими лучами добра выжигает сетчатку на счет раз.
– Сулюк, пора на боковую. Где расквартируемся?
– Зулук, – привычно настаивает он.
– Да хоть Суджук! Где спать-то будем?
– Зверь не сойдет с Фарватера, – маркиз с вызовом смотрит на меня.
– И что это значит?
– Что-что, ставим палатку на нашем насесте и кукуем там целый день!
Челюсть моя, невзирая на поддерживающий ее противогаз, с грохотом ударяется о деревянный настил.
– Сдурел?! Как мы пойдем днем, мы ж беспомощные при свете!
– Есть маски со светофильтрами.
Матерюсь вполголоса, обдумывая ситуацию. Дерьмовую, надо сказать, ситуацию. Ни один сталкер не путешествует без крайней надобности днем. Люди – ночные существа, а день – враждебное для нас время.
Но как я ни морщил лоб, кончилось все установкой палатки на ходу. Проблему с дежурствами решить не удалось, шизофренику столь ответственное дело я доверить не смог, но самому быть все время на посту – занятие невозможное, спать хотелось прямо сейчас. Выдался весьма непростой день, принесший целую кучу впечатлений и эмоций, и утомленный приключениями мозг требовал хотя бы четырехчасового тайм-аута. Отказывать мозгу – занятие неблагодарное, потому, наплевав на всякую осторожность, я внаглую завалился спать.
Вопреки опасениям, никакие сны меня не мучили, а сама вожделенная безмятежность продолжалась вместо запланированных четырех часов вдвое дольше. Зато в мир живых я вернулся отдохнувшим и полным сил. Что день грядущий нам готовит? Что бы ни готовил, мы встретим его во всеоружии!
Наручные часы и ярко подсвеченная снаружи палатка сообщили, что световой день еще в самом разгаре. Конечно, дни нынче короткие, зима все-таки, но зима странная – теплая и совершенно бесснежная. Климатическими аномалиями трудно удивить тех, кто пережил «закат солнца вручную», но февраль тридцать третьего года все же удивлял. Плюс десять—пятнадцать градусов ночью – это чересчур!
Зулук (о, похоже, он меня выдрессировал!) не спал, развлекая себя тупым немигающим взглядом, упертым в полог палатки.
– Зу, все спокойно?
Маркиз ответом не удостоил. Похоже, чертов кататоник наслаждался очередным сеансом связи с астралом.
Спал я в респираторе, противогаз для таких целей подходит слабо, но пришло время для утреннего променада на свежем воздухе – осмотреть местность, да и физиологию успокоить, – и в подобной ситуации «тонированный» противогаз первый помощник героического сталкера.
Натянул – зажмурился – вышел. Открыл левый глаз, он у меня наименее ценный, видит хуже своего собрата. К свету пришлось привыкать довольно долго, хоть он и был смягчен светофильтром. Совсем мы в кротов превратились, темень непроглядная роднее слабенького зимнего солнышка… Обошлось, не ослеп. Когда круги перед единственным открытым глазом перестали хороводить, я, наконец, смог различить кое-какие детали окрестности.
Дорога – уже не шести-, а четырехполосная, и без всякой разделительной конструкции посередине, противоположные направления слились в единое целое, лес по правому борту, слева огромное нескончаемое поле. Не знаю, сколько мы отмахали за последние часы, но точно прошли немало, Ревду и Первик[5] оставили далеко позади. Указатель бы дорожный заметить, но пока не судьба.
Вернувшись в палатку, сел изучать записи Зулука. Руки давно чесались, да и любопытство мучило.
«Зверь идет строго по Фарватеру. В крайних случаях, по прямому указанию Оператора, способен уходить с маршрута, но не более, чем на пять часов, далее начинается истощение организма».
Да, точно! Мастер Вит вещал что-то такое, но я был слишком занят своими мыслями… А теперь должен разбираться в каракулях сумасшедшего писаря. Ну и почерк, глаз сломаешь!
«Мертвая река – подземное образование, возникшее на месте разлома тектонических плит, который в свою очередь возник в результате мощных ракетно-бомбовых ударов по поверхности. Тянется с востока на запад России, часть его пролегает под федеральной трассой Р242, после Перми и вплоть до Подмосковья точная локализация не установлена».
А этого совсем не помню, иначе бы обязательно спросил, почему раскол идет строго под трассой, что за чудеса?!
«На поверхности над рекой сильное радиационное излучение, губительное для всего живого. Но повышенный фон наблюдается только в границах реки, сразу за ее пределами фон соответствует естественному для данного вида местности».
Морщу лоб. Похоже, это объясняет, почему охранник в Меге записал нас в смертники, мы шли над рекой по зараженной территории (но почему молчал дозиметр?!). С заставой та же история: теперь понятно, почему центральная ее часть пустовала, а все люди находились по краям.
«Однако внутри радиационного поля на всем протяжении разлома есть безопасная зона, которая и называется Фарватером».
Таааак! Молчание дозиметра тоже объяснено. Неплохо.
«По одной из гипотез Фарватер не существует сам по себе, его создает Зверь, идущий над разломом. Но практического значения генезис Фарватера для экспедиции не имеет».
Конечно, зачем нам теории, мы ж тупые пассажиры, нам лишнего знать не положено.
«Узлы силы – аномальные объекты, аналогичные Поясу Щорса. Раньше с ними поддерживалась связь при помощи Мертвой реки, но в определенный момент что-то случилось с рекой (некие события неясного характера произошли в Подмосковье в ранее неизвестном узле силы), и связь пропала. Пояс начал слабеть, река больше не подпитывает его энергией, как раньше. Экспедиции необходимо выяснить причины и постараться переломить ситуацию».
Про узлы я что-то слышал от Вита, но в тот момент все показалось тарабарщиной. Впрочем, как и сейчас… Все эти феномены, аномалии и прочая ересь пугает меня, не люблю того, чего не могу понять.
«Из каждого узла Оператору необходимо отсылать Мастеру подробный отчет обо всем увиденном».
Как отсылать? Телеграфом, что ли, или смской? И что за прозвище идиотское «Оператор»?
– Зулук, хватит дурку гонять, очнись! – трясу маркиза за плечо. – Поговорить надо.
Ноль реакции. Тогда со злостью бью его по плечу, безвольное тело заваливается на бок и замирает на «полу» в нелепой позе.
Сдох он, что ли? Урод, нашел время! Судорожно нащупываю пульс на запястье, слава богу, жив! Пульс слабый, но есть. В нирване наш шизоидный герой… Хорош напарник, нечего сказать, спасибо, Мастер Вит, за ценного сотрудника, теряющего сознание посреди «рабочей смены». А если его в бою так выщелкнет? От динозавра хоть толк есть, этот же кадр сплошная обуза.
Придя в себя, укладываю кататоника поудобней, пусть отдыхает припадочный. Мне его даже немного жаль, больной человек как-никак, зря я на нем зло вымещаю, не виноват он в своей ненадежности и общей бестолковости. Если уж злиться, то на Вита, офигительную он сборную сформировал, прям дрим-тим на четырехлапом ходу. Лучше бы пару матерых сталкеров выделил, ну и красну девицу в придачу.
Ворчать я могу долго и с большим мастерством, однако настроение нынче не то, хочется действовать, а не разглагольствовать. В общих чертах теперь представляю, чего от меня глава Ордена добивался, – надо по-быстрому выполнить задание и назад, к сыну. И плевать, что там Вит говорил о запрете общения, возвернусь героем, пусть только попробует отказать в просьбе малой.
Кипучая жажда деятельности не находит никакого приложения. «Караван» идет по пустынной местности, не встречая на пути ни врага, ни друга. Шизоид по-прежнему сопит на деревянном настиле, я вяло приучаю себя к святотатственному отказу от ношения противогаза. Получается, не нужен он в Фарватере, нет здесь никакого излучения. Но что за сталкер без резиновой морды? Так, одно название… Лишь бы сдуру на солнышко не вылезти с голым фейсом, сетчатку-то чудо-фарватер не спасет.
– Скоро пост, – голосом похмельного проводника объявляет внезапно очнувшийся Зулук.
От неожиданности забываю язвить:
– Какой пост?
– Пермский.
– Гаишный, что ли? Не думаю, что нашему тихоходу (а днем Зверь идет очень медленно, начинает разгоняться только под вечер) стоит опасаться штрафов за превышение скорости. Опухший спросонья маркиз смотрит на меня неприязненно:
– Там один из Узлов силы.
– Менты и после конца света продолжают портить путешественникам кровь, – я вздыхаю. – Чего нового-херового ждать от этого самого узелка?
– Без понятия. Может, встретят как дорогих гостей из смежной аномалии, а может, под жопу пнут как представителей конкурирующей организации, – осоловевший взгляд Зулука постепенно проясняется, возвращается и мрачноватое чувство юмора.
– Не хотелось бы под жопу, – с умным видом констатирую очевидный факт. – Мы как-то можем подготовиться к встрече?
– «В случае неизвестности заблаговременно обработайте контактную группу вазелином», – веселится маркиз. Почему же мне не до веселья?
Лечу пошаливающие нервы верным средством – разбираю-собираю «калаш». Оружие придает хоть какую-то уверенность, все лучше, чем вазелиновая безнадега. Еще бы спиртосодержащего чего-нибудь бахнуть для храбрости…
– Зулук, у тебя выпить есть?
– Мандражишь?